Орсина. Почему же нет? С удовольствием.
Одоардо. Клавдия (знакомит ее с графиней), графиня Орсина, дама большого ума, мой друг, моя благодетельница. Ты поедешь с ней для того, чтобы сразу же прислать за нами карету. Эмилии незачем возвращаться в Гвасталлу, она поедет со мной.
Клавдия. Но... если только... я не хочу расставаться с дочерью.
Одоардо. Разве отец не останется с нею? Допустят же его в конце концов. Никаких возражений! Идемте, милостивая сударыня. (Тихо графине.) Вы обо мне услышите. Идем, Клавдия. (Уводит ее.)
ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ Обстановка та же.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
М а р и н е л л и. Сюда, ваша светлость, из этого окна вы сможете видеть его. Он ходит взад и вперед по галерее. Он повернул, направляется сюда... нет, снова поворачивает обратно. Он еще, видимо, не пришел в себя, но стал гораздо спокойнее — или кажется более спокойным. Нам-то все равно. Разве он осмелится высказать то, что обе женщины вбили ему в голову? Баттиста слышал, что жена должна ему тотчас же выслать карету, потому что он приехал верхом. Вот увидите, как только он появится перед вами, то начнет покорнейше благодарить вашу светлость за милостивое покровительство, которое вы в этих печальных обстоятельствах оказали его семье; вместе со своей дочерью будет просить вас не оставлять их своею милостью и далее спокойно отвезет ее в город и с глубочайшим почтением будет ожидать, какое дальнейшее участие соблаговолит принять наша светлость в его несчастной, любимой дочери.
Принц. Ну, а если он окажется не таким сговорчивым? Вряд ли, вряд ли на это можно рассчитывать. Я его слишком хорошо знаю. Mi о, если он, в лучшем случае подавит свои подозрения, заглушит свой гнев, но увезет Эмилию с собой, вместо того чтобы доставить ее в город? Что, если он укроет ее у себя или даже отправит в монастырь, лежащий за пределами моих владений? Что тогда?
Марин е.л л и. Испуганный влюбленный загадывает далеко вперед. Только ведь он этого не сделает...
Принц. А если сделает? Что будет тогда? Какая нам будет польза от того, что несчастный граф лишился жизни?
Марине л л и. К чему эти грустные опасения? «Вперед!» — зовет победитель, не оглядываясь, падает ли рядом с ним друг или враг. А хотя бы и так. А пусть бы он и вознамерился, этот старый брюзга, сделать то, чего вы опасаетесь, принц. (Раздумывая.) Нашел, нашел! Дальше намерений ему не пойти. Ни при каких условиях! Но мы не должны упускать его из виду! (Снова подходит к окну.) Он чуть не застал нас врасплох! Идет. Пусть он еще подождет, а вы, принц, выслушайте, как надо будет поступить в самом худшем случае.
Принц (угрожающе). Но, смотрите, Маринелли...
М а р и н е л л и. О, нечто совершенно безобидное.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ О д о а р д о Г а л о т т и.
Одоардо. Никто не появлялся? Тем лучше, я наберусь еще большего хладнокровия. Мне посчастливилось. Нет ничего более презренного, чем юношеская горячность при седых волосах. Как часто я это нонторял себе и же позволил увлечь себя. И кому позволил? Ремни ной женщине, обезумевшей от ревности. Что общего между оскорбленной добродетелью и отмщением порока? Мое дело — спасти добродетель. Что же до тебя, мой сын... Мой сын! Плакать я не умел никогда, и теперь уже мне поздно этому учиться... Кто-то другой станет твоим заступником. А с меня довольно и того, если убийца не воспользуется своего преступления. Пусть это терзает его больше, чем само преступление! Когда пресыщенность и отвращение заставят его бросаться от одного наслаждения к другому, пусть мысль, что в одном-единственном он не успел разочароваться, отравит ему все остальные. Пусть в каждом сновидении приводит ему окровавленный жених свою невесту, и если он все же протянет к ней свою сластолюбивую руку, пусть разбудит его насмешливый хохот ада.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Маринелли, О д о а р д о Г а л о т т и.
Маринелли. Куда вы исчезли, милостивый государь? Куда вы исчезли?
О д о а р д о. Дочь моя была здесь?
Маринелли. Нет, но принц выходил сюда.
Одоардо. Прошу простить меня — я провожал графиню.
Маринелли. И что же?
Одоардо. Милая дама.
М а р и н е л л и. А ваша супруга?
Одоардо. Уехала с графиней для того, чтобы немедленно прислать за нами карету. Пусть только принц простит, что мы с дочерью задерживаемся здесь так долго.
Маринелли. К чему церемонии! Разве принцу не доставило бы удовольствия самому отвезти в город мать и дочь.
Одоардо. Дочь, по крайней мере, должна была бы отказаться от этой чести.
