– В лес, на другой берег. Может, она меня ждет… В любом случае, если я здесь останусь, то кого-нибудь из них убью!
– Но тут нет моста.
– Переберусь вплавь.
Они подошли к берегу Уазы. Анн повернулся к своему бывшему оруженосцу.
– Позаботься о Безотрадном и о моих доспехах. Встретимся в бою.
Изидор Ланфан хотел сказать что-то, но Анн уже погрузился в черную воду…
Изидор Ланфан остался один. Анн прав. Общество этих рыцарей и впрямь нестерпимо, а тут еще духота перед грозой, которая все никак не может разразиться… Он повернул обратно. Хозяйка позаботилась расставить в саду факелы, все аллеи были освещены, и Изидор опять восхитился ее превосходным вкусом.
Но, сделав несколько шагов, он раздумал возвращаться. Ну уж нет, снова видеть этих людей – увольте. Он оказался как раз перед амбаром, который решил избрать своим пристанищем. Лучше всего сразу же лечь и заснуть.
Он уже собрался растянуться на соломе, когда донесшийся снаружи легкий шум остановил его. Он вышел на порог.
Сабина Лекюрель медленно ступала по аллее. Она печально вздыхала, и, казалось даже, чуть не плакала.
Следует ли подойти к ней и сказать что-нибудь в утешение? Пока Изидор раздумывал над этим, он увидел одного из недавних рыцарей, но не того, которого Анн свалил на землю, а другого, помоложе, лет, наверное, двадцати. Искусно разукрашенный камзол не оставлял никаких сомнений в высоте его ранга. У юнца было смазливое и довольно фатоватое лицо. Он подошел к хозяйке с самонадеянной улыбкой.
– К чему эти вздохи, моя милая?
Сабина бросила на него короткий взгляд и не ответила. Он преградил ей путь.
– Ишь какая неприступная! Коли уж мы проведем какое-то время вместе, надо бы познакомиться поближе.
Он попытался поймать ее за руку. Она хотела высвободиться и позвать на помощь, но молодой человек зажал ей рот ладонью. Изидор бросился к нему и схватил за запястье.
– На колени!
– Пустите меня!
Изидор надавил сильнее. У него была железная хватка. Тот скривился.
– Я Робер де Кудре, кузен Ла Тремуйля, я с самим королем говорю.
– На колени!
В этот раз противник Изидора взвизгнул и упал на землю. Изидор отпустил его. Тот бросил на него полный ненависти взгляд.
– Вы мне за это заплатите!
– Исчезни!
Робер де Кудре поколебался мгновение, потом убежал по аллее парка. Сабина Лекюрель взглянула на спокойное лицо своего избавителя.
– Благодарю вас, рыцарь.
– Я не рыцарь.
– Как же так?
Изидор, казалось, смутился. Он указал на постройку, откуда вышел.
– Я собирался лечь спать. С вашего позволения я хотел бы удалиться.
– Вы спите в амбаре! Но почему? Кто вас сюда отправил?
– Никто…
Они стояли рядом с факелом. Сабина Лекюрель вгляделась в этого мужчину, такого сильного, такого уверенного в себе, но при этом ведущего столь несуразные речи.
– Странный вы человек. Кто вы?
Впервые Изидору задавали подобный вопрос. На какой-то миг растерявшись, он объявил резко:
– Я самозванец! Этот герб не мой.
– Вы его украли?
– Нет, взял в бою у английского рыцаря.
– Где?
– Под Орлеаном…
– Расскажите.
– Что в этом интересного?
– Я не хочу возвращаться к ним, а одной здесь оставаться страшно. Прошу вас, расскажите…
Отказаться было невозможно. Они уселись на берегу Уазы. И в черной ночи, лицом к уже невидимому Компьенскому лесу, рядом с молчаливой, скрытой во тьме слушательницей, Изидор Ланфан сделал то, чего не делал еще никогда: стал рассказывать о себе.
***
Утренний туман окутал Компьенский лес, предвещая такой же жаркий день, что и предыдущие. Анн, который прошагал без остановки всю ночь, лег под большой ивой у пруда. Вокруг росло множество цветов: васильки, вереск, лютики, а в зеленой и гладкой как зеркало воде плавали водяные лилии, еще не раскрывшие свои лепестки.
Напрасно он выкликал ночью имя Теодоры: никто не ответил на его зов, даже волки. Но это ничуть не обескуражило его. По сравнению со вчерашним днем он чувствовал себя до странности спокойным. Конечно, Теодора не ответит на первый его призыв, она ведь не собака, которую подзывают свистом. Она – волчица! Однако у Анна было чувство, что он на верном пути. Лето – пора ее возвращения к людям, а ночь – ее время суток: Теодора неизбежно должна прийти.
