Она действовала интуитивно, не задумываясь о приличиях, ощущая потребность в его человеческом тепле, и уступила этой потребности – как Лора пять лет назад.
– Теперь я понимаю, – сказала она, – почему я не смогла отвергнуть вас, несмотря на все свидетельства и единодушное мнение всех, кого я знала. Бывают моменты, когда следует доверять собственной интуиции. Я не смогла убедить себя, что вы плохой человек.
– Но я плохой человек, – возразил он. – Нет закона, ни человеческого, ни божеского, который оправдал бы то, что я сделал, Мэгги. Жена является собственностью мужа, и он может распоряжаться ею, как найдет нужным.
– Какая чепуха! – воскликнула она, не поднимая головы.
– Как это часто бывает с законами, – усмехнулся он. – Но это единственное, что цементирует общество и предотвращает полный хаос. Остается только надеяться, что мы сможем постепенно изменить законы таким образом, чтобы они отражали истинную мораль и права всех – включая женщин, бедняков и даже животных. Но я не думаю, что это случится скоро, если вообще случится. То, что я сделал, неправильно, Мэгги. Плохо.
– Тогда возблагодарим небеса, – сказала Маргарет, подняв голову, – за несовершенство этого мира. Он гораздо сложнее, чем черно-белая картинка. Какое глубокое наблюдение, не правда ли? Как будто никто не замечал этого раньше.
Впрочем, он еще не все объяснил, вдруг вспомнила она.
– А как же мисс Тернер? – спросила она. – Брошенная накануне свадьбы, она оказалась жертвой унижения и сердечной раны.
– Она была единственной, с кем я поделился тем, что узнал от Лоры, – сказал он, – еще до того, как дал ей обещание никому не рассказывать. Помнится, я опасался, что Кэролайн подверглась такому же обращению со стороны брата. Я был готов вышибить из него душу, окажись это так. Но нет, она не страдала от его нрава, хотя и знала о Лоре, и довольно энергично защищала Тернера. Если бы Лора не доводила его, заявила она, он не стал бы ее наказывать. На следующий день после этого разговора Лора снова занемогла и оставалась вдали от глаз публики более недели, даже дольше, чем обычно. Полагаю, я стал причиной одного из самых жестоких избиений в ее жизни, поговорив с Кэролайн. Так что у Лоры были веские основания просить меня хранить молчание.
– Мисс Тернер рассказала все брату? – уточнила Маргарет, хотя в этом не было необходимости.
– И вас удивляет, – спросил он вместо ответа, – что я быстро избавился от любви к ней, Мэгги?
Нет, ее это не удивляло.
Она снова прижалась лбом к его плечу и закрыла глаза. Мимо них с грохотом проследовала карета, запряженная четверкой лошадей.
– Пожалуй, – сказала она, когда стук колес затих, – мне следует выйти за вас замуж.
Его руки легли ей на талию.
– Потому что вы прониклись жалостью ко мне? – поинтересовался он.
– Потому что вы вызываете какие угодно чувства, только не жалость, – парировала она. – Вам нужен душевный покой, лорд Шерингфорд. Мне тоже.
– Душевный покой, – повторил он. – Я уже забыл, что это такое. И вы полагаете, что брак принесет мне душевный покой, Мэгги?
– Жизнь в Вудбайн-Парке принесет, – ответила она. – Но к несчастью для вас, это может быть достигнуто только через брак со мной – или с кем-нибудь еще, кого вы сможете найти за оставшуюся неделю. Хотя я больше подойду вам, чем какая-нибудь другая. Я знаю правду, что позволяет мне уважать вас и даже восхищаться вами.
Он вздохнул и обнял ее за талию.
– Не делайте ошибки, полагая, будто теперь вы знаете меня лучше, чем раньше, – сказал он. – Вы всего лишь узнали еще несколько фактов.
– О, тут вы не правы, – возразила Маргарет, обвив его руками, насколько это позволяло дерево, к которому он прислонялся. – Я узнала больше, чем несколько фактов. Я узнала вас. По крайней мере я продвинулась в этом направлении.
– И вы верите, что я могу принести душевный покой вам? – Она почувствовала, как он прижался щекой к ее макушке. – Или что это сделает Вудбайн?
– Не знаю, – отозвалась она. – Мы не знаем будущего. Придется рискнуть.
Она оторвала голову от его плеча и посмотрела ему в глаза.
– Это рискованное решение, Мэгги, – сказал он. – Свет всегда будет презирать меня и вас тоже, если вы выйдете за меня замуж.
