Они были знакомы почти год.
И все это время Вадим никогда не давал повода сомневаться в своих поступках, никогда Акимов не пытался препятствовать его действиям, он преданно шёл за Вадимом и точно выполнял его инструкции. И почти всегда Вадим был прав. Но дело с похищением сына Снегирёва никак не укладывалось в мозгу Акимова. Вадим, как всегда, ничего не объяснял. Причины похищения были не ясны. Сам Акимов считал его бессмысленным и ненужным.
* * *
Хотя… На памяти Акимова был ещё один поступок в жизни Вадима, который он никак не мог объяснить, но благодаря которому он, Акимов, рассчитывающий «греться» на нарах ещё лет десять, оказался на свободе. Это было год назад.
Стояла весна — холодная, ветреная, сырая. Только что прошёл суд, которого могло и не быть. Акимов сидел один в камере и мрачно размышлял о своём будущем. На душе скребли кошки, хотелось только одного — выбраться отсюда и доказать им всем, предавшим и продавшим его бывшим дружкам, что он, Аким, ещё тот, что он ещё что-то может. Хотя сам он, конечно, понимал, что выглядит смешным. Снайпер с покалеченной рукой, он был никому не нужен. Не нужен настолько, что его преспокойно сдали как старую, вышедшую из моды вещь. Ему не хотелось вспоминать, как все произошло, но мысли постоянно возвращались к тому зимнему вечеру, когда он случайно был замечен двумя свидетелями после неудачного покушения на одного толстосума…
Его схватили буквально на следующий день. Следователем был высокий представительный мужчина, одетый в хорошо сшитый дорогой костюм и у которого на лбу было написано, что он берет взятки. Акимову требовалась незначительная сумма денег, и он мог бы быть на свободе, но, обзвонив все каналы, бывший снайпер через десять дней понял, что помощи ждать неоткуда. Через месяц дело передали в суд, и, в связи с очевидными уликами, срок ему накатали на полную катушку.
Акимов никогда не забудет чувство жёсткой ярости, которое овладело им, когда он остался один в камере. В ту минуту он готов был убить всякого, кто окажется под рукой. Он зло ударил по стене кулаком, и на кисти мгновенно вспухла ссадина. В эту минуту щёлкнул замок металлической двери. Вошёл тучный охранник и сказал, что к нему на свидание пришла родственница. Акимов от удивления не сразу понял, что должен последовать за охранником. Отношения с родственниками Акимов давно не поддерживал, родители его умерли ещё лет десять назад, и он ни разу не был у них на могиле; братьев и сестёр У него не было.
Дальних же родственников он не смог бы назвать и по именам. Связь с ними он никогда не поддерживал, и никто от этого не страдал. Заинтригованный осуждённый прошёл вслед за охранником по длинному коридору, затем они спустились вниз на несколько пролётов и оказались перед дверью. Двое молодых людей в форме осмотрели его, и наконец Акимов вошёл в комнату. За перегородкой сидела хрупкая молодая женщина в чёрном платке. Она смахнула слезу и ласково улыбнулась.
— Здравствуй, брат, — произнесла она.
— Ты кто? — вытаращил глаза Акимов, но девушка быстро сделала знак рукой, и он осёкся.
Незнакомка была очень красива. Высокий чистый лоб, чёрные волосы, нежный пухлый рот и огромные глаза. Если б ему действительно хоть раз в жизни пришлось с ней встретиться, он никогда не забыл бы её, поэтому Акимов мог дать голову на отсечение, что видел девушку впервые в жизни.
— Ты плохо выглядишь, — печально произнесла она, — ты не болен?
— Нет, — сухо ответил он и недоверчиво посмотрел на свою собеседницу.
— Вид у тебя очень утомлённый. С тобой все в порядке? — продолжала она гнуть непонятную для Акимова линию.
— Да, — несколько неуверенно произнёс он.
— Я боялась, что все эти события и суд плохо скажутся на твоём здоровье.
И тебе опять придётся лечиться.
Он в упор смотрел на неё, стараясь понять, чего она добивается. Девушка настойчиво говорила о какой-то болезни.
— Я, честно говоря, с ужасом вспоминаю этот твой последний приступ. Ты никого не помнил и так кричал…
— Мне тогда было плохо… — осторожно отозвался он.
