Во вся-
ком случае, он может быть символом любви. Его полет
является классическим примером двигательной ориента-
ции <к>. Эта ориентация является основой социальной
связи, начиная от самой малой организованной группы,
т. е. семьи.
Аналогично тому, как в случае первого биологического
закона, в функционировании закона сохранения вида к
чувствам, типичным для данной ситуации, могут присоеди-
няться чувства с противоположным знаком. Помимо люб-
ви могут выступать страх и агрессия. Достаточно вообра-
зить, что переживает самец богомола, пожираемый своей
возлюбленной во время копуляции. А из психологии че-
ловека хорошо известен факт амбивалентности сильных
чувств (<люблю> и <ненавижу>).
Возможно, не будет преувеличением утверждать, что
лечение в психиатрии сводится, главным образом, к реду-
цированию чувств страха и агрессии посредством фарма-
ко-, психо- и социотерапевтических методов. Когда боль-
ной чувствует себя в безопасности, у него легче высвобож-
дается ориентация <к> окружающему миру, подавленная
ранее негативными чувствами. Психопатология чувств
является в психиатрии осевой проблемой и, как представ-
ляется, осознание их биологических основ может упрос-
тить многие психологические концепции.
Одной из наиболее характерных черт жизни является
метаболизм: постоянный энергетический обмен между
организмом и его средой. Ни один атом в организме не
остается тем же самым, все подлежат непрерывному обме-
ну, неизменен только генетический план. Стимулы из ок-
ружающей среды высвобождают существующие в этом
плане индивидуальные возможности. Прекращение энер-
гетического обмена со средой равнозначно смерти. Иначе
говоря, живые существа, в противоположность неживым
7 ЗаиазМ. 2191
193
предметам, являются открытыми системами, т. е. такими,
которые могут существовать только в постоянном обмене
со своей средой. Из нее они черпают энергию, необходи-
мую для жизни, и перерабатывают ее соответственно ин-
дивидуальному генетическому плану. Организмы, кото-
рые черпают энергию из других живых существ, должны
непрерывно двигаться, расширять свое жизненное про-
странство, так как в том же самом пространстве вскоре
стало бы недостаточно энергетических запасов. Как уже
упоминалось, движения требует также поиск сексуального
партнера. В мире растений удовлетворение обоих биоло-
гических законов осуществляется более пассивно.
Всякое движение живого организма требует достаточ-
ной ориентации в окружающей среде. Этой цели служит,
если можно так выразиться, <информационный метабо-
лизм>. Даже одноклеточные существа обладают способ-
ностью получения сигналов из окружения и реагируют на
них, посылая сигналы в окружающую среду. Не количе-
ство энергии, заключенной в сигнале, но количество ин-
формации, т. е. его значение для организма играет при
этом основную роль. Сигнал, поступающий из окружения,
становится как бы символом и затем - моделью того, что
в ней происходит. В то же время сигнал, высылаемый
организмом, может быть таким же символом для окруже-
ния. По мере развития сигнальной системы (рецепторы,
нервные клетки, эффекторы) все более богатым становит-
ся обмен сигналами с окружением, благодаря чему модель
окружающего мира лучше соответствует действительнос-
ти, а формы реагирования становятся разнообразнее. Че-
ловек достиг в этом максимального развития, и можно
было бы рискнуть сделать утверждение, что <информаци-
онный метаболизм> играет у него большую роль, нежели
энергетический.
Условием вступления в энергетический и информаци-
онный метаболизм со средой является принятие установ-
ки <к> среде. Правда, бегство и борьба (установка <от>)
являются неизбежной для сохранения жизни, тем не менее,
однако, основным фоном для выполнения двух биологи-
194
ческих законов должна оставаться установка сближения с
окружающим миром. И невозможно ни абсолютное избе-
гание мира, ни его полное уничтожение.