Маргарет улыбнулась.
– Вы так старались убедить меня выйти за вас, – фыркнула она. – А теперь пытаетесь отговорить?
Он откинул голову на ствол дерева и закрыл глаза.
– От реальности не уйдешь, не правда ли? – сказал он. – В течение нескольких дней – двух или трех? Я сбился со счету. В общем, в течение нескольких дней я был готов на все, лишь бы предотвратить потерю Вудбайна. А теперь, когда то, чего я хотел, казалось бы, достигнуто, пришло понимание, что я могу сделать это только ценой счастья другого, ни в чем не повинного человека.
– Вы считаете, – сказала она, – что я буду несчастлива, став вашей женой?
– А как может быть иначе? – произнес он, не открывая глаз. – Мы знакомы три или четыре дня. Это слишком короткий срок. Я хочу жениться на вас только из меркантильных соображений. Вы мне нравитесь, хотя я пришел к этому выводу только сегодня вечером. Я не люблю вас. Как я могу? Я не знаю вас и давно не питаю иллюзий относительно романтической любви. И вы не знаете меня. Вы жили размеренной приличной жизнью в кругу любящей семьи. Вы всегда пользовались уважением. Возможно, вы все еще любите мужчину, который обидел вас. Выйдя за меня, вы ступите на зыбкую почву, да еще в компании с отверженным.
Он был прав во всем, за исключением Криспина. Более чем прав. Маргарет не знала, почему для него так важно сохранить Вудбайн-Парк, ведь в конечном итоге поместье перейдет к нему вместе с гораздо большим. А пока он молод, полон сил и наверняка в состоянии заработать на приличную жизнь. Но каковы бы ни были причины, – возможно, долгое изгнание, – Вудбайн был важен. И еще Маргарет чувствовала, что если она скажет сейчас «нет», он откажется от борьбы за поместье. Если совесть не позволяет ему жениться на ней исключительно ради собственного удобства, тогда он не сможет жениться ни на ком другом.
Приятно было обнаружить, что в конечном итоге он оказался щепетильным человеком. Пожалуй, даже чересчур. Пять лет назад он поставил весь свой мир против того, что считал правильным.
– Я выйду за вас, если вы все еще хотите жениться, – сказала она. – Но при одном условии: вы не должны считать, будто обязаны жениться на мне только потому, что сделали мне предложение, которое я приняла. Если вы хотите жениться, я выйду за вас. Я готова рискнуть, пусть даже от этого зависит мое будущее.
Он открыл глаза и, не поворачивая головы, посмотрел на нее. В темноте его глаза казались очень черными, а черты лица еще более суровыми и резкими, чем обычно. Несколько дней назад она, возможно, испугалась бы.
– Я хочу жениться на вас, – сказал он.
. – Я прошу только об одном, – отозвалась Маргарет, – хотя и понимаю, что это огромное одолжение. Позвольте мне рассказать то, что вы сообщили мне сегодня вечером, моей семье – Стивену, Ванессе с Эллиотом и Кэтрин с Джаспером. Я готова поручиться собственной жизнью за их сдержанность и честь. Никто из них не скажет ни слова без вашего разрешения. Но мне невыносима мысль, что они останутся в убеждении, что я вышла замуж за бессовестного негодяя. Я не вынесу их недоумения и жалости. И мне невыносимо сознавать, что они будут презирать и избегать вас всю оставшуюся жизнь.
Он вздохнул.
– Вряд ли они изменят свое мнение обо мне, Мэгги, – сказал он. – Морленд, во всяком случае, не изменит. И Мертон. Ваши сестры, возможно, тоже.
– Изменят, – возразила она. – Обязательно изменят.
Он поднял руку и провел костяшками пальцев по ее щеке.
– Наверное, это чудесно, – заметил он, – сохранить такую веру в человеческую природу.
Она прижалась щекой к его руке.
– Для меня потерять веру в собственную семью, – сказала она, – равносильно смерти.
Он склонил голову и поцеловал ее. Его губы были теплыми, мягкими и влажными, они скользили по ее тубам, усиливая нажим, пока одна его рука обвила ее плечи, а другая крепче обхватила талию.
О, как ей нравятся поцелуи, подумала она, когда он оторвался от ее губ и поднял голову.
– Значит, вы хотите выйти за меня замуж, Мэгги? – поинтересовался он. – И делить со мной супружеское ложе?
Он ждет ответа, поняла Маргарет, радуясь, что в темноте не видно, как вспыхнули ее щеки.