Девушка обрадованно продолжала:
— Если тебе опять станет так плохо, как тогда, ты обратись к врачу. Я знаю, у вас тут есть специальная больница. Тебе дадут успокоительное, и станет легче. Только, прошу, не затягивай. Болезнь у тебя наследственная. Наша матушка, ты помнишь, тоже страдала слабоумием…
— А-а-а, — растерянно произнёс Акимов, постепенно начиная догадываться, куда клонит незнакомка.
— Я тебе хотела передачу принести, но пока не принимают.
— Да, мне не разрешено, пока я не переведён из «предвариловки»…
— Мне пора, — тихо сказала девушка и тут же спохватилась:
— Да, совсем забыла, все наши передают тебе привет. Дядя так и сказал: «Маринка, передай от меня личный привет. Пусть держится».
Акимов понял, что незнакомка таким образом представилась. Её звали Марина. Он кивнул, что, мол, все понял. Девушка обрадованно улыбнулась и встала.
— Я к тебе ещё как-нибудь приду. Но, скорее всего, дядя Вадим появится.
Он очень хотел тебя видеть.
— Спасибо, — выдавил из себя Акимов.
— Но все-таки главное — здоровье. Помни, что я тебе сказала. Эта болезнь у нас наследственная. — Посетительница вышла из комнаты.
Акимов все понял. Через некоторое время, возвратившись в камеру, он спокойно прокрутил весь разговор в голове и сделал вывод. Кто-то, скажем, некий Вадим, хочет ему помочь выбраться из тюрьмы, но для этого он рекомендует Акимову симулировать безумие. Видимо, в тюремном госпитале у него есть какие-то завязки. От волнения Акимов начал мерить камеру широкими шагами. Неожиданная надежда поселилась в его душе, и он решил точно следовать указаниям неизвестных спасителей…
Симулировать безумие было несложно. Акимов был достаточно наслышан об этом недуге и знал, что существует несколько вариантов поведения. Из всех возможных он выбрал агрессию и полностью дал волю гневу, накопившемуся внутри.
Прибежавшие на шум охранники с трудом справились с разбушевавшимся заключённым.
Акимов кричал, махал кулаками, отбивался, называл охранников какими-то странными именами, для пущей убедительности он залаял и вошёл в такой раж, что даже не заметил, когда в камеру вбежали люди в белых халатах и на него накинули длинный балахон.
Через сорок минут Акимов оказался в тюремном госпитале. Врач в очках с толстыми стёклами внимательно осмотрел его, задал несколько вопросов, спросил также охранника о том, как больной вёл себя раньше. И, услышав ответ, что тот время от времени стучал кулаком об стену, понимающе кивнул. Диагноз, который был поставлен неожиданно заболевшему Акимову, он сам никогда не смог бы повторить. Но ясно было одно — результат достигнут: он находится в госпитале и, по всей видимости, определён сюда надолго.
Ему выделили отдельную палату, которая по всем параметрам была лучше тюремной камеры, каждые четыре часа приходила медсестра в сопровождении двух охранников и делала ему уколы. Кормили в госпитале тоже лучше, чем в тюрьме, и Акимов, про себя усмехаясь, благодарил неизвестных, которые дали ему такой отличный совет. Правда, иногда ему приходилось вновь имитировать сумасшествие, и он громко вопил. На его крики сбегались люди, и он, никого не узнавая, бросался на них. Единственное, что его смущало, это отсутствие каких-либо известий с воли. Прошло уже больше месяца, с тех пор как Марина посетила его в тюрьме, а никаких новостей не было. Но он терпеливо ждал.
Яркий лунный свет падал сквозь тонкую щёлку в окне, и Акимов мрачно рассматривал светлые полосы на потолке. Неожиданно он услышал едва слышный скрежет в замке, кто-то пытался открыть дверь. Акимов осторожно встал. Через некоторое время дверь почти бесшумно отворилась и мужчина в белом халате и марлевой маске на лице сделал ему знак рукой выйти из палаты. Акимов не заставил себя ждать и быстро подошёл к двери. В коридоре стояла каталка. Двое людей в халатах вытащили из каталки какого-то незнакомца, который не проявлял никаких признаков жизни, и бесшумно затащили его в палату. Они уложили человека на кровать Акимова и накрыли с головой одеялом.
— Быстро влезай на каталку, — прошептал один из мужчин, и Акимов лёг на холодную клеёнку.
