— Кажется, шевелится…
— Погоди! — остановил его телохранитель.
— Может, «скорую» вызовете? — возмущённый их бездействием, предложил Саша. — Она же умереть здесь может.
— Тихо сиди!
— Может, она умирает?..
Жестом приказав мальчишке молчать, Кашинцев обратился к шофёру:
— Ладно, Петя, ты иди посмотри, а. я пока свяжусь с нашими… Но только осторожней!
— Не съест же она меня…
Шофёр вышел из машины и, оглядываясь по сторонам, подошёл к женщине…
Кашинцев напряжённо следил за ним.
— Что там? — спросил Саша.
— Что-то не пойму… Ага, кажется, ничего страшного…
Петя подал руку, женщина шевельнулась и с трудом села. Кашинцев видел, что она попыталась встать, но тут же, охнув, села, придерживая повисшую плетью правую руку. Петя обернулся к машине, махнул рукой телохранителю… Видимо, в этот момент женщина окликнула Петю. Когда шофёр вновь к ней повернулся, она протянула ему левую руку… Кашинцев достал мобильник, нажал на кнопку.
— Алло?
— Вас слушают.
— Это Первый на связи, — произнёс Кашинцев в трубку, когда шофёр нагнулся над пострадавшей. — У нас тут проблемы…
Женщина что-то прошептала.
— Чего? — не понял Петя.
Он протянул женщине руку, и в эту минуту раздался резкий хлопок. Что-то со страшной силой ударило в грудь шофёру. Все ещё не осознавая, что происходит, Петя попытался удержаться на ногах. И тут пистолет в руках женщины выстрелил вторично…
Шофёр как подкошенный рухнул на мостовую.
— Что это? — крикнул Саша, увидев падающего на землю шофёра Петю с кровавым пятном на груди.
Телохранитель мгновенно все понял.
— Засада! — прокричал в трубку Кашинцев. — На нас напали! Немедленно посылайте подкрепление. Мы на мосту, возле Рубинштейна!
Телохранитель рванул из-за пазухи пистолет. Он не видел, как сзади к машине подошли двое людей в тёмных масках с прорезями для глаз и рта. Один из них почти в упор выстрелил в Кашинцева. На сиденье посыпались осколки заднего стекла. Обмякшее тело навалилось на Сашу…
Мальчик в ужасе закричал. Тут же большая ладонь в перчатке закрыла ему рот, и кто-то сзади схватил его за руки. Мальчик почувствовал чуть кисловатый запах кожи и попытался освободиться, но у державшего хватка была мёртвой. Тогда Саша попытался лягнуть стоящего сзади ногой. Однако человек в маске с силой ударил мальчика по голове и, подхватив под мышки, выволок из машины…
Потерявшего сознание ребёнка быстро перенесли в микроавтобус.
— Поехали! — крикнули из микроавтобуса.
— Сейчас, — ответил человек в маске. — Я быстро…
Он заглянул в салон иномарки и увидел, что телохранитель ещё шевелится…
Недолго думая, человек в маске приставил пистолет к голове Кашинцева, но тот вдруг одним движением выбил у него оружие из рук и бросился на противника. Они вместе рухнули на мостовую. Человек в маске схватил Кашинцева за горло. Скрипнув зубами, телохранитель поднял руку и попытался содрать с нападавшего маску, он вцепился в неё мёртвой хваткой…
— Что он там возится?! — сердито крикнули из микроавтобуса. — Помогите ему…
Наконец нападавший оторвался от Кашинцева, вскочил на ноги, поднял пистолет и дважды выстрелил в телохранителя…
— Уходим!
— Вот гад, — сплюнул стрелявший и тяжело побежал в сторону микроавтобуса. Через секунду микроавтобус тронулся с места и, набирая скорость, скрылся за углом…
Подъехавшее минут через десять подкрепление застало жуткую картину: в нескольких метрах от машины лежал шофёр, чуть поодаль — труп Кашинцева. В руке у телохранителя была зажата маска. Сына Снегирёва нигде не было видно…
Старший группы немедленно связался с Иваном Давыдовичем:
— У нас произошло ЧП…
Глава 2
ЧТО ДЕЛАТЬ?
Иван Иванович Тарасов и Олег Филиппович Тихомиров не спеша шли по набережной Фонтанки, продвигаясь в сторону «конторы». Погода, прямо сказать, к прогулкам не располагала. Дул промозглый питерский ветер, солнце, казалось, навеки спряталось за тучи, накрапывал мелкий дождь… Но мужчины как будто не замечали ненастья. Только что ими было получено сообщение о происшествии на набережной.
— Сколько ему было? — мрачно спросил Тарасов.
— Около сорока, — отозвался Тихомиров и высморкался.
