Во-вторых, не
действует базовая для западной классики номиналистическая презумп-
ция: в политике все более активно заявляет о себе не только "разумный
эгоизм" постградиционных личностей, преследующих свои индивиду-
альные интересы, но и ощущается реванш "коллективных сущностей",
таких, как национальный интерес, национальные цели и приоритеты,
цивилизационная, социокультурная, конфессиональная идентичность.
Именно неспособность учесть эти приоритеты и ценности, соединить
требования демократизации с защитой национальных интересов в значи-
тельной мере предопределила банкротство реформационного курса в
России и шаткость послеавгустовского режима. Применительно к раз-
витию политологии теоретически настораживающим является тот факт,
что в рамках американской парадигмы перечисленные политические
реальности, относящиеся к коллективному бытию людей, вообще не
могут быть "схвачены" и описаны. Приходится признать разительное не-
соответствие между либеральным теоретическим самосознанием Запада,
39
заявляющим миру только о правах человека, но избегающим признавать
реальность "старых" коллективных целей, и его практическо-полити-
ческим сознанием, весьма активным в защите этих целей (будь то на-
ционально-государственные интересы или даже интересы Запада в це-
лом). Теоретико-методологическая доверчивость наших "западников",
поверивших в единое мировое гражданское общество ("общий дом") и
просмотревших "вечные" реальности государственного коллективного
эгоизма и державного соперничества, стала источником крупнейших
международных просчетов российской дипломатии в последнее время.
Наконец, особенностью взбаламученного, взвихренного "второго ми-
ра" является тенденция сползания к состоянию, относительно которого
так настойчиво предостерегал Гоббс, - "войны всех против всех". Если
западная классика озабочена в первую очередь качеством политической
власти - ее демократической аутентичностью и легитимностью, то ре-
альность попавших в новый круговорот обществ повышает ценность
государственного порядка как такового, а следовательно, и готовность
людей платить за него значительно более высокую цену, чем это приня-
то на Западе. Вместо либеральной парадигмы Т.Беккера, ориентирую-
щей на неуклонное свертывание пространства власти, начинает довлеть
парадигма "учителя заподазривания" М.Фуко, всюду отыскивающего
следы ненасытной власти, порою тщательно маскирующейся, но тем не
менее неотступной и жестокой.
Вызовом либеральной классике являются также новые социальные
движения и новые субъекты политики (см. раздел IV). Речь идет об
экологическом движении, о женском и молодежном движении, о разно-
образных гражданских инициативах, а также о деятельности различных
теневых групп и криминально-мафиозных структур, кое-где прямо рву-
щихся к власти. Все это - поистине "постклассические" объекты поли-
тического знания, требующие новых подходов, существенного обновле-
ния понятийно-категориального аппарата науки. Их отличительная осо-
бенность - уход из макропространства в микромир, из формальных
структур в неформальные, где классические процедуры идентификации,
рациональности и легитимности не действуют. Возможно, потребности
их изучения (в теоретических и практических целях) потребуют от по-
литической науки не менее радикального поворота, чем тот, что в свое
время потребовался естествознанию, впервые столкнувшемуся с миром
квантовых объектов.
В заключение отметим еще один, не менее значительный повод для
преобразования исследовательских парадигм политической науки. Речь
идет о переходе от индустриального общества к постиндустриальному.
Классическая политология исходила из дихотомии: традиционное обще-
ство - современное. Но современность, называющая себя новым именем
40
"постмодерн", может быть чревата и продолжением основных тенденций
предшествующей модернистской эпохи и их ревизией в каком-то, пока
еще не ясном, смысле. Обострение глобальных проблем, в частности
вступление человечества в зону предельного экологического риска
(наряду с другими видами глобального риска), свидетельствует скорее в
пользу того, что постиндустриальное общество вряд ли ознаменуется
продолжением и радикализацией тенденций индустриальной эпохи. На
этом пути его может ждать скорый конец.
Что же собою представляет грядущий постиндустриальный сдвиг ци-
вилизации и как его оценить в политическом измерении - вот задача
современной политической науки. Чем менее вероятно, что грядущее
общество будет простым экстенсивным развитием сложившихся тенден-
ций индустриальной эпохи, тем меньше у нас шансов уповать на спон-
танную логику технико-экономических процессов, на либеральные ожи-
дания свертывания политики как смелого исторического творчества.