– Да, – сказала она, и томительное ощущение внизу живота подтвердило, что она не лжет. Вряд ли она любила его больше, чем он ее, но… она хотела выйти за него замуж. Она находила его странно привлекательным и хотела делить с ним супружеское ложе.
Сформулировав это признание в уме, Маргарет почувствовала себя шокирующее порочной. Но в этом нет ничего плохого. Ведь она будет его женой.
– Поцелуйте меня, – сказал он.
– Я только что это проделала, – промолвила она.
– Ничего подобного, – возразил он. – Вы всего лишь позволили мне целовать вас, как и вчера в парке. Мне не нужна пассивная, покорная женщина. Таких слишком много на свете, вынужденных покоряться потребностям мужей. Моя жена не будет одной из них. Если вы хотите выйти за меня замуж, если вы хотите разделить со мной постель в свадебную ночь и все последующие, когда нам захочется заняться любовью, поцелуйте меня сейчас так, чтобы у меня не осталось сомнений.
Он явно не шутил и не поддразнивал ее. Его лицо и голос свидетельствовали о том, что он абсолютно серьезен. Точно так же, как не шутил на балу у леди Тинделл, когда предложил ей выйти за него замуж через несколько минут после столкновения с ней.
Выходит, он не из тех, кто воспринимает поцелуи как должное.
– Поцелуйте меня, – мягко произнес он.
– Мы на улице, – напомнила она.
– И все в округе либо спят, либо все еще развлекаются, – сказал он. – Ни в одном окне нет света. А если где-нибудь за занавеской притаился любопытный бездельник, он ничего не увидит. Мы почти невидимы в тени этого дерева. Мэгги, вы либо трусишка, либо вам не хочется целовать меня. Если верно последнее, значит, вы не хотите спать со мной и, следовательно, не хотите выходить за меня замуж.
Маргарет рассмеялась.
– Что вас так рассмешило? – поинтересовался он.
Она схватила его за предплечья, подалась вперед и крепко прижалась губами к его губам, остро ощущая твердость его бедер и широкой груди, тепло его дыхания и привкус вина на его губах.
Его губы оставались неподвижными, и спустя несколько мгновений она отстранилась, обескураженная.
– О Боже, – сказала она. – Полагаю, вы демонстрируете мне, как я целовала вас. Извините. Просто я…
Его губы снова накрыли ее губы, и она осознанно прижалась к нему, запустив пальцы в его волосы чуть ниже шелкового цилиндра, слегка откинув голову, приоткрыв рот и касаясь его губ кончиком языка. Его объятия стали крепче, он втянул ее язык в свой рот и обхватил ее ягодицы ладонями, приподняв ее и прижав к себе.
Он был явно готов к большему. О Боже…
Маргарет решительно отстранилась.
– Испугались? – вкрадчиво шепнул он.
– Да, – призналась она. – А также вспомнила, что мы находимся на улице, даже если мы невидимы для любопытных бездельников.
– Голос разума, – заметил он, расправив одежду и отойдя от дерева. – Но не надо бояться, Мэгги. Мы можем пожениться по самым неподходящим причинам – хотя я уже не знаю, какие причины являются подходящими для брака, – но у нас есть шанс получать удовольствие от этого союза. По-моему, это очевидно.
– Пожалуй, – сказала она и увидела, как сверкнули в темноте его зубы. – Мы намерены оставаться здесь вечно? Боюсь, мы скоро пустим корни рядом с этими деревьями.
Он предложил ей руку, и они двинулись дальше по направлению к Беркли-сквер.
– Завтра, – сказал он, – я познакомлю вас со своим дедом, если получится. Боюсь, это немногим лучше, чем посещение логова льва, хотя у него нет причин обрушивать свой гнев на вас. А послезавтра объявление о нашей помолвке появится в утренних газетах.
В его словах все становилось очень реальным.
– Хорошо, – согласилась она. – Меня это устраивает.
– А потом, – сказал он, когда они остановились у дверей Мертон-Хауса, – я куплю специальное разрешение, и мы назначим дату венчания. Если все пойдет по плану, у нас останется десять дней, из которых можно будет выбрать подходящий.
– Хорошо, – снова сказала она. – Но вы не ответили на мою просьбу: могу ли я рассказать моим близким о том, о чем вы сообщили мне сегодня?
Он помедлил, колеблясь.