— Жалко парня.
— Да, жалко…
— Я немного знал его отца. Тоже настоящий профессионал был… Ну да ладно. А что шофёр?
— Скончался в «скорой» не приходя в сознание, даже до больницы не довезли… Дважды стреляли в область сердца.
— Н-да, положеньице.
— Никаких следов, никаких ниточек… Опергруппа там уже все обшарила.
Говорят, почти идеальное похищение — ни одного свидетеля… Что делать будем, Иван Иванович?
— А что делать? Думать… Что было известно о маршруте машины?
— Маршрут каждый раз держали в тайне. Хотя… Какая тут может быть тайна! Если надо, то все могли узнать: теперь информацию купить — как два пальца обмочить. Были бы деньги!..
— Ты не отвлекайся, — остановил его Тарасов, — давай по существу.
— Если по существу, то по самым предварительным сведениям удалось установить, что знали о маршруте машины пять человек. Шофёр и Кашинцев мертвы.
Их, я думаю, можно исключить. Остаются трое…
Мужчины зашли за угол дома, и холодный порыв ветра на мгновение заставил замолчать обоих. Минуя ветреный участок, они вышли к высокому дому, где располагалось Управление регионального отделения АНБ…
— Трое, говоришь? Допустим… И кто ж это?
— Пресс-секретарь Снегирёва, некий Виктор Поваляев… Я уже поручил ребятам собрать на него материал… Потом, домработница Лидия Сергеевна Лактионова, старушка, как говорится, божий одуванчик. Ну и сам Снегирёв…
Тарасов вопросительно посмотрел на своего заместителя.
— Ты думаешь, он тоже мог быть заинтересованным лицом?
— Время сейчас такое, Иван Иванович, ничему удивляться не приходится.
Так что эту версию мы тоже не исключаем.
— Правильно. Можно предположить, что он хотел добавить себе перед выборами политического веса. Так?
— Возможно, и так, — отозвался Тихомиров. — Но на него это не похоже.
— Я тоже так думаю, но проверить не помешает. А пока соберите оперативную разработку на всех подозреваемых…
— Краснов уже работает над этим.
— Отлично!..
Мужчины вошли в здание и направились вдоль длинного коридора.
— Ну и погодка сегодня, — поёжился Тарасов, — прямо скажем, для прогулок мало подходит.
— Иван Иванович, вам же сказали врачи — побольше свежего воздуха. А здоровье требует жертв.
— Да какое тут здоровье, — махнул рукой полковник Тарасов и неожиданно повернулся к заместителю:
— А ты небось, Олег Филиппович, опять своего протеже в дело потащишь?.. — И, поглядев на как будто не понимающего, о чем идёт речь, Тихомирова, добавил едко:
— Мастера терять удостоверения и регулярно топить оружие в водоёмах Санкт-Петербурга…
— Это вы о ком? — с невинным видом спросил Тихомиров.
— О ком? Ясное дело о ком. О твоём любимчике, Олег, о небезызвестном Лехе Николаеве.
— Парень он толковый, — осторожно произнёс Тихомиров.
— Неорганизованный — ты хочешь сказать… Тихомиров опустил было голову, но тут же поднял и с хитрой улыбкой произнёс в защиту своего «протеже»:
— Везучий он, Иван Иванович. А в нашем деле без везения никак нельзя!
— Значит, настаиваешь?
— Думаю, Краснов один не справится…
— Но только смотри, потом не жалуйся.
— Естественно! — обрадовался Тихомиров. — Значит, разрешаете включить Николаева в расследование?..
— Делай как знаешь, — кивнул согласно Тарасов и направился в свой кабинет.
— Под мою ответственность, — радостно улыбнулся Тихомиров.
— Ну это конечно! — ответил, не оборачиваясь, Тарасов. — У Николаева-то своей ответственности нет!
— Ну вы скажете, — обиделся Тихомиров.
— Шучу, шучу… — усмехнулся Иван Иванович. — Включай в дело Алексея.
* * *
Николаев лежал на диване и недовольно следил за тем, как Шура наводила марафет. Девушка сидела перед зеркалом и добросовестно укладывала волосы в замысловатую причёску.
— Лёш, так хорошо будет? — она повернулась к мужчине и кокетливо повертела головой.
— Угу, — мрачно промычал Алексей.
— Да? — не замечая угрюмого настроения Николаева, спросила Шура и опять повернулась к зеркалу. — А мне кажется, слишком легкомысленно получилось. Ты так не считаешь?..
Ответом ей было молчание.
Девушка опять распустила волосы и взяла в руку расчёску. Затем несколько раз провела ею по голове, приподняла прядь и ловким движением закрутила волосы на затылке. Получилось что-то наподобие гигантской улитки.