Решающим фактором развития политологии является преодоление евро-
поцентризма и западнического эпигонства, препятствующих осознанию
специфики политического процесса в незападных обществах. Активизи-
рующийся сегодня диалог мировых культур и цивилизаций создаст
предпосылки становления политической науки в качестве действительно
всеобщей, учитывающей многомерность и социокультурное разнообра-
зие мира. Соотношения универсалий мира политического и региональ-
ной специфики, нового и "инвариантного" в политической истории яв-
ляются сегодня болевыми точками современного политического само-
сознания человечества, мучительно изживающего крайности, связанные
и с неумеренным самомнением Прогресса, и с пессимизмом теорий
"вечного возвращения".
Раздел II.
ПОЛИТИЧЕСКИЕ СИСТЕМЫ СОВРЕМЕННОСТИ
Храни порядок и порядок сохранит тебя.
Латинская формула
Под "системой" обычно понимается упорядоченная совокупность
элементов, отличающихся функциональной взаимозависимостью. При-
менительно к политике это означает, что все ее составляющие внутрен-
не связаны между собой и взаимодействуют в рамках определенного
общего "кода". В древневосточных обществах, где стабильность высту-
пала в качестве высшей ценности, от политической системы требова-
лись в первую очередь высокая упорядоченность и сглаженность.
Но современные высокодинамичные общества, характеризующиеся
постоянными изменениями баланса сил и интересов и ориентацией на
прогресс, предъявляют иные требования к политике. Противоречивость
этих требований состоит в том, что, с одной стороны, политика понима-
ется как разновидность социальной технологии, посредством которой
люди надеются перерешить свою судьбу и улучшить общественный
статус; с другой - она же понимается как способ упорядочения общест-
венных отношений и укрощения опасных стихий силами законной вла-
сти. Словом, политическая система решает проблему обеспечения об-
щественной динамики в цивилизованных рамках стабильности и закон-
ности.
Проблема состоит в том, чтобы понять специфику этрй динамики и
этой стабильности. Сегодня справедливо считается, что гражданское
общество представляет собой саморазвивающуюся и самоорганизующую
систему, имеющую источники роста внутри себя. Означает ли это, что
его обращения к политике носят спорадический характер, а государству
по-прежнему отводится роль "ночного сторожа"?
Подобная установка классического либерализма периодически дает о
себе знать (совсем недавно она была импортирована и в Россию), но
существа дела она все же не отражает. В целом эта установка связана с
просвещенческими иллюзиями относительно "естественного состояния"
общества и "естественного человека".
Ритуал и аскеза, сословные перегородки и иерархии - все это про-
светителями XVIII в. рассматривалось как "искусственные" рамки,
стесняющие энергию и инициативу "прирожденных предпринимателей".
Предполагалось, что новое буржуазное общество социализирует чело-
42
века таким, каков он есть - с его "разумным эгоизмом", стремлением к
счастью, желанием быть самому себе хозяином. От него не требуется
ничего сверх того, что укладывается в рамки разумного эгоизма: ника-
ких "подвигов святости" - героики, жертвенности, самоотверженности.
В этом состоит, наверное, самая устойчивая иллюзия буржуазной
эпохи. Эта эпоха не проблематширует общественное бытие человека:
во-первых, все социальные связи она сводит к минимуму (концепция
"робинзонады"), а во-вторых, считает обеспечение этого минимума само
собой разумеющимся. Однако весь опыт перехода от традиционного к
современному обществу свидетельствует, что самой трудной проблемой
является социализация посттрадиционного человека.
Традиционный человек был социален: соблюдал нормы общежи-
тия - в силу своего почти полного подчинения традиции и авторитету
старших. Его лояльность и долготерпение в значительной мере базиро-
вались на представлениях о незыблемости мироздания. "Аллах предо-
пределил меры творения за пятьдесят тысяч лет до того, как Он сотво-
рил небо и землю..." Это отрывок из мусульманского источника (Хадис
Муслима), отражает общую для всех традиционных социумов презумп-
цию незыблемости земного порядка как причастного к высшему - бо-
жественному и космическому.
В посттрадиционном обществе человек открывает свою свободу в
истории. И как всегда бывает в таких случаях, эйфория первооткрытия
сопровождается завышенными ожиданиями и иллюзиями всевозможного.