Энергетическим и сигнальным обменом у одноклеточ-
ных организмов управляет содержащийся в ядре клетки
генетический код. Генетический код определяет характер
энергетического и информационного обмена. Поврежде-
ние клеточной оболочки приводит к хаотическому смеше-
нию внутренней среды клетки с ее внешней средой, что
приводит к смерти клетки.
В предболезненном периоде жизни больных шизофре-
нией обычно можно проследить доминирование установки
<от> мира, что иногда бывает больше обусловлено генети-
чески, а иногда воздействиями среды (например, <шизо-
френогенная> мать, <шизофреногенная> семья). В любом
случае такая установка затрудняет полное сосуществова-
ние с окружающим миром. Тогда нарастает аутизм, уста-
новка <к> реализуется только в мире фантазий. В конце
концов происходит прорыв границы, в норме отделяющей
внутренний мир от внешнего. То, что происходит внутри,
становится для больного внешней действительностью и -
наоборот; возникает хаос. Аутизм и расщепление, два
блейлеровских осевых симптома шизофрении, были бы по
своей сути нарушениями обмена со средой и дезорганиза-
цией индивидуального порядка для каждого организма.
На клеточном уровне это было бы равнозначно наруше-
нию деятельности ядра и клеточной оболочки.
Уровень активности (метаболизма) живого организма
не является стабильным, он все время колеблется; в нем
постоянно происходят изменения (также как и сложные
технические системы являются системами осциллирую-
щими) . Митохондрии представляют главную силовую ус-
тановку клетки и, возможно, что от них зависят осцилля-
ции в отдельной клетке. Нормальные осцилляции жиз-
ненной динамики, субъективно ощущаемые как колебания
настроения, у больных циклофренией, приобретают пато-
логическую амплитуду. В клеточной модели это соответ-
ствовало бы дисфункции митохондрий.
7
195
Равно как энергетические ценности, так и информаци-
онные, прежде чем стать составной частью организма, дол-
жны быть разбиты на простые элементы, из которых орга-
низм строит свою субстанцию и свои функциональные
структуры. Если оболочка отдельной клетки пропустит
большие частицы, то они подвергаются постепенной пере-
работке в элементарные частички.
У невротиков наблюдается неспособность <перевари-
вания> своих житейских дел. В клеточной модели, следо-
вательно, дело ограничивалось бы лизосомами.
Вероятно, многим читателям изложенная концепция
биологической модели, особенно редуцированной до от-
дельной клетки, представляется абсурдной. Тем не менее
правомерным, пожалуй, было бы стремление вместо техни-
ческих моделей пытаться ввести в психологию и психи-
атрию биологические модели, по природе своей более
близкие психологической реальности, нежели те, первые
СУЩЕСТВУЕТ ЛИ КРИЗИС
ОТНОШЕНИЯ ВРАЧА
К БОЛЬНОМУ
Английский психиатр венгерского происхождения, Ба-
линт, пишет, что чаще всего употребляемым лекарством в
медицинской практике является сам врач. Этот факт, хотя
и известный с незапамятных времен, не был предметом ис-
следований и не входил в официальную программу меди-
цинского образования. Этой своеобразной <фармаколо-
гии> - правильному отношению к больному - адепт ме-
дицинского искусства учился у своего мэтра, непосред-
ственно у постели больного. От примера учителя, от черт
его личности и от этических установок ученика зависело,
каким образом формировался его подход к больному.
Правда, научные разработки не касаются обычно этого
момента, но из повседневного наблюдения известно, в сколь
значительной мере результат лечебного метода зависит от
того, кто и каким образом этот метод применяет. Нередко
случается, что одно и то же лекарство, прописанное врачом
X, не действует, а прописанное врачом У, дает великолепные
результаты. Разумеется, степень действия этого фактора,
объясняемого обычно, хотя и не совсем верно, действием суг-
гестии, значительно выше при неврозах и меньше, либо вооб-
ще минимальная, при соматических заболеваниях.