Маринелли. Почему же?
Одоардо. Она больше не вернется в Гвасталлу.
М а р и н е л л и. Не вернется? Почему не вернется?
О д о а р д о. Графа нет в живых.
Маринелли. Тем более...
Одоардо. Она поедет со мной.
Маринелли. С вами?
Одоардо. Со мной. Я же вам говорю, что граф умер, если вы этого еще не знаете. Что же ей больше делать в Гвасталле? Она поедет со мной.
Маринелли. Разумеется, будущее местопребывание дочери будет зависеть от воли отца. Но только сейчас...
Одоардо. Что сейчас?
Маринелли. Вам придется, господин полковник, дать позволение на то, чтобы ее отвезли в Гвасталлу.
Одоардо. Моя дочь будет отвезена в Гвасталлу? А почему?
М а р и и е л л и. Почему? Поймите только...
О до а р до (горячо). Поймите, поймите! Я понимаю только то, что здесь нечего понимать. Она должна ехать и поедет.
Маринелли. О милостивый государь, зачем нам горячиться по этому поводу? Быть может, я ошибаюсь, быть может, то, что я считаю необходимым, вовсе не обязательно. Принцу всего лучше судить об этом. Принц и решит. Я пойду за ним. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
О д о а р д о Г а л о т т и.
Одоардо. Вот как! Предписывать мне, куда везти ее? Прятать ее от меня? Чьи это затеи? Кто на это осмелился? Тот, кому здесь позволено творить все, что ему вздумается? Хорошо, хорошо, ладно же, пусть он увидит, на что могу решиться я, даже не имея на это права! Близорукий изверг! Я еще поспорю с тобой! Тот, кто не соблюдает законов, так же могуществен, как тот, у кого их нет. Или ты не знаешь этого? Появись же наконец передо мной. Однако что же это я? Снова, снова ярость отуманивает мой разум. Чего я хочу? Пусть сперва на деле совершится то, из-за чего я здесь беснуюсь. Чего не наболтает придворный шаркун! Надо было дать ему поболтать вволю! Я бы узнал, быть может, зачем ее снова хотят отправить в Гвасталлу! Я смог бы тогда подготовить ответ. Впрочем, за ответом с моей стороны дело не станет. А если я не найду ответа, пусть она... Идут! Спокойствие, старик, спокойствие!
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ Принц, Марин ел ли, Одоардо Галотти.
Принц. А, мой добрый, честный,— вот чему суждено было случиться для тою, чтобы я смог увидеть вас у себя. По менее значительному поводу вы бы не сделали этого. Но оставим упреки!
Одоардо. Ваша светлость, в любом случае я считал неприличным навязываться своему государю. Если человек ему известен, он сам призовет его, когда в том будет надобность. Даже и при нынешних обстоятельствах прошу простить меня.
Принц. Хорошо, если бы и многие другие обладали вашей горделивой скромностью! Однако перейдем к делу. Вы, конечно, горите желанием увидеть вашу дочь. Она снова встревожена внезапным отъездом своей нежной матери. Да и к чему было удалять ее? Я ожидал только минуты, когда прелестная
Эмилия оправится, чтобы их обеих торжественно доставить в город. Вы наполовину испортили мне это торжество, но я не позволю вам полностью отнять его у меня.
О д о а р д о. Слишком много милости. Позвольте мне, принц, избавить мое несчастное дитя от различных обид, которые ей приуготовлены в Гвасталле врагами и друзьями, сочувствием и злорадством.
Принц. Было бы жестоко лишить ее сладостных утешений дружбы и сострадания. А о том, чтобы ее не коснулись обиды врагов и злорадство, об этом, любезный Галотти, разрешите позаботиться мне.
Одоардо. Отцовская любовь, принц, неохотно делится своими обязанностями. Полагаю, что мне известно также то единственное, что подобает сделать моей дочери в ее теперешних обстоятельствах. Отречение от мира — монастырь, и как можно скорее.
Принц. Монастырь?
Одоардо. А до тех пор пусть плачет на виду у своего отца.
Принц. И такой красоте суждено увянуть в монастыре?
Должна ли одна разбившаяся надежда настроить нас так непримиримо ко всей жизни? Во всяком случае, отца никто не смеет уговаривать. Увозите вашу дочь, Галотти, куда вам
угодно.
Одоардо (к Марипелли). Что вы скажете, милостивый государь?
М а р и н е л л и. Если эти ваши слова — вызов!.
Одоардо. Ничуть, ничуть!
Принц. Что происходит между вами?
Од о а р д о. Ничего, ваша светлость, ничего. Мы лишь взвешиваем, кто из нас ошибся насчет вас.
Принц. В чем дело? Говорите, Маринелли.