Его с головой накрыли простыней и быстро покатили вдоль длинного коридора. Пару раз свернув, каталка остановилась возле лифта. Мужчины вкатили лежащего Акимова, и двери закрылись. Миновав несколько этажей, лифт остановился, и странная процессия последовала дальше. Акимов терпеливо ждал. Он знал, что сегодня наступил момент его спасения. Наконец неизвестные остановились. Один из них откинул простыню и приказал Акимову спуститься. Он быстро встал на ноги, и они прошмыгнули в какую-то низкую дверь. Холодный весенний ветер резко ударил в лицо, заключённый, давно не чувствовавший свежего воздуха, с наслаждением вдохнул полной грудью.
Все трое молча миновали небольшой двор. Вокруг не было ни души. Слабый свет фонаря освещал тёмную сторожевую башню и высокую стену больницы. Мужчины подошли к метровому забору, и Акимов, используя поддержку четырех сильных рук, ловко перемахнул через ограждение. Через несколько секунд двое его сопровождающих тоже оказались по ту сторону территории тюремной больницы.
Недалеко от забора стояла «Газель», все трое быстро ринулись к машине. Дверца предусмотрительно была открыта. Акимов влез внутрь, и сердце его радостно забилось: он был на свободе. Через час после побега он познакомился с Вадимом.
Тогда Акимову не хотелось задавать своему спасителю никаких вопросов, а потом все никак не удавалось. Да и, честно говоря, ему не нужны были объяснения. Он принял свою свободу как подарок и раз и навсегда для себя решил, что никогда не предаст Вадима и, что бы ни случилось, всегда будет на его стороне.
Глава 18
СТРАСТИ
В этом деле все происходило не так, как он задумал. Впервые в жизни Вадим Козырев испытывал дискомфорт от постоянных неожиданностей. Первой неожиданностью была смерть Марины. В любом деле без жертв не обходилось, и Вадим был готов к потерям, но не к такой. При мысли об этом внутри все холодело, и он с трудом подавлял в себе желание громко закричать.
Хотя, когда она была рядом, он почти не замечал её присутствия. И никогда не сознался бы, что она что-то значит в его жизни. Он привык везде и повсюду быть один. Людям Вадим не доверял и в дружбу не верил. Любовь была для него понятием абстрактным, принадлежащим к области литературы. До недавнего времени он полагал, что связь с женщиной развивается на уровне инстинкта и не более того. Марина была его любовницей и ничем более.
Они познакомились пять лет назад. Ничего романтичного в их встрече не было. Вадим помнил, что пришёл с какой-то компанией в ресторан. Он был уже изрядно пьян, когда они шумно ввалились в полутёмное фойе и улыбчивый официант указал им на столик. Все последовали в зал, а Вадим немного задержался. Возле большого зеркала стояла хрупкая девушка и расчёсывала длинные волосы. Вадим оглядел незнакомку и подошёл к ней сзади. Девушка удивлённо повернулась и вопросительно посмотрела на него.
— Ты кто? — спросила она.
— Я тебя хочу, — усмехнувшись, ответил он.
— Ты всегда так прямо формулируешь?
— Всегда.
— Молодец. — Она отвернулась и приподняла волосы, чтобы заколоть их на затылке.
Вадим подошёл ещё ближе и крепко обнял девушку за талию. Он помнил, какое необыкновенное наслаждение испытал, когда впервые почувствовал под руками её тело. Девушка невозмутимо сооружала на голове причёску. На какое-то время Вадим смутился, он не ожидал, что незнакомка никак не отреагирует на его явное приставание. Однако девушка была действительно спокойна.
— Тебе нравится? — спросил он, тяжело дыша.
— Нет. — Она повернулась к нему лицом.
— А мне нравится.
— Я не сомневаюсь.
— Пойдёшь со мной?
— Нет. — Она говорила коротко, глядя ему в лицо. Почему-то Вадиму это очень нравилось. И его желание росло с каждой минутой.
— Я хочу тебя.
— Я уже это слышала.
— И что?
— Ты пьян. Проспись лучше.
— Если я лягу сегодня в кровать, то только с тобой.
— Ты ошибся адресом, я не ловлю клиентов. Вадим посмотрел в её тёмные спокойные глаза и понял: эта женщина именно та, которая должна быть с ним. Он отмахнулся от компании, которая уже зазывала его в зал, и направился за девушкой. Она привела его к старому шестиэтажному дому. Они вместе поднялись на пятый этаж, прошли по длинному коридору коммунальной квартиры и оказались в огромной комнате с высокими потолками. Всю дорогу незнакомка не проронила ни слова. Вадим пытался завести разговор, но девушка никак не реагировала на его попытки. Войдя, она включила свет, и яркая лампочка, не защищённая абажуром, осветила комнату. Вадим сощурился и насторожённо посмотрел на хозяйку. Девушка подошла к нему вплотную и усмехнулась.