– Да, – сказал он наконец, запечатлев короткий поцелуй у нее на губах, прежде чем стукнуть дверным молотком о медную тарелку. – Во всяком случае, после объявления о помолвке вы сможете щелкнуть по носу Дью, Аллингема и им подобных.
– Какие ребяческие мысли, – заметила Маргарет.
– Зато очень приятные, – отозвался он. – Если, конечно, вы хотите этого. Подумайте хорошенько.
– Я уже подумала, – сказала она. – Я действительно любила его и еще испытываю боль в том уголке сердца, которое он когда-то занимал. Но эта боль вызвана осознанием, что он никогда не был тем, кем казался, и не стал тем мужчиной, с которым можно счастливо провести остаток жизни.
– А я являюсь? – спросил он.
– Насчет вас у меня иллюзий нет, – сказала она. – Вы не позволяете мне иметь их. Вы не притворяетесь тем, кем не являетесь, и не делаете вид, будто испытываете нежные чувства, которых нет. На этой основе мы можем построить дружбу и даже привязанность. Во всяком случае, я на это надеюсь. Вот почему я готова выйти за вас замуж.
Прежде чем Дункан успел ответить, дверь дома распахнулась, и под орлиным взглядом дворецкого Стивена ему ничего не оставалось, кроме как поднести ее руку к своим губам и пожелать ей спокойной ночи.
Итак, она помолвлена, подумала Маргарет, войдя в дом и направившись к лестнице твердой походкой, совершенно не соответствовавшей ее противоречивым чувствам к мужчине, для которого честь и совесть значили больше, чем репутация, закон, церковь и душевный покой.
Она могла бы полюбить такого человека.
Безусловно, она восхищалась им, возможно, больше, чем кем-либо еще в своей жизни.
Неужели этого оказалось достаточно, чтобы побудить ее принять внезапное решение выйти за него замуж, хотя она пообещала себе использовать все время, которое ей отпущено?
Или дело в том, что она сказала ему несколько минут назад? Что при отсутствии обещаний, иллюзий и ореола романтики она может рассчитывать на честные отношения, которые могут перерасти в нечто осмысленное и устраивающее их обоих?
К тому моменту, когда она добралась до своей комнаты, Маргарет была на грани слез. Она отпустила горничную, бросилась на постель прямо в одежде и разрыдалась.
Разрыдалась по совершенно необъяснимой причине.
Глава 14
– Как ты полагаешь, Смит, – поинтересовался Дункан, когда на следующее утро камердинер помог ему надеть сюртук и удостоверился, что после этого на его рубашке и жилете не осталось ни единой морщинки, – если человек жил во лжи несколько лет, способен ли он снова говорить правду?
Смит, неудовлетворенный результатами своих трудов, подтянул его сюртук с одной стороны и отступил на шаг, окинув хозяина критическим оком.
– Люди лгут, даже если они прожили в правде большую часть жизни, – заметил он, стряхнув с рукава Дункана последнюю упрямую пылинку. – Надо полагать, обратное тоже возможно, милорд.
– Что ж, – хмыкнул Дункан, – это обнадеживает. Ты закончил?
– Да, – ответил Смит. – Она бросит на вас один взгляд и упадет в обморок от восхищения.
– Неужели? – сказал Дункан. – Это будет настоящее чудо. Она уже сообщила мне, что не считает меня не то чтобы красавцем, а даже привлекательным.
Смит искоса взглянул на него, убирая одежду, которую Дункан снял с себя.
– Неудивительно, что вы остерегаетесь лгать, милорд, – заметил он, – если вам удалось найти такую честную женщину.
Ухмыльнувшись, Дункан вышел из гардеробной и спустился вниз по лестнице.
Днем он собирался нанести визит своему деду вместе с мисс Хакстебл и лег спать с намерением встать пораньше, чтобы размяться с утра в салоне Джексона, а затем провести пару часов в «Уайтсе». Но сон не шел, пока на рассвете Дункан не принял определенное решение.
Он долго ворочался, не в силах найти удобную позу, и в конечном итоге растянулся на спине, подложив руки под голову. Что за ужасная судьба, подумал он, глядя на бутон розы в центре полога кровати, родиться с совестью. Она лишает человека шансов наслаждаться жизнью днем и спокойно спать по ночам.