Возникает, однако, вопрос, существуют ли вообще <чисто
соматические> заболевания. Использование картезианско-
го дуализма не соответствуют духу современной медици-
ны. Слишком много фактов, как физиологических, так и
клинических свидетельствуют о тесной связи того, что
обычно определяется как <телесное>, с тем, что мы опреде-
ляем как <психическое>. Подобно тому, как нельзя изоли-
ровать нарушение функции или строение одного органа от
197
целого организма (например, мы не можем говорить о болез-
ни желудка, не учитывая других систем организма и целос-
тность биохимических процессов), мы не можем отделить
<психическое> от <соматического>. Такое разделение ис-
кусственно, не согласуется с биологическим и психологичес-
ким опытом и, вероятно, вытекает из субъективного чувства
собственного <я>, отношение которого к своему телу являет-
ся отношением властителя к невольнику, либо действующе-
го субъекта к пассивному объекту.
Врач лечит не сломанную ногу, болезни почек, легких,
сердца, но больного со сломанной ногой, больного заболе-
ванием почек и т. п. Речь здесь не об игре слов, но о прак-
тическом и даже банальном постулате, что мы лечим боль-
ного человека, а не больной орган. Идентичный перелом
конечности представляет иную медицинскую проблему в
случае двадцатилетнего пациента, нежели у семидесяти-
летнего.
Подобным образом мы не можем говорить о болезнях
<психических> в противоположность болезням <сомати-
ческим>. Понятие <душевнобольной> так же фальшиво,
как понятие <телеснобольной>. Мы имеем дело не с боль-
ным телом или больной душой (психикой), но с больным
человеком.
В случае, например, <психически больного> на первый
план выступает нарушение поведения. Коррелятом внеш-
него изменения поведения является изменение в субъек-
тивном мире собственных впечатлений и переживаний,
которые нередко удивляют своим богатством и драматиз-
мом. Таким образом, больной становится <иным> как вов-
не, так и внутри. Принимая во внимание только этимоло-
гию слова, определение <сумасшедший>, или <безумный>,
представляется более точным и более близким существу
дела, нежели определение <психически больной>. Что
вызывает подобное изменение, мы не знаем, однако оно
обусловлено не только психологическими, но и генетичес-
кими, биохимическими, структурными (например, повреж-
дение нервной системы) и многими другими еще не извес-
тными факторами. Следовательно, выражение <больная
198
психика> представляется также неверным и с точки зре-
ния этимологии.
Вышеприведенные рассуждения должны были напом-
нить издавна известный в медицине факт, что врач лечит
больного, а не больной орган. Дело, однако, не столь простое
и очевидное, как это могло бы показаться на первый взгляд.
В течение нескольких десятков последних лет медицина
становится все более наукой, причем наукой, пользующейся
методами, применяемыми в точных науках. Это привело к
таким достижениям, о каких не могло быть и речи несколько
десятилетий и даже несколько лет назад.
В подобной установке заключены, однако, определен-
ные опасности. Она вынуждает к применению метода
исключения. Группа изучаемых явлений изолируется ис-
кусственным путем из целостного поля наблюдения, что-
бы иметь возможность выразить в форме простейшей
функции зависимость отдельных явлений друг от друга.
Трудно представить себе научное наблюдение человека в
его целостности, наблюдение, которое охватывало бы всю
совокупность процессов, биохимических, физиологичес-
ких, психологических, социологических и т. д. За такую
задачу не взялся бы ни один ученый, посчитав бы ее пря-
мо-таки абсурдной и смешной, в то время как врач-прак-
тик вынужден пытаться ее решать путем целостного, хотя
бы и ненаучного анализа при каждой встрече с больным.
Он старается видеть больного не только в физиологичес-
ком и патофизиологическом аспектах, но также и в психо-
логическом аспекте его повседневных конфликтов, радос-
тей и огорчений и, наконец, в социологическом аспекте -
на фоне его социальной среды.
