– Ты страшно не хотел быть рабом… слушаться приказов… исполнять и повиноваться… Ты добился своего? да неужели?.. Ты опять в проекте „Сефард“, только хозяин – другой. Вон тот, с тонкими косами. Или другой, с серьгами синего золота. Надо же, гражданин счастливого Форрэя! И тебе вновь говорят: „Пожалуйте в ложемент“, тебя заливают жидким газом, тело каменеет, и открываются порты, и штекеры входят в тебя тремя кинжалами. Опять. Опять, как прежде. И ты искренне доволен, Альф? Вот бы спросить тебя лицом к лицу…»
Форт заставил себя выйти из пространства погружающихся мыслей. Тесный кубрик, сдавленная жара, испарения немытых тел, объедки и огрызки на столе, несмолкающее гудение турбин. За дверью – узкие проходы коридоров, темнота, пыль с машинным маслом объединяются в грязь и марают одежду, бормочут динамики, передавая команды с кормы.
«А мне ещё чистенький Даглас-центр в Баканаре не нравился! Это я настоящего рабства не видел…»
Телевизор продолжал обмусоливать и ворошить проблему истребителей «флэш», но Форт ощутил, что видение, соединившее воспоминания и явь, рассеивается и меркнет, подобно вспышке выхода из гиперпространства. Прошлое задело, ушибло его – и покатило в будущее своей дорогой, а он не захотел вскочить на подножку и уехать вместе с ним. Как с самого начала разминулись их дороги с Альфом, так и сейчас им не слиться.
«Явиться к Джомару с повинной?.. нет, спасибо. Наверняка премудрые эльфы с Форрэя детально обдумали побег Альфа и настоятельно посоветовали Джомару ввести в схему мозга некую деталь. Крохотный чип, своевременно блокирующий порыв к свободе. Новые пилоты не убегут. Даже если Джомар откажется… его отстранят от проекта. Форцы, адмиралы, командоры, стратеги – их больше, и они влиятельней».
Позже, пробегая свой традиционный маршрут по датчикам, Форт нащупал окончательный, давно назревший вывод – он был неприятен на вкус и проглотить его стоило немалого труда, зато мысли, встрёпанные теленовостями, обрели устойчивую структуру и стали прозрачно-ясны.
«А что меняет – чисто вокруг или грязно? Управляют мной голосом через динамик или командуют прямо в мозг? Требуют доложить показания манометров или расстановку вражеского флота? Уровень техники ничего не значит; даже в самом высокотехничном обществе рабство останется рабством. Но я – здесь, сегодня, без документов, запертый в агрегате и лишённый всего – СВОБОДЕН! Смешно? Ну кто потягается со мной в свободе? Я делаю, что хочу, я иду, куда хочу – я распоряжаюсь собой, мои мысли свободны. Спасибо, Джомар, что сохранил на своём носителе мой разум, а уж куда его применить – я сам решу. Пора. Время пришло; дольше медлить нельзя».
Когда пятого термидора солнце коснулось вершин гилея и сумерки затемнили дымящуюся просеку за гигантской кормой, Форт выбрался на крышу и пошёл к флаеру «Орта».
– Цанцукэ, Руна поручила мне некое дело. Чтобы выполнить его, нужна твоя помощь.
Мужчины – народ лживый и непостоянный. Вечно их одолевают пороки; рабочим мужьям свойственны леность и обжорство, боевым – то неуёмная драчливость, то коварство, чтобы добиться своего, они пускаются на всяческие хитрости. Памятуя об этом, Цанцукэ, прежде чем ответить Форту, достала трэк и позвонила сестрице.
– Руна? это я, Лучезарная. Льну к тебе, горя всем телом, волосы струя по твоему плечику. Благополучна ли ты, тёплая моя звёздочка?
– О, да. – Звонок застал Руну в супермаркете, на кассе, где она перебрасывала из корзины в сумку пакеты с едой к ужину. – А у тебя, я надеюсь, всё в порядке?