Кроме того, крушение традиций и норм сопровождалось (и сопровожда-
ется сегодня в обществах, переживающих посттрадиционную фазу) вы-
свобождением таких асоциальных стихий и энергий, которые далеко
выходят за рамки "разумного эгоизма" и грозят разрывом самой ткани
человеческих отношений. Таким образом, оказалось, что люди обязаны
своей общественной стабильностью либо традиции - пока она жива и
регулирует их отношения, либо государству как центральному звену
политической системы, упорядочивающей и укрощающей вырвавшиеся
наружу общественные стихии.
В некотором смысле можно сказать, что в обществе тем больше
места занимает политика, чем меньше места осталось в нем для церкви,
традиции и семейного авторитета.
В посттрадиционном обществе не меньше политики, как предпола-
гала либерально-просвещенческая концепция "естественного человека",
а больше политики, ибо высвобождающиеся из-под традиционной опеки
личностные энергии подлежат регулированию посредством особых по-
литико-правовых технологий. Это не означает, что все виды социальной
энергетики, высвобожденной в результате крушения традиционализма,
43
попадают в сферу собственно политического регулирования. Между
политической системой и системой гражданского общества развертыва-
ется своего рода стратегическая игра, в которой роли и позиции парт-
неров постоянно меняются.
Сравнительный анализ различных посттрадиционных обществ пока-
зывает, что существует несколько типов такой игры, отражающих как
особенности культурно-цивилизационного пространства, так и особен-
ности исторического времени. Выделим несколько таких типов:
классический либеральный, или представительский;
модернизационный;
постмодернистский.
Каждому из этих типов взаимоотношений между государством и об-
ществом соответствует и свой тип политической системы.
Однако существуют и универсальные задачи для любой из них. Каж-
дая из них отражает тот факт, что целостность и устойчивость челове-
ческих обществ - не природная особенность и бесплатный дар, а пред-
ставляют собой проблему, способную периодически обостряться и все-
гда требующую специальных усилий и решений.
Американский специалист в области теории политических систем
Д.Истон рассматривает любую из них как "механизм производства обще-
ственного порядка, достигаемого путем преобразования известных фак-
торов (входов) в известную форму продукции (выходы), которые назы-
ваются политикой, - решениями и мерами, инициируемыми властью"1.
Таким образом, политическая система в современном обществе вы-
ступает не столько как механизм закрепления однажды сложившегося
общественного порядка, а как способ производства общественного
порядка, лишенного традиционных гарантий.
Из каких подсистем складывается эта система производства порядка?
Специалисты обычно выделяют следующие подсистемы ("технологи-
ческие звенья"), в совокупности дающие конечную продукцию - обще-
ственный порядок:
согласование целей глобального уровня (национальные цели, при-
оритеты и проекты будущего);
интеграция различных групп (в том числе региональных и этниче-
ских сообществ) путем нахождения баланса их интересов;
легитимация - непрерывное обеспечение согласия общества призна-
вать верховенство власти посредством специфических процедур, под-
тверждающих ее законность.
Конечным продуктом политической системы как специфического
типа общественного производства является политическая нация — сооб-
1 Easton D. Analyse du systeme politique. P., 1974. P. 18.
44
щество, живущее в едином политико-правовом пространстве, законы и
нормы которого признаются универсальными, невзирая на классовые,
этнические, конфессиональные и другие различия.
Как следует из вышесказанного, правила посттрадиционной полити-
ческой системы запрещают смешивать такие понятия, как этнос и поли-
тическая нация. Политическая нация — понятие нейтральное по отноше-
нию к этническим и конфессиональным различиям, которые в таком
случае лишаются собственно политического статуса и приобретают
сугубо социокультурное содержание. Там, где политической системе
удалось произвести свой "конечный" продукт - политическую нацию,
общества успешно решают важнейшую задачу: формулировку нацио-
нальной цели, национального интереса, безопасности и приоритетов.
Бели общество выстроило свою идентичность как интегрированный
политический субъект, то власть формулирует национальные цели, не
боясь обвинений в "национализме", "шовинизме" и т.п.
В России на протяжении XX в. по меньшей мере дважды прерывался
процесс образования единой политической нации. Каждый раз силы,
заинтересованные в том, чтобы "любой ценой" свалить старую власть,
не останавливались перед тем, чтобы развязать импульсы этнического
сепаратизма. С этой целью этносам придавался политический статус
нации с сопутствующими правами "на самоопределение вплоть до отде-
ления".