Он закрыл глаза. Сейчас незачем продолжать поиски. Как и прежде, Анн будет идти ночью, а спать днем. Прочешет все окрестные леса, придерживаясь того же направления, на юг, к Парижу; ибо, если армии предстоит тронуться в путь, Теодора неизбежно пройдет здесь, и он ее не упустит…
Вечером Анн опять пустился через лес. Ночи продолжали сменять друг друга, все схожие меж собой и одинаково прекрасные. Он вступил в царство летних ночей, над которым властвовала его супруга, и чувствовал себя совершенно непринужденно. Вспомнив прочитанные книги, взывал на античный лад к богиням деревьев, источников и озер, внимая признаниям их шелестящих листьев, журчащих или недвижных вод.
Анн не знал, куда движется. Это не имело значения. Он шествовал по пути чар и призраков, и только этот путь был верным…
Как он мог воображать, будто Теодора явится ему на городских улицах или в войсковом лагере? Тому, кто женат на тени, приходится избирать обходные пути и уходить подальше от мира людей.
Мало-помалу Анн углублялся в магическую вселенную. Двигаясь ночью и отсыпаясь днем, он все меньше и меньше отличал сон от яви. Думая только о Теодоре, он потерял способность мысленно воспроизводить ее облик. Это не огорчило его. Ведь скоро она сама будет здесь – не во плоти, конечно, потому что не принадлежит миру сему, но доступная чувствам.
В одну из ночей полнолуния, когда Анн выкрикивал имя Теодоры на какой-то опушке, его удивило появление молоденькой крестьяночки с корзиной, собиравшей травы при луне. Та спросила, чего он так кричит. Он ответил, что ищет свою жену, с которой разлучился. Девушка улыбнулась.
– Так вам надо не сюда, а в Мортфонтен.
– Мортфонтен?
– Это немного южнее, за Флёреном. Дождитесь праздника Святой Любви.
Девушка рассказала Анну о местном обычае. В Мортфонтене иоанновы огни зажигали 9 августа, в День Святой Любви. Так у всех влюбленных, не сумевших встретиться в Иоаннову ночь 24 июня, появлялся новый шанс…
На следующее утро, когда Анн спал под деревом, его застигла долгожданная гроза. Она была ужасна. Хлынул чудовищный ливень, и Анну показалось, что настал его последний час. Он наверняка утонет в грязи, если только его не убьет молния. И тут он заметил вдалеке какой-то замок. Анн побежал в ту сторону, хоть и подумал, что видение вполне может оказаться миражом…
***
Столь же неистовая гроза разразилась и над Компьенем. Усадьба Лекюрель, несмотря на свои внушительные размеры, исчезла под потоками воды. Изидор с трудом пробирался вперед, напрасно ища ее взглядом. Он качался, время от времени хватаясь за раскалывающуюся от боли голову. Хватит ли у него сил дойти? Насколько серьезна рана? Хуже всего, если он свалится здесь, а войско уйдет и Девственница выиграет войну без него!
Несколько минут назад, когда он прогуливался по берегу Уазы, на него напали люди рыцаря де Кудре. Самого-то юнца с ними не было: слишком труслив, чтобы рисковать собственной шкурой. Но нападавшие были посланы от него – сами сказали. Изидор сбил с ног двоих, прежде чем они навалились на него всем скопом.
Собственно, нападение не стало чем-то неожиданным: натянутость в усадьбе установилась с первого же вечера и с тех пор только возрастала. Рыцари проявляли открытую неприязнь к Сабине и Изидору, и дело уже не раз чуть не доходило до стычки. Изидор не отступал от девушки ни на шаг, бдительно оберегая ее от возможных посягательств, но вел себя подчеркнуто скромно. Он был не из тех, кто извлекает выгоду из подобных обстоятельств, хотя ему было нелегко. И с каждым днем становилось все труднее…
По-прежнему спотыкаясь среди потопа, Изидор Ланфан стал думать о Сабине. Они не разлучались с утра до вечера. Он прекрасно видел, что девушке приятно его общество, но это наверняка из-за отвращения к остальным рыцарям. Сравнение с ними было явно в его пользу, что и могло породить иллюзию, будто Изидор пришелся красавице по нраву. Но пока что происходящее было для оруженосца тяжелым испытанием. Он избегал, насколько возможно, смотреть на нее, особенно когда она улыбалась, что было отнюдь не легко, поскольку улыбалась она постоянно – и чаще всего без причины.