– Великолепно. Я зарабатываю деньги перевозками в гилее. Я встретила здесь твоего мужчину и…
– В гилее? – Руна промахнулась мимо сумки, и сухой суп полетел на пол. – В лесу?! О боже!..
– Звёзды и Духи хранят его. Я бы сказала – он вне гилея и одновременно в нём.
– Не говори загадками, пожалуйста! – взмолилась Руна, кое-как сгребая покупки и боком отходя от кассы.
– Отгадай, отгадай, – захихикала Цанцукэ, играя ножками.
– Так. Сейчас. Он едет на большой-большой машине?
– Верно! Он пришёл ко мне с просьбой. Скажи, ты давала ему другое поручение, кроме работы на большой-большой машине? Какое-нибудь сложное задание, с которым одному не справиться?
– Да, – мгновенно поняла Руна. – Да! да! да! Ты сумеешь помочь ему?
– Я из рода цариц. Наш завет – не отказывать в просьбе.
– О, если бы я знала раньше, что ты можешь…
– Это урок тебе, моя горячая. В другой раз не таи гнетущие заботы от сестры. Итак, я даю ему согласие.
– Постой! погоди… Скажи ему, что…
«А что я могу сказать? Ну, думай быстрей! Что хочу увидеть вновь живым и невредимым – но не таким, какой он впервые заявился к Френкелю!.. Хочу поговорить с ним подольше. Сходить куда-нибудь вместе. Нет, не так!.. неправильно!»
– …что я побывала у Ментона – он знает, кто такой Ментон – и договорилась насчёт починки, сервиса и прочего. Речь идёт о ремонте, если Форт вдруг поломается.
«Тьфу! тьфу! тьфу! только не это!»
– Правильно. Чтобы мужчина был исправным, надо заботиться о нём. Я ухожу из эфира, будь счастлива.
«О да, я буду счастлива! непременно! Когда выброшу его из головы!»
– Руна передаёт, что говорила о твоём ремонте с Ментоном и всё уладила. – Цанцукэ сложила и спрятала трэк за пояс, где телефон соседствовал с резным божком. – Я помогу тебе. Что нужно?
«Напрасно ты надеялся на пару ласковых, Железный Дровосек!.. – немного огорчился Форт. – Ну хоть с „Роботехом" утряслось!»
– Мне нужна твоя «Орта», ты в качестве пилота, Кайчеке и Бисайюге с их оружием и спасательный гравиплан.
– Замышляешь воздаяние кому-нибудь? или собираешься дерзко восстановить справедливость? – деловито поинтересовалась Цанцукэ, а Кайчеке с Бисайюге прислушивались с огромным любопытством, но не смели открывать рты прежде, чем жена закончит оговаривать условия.
– Я хочу вернуть себе имя и флаер.
– Святое дело. Нельзя жить без имени! Кайчеке, доложи о снаряжении.
– Пушка, ручные бластеры, газовые скорострелки и клинки. Этого хватит?
– С моей стороны – я, лайтинг и один здоровенный биндский десантник, очень злобный.
– А, Джифаренге, твой слуга, – Кайчеке потряс волосами. – Такое имя не дают за трусость. Годится, свояк! Когда вылетаем?
– Через сутки. – Форт проводил глазами солнце, почти утонувшее в гилее. – Через сутки мы будем в максимальном приближении к объекту, а за это время я должен кое-что подготовить.
Самым насущным оказался вопрос о цанце. Имелась в виду не состоявшаяся, надлежащим образом обработанная и подсушенная цанца, а, так сказать, цанца перспективная и вероятностная, которая пока что моргала, гримасничала и разговаривала на плечах Джифаренге. Отважный десантник, некогда рисковавший ею по двадцать раз на дню, снова готов был, очертя цанцу, броситься в самые опасные приключения, но наотрез отказывался сесть во флаере спиной к лайгито, пока те не оближут богов в знак того, что не притязают на его цанцу. Он, кто ещё недавно поглядывал вниз с крыши Буш-2 и ворчал: «Хоть с борта бросайся. Пешком быстрей дойдём. Где наша остановка?» – теперь соглашался десяток часов топать по гилею, палкой отбиваясь от лепидозавров, лишь бы не ощутить лайгитский клинок на горле. Он требовал клятвы Цанцукэ и боевых мужей.