В 1917-1918 гг. эту процедуру "ренационализации" единого полити-
ческого пространства осуществляли большевики, с 1991-1992 гг. -
"демократы", выведшие Россию из состава СССР и обратившиеся с
призывом ко всем национальным автономиям: "берите столько сувере-
нитета, сколько сможете взять".
В результате цивилизованный процесс производства единой полити-
ческой нации снова был остановлен и новое государство - Российская
Федерация до сих пор не в состоянии выстроить свою целостность в
качестве единого политического субъекта, имеющего свои цели и инте-
ресы в мире, свое видение будущего, свои ценности и приоритеты. На-
ша политическая элита никак не может уяснить себе, что современные
государства не бывают многонациональными. Они, как правило, яв-
ляются полиэтническими, что не мешает им вести себя как единые
политические нации. Везде, где этнический плюрализм перерастает
социокультурные рамки и этносы начинают вести себя по правилам
политических субъектов - наций, государственное единство ставится
под вопрос.
В Российской Федерации процессы формирования политического
самосознания этносов уже, по-видимому, невозможно повернуть вспять.
Это приводит к серьезным деформациям в политической системе. Во-
45
первых, нарушается равенство субъектов федерации - национально-
территориальные субъекты получают больше прав, чем административ-
но-территориальные, и к тому же оказываются неравными между собой.
Это и понятно: национально-территориальные субъекты, в которых
"титульная нация" составляет меньшинство, ведут себя не так, как те,
где эта "нация" образует большинство населения.
Во-вторых, нарушается равенство гражданских прав в национальных
регионах: представители "титульной нации" требуют преимуществ и,
как правило, в той или иной форме их получают. В результате вместо
современного единого гражданского общества, не знающего политиче-
ских привилегий, возникает новое квазисословное общество, раздирае-
мое взаимными подозрениями и разделенное политическими привиле-
гиями.
Теперь рассмотрим, как вышеперечисленные общие функции пост-
традиционной политической системы интерпретируются и осуществля-
ются в представительской, модерншационной и постмодернистской ее
разновидностях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
действует базовая для западной классики номиналистическая презумп-
ция: в политике все более активно заявляет о себе не только "разумный
эгоизм" постградиционных личностей, преследующих свои индивиду-
альные интересы, но и ощущается реванш "коллективных сущностей",
таких, как национальный интерес, национальные цели и приоритеты,
цивилизационная, социокультурная, конфессиональная идентичность.
Именно неспособность учесть эти приоритеты и ценности, соединить
требования демократизации с защитой национальных интересов в значи-
тельной мере предопределила банкротство реформационного курса в
России и шаткость послеавгустовского режима. Применительно к раз-
витию политологии теоретически настораживающим является тот факт,
что в рамках американской парадигмы перечисленные политические
реальности, относящиеся к коллективному бытию людей, вообще не
могут быть "схвачены" и описаны. Приходится признать разительное не-
соответствие между либеральным теоретическим самосознанием Запада,
39
заявляющим миру только о правах человека, но избегающим признавать
реальность "старых" коллективных целей, и его практическо-полити-
ческим сознанием, весьма активным в защите этих целей (будь то на-
ционально-государственные интересы или даже интересы Запада в це-
лом). Теоретико-методологическая доверчивость наших "западников",
поверивших в единое мировое гражданское общество ("общий дом") и
просмотревших "вечные" реальности государственного коллективного
эгоизма и державного соперничества, стала источником крупнейших
международных просчетов российской дипломатии в последнее время.
Наконец, особенностью взбаламученного, взвихренного "второго ми-
ра" является тенденция сползания к состоянию, относительно которого
так настойчиво предостерегал Гоббс, - "войны всех против всех". Если
западная классика озабочена в первую очередь качеством политической
власти - ее демократической аутентичностью и легитимностью, то ре-
альность попавших в новый круговорот обществ повышает ценность
государственного порядка как такового, а следовательно, и готовность
людей платить за него значительно более высокую цену, чем это приня-
то на Западе. Вместо либеральной парадигмы Т.Беккера, ориентирую-
щей на неуклонное свертывание пространства власти, начинает довлеть
парадигма "учителя заподазривания" М.Фуко, всюду отыскивающего
следы ненасытной власти, порою тщательно маскирующейся, но тем не
менее неотступной и жестокой.