Николаев молча наблюдал за её манипуляциями.
— Шура, а ты куда так собираешься? На свидание, что ли? — вкрадчивым голосом спросил он.
— Не-е, — отрицательно покачала головой девушка, — на работу. Кто ж ходит на свидание с утра?
— А че ты так перед зеркалом крутишься? Шура удивлённо повернулась в сторону Алексея:
— Николаев, ты что, ревнуешь?
— Не-а, — раздражённо ответил Алексей, — я вообще-то не ревнивый.
Просто… ты так никогда на работу не собиралась. Смотри вон, как намазалась, кудри свои уже полчаса чешешь…
— Я что, должна лахудрой ходить? — загадочно улыбнулась Шура. — И потом, работа у меня такая. Должна выглядеть каждый день на все сто.
— Дурацкая эта работа!
— Какая есть. Ты ж меня к себе не берёшь. На дело сколько времени я прошусь, и все без внимания. Вот мне и приходится красоту наводить и на свою работу топать.
— И все-таки, Шура, ты чего сегодня марафетишься, а? Ответь, — взмолился Николаев.
— Я сегодня беру интервью у депутата, — объяснила девушка. — Ну, успокоился?
— А-а-а.
— Вот тебе и «а», — передразнила его Шура и подсела поближе к Алексею.
— А по поводу «дела» — это я серьёзно прошусь. Возьми меня как-нибудь с собой.
Я ж смелая и… — она согнула руку в локте и шутливо продемонстрировала мускулы, — сильная!
— Возьму, возьму, — грустно ответил Николаев, — вот только дела у меня пока нет. Начальство меня недолюбливает. Филиппычу все время приходится просить, клянчить. А что я могу поделать…
Вздохнув, Шура встала и вновь подошла к зеркалу:
— Вот поэтому, Николаев, я и марафечусь. — Она сделала последний штрих на лице и, довольная собой, повернулась к Алексею:
— Значит, так: кофе в шкафу, масло в холодильнике, хлеб на столе, яичница на плите. Пока!
И она упорхнула за дверь. Николаев встал, подошёл к зеркалу. Оттопырил уши и передразнил Шуру:
— Яичница в шкафу, кофе в холодильнике, хлеб в морозильнике… Пойду проверю!
* * *
Тихомиров молча сидел в кабинете Снегирёва и наблюдал, как хозяин нервно расхаживал из угла в угол. За последнее время отец похищенного ребёнка сильно изменился. Под глазами появились тёмные круги, щеки впали, у рта образовалась горькая складка. Кто бы мог подумать, что ещё три часа назад этот вмиг постаревший человек выглядел таким лощёным, моложавым и ухоженным.
— Иван Давыдович, вы бы присели, на вас смотреть страшно, — наконец произнёс майор.
— Да какой тут! — махнул рукой Снегирёв. — Уже три часа прошло, а от этих… никаких известий… Господи, мой мальчик, Саша… Где он, с кем? Что они сейчас с ним делают…
— Вы не беспокойтесь, скорее всего, ребёнок вне опасности. А информация от похитителей поступит с минуты на минуту.
— С минуты на минуту… — повторил Снегирёв.
— Иван Давыдович, я понимаю, вам сейчас очень трудно, но все-таки я должен задать вам несколько вопросов.
— Да-да, конечно… — отозвался Снегирёв, думая совсем о другом. — Задавайте вопросы.
— Иван Давыдович, — осторожно начал Тихомиров, — скажите, у вас есть враги?
— Враги?
— Ну недоброжелатели, завистники, люди, которые могли быть заинтересованы в похищении вашего сына?
— Враги, по-моему, есть у каждого человека. Я, конечно, не исключение… Но до сегодняшнего дня об их существовании я, честно говоря, не задумывался.
— Разумеется, — кивнул Тихомиров, — но я хотел бы, чтобы вы подумали, кому из вашего окружения могло быть выгодно похищение ребёнка.
— Трудный вопрос, Олег Филиппович. Я привык доверять людям, и потом…
Чудовищно! Это же просто чудовищно — воровать детей. Средневековье какое-то…
— Снегирёв закрыл лицо ладонями, и на секунду Тихомирову показалось, что тот заплакал.
Но Снегирёв тут же убрал руки с лица:
— Очень сожалею, но я на самом деле не могу даже предположить, кому понадобилось похищать Сашу. По крайней мере, я не могу подозревать никого из моего окружения.
— Хорошо, а могли похитители преследовать какую-нибудь другую цель?
Скажем, выкуп… — предположил вслух Тихомиров.
— Возможно, — пожал плечами Снегирёв, — я человек достаточно состоятельный.
— Или шантаж, — продолжал размышлять майор.
— Ну почему, почему нет никаких известий? Так можно с ума сойти, — бормотал Снегирёв.