– Не о чем тревожиться! – заверял Кайчеке. – Ты попал под амнистию царицы. Она родила зубастую крепкую дочку и на радостях помиловала столько числящихся в розыске, сколько дней вынашивала плод. Ты в их числе! а то бы мы давно тебя чикнули.
Но Джифаренге не унимался, пока Цанцукэ не вывела на экран милостивый ордонанс царицы Улькиличе IX в сетевой версии. По происхождению Цанцукэ имела доступ в царский регион сети, и Джифаренге наконец угомонился. Цанцукэ поругала его за недоверие, а Форт красноречиво постучал пальцем по часам – из-за предрассудков почти час потерян!
– Наверстаем, – утешила Цанцукэ, устраиваясь в кресле пилота. – Если твои расчёты верны, свояк, мы будем у цели через треть планетарного часа. Держитесь крепче, я поведу «Орту» через препятствие.
Как выяснилось, это означало – «сквозь гилей».
А точнее – ниже полога леса.
Инерциометр Форта был вынослив и умел считывать самые причудливые смены ускорений. Но и он несколько смутился, когда «Орта», взмыв над кормовым сегментом, штопором вошла в лесную стену. Джифаренге зажмурился, оскалив зубы и намертво вцепившись в крепления. Желудок, сердце, печень – все органы внутри перемешались, ежесекундно их кидало в разные стороны, а за стеклом лобового обзора мелькали в лазерной подсветке сиреневые стволы, голубая листва, ультрамариновые сети лиан. Если бы не чёткое ощущение того, что флаер вьётся, как оса, можно было вообразить себе видеоигру «Полёт в Геенну», но крохотная женщина действительно вела машину внутри дикого леса, и лишь едва слышимые щелчки напоминали – «Орта» задевает о листву и сбривает мелкие сучки. Дециметр в сторону – и сук покрупнее проломит обшивку. Нырок вниз, толчок гравитора – пикирование и вновь подъём. Мужья сидели как влитые, волосы убраны, тела перепоясаны ремнями.
– Впереди поляна и сооружения, – доложила Цанцукэ, роняя флаер и смягчая посадку рывком направленного тяготения. – Дистанция триста восемьдесят метров. Занимайте места в гравиплане. На счёт «четыре» открываю трап-люк. Один…
Похожий на линзу гравиплан имел сверху порядочную выемку, с краёв прикрытую козырьком у места пилота и поручнями со всех других сторон. В армии «летучие тарелки» – не шумные, малозаметные, весьма маневренные, но с небольшим запасом хода – применялись в разведке и как эвакуатор раненых; Кайчеке, махнув через поручни, сразу залёг на месте рулевого.
– Два…
Бисайюге и Джифаренге разместились ловко – чувствовалось, оба не впервые прыгают в «тарелку», нагруженные снаряжением. «Тарелка» была биндской и видавшей виды – потёрта, поцарапана. На какой распродаже ухватила её Цанцукэ?
– Три…
Загрузился и Форт, бросив Кайчеке:
– Перепонку не закрывай!
– Четыре!
Трап провалился; Кайчеке послал линзу чуть вверх и назад – гравиплан упал в жаркую ночь термидора, завис на миг у земли и заскользил по воздуху, удалясь от «Орты».
Непроницаемая темнота и тяжкая жарынь. Писк, щебет, стрекотание, курлыканье, булькающие звуки, гортанные крики – гилей жил круглые сутки, пожирая и рождая, выгоняя ростки и перегнивая; пекло высокого летнего солнца сдерживало мощь его роста, но наливало соком зрелости плоды и готовило спорангии к туманному брюмеру и всемирному потопу плювиоза.