— Ты красивая, — произнёс Вадим и протянул руку к её лицу, — как тебя зовут?
— Марина.
— А меня Вадим. Это твоя комната?
— Это мой дом.
— Я так и понял. — Он впервые в жизни не знал, как вести себя с женщиной. Ситуация была парадоксальной. До какого-то момента он владел ею, но сейчас Вадим совершенно не знал, что делать, и разглядывал удивительно красивое лицо своей новой знакомой.
Пауза возникла довольно продолжительная, и ему показалось, что прошло полжизни, когда Марина наконец спокойно подняла руки и расстегнула ворот его рубашки. После этой ночи они больше никогда не расставались.
Сейчас, когда её не стало, Вадиму мучительно хотелось знать, кем она была до их встречи, чем занималась, где живут её родители, хотя раньше он никогда не задавался этими вопросами. С Мариной ему было удобно и спокойно. Она понимала его с полуслова, казалось, угадывала все его желания. Если требовалось, он спрашивал у неё совета, и её гибкий женский ум порой поражал его своей изобретательностью. Все это было важно, но Вадим особенно ценил в Марине два качества. Она была верна и, главное, умела и любила рисковать. В этом было их сходство, и именно это их объединяло…
* * *
На очень простой вопрос, кем для Вадима Козырева является Иван Давыдович Снегирёв, сам Вадим затруднился бы ответить. На самом деле, что могло связывать столь разных по статусу, по образу жизни, по менталитету, наконец, людей. Казалось бы, ничего. Но в то же время Козырев всю свою жизнь разделил на два периода: до встречи со Снегирёвым и после. Он не знал, как так получилось и что в тот момент повлияло на него, но впервые, когда он увидел Ивана Снегирёва, что-то переломилось в его сознании, и его жизнь пошла совершенно в другом направлении.
Марина никогда не спрашивала его о Снегирёве, но он знал, что она о чем-то догадывается. На самом деле, если бы она и спросила его, Вадим не смог объяснить ей эту историю странного соперничества-ненависти. Он хорошо помнил тот день, когда они сидели вместе за завтраком, Марина подливала ему кофе, бесшумно работал телевизор. Вадим намазывал масло на хлеб и вдруг весь напрягся. Марина удивлённо посмотрела на него, она всегда хорошо его чувствовала, и повернулась в сторону телевизора. На экране улыбающийся Снегирёв о чем-то беседовал с молодым репортёром. Марина увеличила звук, и в комнату ворвался жизнерадостный голос Снегирёва, заглушающий шум проезжающих машин.
— Да, я решил участвовать в выборах, — ответил он на вопрос репортёра.
— Иван Давыдович, мы знаем вас как успешного коммерсанта, генерального директора процветающей фирмы, а теперь вы хотите блеснуть талантами в политике.
Это не слишком хлопотно?
Снегирёв рассмеялся:
— Волков бояться — в лес не ходить. Вадим выключил телевизор. Марина спокойно посмотрела на него и направилась на кухню. Разговор у них состоялся недели через две, когда уже на радио и в печати промелькнула информация о том, что Иван Давидович Снегирёв является одним из претендентов на пост губернатора области.
Марина стояла в проёме двери и наблюдала, как Вадим просматривает газеты.
— Вадим, я хотела с тобой поговорить, — произнесла она.
— Мне некогда, — раздражённо отозвался он.
— Я знаю, но этот разговор касается Снегирёва. Вадим вспыхнул. Никогда они не говорили об этом человеке, никогда не произносили это имя. Он поднял глаза на Марину. Она смотрела на него, как всегда, спокойно, и по её лицу трудно было прочитать что-либо.
— Я хочу тебе предложить один план.
— У меня у самого планов масса.
— Я понимаю, и все-таки…
— Тебе не стоит вмешиваться…
— Вадим, я не знаю, кто этот человек и что между вами произошло, но я вижу, что тебе неприятны его успехи. Я думаю, ты не хочешь, чтобы он был выбран. Так?
— Невероятная проницательность.
— Я могу тебе помочь. Это будет сложно, но вполне выполнимо.