Вызовом либеральной классике являются также новые социальные
движения и новые субъекты политики (см. раздел IV). Речь идет об
экологическом движении, о женском и молодежном движении, о разно-
образных гражданских инициативах, а также о деятельности различных
теневых групп и криминально-мафиозных структур, кое-где прямо рву-
щихся к власти. Все это - поистине "постклассические" объекты поли-
тического знания, требующие новых подходов, существенного обновле-
ния понятийно-категориального аппарата науки. Их отличительная осо-
бенность - уход из макропространства в микромир, из формальных
структур в неформальные, где классические процедуры идентификации,
рациональности и легитимности не действуют. Возможно, потребности
их изучения (в теоретических и практических целях) потребуют от по-
литической науки не менее радикального поворота, чем тот, что в свое
время потребовался естествознанию, впервые столкнувшемуся с миром
квантовых объектов.
В заключение отметим еще один, не менее значительный повод для
преобразования исследовательских парадигм политической науки. Речь
идет о переходе от индустриального общества к постиндустриальному.
Классическая политология исходила из дихотомии: традиционное обще-
ство - современное. Но современность, называющая себя новым именем
40
"постмодерн", может быть чревата и продолжением основных тенденций
предшествующей модернистской эпохи и их ревизией в каком-то, пока
еще не ясном, смысле. Обострение глобальных проблем, в частности
вступление человечества в зону предельного экологического риска
(наряду с другими видами глобального риска), свидетельствует скорее в
пользу того, что постиндустриальное общество вряд ли ознаменуется
продолжением и радикализацией тенденций индустриальной эпохи. На
этом пути его может ждать скорый конец.
Что же собою представляет грядущий постиндустриальный сдвиг ци-
вилизации и как его оценить в политическом измерении - вот задача
современной политической науки. Чем менее вероятно, что грядущее
общество будет простым экстенсивным развитием сложившихся тенден-
ций индустриальной эпохи, тем меньше у нас шансов уповать на спон-
танную логику технико-экономических процессов, на либеральные ожи-
дания свертывания политики как смелого исторического творчества.
Решающим фактором развития политологии является преодоление евро-
поцентризма и западнического эпигонства, препятствующих осознанию
специфики политического процесса в незападных обществах. Активизи-
рующийся сегодня диалог мировых культур и цивилизаций создаст
предпосылки становления политической науки в качестве действительно
всеобщей, учитывающей многомерность и социокультурное разнообра-
зие мира. Соотношения универсалий мира политического и региональ-
ной специфики, нового и "инвариантного" в политической истории яв-
ляются сегодня болевыми точками современного политического само-
сознания человечества, мучительно изживающего крайности, связанные
и с неумеренным самомнением Прогресса, и с пессимизмом теорий
"вечного возвращения".
Раздел II.
ПОЛИТИЧЕСКИЕ СИСТЕМЫ СОВРЕМЕННОСТИ
Храни порядок и порядок сохранит тебя.
Латинская формула
Под "системой" обычно понимается упорядоченная совокупность
элементов, отличающихся функциональной взаимозависимостью. При-
менительно к политике это означает, что все ее составляющие внутрен-
не связаны между собой и взаимодействуют в рамках определенного
общего "кода". В древневосточных обществах, где стабильность высту-
пала в качестве высшей ценности, от политической системы требова-
лись в первую очередь высокая упорядоченность и сглаженность.
Но современные высокодинамичные общества, характеризующиеся
постоянными изменениями баланса сил и интересов и ориентацией на
прогресс, предъявляют иные требования к политике. Противоречивость
этих требований состоит в том, что, с одной стороны, политика понима-
ется как разновидность социальной технологии, посредством которой
люди надеются перерешить свою судьбу и улучшить общественный
статус; с другой - она же понимается как способ упорядочения общест-
венных отношений и укрощения опасных стихий силами законной вла-
сти. Словом, политическая система решает проблему обеспечения об-
щественной динамики в цивилизованных рамках стабильности и закон-
ности.
Проблема состоит в том, чтобы понять специфику этрй динамики и
этой стабильности. Сегодня справедливо считается, что гражданское
общество представляет собой саморазвивающуюся и самоорганизующую
систему, имеющую источники роста внутри себя. Означает ли это, что
его обращения к политике носят спорадический характер, а государству
по-прежнему отводится роль "ночного сторожа"?