Жировало зверьё; недели сытости помогали зародышам быстрее вызреть – самки монстров, извиваясь и подёргиваясь, рожали в зелёной грязи болот осклизлых детёнышей, разрывали кучи прелого гнилья, чтобы потомство выбралось из лопнувших яйцевых капсул. И вся эта рать, от полинялых лепидозавров в шрамах драконьих битв до мелких юных бестиол, стремилась жрать, жрать, жрать, набивать брюхо, торопливо чавкать кровавыми обрывками мяса, тоннами уминать листву. Без остановки. С одной заботой – выжить, жить, произвести потомство, возвести ещё одну ступень лестницы, ведущей из мутного бульона довременных морей к колесу, письменности и мечте подняться до звёзд. Ещё не зародился каменный уголь, не образовались нефтяные залежи, лишь пузыри метана разбухали в мокрых торфяных пластах, а жизнь уже намечала себе будущее. Если только те, кто обогнал Планету Монстров на миллиард лет, не уничтожат зачатки будущего в несколько мимолётных столетий…
Крышу-перепонку над пассажирской выемкой Кайчеке закрывать не стал – свояк знает, его надо слушаться. Что он ещё скажет перед акцией?
– На опушке остановись и сядь на грунт.
Кайчеке повиновался.
Рудник G-120 просматривался сквозь листву. Административный корпус, жилые здания, склады продукции, терминал рельсовой дороги – всё знакомо, узнаваемо. Вон там – флаерная площадка.
– Запомни этот проход к лесу. Возвращайся только по нему. Здесь я отключу стреляющие сканеры. Смотри: справа и слева стоят головы на треногах. Пролетишь между ними. Все помнят, кому что делать?.. Хорошо.
Форт помедлил командовать «Вперёд!» Надо проговорить ещё одну инструкцию. Ещё недавно она представлялась ему самой важной, но с некоторых пор уверенность в её важности ослабела.
Его не однажды пытались убить – без вины, просто убрать из жизни, как помеху. Стоило выкарабкаться из одной смертельной западни – на горизонте возникала следующая, и очередной Маколь, Сато или Мийо цедил в досаде: «Кермак, сукин сын, ну ПОЧЕМУ вы до сих пор ЖИВЫ?! перестаньте упрямиться, умрите наконец!»
Всякий раз он, приговорённый и чудом спасшийся, сдерживался, стремясь мирно разойтись и не решаясь достойно отплатить гадам.
«Может, есть какие-то особенные люди, у которых понимание и всепрощение неисчерпаемы – но я к ним не отношусь, – подумал Форт, жёстко и окончательно сделав выбор между терпением и решимостью. – Хватит ждать, когда у подлецов проснётся совесть и они раскаются. У них нечему просыпаться. А вот силу они прекрасно понимают. Поговорим с ними на их языке».
– Вы заметные. Действуйте скрытно. Цанц не отрезать, в безоружных не палить.
– Выполнимо, – согласился Кайчеке, а Джифаренге добавил:
– Орудовать будем в темноте!
– Тогда – вперёд.
«Я покажу вам новую игру – „Супай вернулся"», – пообещал кому-то Форт.
«Мой», – тепло прошло у Форта по душе, когда дверь-трап открылась на условный сигнал с радара. Код не изменился – можно надеяться, что и в прочих системах флаера никто глубоко не копался.
Форт быстро поднялся в кабину экипажа, пробежал руками по сенсорам – аппаратура отозвалась загоревшимися огоньками, ожившими индикаторами, взмахами стрелок. «Ресурс электроэнергии – 63%». «Ресурс топлива – 15%». Если флаер хотели перегнать, то недалеко, и Мийо пожадничал наполнить баки доверху. Моторы? все исправны! всё-таки шеф-безопасник потратился на замену сгоревшего в левой гондоле…
Джифаренге, Бисайюге и Кайчеке скрывались под «Центурионом», за опорными гондолами. Выйдя, Форт лишний раз осмотрел опустевшие клещевые захваты, неприкаянно торчавшие из фюзеляжа. Контейнера с грузом нет, и поблизости его не видно. Украден. О нём будет отдельный разговор – позже, после приземления в Купер-Порте.