Марина говорила минут пятнадцать, не больше. Как всегда, её речь была чёткой и краткой. Вадим внимательно выслушал и буквально через два дня приступил к действиям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
И все это время Вадим никогда не давал повода сомневаться в своих поступках, никогда Акимов не пытался препятствовать его действиям, он преданно шёл за Вадимом и точно выполнял его инструкции. И почти всегда Вадим был прав. Но дело с похищением сына Снегирёва никак не укладывалось в мозгу Акимова. Вадим, как всегда, ничего не объяснял. Причины похищения были не ясны. Сам Акимов считал его бессмысленным и ненужным.
* * *
Хотя… На памяти Акимова был ещё один поступок в жизни Вадима, который он никак не мог объяснить, но благодаря которому он, Акимов, рассчитывающий «греться» на нарах ещё лет десять, оказался на свободе. Это было год назад.
Стояла весна — холодная, ветреная, сырая. Только что прошёл суд, которого могло и не быть. Акимов сидел один в камере и мрачно размышлял о своём будущем. На душе скребли кошки, хотелось только одного — выбраться отсюда и доказать им всем, предавшим и продавшим его бывшим дружкам, что он, Аким, ещё тот, что он ещё что-то может. Хотя сам он, конечно, понимал, что выглядит смешным. Снайпер с покалеченной рукой, он был никому не нужен. Не нужен настолько, что его преспокойно сдали как старую, вышедшую из моды вещь. Ему не хотелось вспоминать, как все произошло, но мысли постоянно возвращались к тому зимнему вечеру, когда он случайно был замечен двумя свидетелями после неудачного покушения на одного толстосума…
Его схватили буквально на следующий день. Следователем был высокий представительный мужчина, одетый в хорошо сшитый дорогой костюм и у которого на лбу было написано, что он берет взятки. Акимову требовалась незначительная сумма денег, и он мог бы быть на свободе, но, обзвонив все каналы, бывший снайпер через десять дней понял, что помощи ждать неоткуда. Через месяц дело передали в суд, и, в связи с очевидными уликами, срок ему накатали на полную катушку.
Акимов никогда не забудет чувство жёсткой ярости, которое овладело им, когда он остался один в камере. В ту минуту он готов был убить всякого, кто окажется под рукой. Он зло ударил по стене кулаком, и на кисти мгновенно вспухла ссадина. В эту минуту щёлкнул замок металлической двери. Вошёл тучный охранник и сказал, что к нему на свидание пришла родственница. Акимов от удивления не сразу понял, что должен последовать за охранником. Отношения с родственниками Акимов давно не поддерживал, родители его умерли ещё лет десять назад, и он ни разу не был у них на могиле; братьев и сестёр У него не было.
Дальних же родственников он не смог бы назвать и по именам. Связь с ними он никогда не поддерживал, и никто от этого не страдал. Заинтригованный осуждённый прошёл вслед за охранником по длинному коридору, затем они спустились вниз на несколько пролётов и оказались перед дверью. Двое молодых людей в форме осмотрели его, и наконец Акимов вошёл в комнату. За перегородкой сидела хрупкая молодая женщина в чёрном платке. Она смахнула слезу и ласково улыбнулась.
— Здравствуй, брат, — произнесла она.
— Ты кто? — вытаращил глаза Акимов, но девушка быстро сделала знак рукой, и он осёкся.
Незнакомка была очень красива. Высокий чистый лоб, чёрные волосы, нежный пухлый рот и огромные глаза. Если б ему действительно хоть раз в жизни пришлось с ней встретиться, он никогда не забыл бы её, поэтому Акимов мог дать голову на отсечение, что видел девушку впервые в жизни.
— Ты плохо выглядишь, — печально произнесла она, — ты не болен?
— Нет, — сухо ответил он и недоверчиво посмотрел на свою собеседницу.
— Вид у тебя очень утомлённый. С тобой все в порядке? — продолжала она гнуть непонятную для Акимова линию.
— Да, — несколько неуверенно произнёс он.
— Я боялась, что все эти события и суд плохо скажутся на твоём здоровье.
И тебе опять придётся лечиться.
Он в упор смотрел на неё, стараясь понять, чего она добивается. Девушка настойчиво говорила о какой-то болезни.
— Я, честно говоря, с ужасом вспоминаю этот твой последний приступ. Ты никого не помнил и так кричал…
— Мне тогда было плохо… — осторожно отозвался он.