Телефонный звонок заставил обоих мужчин вздрогнуть. Они одновременно бросились к аппарату. Снегирёв схватил трубку и почти прокричал:
— Да! Я слушаю!.. Виктор, ты? Что? Цветы? Мне? Какие ещё цветы?! Хорошо, везите сюда. Я жду!
— Звонил ваш секретарь? — среагировал Тихомиров.
— Мне в офис принесли цветы, — растерянно ответил Снегирёв, — ничего не понимаю.
— Перезвоните быстро секретарю, пусть ничего не трогает, в офис сейчас выедет бригада, в цветах может быть все, что угодно.
— И даже…
— Звоните, Иван Давыдович, пусть ничего не трогают, — быстро повторил Тихомиров и набрал номер. — Краснов, в офис Снегирёва принесли цветы, пусть бригада выезжает.
* * *
Виктор Поваляев положил трубку и осторожно отошёл от огромной корзины с цветами. За те несколько минут, что молодой парнишка привёз на фирменной машине этот букет, вся комната буквально наполнилась цветочными ароматами. Букет (был составлен по всем правилам утончённого дизайна. Любо-дорого было смотреть, как руки мастера разместили среди белоснежных хризантем алые бутоны роз, крохотные декоративные гвоздики своим разноцветием делали букет праздничным и весёлым…
Но Виктору сейчас было не до утончённых изысков.
От напряжения секретарь Снегирёва весь взмок, по спине горячей струёй тёк пот, лоб покрылся испариной. От страха Поваляев не мог вытащить из кармана пиджака носовой платок, руки стали как деревянные, к горлу подкатывала тошнота, ноги мелко дрожали, в голове одна за другой мелькали мысли: «А если там взрывчатка? Интересно, на какое время назначен взрыв? Успеет ли приехать бригада? Останусь ли жив, если рванёт на таком расстоянии?» Поваляев попятился от опасного букета и спиной уткнулся в острый угол стола. Состояние у секретаря было предобморочное.
Когда бригада сапёров во главе с Красновым ворвалась в офис, Виктор мог только мычать.
— Все ясно! — коротко кивнул Краснов. — Ребята, приступайте.
Через двадцать секунд выяснилось, что взрывчатых веществ в корзине с цветами не обнаружено. Вместо бомбы сапёры извлекли небольшой конверт. Двумя пальцами Краснов принял пакет и открыл его. Это была долгожданная информация от похитителей.
«Господин Снегирёв! Если вам дорога жизнь вашего сына, предлагаем вам снять свою кандидатуру. Через три дня с нетерпением ждём вашего выступления по телевидению».
Послание было кратким и точным, к нему прилагалась детская игрушка «тамагочи», на экране дисплея горела зловещая надпись: «DEATH».
Игрушечный зверёк был мёртв.
Глава 3
НИКОЛАЕВ ВСТУПАЕТ В ИГРУ
Ствол пистолета дёрнулся несколько раз, выпуская одну за другой пули. У стойки специального тира стояла симпатичная брюнетка. Девушка сняла с головы наушники и посмотрела на сидевшего в сторонке Николаева. Алексей оторвался от подзорной трубы, направленной на лист мишени, и отрицательно покачал головой.
— Машенька, с оружием надо обращаться нежно. Почти так же, как с любимым человеком! — сказал он, поднимаясь со стула. — Показываю ещё раз!.. Вот как вы поднимаете пистолет?
— А как я его поднимаю? — кокетливо поинтересовалась брюнетка.
— Слишком резко, Машенька… — Николаев зашёл за спину девушки и, приблизившись к ней вплотную, одной рукой обнял за талию, другой подхватил под локоть её руку с пистолетом. — Давайте попробуем вместе…
— Мне щекотно… Девушка поёжилась.
Что? — поинтересовался Николаев.
— Вы дышите мне прямо в шею, и мне щекотно!
— Не отвлекайтесь, Машенька! Иначе в самый ответственный момент у вас может дрогнуть рука. — Алексей перешёл на интимный шёпот.
— Она у меня уже дрожит, — так же шёпотом призналась стажёрка.
— Это ничего, сейчас мы зафиксируем корпус. — Николаев нежно обнял ученицу за талию.
— Ну вот! — раздался мужской голос. — А я тебя у Шуры жду!
Николаев недовольно повернулся. Маша тоже нехотя отодвинулась в сторону. Перед ними стоял улыбающийся во весь рот Краснов.
— Ну и что тебе сказал Шура? — Алексей сделал особое ударение на слове «сказал», но Краснов как будто не понял намёк и удивлённо поднял одну бровь.
— Почему «сказал»? Я же говорю про твою Шуру! Про невесту… — ещё раз уточнил Андрей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
— Погоди! — остановил его телохранитель.