– Мало горючего. Джифаренге, вы с Бисайюге дозаправите машину. Вон пост закачки гидратила, рукава отсюда видно. Надо примерно шесть кубов. Без суеты, ребята; аккуратно заливаем и отсоединяем. Кайчеке, идёшь со мной.
Нагруженный оружием и снаряжением, Кайчеке двигался на удивление беззвучно и проворно, в скорости не уступая Форту. Цель – административный корпус. Нежилые помещения? Нет – переходной негерметичный тоннель. Сразу попасть в коридоры корпуса, чтобы не возиться с дверями и не метаться, если заметят.
Кайчеке уже догадался, что свояченица выбрала себе пусть странного, но очень способного мужчину. Открыть и поднять прозрачный щит стены тоннеля у Форта заняло меньше минуты.
Время – 00.25; началось седьмое термидора. Даже если рудник работает, начальство спит. На начальство никакие графики непрерывного цикла не распространяются. Тоннель не освещён, на шлюзовом посту темно и тихо. Датчики? они срабатывают на приближении пять метров. Неактивны, но тлеют огоньками готовности.
Форт припомнил схемы и спецификации охранных и опознавательных систем, стоящих на вооружении служб безопасности ПМ. Всего четыре разновидности; на рудниках – обычно «Аргус» или «Фотон». Здесь, судя по всему – «Аргус», сблокированный с «Офис-Портье». Очень приятно, что их свойства перечислены в сети. Не все могут воспользоваться этим знанием, но некоторые, особо продвинутые, с радаром в черепе…
Он начал диалог со стоглазым сторожем:
«Контрольный запрос. Режим слежения – фаза и пределы».
«Ночной режим, фаза ожидания, от 59.00 до 09.00».
«Проверка регистрации и лицензирования».
«Лицензионная версия Аргус-3175, пользователь – G-120».
«Разрешённые к проходу без проверки и оповещения».
«Номера с 00-001 по 04-215». – «Аргус» наивно сообщил номера в простом цифровом исполнении, уверенный, что никто не повторит их в иной кодировке. Никто! кроме знающего код носимых маркёров.
Форт для пробы послал на датчик номер 02-103 и выслушал ответ:
«Проход открыт для 02-103».
«Следующий – номер 03-019».
«Проход открыт для 03-019».
«Отключить режимную видеозапись, полномочия номера 02-103».
«Видеозапись отключена по приказу номера 02-103».
– За мной, быстрей.
Коридоры, повороты, двери, двери, всё закрыто. Номера 02-103 и 03-019 открывали вторгшимся извне любой путь. Любой? почти, если не столкнёшься с ограничениями по номеру или коду доступа. Освещение минимальное. Убрать питание ламп Форт не спешил – сперва надо найти терминал локальной сети предприятия.
Стоп. Коль скоро доступы разделены по категориям, сотрудник ранга 04 не откроет сеть так, как начальник из касты 00.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Форт заставил себя выйти из пространства погружающихся мыслей. Тесный кубрик, сдавленная жара, испарения немытых тел, объедки и огрызки на столе, несмолкающее гудение турбин. За дверью – узкие проходы коридоров, темнота, пыль с машинным маслом объединяются в грязь и марают одежду, бормочут динамики, передавая команды с кормы.
«А мне ещё чистенький Даглас-центр в Баканаре не нравился! Это я настоящего рабства не видел…»
Телевизор продолжал обмусоливать и ворошить проблему истребителей «флэш», но Форт ощутил, что видение, соединившее воспоминания и явь, рассеивается и меркнет, подобно вспышке выхода из гиперпространства. Прошлое задело, ушибло его – и покатило в будущее своей дорогой, а он не захотел вскочить на подножку и уехать вместе с ним. Как с самого начала разминулись их дороги с Альфом, так и сейчас им не слиться.