Девушка обрадованно продолжала:
— Если тебе опять станет так плохо, как тогда, ты обратись к врачу. Я знаю, у вас тут есть специальная больница. Тебе дадут успокоительное, и станет легче. Только, прошу, не затягивай. Болезнь у тебя наследственная. Наша матушка, ты помнишь, тоже страдала слабоумием…
— А-а-а, — растерянно произнёс Акимов, постепенно начиная догадываться, куда клонит незнакомка.
— Я тебе хотела передачу принести, но пока не принимают.
— Да, мне не разрешено, пока я не переведён из «предвариловки»…
— Мне пора, — тихо сказала девушка и тут же спохватилась:
— Да, совсем забыла, все наши передают тебе привет. Дядя так и сказал: «Маринка, передай от меня личный привет. Пусть держится».
Акимов понял, что незнакомка таким образом представилась. Её звали Марина. Он кивнул, что, мол, все понял. Девушка обрадованно улыбнулась и встала.
— Я к тебе ещё как-нибудь приду. Но, скорее всего, дядя Вадим появится.
Он очень хотел тебя видеть.
— Спасибо, — выдавил из себя Акимов.
— Но все-таки главное — здоровье. Помни, что я тебе сказала. Эта болезнь у нас наследственная. — Посетительница вышла из комнаты.
Акимов все понял. Через некоторое время, возвратившись в камеру, он спокойно прокрутил весь разговор в голове и сделал вывод. Кто-то, скажем, некий Вадим, хочет ему помочь выбраться из тюрьмы, но для этого он рекомендует Акимову симулировать безумие. Видимо, в тюремном госпитале у него есть какие-то завязки. От волнения Акимов начал мерить камеру широкими шагами. Неожиданная надежда поселилась в его душе, и он решил точно следовать указаниям неизвестных спасителей…
Симулировать безумие было несложно. Акимов был достаточно наслышан об этом недуге и знал, что существует несколько вариантов поведения. Из всех возможных он выбрал агрессию и полностью дал волю гневу, накопившемуся внутри.
Прибежавшие на шум охранники с трудом справились с разбушевавшимся заключённым.
Акимов кричал, махал кулаками, отбивался, называл охранников какими-то странными именами, для пущей убедительности он залаял и вошёл в такой раж, что даже не заметил, когда в камеру вбежали люди в белых халатах и на него накинули длинный балахон.
Через сорок минут Акимов оказался в тюремном госпитале. Врач в очках с толстыми стёклами внимательно осмотрел его, задал несколько вопросов, спросил также охранника о том, как больной вёл себя раньше. И, услышав ответ, что тот время от времени стучал кулаком об стену, понимающе кивнул. Диагноз, который был поставлен неожиданно заболевшему Акимову, он сам никогда не смог бы повторить. Но ясно было одно — результат достигнут: он находится в госпитале и, по всей видимости, определён сюда надолго.
Ему выделили отдельную палату, которая по всем параметрам была лучше тюремной камеры, каждые четыре часа приходила медсестра в сопровождении двух охранников и делала ему уколы. Кормили в госпитале тоже лучше, чем в тюрьме, и Акимов, про себя усмехаясь, благодарил неизвестных, которые дали ему такой отличный совет. Правда, иногда ему приходилось вновь имитировать сумасшествие, и он громко вопил. На его крики сбегались люди, и он, никого не узнавая, бросался на них. Единственное, что его смущало, это отсутствие каких-либо известий с воли. Прошло уже больше месяца, с тех пор как Марина посетила его в тюрьме, а никаких новостей не было. Но он терпеливо ждал.
Яркий лунный свет падал сквозь тонкую щёлку в окне, и Акимов мрачно рассматривал светлые полосы на потолке. Неожиданно он услышал едва слышный скрежет в замке, кто-то пытался открыть дверь. Акимов осторожно встал. Через некоторое время дверь почти бесшумно отворилась и мужчина в белом халате и марлевой маске на лице сделал ему знак рукой выйти из палаты. Акимов не заставил себя ждать и быстро подошёл к двери. В коридоре стояла каталка. Двое людей в халатах вытащили из каталки какого-то незнакомца, который не проявлял никаких признаков жизни, и бесшумно затащили его в палату. Они уложили человека на кровать Акимова и накрыли с головой одеялом.
— Быстро влезай на каталку, — прошептал один из мужчин, и Акимов лёг на холодную клеёнку.