— Может, «скорую» вызовете? — возмущённый их бездействием, предложил Саша. — Она же умереть здесь может.
— Тихо сиди!
— Может, она умирает?..
Жестом приказав мальчишке молчать, Кашинцев обратился к шофёру:
— Ладно, Петя, ты иди посмотри, а. я пока свяжусь с нашими… Но только осторожней!
— Не съест же она меня…
Шофёр вышел из машины и, оглядываясь по сторонам, подошёл к женщине…
Кашинцев напряжённо следил за ним.
— Что там? — спросил Саша.
— Что-то не пойму… Ага, кажется, ничего страшного…
Петя подал руку, женщина шевельнулась и с трудом села. Кашинцев видел, что она попыталась встать, но тут же, охнув, села, придерживая повисшую плетью правую руку. Петя обернулся к машине, махнул рукой телохранителю… Видимо, в этот момент женщина окликнула Петю. Когда шофёр вновь к ней повернулся, она протянула ему левую руку… Кашинцев достал мобильник, нажал на кнопку.
— Алло?
— Вас слушают.
— Это Первый на связи, — произнёс Кашинцев в трубку, когда шофёр нагнулся над пострадавшей. — У нас тут проблемы…
Женщина что-то прошептала.
— Чего? — не понял Петя.
Он протянул женщине руку, и в эту минуту раздался резкий хлопок. Что-то со страшной силой ударило в грудь шофёру. Все ещё не осознавая, что происходит, Петя попытался удержаться на ногах. И тут пистолет в руках женщины выстрелил вторично…
Шофёр как подкошенный рухнул на мостовую.
— Что это? — крикнул Саша, увидев падающего на землю шофёра Петю с кровавым пятном на груди.
Телохранитель мгновенно все понял.
— Засада! — прокричал в трубку Кашинцев. — На нас напали! Немедленно посылайте подкрепление. Мы на мосту, возле Рубинштейна!
Телохранитель рванул из-за пазухи пистолет. Он не видел, как сзади к машине подошли двое людей в тёмных масках с прорезями для глаз и рта. Один из них почти в упор выстрелил в Кашинцева. На сиденье посыпались осколки заднего стекла. Обмякшее тело навалилось на Сашу…
Мальчик в ужасе закричал. Тут же большая ладонь в перчатке закрыла ему рот, и кто-то сзади схватил его за руки. Мальчик почувствовал чуть кисловатый запах кожи и попытался освободиться, но у державшего хватка была мёртвой. Тогда Саша попытался лягнуть стоящего сзади ногой. Однако человек в маске с силой ударил мальчика по голове и, подхватив под мышки, выволок из машины…
Потерявшего сознание ребёнка быстро перенесли в микроавтобус.
— Поехали! — крикнули из микроавтобуса.
— Сейчас, — ответил человек в маске. — Я быстро…
Он заглянул в салон иномарки и увидел, что телохранитель ещё шевелится…
Недолго думая, человек в маске приставил пистолет к голове Кашинцева, но тот вдруг одним движением выбил у него оружие из рук и бросился на противника. Они вместе рухнули на мостовую. Человек в маске схватил Кашинцева за горло. Скрипнув зубами, телохранитель поднял руку и попытался содрать с нападавшего маску, он вцепился в неё мёртвой хваткой…
— Что он там возится?! — сердито крикнули из микроавтобуса. — Помогите ему…
Наконец нападавший оторвался от Кашинцева, вскочил на ноги, поднял пистолет и дважды выстрелил в телохранителя…
— Уходим!
— Вот гад, — сплюнул стрелявший и тяжело побежал в сторону микроавтобуса. Через секунду микроавтобус тронулся с места и, набирая скорость, скрылся за углом…
Подъехавшее минут через десять подкрепление застало жуткую картину: в нескольких метрах от машины лежал шофёр, чуть поодаль — труп Кашинцева. В руке у телохранителя была зажата маска. Сына Снегирёва нигде не было видно…
Старший группы немедленно связался с Иваном Давыдовичем:
— У нас произошло ЧП…
Глава 2
ЧТО ДЕЛАТЬ?
Иван Иванович Тарасов и Олег Филиппович Тихомиров не спеша шли по набережной Фонтанки, продвигаясь в сторону «конторы». Погода, прямо сказать, к прогулкам не располагала. Дул промозглый питерский ветер, солнце, казалось, навеки спряталось за тучи, накрапывал мелкий дождь… Но мужчины как будто не замечали ненастья. Только что ими было получено сообщение о происшествии на набережной.
— Сколько ему было? — мрачно спросил Тарасов.
— Около сорока, — отозвался Тихомиров и высморкался.
— Жалко парня.