«Явиться к Джомару с повинной?.. нет, спасибо. Наверняка премудрые эльфы с Форрэя детально обдумали побег Альфа и настоятельно посоветовали Джомару ввести в схему мозга некую деталь. Крохотный чип, своевременно блокирующий порыв к свободе. Новые пилоты не убегут. Даже если Джомар откажется… его отстранят от проекта. Форцы, адмиралы, командоры, стратеги – их больше, и они влиятельней».
Позже, пробегая свой традиционный маршрут по датчикам, Форт нащупал окончательный, давно назревший вывод – он был неприятен на вкус и проглотить его стоило немалого труда, зато мысли, встрёпанные теленовостями, обрели устойчивую структуру и стали прозрачно-ясны.
«А что меняет – чисто вокруг или грязно? Управляют мной голосом через динамик или командуют прямо в мозг? Требуют доложить показания манометров или расстановку вражеского флота? Уровень техники ничего не значит; даже в самом высокотехничном обществе рабство останется рабством. Но я – здесь, сегодня, без документов, запертый в агрегате и лишённый всего – СВОБОДЕН! Смешно? Ну кто потягается со мной в свободе? Я делаю, что хочу, я иду, куда хочу – я распоряжаюсь собой, мои мысли свободны. Спасибо, Джомар, что сохранил на своём носителе мой разум, а уж куда его применить – я сам решу. Пора. Время пришло; дольше медлить нельзя».
Когда пятого термидора солнце коснулось вершин гилея и сумерки затемнили дымящуюся просеку за гигантской кормой, Форт выбрался на крышу и пошёл к флаеру «Орта».
– Цанцукэ, Руна поручила мне некое дело. Чтобы выполнить его, нужна твоя помощь.
Мужчины – народ лживый и непостоянный. Вечно их одолевают пороки; рабочим мужьям свойственны леность и обжорство, боевым – то неуёмная драчливость, то коварство, чтобы добиться своего, они пускаются на всяческие хитрости. Памятуя об этом, Цанцукэ, прежде чем ответить Форту, достала трэк и позвонила сестрице.
– Руна? это я, Лучезарная. Льну к тебе, горя всем телом, волосы струя по твоему плечику. Благополучна ли ты, тёплая моя звёздочка?
– О, да. – Звонок застал Руну в супермаркете, на кассе, где она перебрасывала из корзины в сумку пакеты с едой к ужину. – А у тебя, я надеюсь, всё в порядке?
– Великолепно. Я зарабатываю деньги перевозками в гилее. Я встретила здесь твоего мужчину и…
– В гилее? – Руна промахнулась мимо сумки, и сухой суп полетел на пол. – В лесу?! О боже!..
– Звёзды и Духи хранят его. Я бы сказала – он вне гилея и одновременно в нём.
– Не говори загадками, пожалуйста! – взмолилась Руна, кое-как сгребая покупки и боком отходя от кассы.
– Отгадай, отгадай, – захихикала Цанцукэ, играя ножками.
– Так. Сейчас. Он едет на большой-большой машине?
– Верно! Он пришёл ко мне с просьбой. Скажи, ты давала ему другое поручение, кроме работы на большой-большой машине? Какое-нибудь сложное задание, с которым одному не справиться?
– Да, – мгновенно поняла Руна. – Да! да! да! Ты сумеешь помочь ему?
– Я из рода цариц. Наш завет – не отказывать в просьбе.
– О, если бы я знала раньше, что ты можешь…
– Это урок тебе, моя горячая. В другой раз не таи гнетущие заботы от сестры. Итак, я даю ему согласие.
– Постой! погоди… Скажи ему, что…
«А что я могу сказать? Ну, думай быстрей! Что хочу увидеть вновь живым и невредимым – но не таким, какой он впервые заявился к Френкелю!.. Хочу поговорить с ним подольше. Сходить куда-нибудь вместе. Нет, не так!.. неправильно!»
– …что я побывала у Ментона – он знает, кто такой Ментон – и договорилась насчёт починки, сервиса и прочего. Речь идёт о ремонте, если Форт вдруг поломается.