Его с головой накрыли простыней и быстро покатили вдоль длинного коридора. Пару раз свернув, каталка остановилась возле лифта. Мужчины вкатили лежащего Акимова, и двери закрылись. Миновав несколько этажей, лифт остановился, и странная процессия последовала дальше. Акимов терпеливо ждал. Он знал, что сегодня наступил момент его спасения. Наконец неизвестные остановились. Один из них откинул простыню и приказал Акимову спуститься. Он быстро встал на ноги, и они прошмыгнули в какую-то низкую дверь. Холодный весенний ветер резко ударил в лицо, заключённый, давно не чувствовавший свежего воздуха, с наслаждением вдохнул полной грудью.
Все трое молча миновали небольшой двор. Вокруг не было ни души. Слабый свет фонаря освещал тёмную сторожевую башню и высокую стену больницы. Мужчины подошли к метровому забору, и Акимов, используя поддержку четырех сильных рук, ловко перемахнул через ограждение. Через несколько секунд двое его сопровождающих тоже оказались по ту сторону территории тюремной больницы.
Недалеко от забора стояла «Газель», все трое быстро ринулись к машине. Дверца предусмотрительно была открыта. Акимов влез внутрь, и сердце его радостно забилось: он был на свободе. Через час после побега он познакомился с Вадимом.
Тогда Акимову не хотелось задавать своему спасителю никаких вопросов, а потом все никак не удавалось. Да и, честно говоря, ему не нужны были объяснения. Он принял свою свободу как подарок и раз и навсегда для себя решил, что никогда не предаст Вадима и, что бы ни случилось, всегда будет на его стороне.
Глава 18
СТРАСТИ
В этом деле все происходило не так, как он задумал. Впервые в жизни Вадим Козырев испытывал дискомфорт от постоянных неожиданностей. Первой неожиданностью была смерть Марины. В любом деле без жертв не обходилось, и Вадим был готов к потерям, но не к такой. При мысли об этом внутри все холодело, и он с трудом подавлял в себе желание громко закричать.
Хотя, когда она была рядом, он почти не замечал её присутствия. И никогда не сознался бы, что она что-то значит в его жизни. Он привык везде и повсюду быть один. Людям Вадим не доверял и в дружбу не верил. Любовь была для него понятием абстрактным, принадлежащим к области литературы. До недавнего времени он полагал, что связь с женщиной развивается на уровне инстинкта и не более того. Марина была его любовницей и ничем более.
Они познакомились пять лет назад. Ничего романтичного в их встрече не было. Вадим помнил, что пришёл с какой-то компанией в ресторан. Он был уже изрядно пьян, когда они шумно ввалились в полутёмное фойе и улыбчивый официант указал им на столик. Все последовали в зал, а Вадим немного задержался. Возле большого зеркала стояла хрупкая девушка и расчёсывала длинные волосы. Вадим оглядел незнакомку и подошёл к ней сзади. Девушка удивлённо повернулась и вопросительно посмотрела на него.
— Ты кто? — спросила она.
— Я тебя хочу, — усмехнувшись, ответил он.
— Ты всегда так прямо формулируешь?
— Всегда.
— Молодец. — Она отвернулась и приподняла волосы, чтобы заколоть их на затылке.
Вадим подошёл ещё ближе и крепко обнял девушку за талию. Он помнил, какое необыкновенное наслаждение испытал, когда впервые почувствовал под руками её тело. Девушка невозмутимо сооружала на голове причёску. На какое-то время Вадим смутился, он не ожидал, что незнакомка никак не отреагирует на его явное приставание. Однако девушка была действительно спокойна.
— Тебе нравится? — спросил он, тяжело дыша.
— Нет. — Она повернулась к нему лицом.
— А мне нравится.
— Я не сомневаюсь.
— Пойдёшь со мной?
— Нет. — Она говорила коротко, глядя ему в лицо. Почему-то Вадиму это очень нравилось. И его желание росло с каждой минутой.
— Я хочу тебя.
— Я уже это слышала.
— И что?
— Ты пьян. Проспись лучше.
— Если я лягу сегодня в кровать, то только с тобой.
— Ты ошибся адресом, я не ловлю клиентов. Вадим посмотрел в её тёмные спокойные глаза и понял: эта женщина именно та, которая должна быть с ним. Он отмахнулся от компании, которая уже зазывала его в зал, и направился за девушкой. Она привела его к старому шестиэтажному дому. Они вместе поднялись на пятый этаж, прошли по длинному коридору коммунальной квартиры и оказались в огромной комнате с высокими потолками. Всю дорогу незнакомка не проронила ни слова. Вадим пытался завести разговор, но девушка никак не реагировала на его попытки. Войдя, она включила свет, и яркая лампочка, не защищённая абажуром, осветила комнату. Вадим сощурился и насторожённо посмотрел на хозяйку. Девушка подошла к нему вплотную и усмехнулась.