— Да, жалко…
— Я немного знал его отца. Тоже настоящий профессионал был… Ну да ладно. А что шофёр?
— Скончался в «скорой» не приходя в сознание, даже до больницы не довезли… Дважды стреляли в область сердца.
— Н-да, положеньице.
— Никаких следов, никаких ниточек… Опергруппа там уже все обшарила.
Говорят, почти идеальное похищение — ни одного свидетеля… Что делать будем, Иван Иванович?
— А что делать? Думать… Что было известно о маршруте машины?
— Маршрут каждый раз держали в тайне. Хотя… Какая тут может быть тайна! Если надо, то все могли узнать: теперь информацию купить — как два пальца обмочить. Были бы деньги!..
— Ты не отвлекайся, — остановил его Тарасов, — давай по существу.
— Если по существу, то по самым предварительным сведениям удалось установить, что знали о маршруте машины пять человек. Шофёр и Кашинцев мертвы.
Их, я думаю, можно исключить. Остаются трое…
Мужчины зашли за угол дома, и холодный порыв ветра на мгновение заставил замолчать обоих. Минуя ветреный участок, они вышли к высокому дому, где располагалось Управление регионального отделения АНБ…
— Трое, говоришь? Допустим… И кто ж это?
— Пресс-секретарь Снегирёва, некий Виктор Поваляев… Я уже поручил ребятам собрать на него материал… Потом, домработница Лидия Сергеевна Лактионова, старушка, как говорится, божий одуванчик. Ну и сам Снегирёв…
Тарасов вопросительно посмотрел на своего заместителя.
— Ты думаешь, он тоже мог быть заинтересованным лицом?
— Время сейчас такое, Иван Иванович, ничему удивляться не приходится.
Так что эту версию мы тоже не исключаем.
— Правильно. Можно предположить, что он хотел добавить себе перед выборами политического веса. Так?
— Возможно, и так, — отозвался Тихомиров. — Но на него это не похоже.
— Я тоже так думаю, но проверить не помешает. А пока соберите оперативную разработку на всех подозреваемых…
— Краснов уже работает над этим.
— Отлично!..
Мужчины вошли в здание и направились вдоль длинного коридора.
— Ну и погодка сегодня, — поёжился Тарасов, — прямо скажем, для прогулок мало подходит.
— Иван Иванович, вам же сказали врачи — побольше свежего воздуха. А здоровье требует жертв.
— Да какое тут здоровье, — махнул рукой полковник Тарасов и неожиданно повернулся к заместителю:
— А ты небось, Олег Филиппович, опять своего протеже в дело потащишь?.. — И, поглядев на как будто не понимающего, о чем идёт речь, Тихомирова, добавил едко:
— Мастера терять удостоверения и регулярно топить оружие в водоёмах Санкт-Петербурга…
— Это вы о ком? — с невинным видом спросил Тихомиров.
— О ком? Ясное дело о ком. О твоём любимчике, Олег, о небезызвестном Лехе Николаеве.
— Парень он толковый, — осторожно произнёс Тихомиров.
— Неорганизованный — ты хочешь сказать… Тихомиров опустил было голову, но тут же поднял и с хитрой улыбкой произнёс в защиту своего «протеже»:
— Везучий он, Иван Иванович. А в нашем деле без везения никак нельзя!
— Значит, настаиваешь?
— Думаю, Краснов один не справится…
— Но только смотри, потом не жалуйся.
— Естественно! — обрадовался Тихомиров. — Значит, разрешаете включить Николаева в расследование?..
— Делай как знаешь, — кивнул согласно Тарасов и направился в свой кабинет.
— Под мою ответственность, — радостно улыбнулся Тихомиров.
— Ну это конечно! — ответил, не оборачиваясь, Тарасов. — У Николаева-то своей ответственности нет!
— Ну вы скажете, — обиделся Тихомиров.
— Шучу, шучу… — усмехнулся Иван Иванович. — Включай в дело Алексея.
* * *
Николаев лежал на диване и недовольно следил за тем, как Шура наводила марафет. Девушка сидела перед зеркалом и добросовестно укладывала волосы в замысловатую причёску.
— Лёш, так хорошо будет? — она повернулась к мужчине и кокетливо повертела головой.
— Угу, — мрачно промычал Алексей.
— Да? — не замечая угрюмого настроения Николаева, спросила Шура и опять повернулась к зеркалу. — А мне кажется, слишком легкомысленно получилось. Ты так не считаешь?..
Ответом ей было молчание.
Девушка опять распустила волосы и взяла в руку расчёску. Затем несколько раз провела ею по голове, приподняла прядь и ловким движением закрутила волосы на затылке. Получилось что-то наподобие гигантской улитки.
Николаев молча наблюдал за её манипуляциями.