Изидор вдруг заметил, что стоит на пороге ее дома. Силы покинули его. Он потерял сознание…
Он очнулся, с трудом приходя в себя. Сначала до его слуха донесся грохот грозы: стихия ярилась еще сильней. Потом Изидор осознал, что лежит и что Сабина Лекюрель перевязывает ему голову. Воспоминание о нападении вернулось вместе с пронзившей его болью.
– Это серьезно? Я смогу вернуться на войну?
Сабина медлила с ответом. Она смотрела на него внимательно и восхищенно.
– До чего же вы не похожи на них! У них на уме одни только удовольствия, а вы даже раненый думаете о долге.
Где-то совсем близко ударила молния. Загремело. Девушка даже не вздрогнула.
– Они говорят громко, хотя им нечего сказать, а вы молчаливы, но слышно только вас…
Он по-прежнему вопросительно смотрел на нее. Она улыбнулась.
– Успокойтесь, это несерьезно. Я вас вылечу. И к тому же война продолжится не завтра.
Изидор приподнялся на локтях и только теперь заметил, где находится. Он был в роскошном покое с изысканным убранством. На стене висела великолепная картина, изображавшая невиданных зверей в каком-то дивном саду. Рисунок был замысловатый, немного напоминавший сарацинские узоры. И он среди всего этого – на постели, весь мокрый и окровавленный… Изидор хотел встать, но не смог.
– Что вы делаете?
– Хочу пойти к себе. Негоже мне здесь оставаться.
– Это комната моего отца, лучшего и мудрейшего из людей. Здесь вы на своем месте.
Изидор Ланфан пришел в смятение.
– Вы смеетесь надо мной! Моя мать была нянькой при детях герцога Орлеанского во дворце Сент-Поль. А кто мой отец, я даже не знаю.
– Вы были воспитаны при дворе королей Франции и герцогов Орлеанских. Теперь я ничуть не удивляюсь вашему благородству.
– О каком благородстве вы говорите? Это рыцари, ваши гости благородны, но не я.
Ценой отчаянного усилия Изидору удалось встать. Он сделал шаг, но Сабина Лекюрель преградила ему путь.
– Вы слышали о встрече Девственницы и дофина в Шиноне?
– Кто этого не слышал? При чем тут она?
– Когда Девственница вошла в парадный зал Шпионского замка, там было полно народа. Не меньше трехсот рыцарей, один знатнее другого. Дофин был одет скромно и не имел на себе никаких знаков королевского достоинства. Однако Девственница направилась прямо к нему, без колебаний. Дофин попробовал испытать ее. Указал на какого-то богато одетого сеньора, стоявшего рядом. «Я не король, – сказал он ей. – Вот король». Но Жанна не послушала. Опустилась перед ним на колени и сказала…
Произнося эти слова, Сабина сама опустилась на колени. Потом подняла глаза на мокрого Изидора.
– Богом клянусь, это – вы, и никто другой…
***
Когда Анн добрался до замеченного из лесу замка, гроза уже стихала. Под последними каплями дождя он прошел по подъемному мосту и вступил на пустынный двор. Он решил, что обитатели замка, видимо, укрылись где-нибудь и скоро выйдут. Позвал, но никто не появился. Анна это не слишком удивило: сон наверняка продолжался.
Оказавшись перед часовней, он толкнул дверь. Ему требовалось собраться с мыслями, а также попросить у Господа помощи в своих поисках. Конечно, в церкви тоже никого не оказалось. Анн дошел до хоров и там вдруг подумал, что его сон (если это сон) и вправду принимает странный оборот…
Все витражи – впрочем, довольно красивые – изображали обычные религиозные сцены. Все, кроме одного, расположенного прямо за алтарем. Он был из белого стекла, а посредине его красовался красно-черный щит, разделенный по диагонали, «раскроенный на пасти и песок»!
На какой-то миг Анн решил было, что это герб владельцев замка, но потом вспомнил, что такое невозможно, по крайней мере, на землях французского королевства. Так что перед ним, несомненно, был герб Вивре. Что бы это значило?
Сзади послышались чьи-то шаги. Анн быстро обернулся. Подошедшему было лет сорок. Явно кто-то из челяди. Анн успокоился: теперь-то он узнает, в чем тут дело! Вместе они вышли из часовни.
Человек представился:
– Я Мартен Белло, управляющий замком Флёрен. Сам замок принадлежит епископу Кошону. В гарнизоне были одни англичане, они ушли, когда узнали о коронации государя. С тех пор я тут один с несколькими слугами. Вы французский рыцарь?