М а р и н е л л и. Мне тяжело служить помехой там, где государь мой намерен проявить свою милость. И все же долг дружбы требует от меня прежде всего искать в государе судью...
При и ц. Какой дружбы?
М а р и н е л л и. Вам известно, ваша светлость, как сильно любил я графа Ашгаани, как тесно сплелись между собой наши души.
О д о а р д о. Вам это известно, принц? В таком случае это и. честно только нам одному. '
М а р и и с л л п. Он сам избрал меня мстителем...
Одоардо. Вас?
Маринелли. Спросите вашу супругу. Маринелли, имя Маринелли было последним словом умирающего графа. И каким голосом, каким голосом оно было произнесено! Пусть вечно звучит у меня в ушах этот страшный голос, если я не приложу всех сил, чтобы разыскать убийц и покарать их!
Принц. Можете рассчитывать на мое самое верное содействие.
Одоардо. И л а мои самые горячие пожелания! Ну, хорошо, а что же дальше?
П р и н ц. Это и я спрашиваю, Маринелли.
М а р и н е л л и. Есть подозрения, что на графа напали не разбойники.
Одоардо (насмешливо). Неужели? Не разбойники?
М а р и н е л л и. Что его хотел убрать с дороги соперник.
Одоардо (с горечью). Вот как! Соперник?
Маринелли. Не иначе.
Одоардо. Если так... будь он проклят богом, подлец, убивший из-за угла.
Маринелли. Соперник, и к тому же счастливый соперник...
Одоардо. Что? Счастливый? Что вы говорите?
Маринелли. Не больше, чем говорит молва.
Одоардо. Счастливый? Осчастливленный моей дочерью?
М а р и н е л л и. Разумеется, нет. Этого быть не может. Я стану опровергать это даже наперекор вам. Но при всем том, милостивый государь... хотя самое основательное предубеждение ничего не тянет на весах правосудия, нельзя будет избежать допроса прекрасной пострадавшей.
П р и н ц. Пожалуй, это верно.
Маринелли. Где же еще, где же еще это можно сделать, как не в Гвасталле?
Принц. Вы правы, Маринелли, вы правы. Да, это меняет дело, любезный Галотти. Не правда ли? Вы видите сами...
Одоардо. О да — я вижу... я вижу то, что вижу... Боже, боже!
П р и н ц. Что с вами, что вас волнует?
Одоардо. Я не мог предвидеть того, что здесь увидел. Это досадно, а больше ничего. Итак, она должна снова вернуться в Гвасталлу. Я отвезу ее к матери, и пока самое строгое расследование не оправдает ее, я не выеду из Гвасталлы. Ведь кто знает (с горьким смехом), кто знает, не признает ли правосудие необходимым допросить и меня.
Маринелли. Вполне возможно! В таких случаях правосудие скорее делает слишком много, чем слишком мало. Я даже опасаюсь поэтому...
Принц. Чего? Чего вы опасаетесь?
Маринелли. Пока что нельзя допустить разговоров между матерью и дочерью.
Одоардо. Разговоров?
Маринелли. Необходимо будет разлучить мать и дочь.
Одоардо. Разлучить мать и дочь?
Маринелли. Мать, дочь и отца. Форма следствия решительно требует соблюдения этой предосторожности. Мне жаль, ваша светлость, но я вынужден убедительно настаивать на том, чтобы, по крайней мере, Эмилия была взята под особую охрану.
Одоардо. Под особую охрану? Принц, принц! Впрочем, да. Конечно, конечно. Совершенно верно, под особую охрану! Не правда ли, принц? Не правда ли? О! Как прекрасно правосудие! Превосходно! (Быстро опускает руку в карман, в котором находится кинжал.)
Принц (подходит к нему). Владейте же собой, любезнейший Галотти...
Одоардо (в сторону, после того как вынул из кармана пустую руку). Эти слова сказал его ангел-хранитель.
Принц. Вы ошиблись, им по поняли его. Под словом «охрана» вы подразумеваете тюрьму и даже тюремное заключение.
Одоардо. Позвольте мне так думать, и я успокоюсь.
Принц. Ни слова о тюрьме, Маринелли! Здесь легко совместить строгость законов с уважением к ничем не запятнанной добродетели. Если уж Эмилия должна находиться под особой охраной, то я знаю самую для нее пристойную. Дом моего канцлера Гримальди — без возражений, Маринелли! Я сам отвезу ее туда и передам на попечении одной из достойнейших дам. Эта дама будет мне отвечать за нее. Вы заходите слишком далеко, Маринелли, поистине слишком далеко заходите, требуя большего. Вы ведь знаете, Галотти, моего канцлера Гримальди и ею супругу?