Подобная установка классического либерализма периодически дает о
себе знать (совсем недавно она была импортирована и в Россию), но
существа дела она все же не отражает. В целом эта установка связана с
просвещенческими иллюзиями относительно "естественного состояния"
общества и "естественного человека".
Ритуал и аскеза, сословные перегородки и иерархии - все это про-
светителями XVIII в. рассматривалось как "искусственные" рамки,
стесняющие энергию и инициативу "прирожденных предпринимателей".
Предполагалось, что новое буржуазное общество социализирует чело-
42
века таким, каков он есть - с его "разумным эгоизмом", стремлением к
счастью, желанием быть самому себе хозяином. От него не требуется
ничего сверх того, что укладывается в рамки разумного эгоизма: ника-
ких "подвигов святости" - героики, жертвенности, самоотверженности.
В этом состоит, наверное, самая устойчивая иллюзия буржуазной
эпохи. Эта эпоха не проблематширует общественное бытие человека:
во-первых, все социальные связи она сводит к минимуму (концепция
"робинзонады"), а во-вторых, считает обеспечение этого минимума само
собой разумеющимся. Однако весь опыт перехода от традиционного к
современному обществу свидетельствует, что самой трудной проблемой
является социализация посттрадиционного человека.
Традиционный человек был социален: соблюдал нормы общежи-
тия - в силу своего почти полного подчинения традиции и авторитету
старших. Его лояльность и долготерпение в значительной мере базиро-
вались на представлениях о незыблемости мироздания. "Аллах предо-
пределил меры творения за пятьдесят тысяч лет до того, как Он сотво-
рил небо и землю..." Это отрывок из мусульманского источника (Хадис
Муслима), отражает общую для всех традиционных социумов презумп-
цию незыблемости земного порядка как причастного к высшему - бо-
жественному и космическому.
В посттрадиционном обществе человек открывает свою свободу в
истории. И как всегда бывает в таких случаях, эйфория первооткрытия
сопровождается завышенными ожиданиями и иллюзиями всевозможного.
Кроме того, крушение традиций и норм сопровождалось (и сопровожда-
ется сегодня в обществах, переживающих посттрадиционную фазу) вы-
свобождением таких асоциальных стихий и энергий, которые далеко
выходят за рамки "разумного эгоизма" и грозят разрывом самой ткани
человеческих отношений. Таким образом, оказалось, что люди обязаны
своей общественной стабильностью либо традиции - пока она жива и
регулирует их отношения, либо государству как центральному звену
политической системы, упорядочивающей и укрощающей вырвавшиеся
наружу общественные стихии.
В некотором смысле можно сказать, что в обществе тем больше
места занимает политика, чем меньше места осталось в нем для церкви,
традиции и семейного авторитета.
В посттрадиционном обществе не меньше политики, как предпола-
гала либерально-просвещенческая концепция "естественного человека",
а больше политики, ибо высвобождающиеся из-под традиционной опеки
личностные энергии подлежат регулированию посредством особых по-
литико-правовых технологий. Это не означает, что все виды социальной
энергетики, высвобожденной в результате крушения традиционализма,
43
попадают в сферу собственно политического регулирования. Между
политической системой и системой гражданского общества развертыва-
ется своего рода стратегическая игра, в которой роли и позиции парт-
неров постоянно меняются.
Сравнительный анализ различных посттрадиционных обществ пока-
зывает, что существует несколько типов такой игры, отражающих как
особенности культурно-цивилизационного пространства, так и особен-
ности исторического времени. Выделим несколько таких типов:
классический либеральный, или представительский;
модернизационный;
постмодернистский.
Каждому из этих типов взаимоотношений между государством и об-
ществом соответствует и свой тип политической системы.
Однако существуют и универсальные задачи для любой из них. Каж-
дая из них отражает тот факт, что целостность и устойчивость челове-
ческих обществ - не природная особенность и бесплатный дар, а пред-
ставляют собой проблему, способную периодически обостряться и все-
гда требующую специальных усилий и решений.
Американский специалист в области теории политических систем
Д.Истон рассматривает любую из них как "механизм производства обще-
ственного порядка, достигаемого путем преобразования известных фак-
торов (входов) в известную форму продукции (выходы), которые назы-
ваются политикой, - решениями и мерами, инициируемыми властью"1.