И вот он одет как жених, кем он в определенном смысле и являлся, собирающийся делать очередное предложение – той же женщине, в том же месте. Дункан направлялся в Мертон-Хаус, чтобы поговорить с мисс Хакстебл. И отчаянно надеялся, что ее нет дома. Чем там занимаются женщины по утрам? Ходят за покупками, наносят визиты, посещают библиотеку, прогуливаются в парке…
Она была дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
– Теперь я понимаю, – сказала она, – почему я не смогла отвергнуть вас, несмотря на все свидетельства и единодушное мнение всех, кого я знала. Бывают моменты, когда следует доверять собственной интуиции. Я не смогла убедить себя, что вы плохой человек.
– Но я плохой человек, – возразил он. – Нет закона, ни человеческого, ни божеского, который оправдал бы то, что я сделал, Мэгги. Жена является собственностью мужа, и он может распоряжаться ею, как найдет нужным.
– Какая чепуха! – воскликнула она, не поднимая головы.
– Как это часто бывает с законами, – усмехнулся он. – Но это единственное, что цементирует общество и предотвращает полный хаос. Остается только надеяться, что мы сможем постепенно изменить законы таким образом, чтобы они отражали истинную мораль и права всех – включая женщин, бедняков и даже животных. Но я не думаю, что это случится скоро, если вообще случится. То, что я сделал, неправильно, Мэгги. Плохо.
– Тогда возблагодарим небеса, – сказала Маргарет, подняв голову, – за несовершенство этого мира. Он гораздо сложнее, чем черно-белая картинка. Какое глубокое наблюдение, не правда ли? Как будто никто не замечал этого раньше.
Впрочем, он еще не все объяснил, вдруг вспомнила она.
– А как же мисс Тернер? – спросила она. – Брошенная накануне свадьбы, она оказалась жертвой унижения и сердечной раны.
– Она была единственной, с кем я поделился тем, что узнал от Лоры, – сказал он, – еще до того, как дал ей обещание никому не рассказывать. Помнится, я опасался, что Кэролайн подверглась такому же обращению со стороны брата. Я был готов вышибить из него душу, окажись это так. Но нет, она не страдала от его нрава, хотя и знала о Лоре, и довольно энергично защищала Тернера. Если бы Лора не доводила его, заявила она, он не стал бы ее наказывать. На следующий день после этого разговора Лора снова занемогла и оставалась вдали от глаз публики более недели, даже дольше, чем обычно. Полагаю, я стал причиной одного из самых жестоких избиений в ее жизни, поговорив с Кэролайн. Так что у Лоры были веские основания просить меня хранить молчание.
– Мисс Тернер рассказала все брату? – уточнила Маргарет, хотя в этом не было необходимости.
– И вас удивляет, – спросил он вместо ответа, – что я быстро избавился от любви к ней, Мэгги?
Нет, ее это не удивляло.
Она снова прижалась лбом к его плечу и закрыла глаза. Мимо них с грохотом проследовала карета, запряженная четверкой лошадей.
– Пожалуй, – сказала она, когда стук колес затих, – мне следует выйти за вас замуж.
Его руки легли ей на талию.
– Потому что вы прониклись жалостью ко мне? – поинтересовался он.
– Потому что вы вызываете какие угодно чувства, только не жалость, – парировала она. – Вам нужен душевный покой, лорд Шерингфорд. Мне тоже.
– Душевный покой, – повторил он. – Я уже забыл, что это такое. И вы полагаете, что брак принесет мне душевный покой, Мэгги?
– Жизнь в Вудбайн-Парке принесет, – ответила она. – Но к несчастью для вас, это может быть достигнуто только через брак со мной – или с кем-нибудь еще, кого вы сможете найти за оставшуюся неделю. Хотя я больше подойду вам, чем какая-нибудь другая. Я знаю правду, что позволяет мне уважать вас и даже восхищаться вами.
Он вздохнул и обнял ее за талию.
– Не делайте ошибки, полагая, будто теперь вы знаете меня лучше, чем раньше, – сказал он. – Вы всего лишь узнали еще несколько фактов.
– О, тут вы не правы, – возразила Маргарет, обвив его руками, насколько это позволяло дерево, к которому он прислонялся. – Я узнала больше, чем несколько фактов. Я узнала вас. По крайней мере я продвинулась в этом направлении.
– И вы верите, что я могу принести душевный покой вам? – Она почувствовала, как он прижался щекой к ее макушке. – Или что это сделает Вудбайн?
– Не знаю, – отозвалась она. – Мы не знаем будущего. Придется рискнуть.
Она оторвала голову от его плеча и посмотрела ему в глаза.
– Это рискованное решение, Мэгги, – сказал он. – Свет всегда будет презирать меня и вас тоже, если вы выйдете за меня замуж.
Маргарет улыбнулась.