Медицинские знания на современном этапе складыва-
ются как бы из двух томов: один из них издан недавно, все
время расширяется, строго научный, полный иллюстраций,
графиков, математических анализов, другой же - старый,
потрепанный, забытый, хотя и содержит в себе сумму мно-
говекового врачебного опыта. Этот, второй том, слагаю-
щийся из проницательных, хотя и не заключенных в науч-
ную форму наблюдений многих поколений врачей, явля-
199
ется все еще основой медицины, и трудно представить
себе врача, который бы в своей практике пользовался ис-
ключительно первым томом, а в диагностике и лечении
поступал только в соответствии с жесткими правилами со-
временного научного метода. Дело философов, занимаю-
щихся теорией познания, решать, является ли трудный
путь исследования, созданный современной наукой, един-
ственным путем познания. Если это так, то что делать с
суммой знаний, опыта и медицинских наблюдений, собран-
ных за сотни лет, правда, не по строгим правилам совре-
менной науки, тем не менее, однако, образующих основы
медицинских знаний.
Когда по окончании учебы молодой врач оказывается
перед больным человеком, он не может позволить себе су-
жение до минимума исследовательского поля, так, чтобы
иметь возможность охватить наблюдаемые явления про-
стыми корреляциями; он должен охватить проблематику
больного в его целостности, и часто при этом полезными
бывают некнижные и ненаучные советы старших коллег и
собственный жизненный опыт, словом все то, что не входит
в сферу медицины, понимаемой как точная наука.
Другая трудность, связанная с применением научной
установки в повседневной врачебной практике, основыва-
ется на том явлении, которое можно было бы определить
как <умерщвление наблюдаемого объекта>.
Несмотря на огромный прогресс исследовательской тех-
ники, она все еще слишком примитивна, чтобы позволить
исследование явлений в их динамическом аспекте. Нам
трудно еще выйти из трехмерного пространства в четырех-
мерное и свободно пользоваться четвертым измерением -
временем. Обычно мы поступаем таким способом, что из
неслыханно сложного динамического процесса, называе-
мого жизнью, выбираем один момент, в котором осуще-
ствляем как бы потерянный срез и полученный уже стати-
ческий образ подвергаем анализу. Этот срез представляет
именно <умерщвление>, как в дословном значении, напри-
мер, в анатомических или гистологических исследованиях,
так и в переносном, например, в психиатрии, где, пользуясь
200
поперечным срезом, мы как бы <фиксируем> разные пато-
психические явления, наклеиваем на них разные, более или
менее сложные ярлыки из греческих и латинских назва-
ний. Мы поступаем так, как если бы вдруг остановили де-
монстрируемый фильм на одном кадре; при этом персона-
жи застывают в одной позе, с одним жестом и мимическим
выражением, что производит обычно впечатление комизма
или ужаса. В психиатрии это впечатление комизма или
ужаса мы определяем понятием странности.
В некоторых медицинских науках, как, например, в
физиологии или биохимии, повторяя поперечные срезы, мы
пытаемся воспроизвести динамичное развитие явления.
Это воспроизведение, однако, является менее или более ис-
кусственным, особенно в результате того, что каждый, даже
самый тонкий метод повреждает как деятельность, так и
субстанцию наблюдаемого жизненного процесса.
Следовательно, другая опасность научной установки в
отношении врача к больному заключается в склонности
принимать пациента за <мертвый предмет>, т. е. в статис-
тическом и структурном подходе, который значительно
легче сравнительно с динамическим.
Наконец, третья трудность, как представляется, состоит
в самой организации медицинских наук. Неслыханно бур-
ное развитие медицины, как науки, в последние десятиле-
тия обусловлено изменением прежней структуры научной
работы в направлении максимальной специализации и
коллективизации. Научный работник, который еще полве-
ка назад охватывал если не все, то большую часть меди-
цинских знаний, сегодня сталкивается с необходимостью
ограничиться узкой специализацией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
ком случае, он может быть символом любви. Его полет
является классическим примером двигательной ориента-
ции <к>. Эта ориентация является основой социальной
связи, начиная от самой малой организованной группы,
т. е. семьи.