Таким образом, политическая система в современном обществе вы-
ступает не столько как механизм закрепления однажды сложившегося
общественного порядка, а как способ производства общественного
порядка, лишенного традиционных гарантий.
Из каких подсистем складывается эта система производства порядка?
Специалисты обычно выделяют следующие подсистемы ("технологи-
ческие звенья"), в совокупности дающие конечную продукцию - обще-
ственный порядок:
согласование целей глобального уровня (национальные цели, при-
оритеты и проекты будущего);
интеграция различных групп (в том числе региональных и этниче-
ских сообществ) путем нахождения баланса их интересов;
легитимация - непрерывное обеспечение согласия общества призна-
вать верховенство власти посредством специфических процедур, под-
тверждающих ее законность.
Конечным продуктом политической системы как специфического
типа общественного производства является политическая нация — сооб-
1 Easton D. Analyse du systeme politique. P., 1974. P. 18.
44
щество, живущее в едином политико-правовом пространстве, законы и
нормы которого признаются универсальными, невзирая на классовые,
этнические, конфессиональные и другие различия.
Как следует из вышесказанного, правила посттрадиционной полити-
ческой системы запрещают смешивать такие понятия, как этнос и поли-
тическая нация. Политическая нация — понятие нейтральное по отноше-
нию к этническим и конфессиональным различиям, которые в таком
случае лишаются собственно политического статуса и приобретают
сугубо социокультурное содержание. Там, где политической системе
удалось произвести свой "конечный" продукт - политическую нацию,
общества успешно решают важнейшую задачу: формулировку нацио-
нальной цели, национального интереса, безопасности и приоритетов.
Бели общество выстроило свою идентичность как интегрированный
политический субъект, то власть формулирует национальные цели, не
боясь обвинений в "национализме", "шовинизме" и т.п.
В России на протяжении XX в. по меньшей мере дважды прерывался
процесс образования единой политической нации. Каждый раз силы,
заинтересованные в том, чтобы "любой ценой" свалить старую власть,
не останавливались перед тем, чтобы развязать импульсы этнического
сепаратизма. С этой целью этносам придавался политический статус
нации с сопутствующими правами "на самоопределение вплоть до отде-
ления".
В 1917-1918 гг. эту процедуру "ренационализации" единого полити-
ческого пространства осуществляли большевики, с 1991-1992 гг. -
"демократы", выведшие Россию из состава СССР и обратившиеся с
призывом ко всем национальным автономиям: "берите столько сувере-
нитета, сколько сможете взять".
В результате цивилизованный процесс производства единой полити-
ческой нации снова был остановлен и новое государство - Российская
Федерация до сих пор не в состоянии выстроить свою целостность в
качестве единого политического субъекта, имеющего свои цели и инте-
ресы в мире, свое видение будущего, свои ценности и приоритеты. На-
ша политическая элита никак не может уяснить себе, что современные
государства не бывают многонациональными. Они, как правило, яв-
ляются полиэтническими, что не мешает им вести себя как единые
политические нации. Везде, где этнический плюрализм перерастает
социокультурные рамки и этносы начинают вести себя по правилам
политических субъектов - наций, государственное единство ставится
под вопрос.
В Российской Федерации процессы формирования политического
самосознания этносов уже, по-видимому, невозможно повернуть вспять.
Это приводит к серьезным деформациям в политической системе. Во-
45
первых, нарушается равенство субъектов федерации - национально-
территориальные субъекты получают больше прав, чем административ-
но-территориальные, и к тому же оказываются неравными между собой.
Это и понятно: национально-территориальные субъекты, в которых
"титульная нация" составляет меньшинство, ведут себя не так, как те,
где эта "нация" образует большинство населения.
Во-вторых, нарушается равенство гражданских прав в национальных
регионах: представители "титульной нации" требуют преимуществ и,
как правило, в той или иной форме их получают. В результате вместо
современного единого гражданского общества, не знающего политиче-
ских привилегий, возникает новое квазисословное общество, раздирае-
мое взаимными подозрениями и разделенное политическими привиле-
гиями.
Теперь рассмотрим, как вышеперечисленные общие функции пост-
традиционной политической системы интерпретируются и осуществля-
ются в представительской, модерншационной и постмодернистской ее
разновидностях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63