– Вы так старались убедить меня выйти за вас, – фыркнула она. – А теперь пытаетесь отговорить?
Он откинул голову на ствол дерева и закрыл глаза.
– От реальности не уйдешь, не правда ли? – сказал он. – В течение нескольких дней – двух или трех? Я сбился со счету. В общем, в течение нескольких дней я был готов на все, лишь бы предотвратить потерю Вудбайна. А теперь, когда то, чего я хотел, казалось бы, достигнуто, пришло понимание, что я могу сделать это только ценой счастья другого, ни в чем не повинного человека.
– Вы считаете, – сказала она, – что я буду несчастлива, став вашей женой?
– А как может быть иначе? – произнес он, не открывая глаз. – Мы знакомы три или четыре дня. Это слишком короткий срок. Я хочу жениться на вас только из меркантильных соображений. Вы мне нравитесь, хотя я пришел к этому выводу только сегодня вечером. Я не люблю вас. Как я могу? Я не знаю вас и давно не питаю иллюзий относительно романтической любви. И вы не знаете меня. Вы жили размеренной приличной жизнью в кругу любящей семьи. Вы всегда пользовались уважением. Возможно, вы все еще любите мужчину, который обидел вас. Выйдя за меня, вы ступите на зыбкую почву, да еще в компании с отверженным.
Он был прав во всем, за исключением Криспина. Более чем прав. Маргарет не знала, почему для него так важно сохранить Вудбайн-Парк, ведь в конечном итоге поместье перейдет к нему вместе с гораздо большим. А пока он молод, полон сил и наверняка в состоянии заработать на приличную жизнь. Но каковы бы ни были причины, – возможно, долгое изгнание, – Вудбайн был важен. И еще Маргарет чувствовала, что если она скажет сейчас «нет», он откажется от борьбы за поместье. Если совесть не позволяет ему жениться на ней исключительно ради собственного удобства, тогда он не сможет жениться ни на ком другом.
Приятно было обнаружить, что в конечном итоге он оказался щепетильным человеком. Пожалуй, даже чересчур. Пять лет назад он поставил весь свой мир против того, что считал правильным.
– Я выйду за вас, если вы все еще хотите жениться, – сказала она. – Но при одном условии: вы не должны считать, будто обязаны жениться на мне только потому, что сделали мне предложение, которое я приняла. Если вы хотите жениться, я выйду за вас. Я готова рискнуть, пусть даже от этого зависит мое будущее.
Он открыл глаза и, не поворачивая головы, посмотрел на нее. В темноте его глаза казались очень черными, а черты лица еще более суровыми и резкими, чем обычно. Несколько дней назад она, возможно, испугалась бы.
– Я хочу жениться на вас, – сказал он.
. – Я прошу только об одном, – отозвалась Маргарет, – хотя и понимаю, что это огромное одолжение. Позвольте мне рассказать то, что вы сообщили мне сегодня вечером, моей семье – Стивену, Ванессе с Эллиотом и Кэтрин с Джаспером. Я готова поручиться собственной жизнью за их сдержанность и честь. Никто из них не скажет ни слова без вашего разрешения. Но мне невыносима мысль, что они останутся в убеждении, что я вышла замуж за бессовестного негодяя. Я не вынесу их недоумения и жалости. И мне невыносимо сознавать, что они будут презирать и избегать вас всю оставшуюся жизнь.
Он вздохнул.
– Вряд ли они изменят свое мнение обо мне, Мэгги, – сказал он. – Морленд, во всяком случае, не изменит. И Мертон. Ваши сестры, возможно, тоже.
– Изменят, – возразила она. – Обязательно изменят.
Он поднял руку и провел костяшками пальцев по ее щеке.
– Наверное, это чудесно, – заметил он, – сохранить такую веру в человеческую природу.
Она прижалась щекой к его руке.
– Для меня потерять веру в собственную семью, – сказала она, – равносильно смерти.
Он склонил голову и поцеловал ее. Его губы были теплыми, мягкими и влажными, они скользили по ее тубам, усиливая нажим, пока одна его рука обвила ее плечи, а другая крепче обхватила талию.
О, как ей нравятся поцелуи, подумала она, когда он оторвался от ее губ и поднял голову.
– Значит, вы хотите выйти за меня замуж, Мэгги? – поинтересовался он. – И делить со мной супружеское ложе?
Он ждет ответа, поняла Маргарет, радуясь, что в темноте не видно, как вспыхнули ее щеки.