– Да. Меня зовут Анн…
Он собирался сказать «де Невиль», но передумал.
– …де Вивре.
К его большому удивлению, Мартен Белло не проявил никакой особой реакции.
– Добро пожаловать, монсеньор. Я добрый патриот.
– Имя «Вивре» вам ничего не говорит?
– Нет. Сожалею.
– Однако же герб Вивре изображен в вашей часовне.
На этот раз управляющий удивился.
– Так вы – потомок того жакерийского рыцаря?
Анн знал, что его прадед в свое время отбивался от восставших крестьян в эпоху Жакерии, ужасного крестьянского бунта. Поэтому юноша утвердительно кивнул.
Тогда Мартен Белло рассказал, что у Розы де Флёрен, последней, носившей это имя, родился незаконный сын от рыцаря, защитившего ее во время Жакерии. Это случилось в те времена, когда ее муж был пленником в Англии. Потом этот сын погиб на войне, а сама Роза заразилась проказой. Эта дама завещала все свое имущество епископству Бове, но, прежде чем удалиться в лепрозорий, наказала, чтобы в часовне поместили герб рыцаря ее сердца. Имени его она не назвала, и оно осталось неизвестным…
Анн решил провести во Флёрене несколько дней, остававшихся до праздника Святой Любви. Он отдохнул и подкрепился, поскольку со дня своего ухода довольно плохо спал и практически ничего не ел.
Попытка встретить Теодору привела его к тому, чего он был лишен: к Вивре. Стоит ли удивляться этому? Ведь поиски Теодоры де Куссон были вместе с тем и поисками самого себя, и в итоге его ожидает – он уповал на это – возврат к утраченному единству своей личности…
С исполненным веры сердцем пустился он в путь утром 9 августа. Вновь с наслаждением любовался пейзажем, исполненным изящества, прелести и тайны. Это была область Валуа, вотчина королей Франции, где билось сердце страны и где в названиях самых скромных деревенек звучало что-то аристократическое и даже королевское: Флёрен, Версиньи, Мортфонтен, Ле-Лиз, Ла-Шапель-ан-Серваль.
Анн не видел Мортфонтена. Он добрался туда в сумерках, и костры праздника Святой Любви уже горели за околицей деревни. Молодой человек приблизился к ним без особой спешки. Он не ожидал никакого сюрприза. И никакой неожиданности не случилось. Просто Теодора стояла у костра, спиной к нему. Ее силуэт четко вырисовывался в языках пламени. Она решила появиться так же, как и в первый раз, когда он увидел ее перед камином в парадном зале Куссона, когда еще считал, что она – Альенора д'Утремер. Тогда на ней был плащ из волчьих шкур, укрывавший ее с головы до пят.
Альенора… Он совершенно забыл о ее существовании. Как же все это теперь далеко, в другой вселенной! Но Теодора права, пробудив в нем давнее воспоминание: все неприятное, что оно еще могло заключать в себе, отныне стерто навсегда… Анн не стал окликать ее, потому что это было ни к чему. И тут, совершенно естественно, она обернулась сама.
Сначала он увидел ее волосы, очень длинные, белокурые и блестящие, перевитые кое-где темными прядями. Лицо выглядело бледным, а губы ярко-розовыми. Теодора непринужденно шагнула к нему навстречу. Серое платье паломницы напомнило ему усыпанную лилиями мантию на плечах короля во время коронации.
– Теодора…
Она ничего не сказала в ответ. Просто улыбнулась. И тогда он увидел серые глаза, озаренные огнями Святой Любви… Анн приблизился. Если бы она спросила, куда он хочет пойти, он бы предложил отправиться с нею во Флёрен, но она, по-прежнему не говоря ни слова, пошла прочь, и Анн покорно последовал за нею туда, куда хотела она.
***
Сабина Лекюрель нашла, наконец, своего суженого… Она ждала его так долго, что, в конце концов, стала думать, что он уж и не придет никогда. А ведь она перевидала столько воздыхателей, молодых и не очень, высоких и маленьких, блондинов и брюнетов! Некоторые из них ей нравились, но недостаточно, не совсем, не совершенно. И она отвергла их всех. Никто ничего не понимал. Только отец одобрил поступок дочери: она права, что ждет. Он еще не пришел, но придет…
И вот он пришел! Выступил из тени, чтобы спасти ее душной летней ночью. Едва подняв глаза, она сразу же поняла, что это он. Как все просто, как очевидно! Именно это красивое загорелое лицо, обрамленное черными волосами, она видела во снах, но слишком мимолетно, чтобы рассмотреть отчетливо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67