Аналогично тому, как в случае первого биологического
закона, в функционировании закона сохранения вида к
чувствам, типичным для данной ситуации, могут присоеди-
няться чувства с противоположным знаком. Помимо люб-
ви могут выступать страх и агрессия. Достаточно вообра-
зить, что переживает самец богомола, пожираемый своей
возлюбленной во время копуляции. А из психологии че-
ловека хорошо известен факт амбивалентности сильных
чувств (<люблю> и <ненавижу>).
Возможно, не будет преувеличением утверждать, что
лечение в психиатрии сводится, главным образом, к реду-
цированию чувств страха и агрессии посредством фарма-
ко-, психо- и социотерапевтических методов. Когда боль-
ной чувствует себя в безопасности, у него легче высвобож-
дается ориентация <к> окружающему миру, подавленная
ранее негативными чувствами. Психопатология чувств
является в психиатрии осевой проблемой и, как представ-
ляется, осознание их биологических основ может упрос-
тить многие психологические концепции.
Одной из наиболее характерных черт жизни является
метаболизм: постоянный энергетический обмен между
организмом и его средой. Ни один атом в организме не
остается тем же самым, все подлежат непрерывному обме-
ну, неизменен только генетический план. Стимулы из ок-
ружающей среды высвобождают существующие в этом
плане индивидуальные возможности. Прекращение энер-
гетического обмена со средой равнозначно смерти. Иначе
говоря, живые существа, в противоположность неживым
7 ЗаиазМ. 2191
193
предметам, являются открытыми системами, т. е. такими,
которые могут существовать только в постоянном обмене
со своей средой. Из нее они черпают энергию, необходи-
мую для жизни, и перерабатывают ее соответственно ин-
дивидуальному генетическому плану. Организмы, кото-
рые черпают энергию из других живых существ, должны
непрерывно двигаться, расширять свое жизненное про-
странство, так как в том же самом пространстве вскоре
стало бы недостаточно энергетических запасов. Как уже
упоминалось, движения требует также поиск сексуального
партнера. В мире растений удовлетворение обоих биоло-
гических законов осуществляется более пассивно.
Всякое движение живого организма требует достаточ-
ной ориентации в окружающей среде. Этой цели служит,
если можно так выразиться, <информационный метабо-
лизм>. Даже одноклеточные существа обладают способ-
ностью получения сигналов из окружения и реагируют на
них, посылая сигналы в окружающую среду. Не количе-
ство энергии, заключенной в сигнале, но количество ин-
формации, т. е. его значение для организма играет при
этом основную роль. Сигнал, поступающий из окружения,
становится как бы символом и затем - моделью того, что
в ней происходит. В то же время сигнал, высылаемый
организмом, может быть таким же символом для окруже-
ния. По мере развития сигнальной системы (рецепторы,
нервные клетки, эффекторы) все более богатым становит-
ся обмен сигналами с окружением, благодаря чему модель
окружающего мира лучше соответствует действительнос-
ти, а формы реагирования становятся разнообразнее. Че-
ловек достиг в этом максимального развития, и можно
было бы рискнуть сделать утверждение, что <информаци-
онный метаболизм> играет у него большую роль, нежели
энергетический.
Условием вступления в энергетический и информаци-
онный метаболизм со средой является принятие установ-
ки <к> среде. Правда, бегство и борьба (установка <от>)
являются неизбежной для сохранения жизни, тем не менее,
однако, основным фоном для выполнения двух биологи-
194
ческих законов должна оставаться установка сближения с
окружающим миром. И невозможно ни абсолютное избе-
гание мира, ни его полное уничтожение.