– Да, – сказала она, и томительное ощущение внизу живота подтвердило, что она не лжет. Вряд ли она любила его больше, чем он ее, но… она хотела выйти за него замуж. Она находила его странно привлекательным и хотела делить с ним супружеское ложе.
Сформулировав это признание в уме, Маргарет почувствовала себя шокирующее порочной. Но в этом нет ничего плохого. Ведь она будет его женой.
– Поцелуйте меня, – сказал он.
– Я только что это проделала, – промолвила она.
– Ничего подобного, – возразил он. – Вы всего лишь позволили мне целовать вас, как и вчера в парке. Мне не нужна пассивная, покорная женщина. Таких слишком много на свете, вынужденных покоряться потребностям мужей. Моя жена не будет одной из них. Если вы хотите выйти за меня замуж, если вы хотите разделить со мной постель в свадебную ночь и все последующие, когда нам захочется заняться любовью, поцелуйте меня сейчас так, чтобы у меня не осталось сомнений.
Он явно не шутил и не поддразнивал ее. Его лицо и голос свидетельствовали о том, что он абсолютно серьезен. Точно так же, как не шутил на балу у леди Тинделл, когда предложил ей выйти за него замуж через несколько минут после столкновения с ней.
Выходит, он не из тех, кто воспринимает поцелуи как должное.
– Поцелуйте меня, – мягко произнес он.
– Мы на улице, – напомнила она.
– И все в округе либо спят, либо все еще развлекаются, – сказал он. – Ни в одном окне нет света. А если где-нибудь за занавеской притаился любопытный бездельник, он ничего не увидит. Мы почти невидимы в тени этого дерева. Мэгги, вы либо трусишка, либо вам не хочется целовать меня. Если верно последнее, значит, вы не хотите спать со мной и, следовательно, не хотите выходить за меня замуж.
Маргарет рассмеялась.
– Что вас так рассмешило? – поинтересовался он.
Она схватила его за предплечья, подалась вперед и крепко прижалась губами к его губам, остро ощущая твердость его бедер и широкой груди, тепло его дыхания и привкус вина на его губах.
Его губы оставались неподвижными, и спустя несколько мгновений она отстранилась, обескураженная.
– О Боже, – сказала она. – Полагаю, вы демонстрируете мне, как я целовала вас. Извините. Просто я…
Его губы снова накрыли ее губы, и она осознанно прижалась к нему, запустив пальцы в его волосы чуть ниже шелкового цилиндра, слегка откинув голову, приоткрыв рот и касаясь его губ кончиком языка. Его объятия стали крепче, он втянул ее язык в свой рот и обхватил ее ягодицы ладонями, приподняв ее и прижав к себе.
Он был явно готов к большему. О Боже…
Маргарет решительно отстранилась.
– Испугались? – вкрадчиво шепнул он.
– Да, – призналась она. – А также вспомнила, что мы находимся на улице, даже если мы невидимы для любопытных бездельников.
– Голос разума, – заметил он, расправив одежду и отойдя от дерева. – Но не надо бояться, Мэгги. Мы можем пожениться по самым неподходящим причинам – хотя я уже не знаю, какие причины являются подходящими для брака, – но у нас есть шанс получать удовольствие от этого союза. По-моему, это очевидно.
– Пожалуй, – сказала она и увидела, как сверкнули в темноте его зубы. – Мы намерены оставаться здесь вечно? Боюсь, мы скоро пустим корни рядом с этими деревьями.
Он предложил ей руку, и они двинулись дальше по направлению к Беркли-сквер.
– Завтра, – сказал он, – я познакомлю вас со своим дедом, если получится. Боюсь, это немногим лучше, чем посещение логова льва, хотя у него нет причин обрушивать свой гнев на вас. А послезавтра объявление о нашей помолвке появится в утренних газетах.
В его словах все становилось очень реальным.
– Хорошо, – согласилась она. – Меня это устраивает.
– А потом, – сказал он, когда они остановились у дверей Мертон-Хауса, – я куплю специальное разрешение, и мы назначим дату венчания. Если все пойдет по плану, у нас останется десять дней, из которых можно будет выбрать подходящий.
– Хорошо, – снова сказала она. – Но вы не ответили на мою просьбу: могу ли я рассказать моим близким о том, о чем вы сообщили мне сегодня?
Он помедлил, колеблясь.
– Да, – сказал он наконец, запечатлев короткий поцелуй у нее на губах, прежде чем стукнуть дверным молотком о медную тарелку. – Во всяком случае, после объявления о помолвке вы сможете щелкнуть по носу Дью, Аллингема и им подобных.