— Шура, а ты куда так собираешься? На свидание, что ли? — вкрадчивым голосом спросил он.
— Не-е, — отрицательно покачала головой девушка, — на работу. Кто ж ходит на свидание с утра?
— А че ты так перед зеркалом крутишься? Шура удивлённо повернулась в сторону Алексея:
— Николаев, ты что, ревнуешь?
— Не-а, — раздражённо ответил Алексей, — я вообще-то не ревнивый.
Просто… ты так никогда на работу не собиралась. Смотри вон, как намазалась, кудри свои уже полчаса чешешь…
— Я что, должна лахудрой ходить? — загадочно улыбнулась Шура. — И потом, работа у меня такая. Должна выглядеть каждый день на все сто.
— Дурацкая эта работа!
— Какая есть. Ты ж меня к себе не берёшь. На дело сколько времени я прошусь, и все без внимания. Вот мне и приходится красоту наводить и на свою работу топать.
— И все-таки, Шура, ты чего сегодня марафетишься, а? Ответь, — взмолился Николаев.
— Я сегодня беру интервью у депутата, — объяснила девушка. — Ну, успокоился?
— А-а-а.
— Вот тебе и «а», — передразнила его Шура и подсела поближе к Алексею.
— А по поводу «дела» — это я серьёзно прошусь. Возьми меня как-нибудь с собой.
Я ж смелая и… — она согнула руку в локте и шутливо продемонстрировала мускулы, — сильная!
— Возьму, возьму, — грустно ответил Николаев, — вот только дела у меня пока нет. Начальство меня недолюбливает. Филиппычу все время приходится просить, клянчить. А что я могу поделать…
Вздохнув, Шура встала и вновь подошла к зеркалу:
— Вот поэтому, Николаев, я и марафечусь. — Она сделала последний штрих на лице и, довольная собой, повернулась к Алексею:
— Значит, так: кофе в шкафу, масло в холодильнике, хлеб на столе, яичница на плите. Пока!
И она упорхнула за дверь. Николаев встал, подошёл к зеркалу. Оттопырил уши и передразнил Шуру:
— Яичница в шкафу, кофе в холодильнике, хлеб в морозильнике… Пойду проверю!
* * *
Тихомиров молча сидел в кабинете Снегирёва и наблюдал, как хозяин нервно расхаживал из угла в угол. За последнее время отец похищенного ребёнка сильно изменился. Под глазами появились тёмные круги, щеки впали, у рта образовалась горькая складка. Кто бы мог подумать, что ещё три часа назад этот вмиг постаревший человек выглядел таким лощёным, моложавым и ухоженным.
— Иван Давыдович, вы бы присели, на вас смотреть страшно, — наконец произнёс майор.
— Да какой тут! — махнул рукой Снегирёв. — Уже три часа прошло, а от этих… никаких известий… Господи, мой мальчик, Саша… Где он, с кем? Что они сейчас с ним делают…
— Вы не беспокойтесь, скорее всего, ребёнок вне опасности. А информация от похитителей поступит с минуты на минуту.
— С минуты на минуту… — повторил Снегирёв.
— Иван Давыдович, я понимаю, вам сейчас очень трудно, но все-таки я должен задать вам несколько вопросов.
— Да-да, конечно… — отозвался Снегирёв, думая совсем о другом. — Задавайте вопросы.
— Иван Давыдович, — осторожно начал Тихомиров, — скажите, у вас есть враги?
— Враги?
— Ну недоброжелатели, завистники, люди, которые могли быть заинтересованы в похищении вашего сына?
— Враги, по-моему, есть у каждого человека. Я, конечно, не исключение… Но до сегодняшнего дня об их существовании я, честно говоря, не задумывался.
— Разумеется, — кивнул Тихомиров, — но я хотел бы, чтобы вы подумали, кому из вашего окружения могло быть выгодно похищение ребёнка.
— Трудный вопрос, Олег Филиппович. Я привык доверять людям, и потом…
Чудовищно! Это же просто чудовищно — воровать детей. Средневековье какое-то…
— Снегирёв закрыл лицо ладонями, и на секунду Тихомирову показалось, что тот заплакал.
Но Снегирёв тут же убрал руки с лица:
— Очень сожалею, но я на самом деле не могу даже предположить, кому понадобилось похищать Сашу. По крайней мере, я не могу подозревать никого из моего окружения.
— Хорошо, а могли похитители преследовать какую-нибудь другую цель?
Скажем, выкуп… — предположил вслух Тихомиров.
— Возможно, — пожал плечами Снегирёв, — я человек достаточно состоятельный.
— Или шантаж, — продолжал размышлять майор.
— Ну почему, почему нет никаких известий? Так можно с ума сойти, — бормотал Снегирёв.