Энергетическим и сигнальным обменом у одноклеточ-
ных организмов управляет содержащийся в ядре клетки
генетический код. Генетический код определяет характер
энергетического и информационного обмена. Поврежде-
ние клеточной оболочки приводит к хаотическому смеше-
нию внутренней среды клетки с ее внешней средой, что
приводит к смерти клетки.
В предболезненном периоде жизни больных шизофре-
нией обычно можно проследить доминирование установки
<от> мира, что иногда бывает больше обусловлено генети-
чески, а иногда воздействиями среды (например, <шизо-
френогенная> мать, <шизофреногенная> семья). В любом
случае такая установка затрудняет полное сосуществова-
ние с окружающим миром. Тогда нарастает аутизм, уста-
новка <к> реализуется только в мире фантазий. В конце
концов происходит прорыв границы, в норме отделяющей
внутренний мир от внешнего. То, что происходит внутри,
становится для больного внешней действительностью и -
наоборот; возникает хаос. Аутизм и расщепление, два
блейлеровских осевых симптома шизофрении, были бы по
своей сути нарушениями обмена со средой и дезорганиза-
цией индивидуального порядка для каждого организма.
На клеточном уровне это было бы равнозначно наруше-
нию деятельности ядра и клеточной оболочки.
Уровень активности (метаболизма) живого организма
не является стабильным, он все время колеблется; в нем
постоянно происходят изменения (также как и сложные
технические системы являются системами осциллирую-
щими) . Митохондрии представляют главную силовую ус-
тановку клетки и, возможно, что от них зависят осцилля-
ции в отдельной клетке. Нормальные осцилляции жиз-
ненной динамики, субъективно ощущаемые как колебания
настроения, у больных циклофренией, приобретают пато-
логическую амплитуду. В клеточной модели это соответ-
ствовало бы дисфункции митохондрий.
7
195
Равно как энергетические ценности, так и информаци-
онные, прежде чем стать составной частью организма, дол-
жны быть разбиты на простые элементы, из которых орга-
низм строит свою субстанцию и свои функциональные
структуры. Если оболочка отдельной клетки пропустит
большие частицы, то они подвергаются постепенной пере-
работке в элементарные частички.
У невротиков наблюдается неспособность <перевари-
вания> своих житейских дел. В клеточной модели, следо-
вательно, дело ограничивалось бы лизосомами.
Вероятно, многим читателям изложенная концепция
биологической модели, особенно редуцированной до от-
дельной клетки, представляется абсурдной. Тем не менее
правомерным, пожалуй, было бы стремление вместо техни-
ческих моделей пытаться ввести в психологию и психи-
атрию биологические модели, по природе своей более
близкие психологической реальности, нежели те, первые
СУЩЕСТВУЕТ ЛИ КРИЗИС
ОТНОШЕНИЯ ВРАЧА
К БОЛЬНОМУ
Английский психиатр венгерского происхождения, Ба-
линт, пишет, что чаще всего употребляемым лекарством в
медицинской практике является сам врач. Этот факт, хотя
и известный с незапамятных времен, не был предметом ис-
следований и не входил в официальную программу меди-
цинского образования. Этой своеобразной <фармаколо-
гии> - правильному отношению к больному - адепт ме-
дицинского искусства учился у своего мэтра, непосред-
ственно у постели больного. От примера учителя, от черт
его личности и от этических установок ученика зависело,
каким образом формировался его подход к больному.
Правда, научные разработки не касаются обычно этого
момента, но из повседневного наблюдения известно, в сколь
значительной мере результат лечебного метода зависит от
того, кто и каким образом этот метод применяет. Нередко
случается, что одно и то же лекарство, прописанное врачом
X, не действует, а прописанное врачом У, дает великолепные
результаты. Разумеется, степень действия этого фактора,
объясняемого обычно, хотя и не совсем верно, действием суг-
гестии, значительно выше при неврозах и меньше, либо вооб-
ще минимальная, при соматических заболеваниях.