Одоардо. Как не знать? Я знаю даже милых дочерей. Нет, сударь, не допускайте этого. Если Эмилия должна находиться охраной, что ее следует заключить в самое глубокое подземе. Прошу вас — настаивайте на этом. Безумен я, обращаясь с просьбой! Старый я дурак! Да, она была права, эта добрая сивилла,— кто не теряет рассудка в некоторых случаях, тому нечего терять!
Принц. Я не понимаю вас, любезный Галотти, что же больше могу я сделать? Оставьте :)то так, прошу вас. Да, да, в доме моего канцлера. Там ей следует быть, я сам отвезу ее туда, и если она не будет встречена с почетом, то слово мое больше ничего не значит. Только не беспокойтесь! Так и порешим! Вы же, Галотти, можете располагать собой, как вам угодно. Вы можете последовать за нами в Гвасталлу, можете вернуться обратно в Сабионетту — как вы хотите. Было бы смешно предписывать вам. А теперь, до свиданья, милейший Галотти! Идемте, Марипелли, уже становится поздно.
Одоардо (в глубоком раздумье). Как? Неужели я совсем не могу поговорить с моей дочерью? Даже здесь? Ведь я на все согласен, все нахожу превосходным. Дом канцлера, разумеется, лучшее убежище добродетели. О ваша светлость, отвезите туда мою дочь, именно только туда. Но до этого я бы все-таки очень хотел поговорить с ней. Она еще не знает о смерти графа. Она не сможет понять, почему ее разлучают с родителями. Ее надо подготовить к этому, ладо успокоить ее насчет разлуки, я должен поговорить с Heir, ваша светлость, я с ней должен поговорить.
Принц. Так идемте же...
Одоардо. О, дочь с таким же успехом может выйти к отцу. Здесь, с глазу на глаз, я быстро покончу с нею. Только пришлите ее, ваша светлость.
Принц. Пришлю. О Галотти, если бы вы пожелали стать моим другом, моим руководителем, моим отцом!
Принц и Марммочли уходят.
Одоардо Галотти.
Одоардо (глядя им вслед, после паузы). А почему бы и нет? Очень охотно... Ха, ха, ха! (Дико озирается.) Кто здесь смеется? Клянусь богом, кажется, смеялся я сам. Все правильно! Весело, весело! Так или иначе, а представление идет к концу! Ну, а (пауза)... если она заодно с пим? Если это лишь обыкновенный фарс? Если она не стоит того, что я хочу для нее сделать? Хватит ли сил сознаться в этом самому себе? То, что задумано мною, может остаться лишь помыслом. Ужасно! Прочь, прочь! Я не хочу дожидаться ее, нет! (К небу.) Тот, кто толк нул ее, невинную, в эту пропасть, тот пусть и спасает ее. Зачем ему моя рука? Прочь! (Хочет идти и видит входящую Эмилию.) Слишком поздно! О, ему нужна моя рука, она нужна ему.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ Эмилия, О д о а р д о.
Эмилия. Как? Вы здесь, отец? Вы один? А матушка? Ее здесь нет? А граф? Его тоже нет? И вы так взволнованы, отец?
О д о а р д о. А ты так спокойна, дочь моя?
Эмилия. А почему бы и нет, отец? Либо еще ничего не потеряно, либо потеряно все. Заставляем ли мы сами себя сохранять спокойствие или же нас вынуждают к этому, разве это не одно и то же?
Одоардо. А как, по-твоему, обстоит дело сейчас?
Эмилия. Потеряно все — и мы должны быть спокойны, отец.
Одоардо. И ты спокойна, потому что должна быть спокойна? Кто же ты такая? Девушка и моя дочь? Мне, мужчине и отцу, стыдно перед тобой. Но я хочу узнать, что значит, по-твоему, «все потеряно»? Ты говоришь о смерти графа?
Эмилия. И о смерти, п о причине смерти. Ах, так это правда, отец мой? Значит, вся эта страшная повесть, которую я прочитала в диких, заплаканных глазах моей матушки,— правда? Где моя матушка? Куда она ушла?
Одоардо. Опередила нас с отъездом... если только мы последуем за ней.
Эмилия. Чем скорее, тем лучше. Ведь если граф убит, если такова причина его смерти, то зачем мы медлим здесь? Скорее бежим, мой отец!
Одоардо. Бежим? Какая в том надобность? Ты находиться, ты остаешься в руках своего похитителя.
Эмилия. Я остаюсь в его руках?
О д о а р д о. Одна! Без матери, без меня!
Э м и л и я. Я остаюсь в его руках, одна? Отец мой, никем да! Или вы больше не отец мне. Я остаюсь одна в его руках? Хорошо, только попробуйте оставить меня, только попробуйте. Я хочу посмотреть, кто меня удержит, кто меня заставит, кто тот человек, который вправе принуждать другого.
О д о л Р Д о. Я думал, ты спокойна, дитя мое.
Эмилия. Да, я спокойна. Но что вы называете быть спокойной?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31