Телефонный звонок заставил обоих мужчин вздрогнуть. Они одновременно бросились к аппарату. Снегирёв схватил трубку и почти прокричал:
— Да! Я слушаю!.. Виктор, ты? Что? Цветы? Мне? Какие ещё цветы?! Хорошо, везите сюда. Я жду!
— Звонил ваш секретарь? — среагировал Тихомиров.
— Мне в офис принесли цветы, — растерянно ответил Снегирёв, — ничего не понимаю.
— Перезвоните быстро секретарю, пусть ничего не трогает, в офис сейчас выедет бригада, в цветах может быть все, что угодно.
— И даже…
— Звоните, Иван Давыдович, пусть ничего не трогают, — быстро повторил Тихомиров и набрал номер. — Краснов, в офис Снегирёва принесли цветы, пусть бригада выезжает.
* * *
Виктор Поваляев положил трубку и осторожно отошёл от огромной корзины с цветами. За те несколько минут, что молодой парнишка привёз на фирменной машине этот букет, вся комната буквально наполнилась цветочными ароматами. Букет (был составлен по всем правилам утончённого дизайна. Любо-дорого было смотреть, как руки мастера разместили среди белоснежных хризантем алые бутоны роз, крохотные декоративные гвоздики своим разноцветием делали букет праздничным и весёлым…
Но Виктору сейчас было не до утончённых изысков.
От напряжения секретарь Снегирёва весь взмок, по спине горячей струёй тёк пот, лоб покрылся испариной. От страха Поваляев не мог вытащить из кармана пиджака носовой платок, руки стали как деревянные, к горлу подкатывала тошнота, ноги мелко дрожали, в голове одна за другой мелькали мысли: «А если там взрывчатка? Интересно, на какое время назначен взрыв? Успеет ли приехать бригада? Останусь ли жив, если рванёт на таком расстоянии?» Поваляев попятился от опасного букета и спиной уткнулся в острый угол стола. Состояние у секретаря было предобморочное.
Когда бригада сапёров во главе с Красновым ворвалась в офис, Виктор мог только мычать.
— Все ясно! — коротко кивнул Краснов. — Ребята, приступайте.
Через двадцать секунд выяснилось, что взрывчатых веществ в корзине с цветами не обнаружено. Вместо бомбы сапёры извлекли небольшой конверт. Двумя пальцами Краснов принял пакет и открыл его. Это была долгожданная информация от похитителей.
«Господин Снегирёв! Если вам дорога жизнь вашего сына, предлагаем вам снять свою кандидатуру. Через три дня с нетерпением ждём вашего выступления по телевидению».
Послание было кратким и точным, к нему прилагалась детская игрушка «тамагочи», на экране дисплея горела зловещая надпись: «DEATH».
Игрушечный зверёк был мёртв.
Глава 3
НИКОЛАЕВ ВСТУПАЕТ В ИГРУ
Ствол пистолета дёрнулся несколько раз, выпуская одну за другой пули. У стойки специального тира стояла симпатичная брюнетка. Девушка сняла с головы наушники и посмотрела на сидевшего в сторонке Николаева. Алексей оторвался от подзорной трубы, направленной на лист мишени, и отрицательно покачал головой.
— Машенька, с оружием надо обращаться нежно. Почти так же, как с любимым человеком! — сказал он, поднимаясь со стула. — Показываю ещё раз!.. Вот как вы поднимаете пистолет?
— А как я его поднимаю? — кокетливо поинтересовалась брюнетка.
— Слишком резко, Машенька… — Николаев зашёл за спину девушки и, приблизившись к ней вплотную, одной рукой обнял за талию, другой подхватил под локоть её руку с пистолетом. — Давайте попробуем вместе…
— Мне щекотно… Девушка поёжилась.
Что? — поинтересовался Николаев.
— Вы дышите мне прямо в шею, и мне щекотно!
— Не отвлекайтесь, Машенька! Иначе в самый ответственный момент у вас может дрогнуть рука. — Алексей перешёл на интимный шёпот.
— Она у меня уже дрожит, — так же шёпотом призналась стажёрка.
— Это ничего, сейчас мы зафиксируем корпус. — Николаев нежно обнял ученицу за талию.
— Ну вот! — раздался мужской голос. — А я тебя у Шуры жду!
Николаев недовольно повернулся. Маша тоже нехотя отодвинулась в сторону. Перед ними стоял улыбающийся во весь рот Краснов.
— Ну и что тебе сказал Шура? — Алексей сделал особое ударение на слове «сказал», но Краснов как будто не понял намёк и удивлённо поднял одну бровь.
— Почему «сказал»? Я же говорю про твою Шуру! Про невесту… — ещё раз уточнил Андрей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23