Возникает, однако, вопрос, существуют ли вообще <чисто
соматические> заболевания. Использование картезианско-
го дуализма не соответствуют духу современной медици-
ны. Слишком много фактов, как физиологических, так и
клинических свидетельствуют о тесной связи того, что
обычно определяется как <телесное>, с тем, что мы опреде-
ляем как <психическое>. Подобно тому, как нельзя изоли-
ровать нарушение функции или строение одного органа от
197
целого организма (например, мы не можем говорить о болез-
ни желудка, не учитывая других систем организма и целос-
тность биохимических процессов), мы не можем отделить
<психическое> от <соматического>. Такое разделение ис-
кусственно, не согласуется с биологическим и психологичес-
ким опытом и, вероятно, вытекает из субъективного чувства
собственного <я>, отношение которого к своему телу являет-
ся отношением властителя к невольнику, либо действующе-
го субъекта к пассивному объекту.
Врач лечит не сломанную ногу, болезни почек, легких,
сердца, но больного со сломанной ногой, больного заболе-
ванием почек и т. п. Речь здесь не об игре слов, но о прак-
тическом и даже банальном постулате, что мы лечим боль-
ного человека, а не больной орган. Идентичный перелом
конечности представляет иную медицинскую проблему в
случае двадцатилетнего пациента, нежели у семидесяти-
летнего.
Подобным образом мы не можем говорить о болезнях
<психических> в противоположность болезням <сомати-
ческим>. Понятие <душевнобольной> так же фальшиво,
как понятие <телеснобольной>. Мы имеем дело не с боль-
ным телом или больной душой (психикой), но с больным
человеком.
В случае, например, <психически больного> на первый
план выступает нарушение поведения. Коррелятом внеш-
него изменения поведения является изменение в субъек-
тивном мире собственных впечатлений и переживаний,
которые нередко удивляют своим богатством и драматиз-
мом. Таким образом, больной становится <иным> как вов-
не, так и внутри. Принимая во внимание только этимоло-
гию слова, определение <сумасшедший>, или <безумный>,
представляется более точным и более близким существу
дела, нежели определение <психически больной>. Что
вызывает подобное изменение, мы не знаем, однако оно
обусловлено не только психологическими, но и генетичес-
кими, биохимическими, структурными (например, повреж-
дение нервной системы) и многими другими еще не извес-
тными факторами. Следовательно, выражение <больная
198
психика> представляется также неверным и с точки зре-
ния этимологии.
Вышеприведенные рассуждения должны были напом-
нить издавна известный в медицине факт, что врач лечит
больного, а не больной орган. Дело, однако, не столь простое
и очевидное, как это могло бы показаться на первый взгляд.
В течение нескольких десятков последних лет медицина
становится все более наукой, причем наукой, пользующейся
методами, применяемыми в точных науках. Это привело к
таким достижениям, о каких не могло быть и речи несколько
десятилетий и даже несколько лет назад.
В подобной установке заключены, однако, определен-
ные опасности. Она вынуждает к применению метода
исключения. Группа изучаемых явлений изолируется ис-
кусственным путем из целостного поля наблюдения, что-
бы иметь возможность выразить в форме простейшей
функции зависимость отдельных явлений друг от друга.
Трудно представить себе научное наблюдение человека в
его целостности, наблюдение, которое охватывало бы всю
совокупность процессов, биохимических, физиологичес-
ких, психологических, социологических и т. д. За такую
задачу не взялся бы ни один ученый, посчитав бы ее пря-
мо-таки абсурдной и смешной, в то время как врач-прак-
тик вынужден пытаться ее решать путем целостного, хотя
бы и ненаучного анализа при каждой встрече с больным.
Он старается видеть больного не только в физиологичес-
ком и патофизиологическом аспектах, но также и в психо-
логическом аспекте его повседневных конфликтов, радос-
тей и огорчений и, наконец, в социологическом аспекте -
на фоне его социальной среды.