— Ты красивая, — произнёс Вадим и протянул руку к её лицу, — как тебя зовут?
— Марина.
— А меня Вадим. Это твоя комната?
— Это мой дом.
— Я так и понял. — Он впервые в жизни не знал, как вести себя с женщиной. Ситуация была парадоксальной. До какого-то момента он владел ею, но сейчас Вадим совершенно не знал, что делать, и разглядывал удивительно красивое лицо своей новой знакомой.
Пауза возникла довольно продолжительная, и ему показалось, что прошло полжизни, когда Марина наконец спокойно подняла руки и расстегнула ворот его рубашки. После этой ночи они больше никогда не расставались.
Сейчас, когда её не стало, Вадиму мучительно хотелось знать, кем она была до их встречи, чем занималась, где живут её родители, хотя раньше он никогда не задавался этими вопросами. С Мариной ему было удобно и спокойно. Она понимала его с полуслова, казалось, угадывала все его желания. Если требовалось, он спрашивал у неё совета, и её гибкий женский ум порой поражал его своей изобретательностью. Все это было важно, но Вадим особенно ценил в Марине два качества. Она была верна и, главное, умела и любила рисковать. В этом было их сходство, и именно это их объединяло…
* * *
На очень простой вопрос, кем для Вадима Козырева является Иван Давыдович Снегирёв, сам Вадим затруднился бы ответить. На самом деле, что могло связывать столь разных по статусу, по образу жизни, по менталитету, наконец, людей. Казалось бы, ничего. Но в то же время Козырев всю свою жизнь разделил на два периода: до встречи со Снегирёвым и после. Он не знал, как так получилось и что в тот момент повлияло на него, но впервые, когда он увидел Ивана Снегирёва, что-то переломилось в его сознании, и его жизнь пошла совершенно в другом направлении.
Марина никогда не спрашивала его о Снегирёве, но он знал, что она о чем-то догадывается. На самом деле, если бы она и спросила его, Вадим не смог объяснить ей эту историю странного соперничества-ненависти. Он хорошо помнил тот день, когда они сидели вместе за завтраком, Марина подливала ему кофе, бесшумно работал телевизор. Вадим намазывал масло на хлеб и вдруг весь напрягся. Марина удивлённо посмотрела на него, она всегда хорошо его чувствовала, и повернулась в сторону телевизора. На экране улыбающийся Снегирёв о чем-то беседовал с молодым репортёром. Марина увеличила звук, и в комнату ворвался жизнерадостный голос Снегирёва, заглушающий шум проезжающих машин.
— Да, я решил участвовать в выборах, — ответил он на вопрос репортёра.
— Иван Давыдович, мы знаем вас как успешного коммерсанта, генерального директора процветающей фирмы, а теперь вы хотите блеснуть талантами в политике.
Это не слишком хлопотно?
Снегирёв рассмеялся:
— Волков бояться — в лес не ходить. Вадим выключил телевизор. Марина спокойно посмотрела на него и направилась на кухню. Разговор у них состоялся недели через две, когда уже на радио и в печати промелькнула информация о том, что Иван Давидович Снегирёв является одним из претендентов на пост губернатора области.
Марина стояла в проёме двери и наблюдала, как Вадим просматривает газеты.
— Вадим, я хотела с тобой поговорить, — произнесла она.
— Мне некогда, — раздражённо отозвался он.
— Я знаю, но этот разговор касается Снегирёва. Вадим вспыхнул. Никогда они не говорили об этом человеке, никогда не произносили это имя. Он поднял глаза на Марину. Она смотрела на него, как всегда, спокойно, и по её лицу трудно было прочитать что-либо.
— Я хочу тебе предложить один план.
— У меня у самого планов масса.
— Я понимаю, и все-таки…
— Тебе не стоит вмешиваться…
— Вадим, я не знаю, кто этот человек и что между вами произошло, но я вижу, что тебе неприятны его успехи. Я думаю, ты не хочешь, чтобы он был выбран. Так?
— Невероятная проницательность.
— Я могу тебе помочь. Это будет сложно, но вполне выполнимо.
Марина говорила минут пятнадцать, не больше. Как всегда, её речь была чёткой и краткой. Вадим внимательно выслушал и буквально через два дня приступил к действиям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23