– Какие ребяческие мысли, – заметила Маргарет.
– Зато очень приятные, – отозвался он. – Если, конечно, вы хотите этого. Подумайте хорошенько.
– Я уже подумала, – сказала она. – Я действительно любила его и еще испытываю боль в том уголке сердца, которое он когда-то занимал. Но эта боль вызвана осознанием, что он никогда не был тем, кем казался, и не стал тем мужчиной, с которым можно счастливо провести остаток жизни.
– А я являюсь? – спросил он.
– Насчет вас у меня иллюзий нет, – сказала она. – Вы не позволяете мне иметь их. Вы не притворяетесь тем, кем не являетесь, и не делаете вид, будто испытываете нежные чувства, которых нет. На этой основе мы можем построить дружбу и даже привязанность. Во всяком случае, я на это надеюсь. Вот почему я готова выйти за вас замуж.
Прежде чем Дункан успел ответить, дверь дома распахнулась, и под орлиным взглядом дворецкого Стивена ему ничего не оставалось, кроме как поднести ее руку к своим губам и пожелать ей спокойной ночи.
Итак, она помолвлена, подумала Маргарет, войдя в дом и направившись к лестнице твердой походкой, совершенно не соответствовавшей ее противоречивым чувствам к мужчине, для которого честь и совесть значили больше, чем репутация, закон, церковь и душевный покой.
Она могла бы полюбить такого человека.
Безусловно, она восхищалась им, возможно, больше, чем кем-либо еще в своей жизни.
Неужели этого оказалось достаточно, чтобы побудить ее принять внезапное решение выйти за него замуж, хотя она пообещала себе использовать все время, которое ей отпущено?
Или дело в том, что она сказала ему несколько минут назад? Что при отсутствии обещаний, иллюзий и ореола романтики она может рассчитывать на честные отношения, которые могут перерасти в нечто осмысленное и устраивающее их обоих?
К тому моменту, когда она добралась до своей комнаты, Маргарет была на грани слез. Она отпустила горничную, бросилась на постель прямо в одежде и разрыдалась.
Разрыдалась по совершенно необъяснимой причине.
Глава 14
– Как ты полагаешь, Смит, – поинтересовался Дункан, когда на следующее утро камердинер помог ему надеть сюртук и удостоверился, что после этого на его рубашке и жилете не осталось ни единой морщинки, – если человек жил во лжи несколько лет, способен ли он снова говорить правду?
Смит, неудовлетворенный результатами своих трудов, подтянул его сюртук с одной стороны и отступил на шаг, окинув хозяина критическим оком.
– Люди лгут, даже если они прожили в правде большую часть жизни, – заметил он, стряхнув с рукава Дункана последнюю упрямую пылинку. – Надо полагать, обратное тоже возможно, милорд.
– Что ж, – хмыкнул Дункан, – это обнадеживает. Ты закончил?
– Да, – ответил Смит. – Она бросит на вас один взгляд и упадет в обморок от восхищения.
– Неужели? – сказал Дункан. – Это будет настоящее чудо. Она уже сообщила мне, что не считает меня не то чтобы красавцем, а даже привлекательным.
Смит искоса взглянул на него, убирая одежду, которую Дункан снял с себя.
– Неудивительно, что вы остерегаетесь лгать, милорд, – заметил он, – если вам удалось найти такую честную женщину.
Ухмыльнувшись, Дункан вышел из гардеробной и спустился вниз по лестнице.
Днем он собирался нанести визит своему деду вместе с мисс Хакстебл и лег спать с намерением встать пораньше, чтобы размяться с утра в салоне Джексона, а затем провести пару часов в «Уайтсе». Но сон не шел, пока на рассвете Дункан не принял определенное решение.
Он долго ворочался, не в силах найти удобную позу, и в конечном итоге растянулся на спине, подложив руки под голову. Что за ужасная судьба, подумал он, глядя на бутон розы в центре полога кровати, родиться с совестью. Она лишает человека шансов наслаждаться жизнью днем и спокойно спать по ночам.
И вот он одет как жених, кем он в определенном смысле и являлся, собирающийся делать очередное предложение – той же женщине, в том же месте. Дункан направлялся в Мертон-Хаус, чтобы поговорить с мисс Хакстебл. И отчаянно надеялся, что ее нет дома. Чем там занимаются женщины по утрам? Ходят за покупками, наносят визиты, посещают библиотеку, прогуливаются в парке…
Она была дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33