Медицинские знания на современном этапе складыва-
ются как бы из двух томов: один из них издан недавно, все
время расширяется, строго научный, полный иллюстраций,
графиков, математических анализов, другой же - старый,
потрепанный, забытый, хотя и содержит в себе сумму мно-
говекового врачебного опыта. Этот, второй том, слагаю-
щийся из проницательных, хотя и не заключенных в науч-
ную форму наблюдений многих поколений врачей, явля-
199
ется все еще основой медицины, и трудно представить
себе врача, который бы в своей практике пользовался ис-
ключительно первым томом, а в диагностике и лечении
поступал только в соответствии с жесткими правилами со-
временного научного метода. Дело философов, занимаю-
щихся теорией познания, решать, является ли трудный
путь исследования, созданный современной наукой, един-
ственным путем познания. Если это так, то что делать с
суммой знаний, опыта и медицинских наблюдений, собран-
ных за сотни лет, правда, не по строгим правилам совре-
менной науки, тем не менее, однако, образующих основы
медицинских знаний.
Когда по окончании учебы молодой врач оказывается
перед больным человеком, он не может позволить себе су-
жение до минимума исследовательского поля, так, чтобы
иметь возможность охватить наблюдаемые явления про-
стыми корреляциями; он должен охватить проблематику
больного в его целостности, и часто при этом полезными
бывают некнижные и ненаучные советы старших коллег и
собственный жизненный опыт, словом все то, что не входит
в сферу медицины, понимаемой как точная наука.
Другая трудность, связанная с применением научной
установки в повседневной врачебной практике, основыва-
ется на том явлении, которое можно было бы определить
как <умерщвление наблюдаемого объекта>.
Несмотря на огромный прогресс исследовательской тех-
ники, она все еще слишком примитивна, чтобы позволить
исследование явлений в их динамическом аспекте. Нам
трудно еще выйти из трехмерного пространства в четырех-
мерное и свободно пользоваться четвертым измерением -
временем. Обычно мы поступаем таким способом, что из
неслыханно сложного динамического процесса, называе-
мого жизнью, выбираем один момент, в котором осуще-
ствляем как бы потерянный срез и полученный уже стати-
ческий образ подвергаем анализу. Этот срез представляет
именно <умерщвление>, как в дословном значении, напри-
мер, в анатомических или гистологических исследованиях,
так и в переносном, например, в психиатрии, где, пользуясь
200
поперечным срезом, мы как бы <фиксируем> разные пато-
психические явления, наклеиваем на них разные, более или
менее сложные ярлыки из греческих и латинских назва-
ний. Мы поступаем так, как если бы вдруг остановили де-
монстрируемый фильм на одном кадре; при этом персона-
жи застывают в одной позе, с одним жестом и мимическим
выражением, что производит обычно впечатление комизма
или ужаса. В психиатрии это впечатление комизма или
ужаса мы определяем понятием странности.
В некоторых медицинских науках, как, например, в
физиологии или биохимии, повторяя поперечные срезы, мы
пытаемся воспроизвести динамичное развитие явления.
Это воспроизведение, однако, является менее или более ис-
кусственным, особенно в результате того, что каждый, даже
самый тонкий метод повреждает как деятельность, так и
субстанцию наблюдаемого жизненного процесса.
Следовательно, другая опасность научной установки в
отношении врача к больному заключается в склонности
принимать пациента за <мертвый предмет>, т. е. в статис-
тическом и структурном подходе, который значительно
легче сравнительно с динамическим.
Наконец, третья трудность, как представляется, состоит
в самой организации медицинских наук. Неслыханно бур-
ное развитие медицины, как науки, в последние десятиле-
тия обусловлено изменением прежней структуры научной
работы в направлении максимальной специализации и
коллективизации. Научный работник, который еще полве-
ка назад охватывал если не все, то большую часть меди-
цинских знаний, сегодня сталкивается с необходимостью
ограничиться узкой специализацией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38