«Тьфу! тьфу! тьфу! только не это!»
– Правильно. Чтобы мужчина был исправным, надо заботиться о нём. Я ухожу из эфира, будь счастлива.
«О да, я буду счастлива! непременно! Когда выброшу его из головы!»
– Руна передаёт, что говорила о твоём ремонте с Ментоном и всё уладила. – Цанцукэ сложила и спрятала трэк за пояс, где телефон соседствовал с резным божком. – Я помогу тебе. Что нужно?
«Напрасно ты надеялся на пару ласковых, Железный Дровосек!.. – немного огорчился Форт. – Ну хоть с „Роботехом" утряслось!»
– Мне нужна твоя «Орта», ты в качестве пилота, Кайчеке и Бисайюге с их оружием и спасательный гравиплан.
– Замышляешь воздаяние кому-нибудь? или собираешься дерзко восстановить справедливость? – деловито поинтересовалась Цанцукэ, а Кайчеке с Бисайюге прислушивались с огромным любопытством, но не смели открывать рты прежде, чем жена закончит оговаривать условия.
– Я хочу вернуть себе имя и флаер.
– Святое дело. Нельзя жить без имени! Кайчеке, доложи о снаряжении.
– Пушка, ручные бластеры, газовые скорострелки и клинки. Этого хватит?
– С моей стороны – я, лайтинг и один здоровенный биндский десантник, очень злобный.
– А, Джифаренге, твой слуга, – Кайчеке потряс волосами. – Такое имя не дают за трусость. Годится, свояк! Когда вылетаем?
– Через сутки. – Форт проводил глазами солнце, почти утонувшее в гилее. – Через сутки мы будем в максимальном приближении к объекту, а за это время я должен кое-что подготовить.
Самым насущным оказался вопрос о цанце. Имелась в виду не состоявшаяся, надлежащим образом обработанная и подсушенная цанца, а, так сказать, цанца перспективная и вероятностная, которая пока что моргала, гримасничала и разговаривала на плечах Джифаренге. Отважный десантник, некогда рисковавший ею по двадцать раз на дню, снова готов был, очертя цанцу, броситься в самые опасные приключения, но наотрез отказывался сесть во флаере спиной к лайгито, пока те не оближут богов в знак того, что не притязают на его цанцу. Он, кто ещё недавно поглядывал вниз с крыши Буш-2 и ворчал: «Хоть с борта бросайся. Пешком быстрей дойдём. Где наша остановка?» – теперь соглашался десяток часов топать по гилею, палкой отбиваясь от лепидозавров, лишь бы не ощутить лайгитский клинок на горле. Он требовал клятвы Цанцукэ и боевых мужей.
– Не о чем тревожиться! – заверял Кайчеке. – Ты попал под амнистию царицы. Она родила зубастую крепкую дочку и на радостях помиловала столько числящихся в розыске, сколько дней вынашивала плод. Ты в их числе! а то бы мы давно тебя чикнули.
Но Джифаренге не унимался, пока Цанцукэ не вывела на экран милостивый ордонанс царицы Улькиличе IX в сетевой версии. По происхождению Цанцукэ имела доступ в царский регион сети, и Джифаренге наконец угомонился. Цанцукэ поругала его за недоверие, а Форт красноречиво постучал пальцем по часам – из-за предрассудков почти час потерян!
– Наверстаем, – утешила Цанцукэ, устраиваясь в кресле пилота. – Если твои расчёты верны, свояк, мы будем у цели через треть планетарного часа. Держитесь крепче, я поведу «Орту» через препятствие.
Как выяснилось, это означало – «сквозь гилей».
А точнее – ниже полога леса.
Инерциометр Форта был вынослив и умел считывать самые причудливые смены ускорений. Но и он несколько смутился, когда «Орта», взмыв над кормовым сегментом, штопором вошла в лесную стену. Джифаренге зажмурился, оскалив зубы и намертво вцепившись в крепления. Желудок, сердце, печень – все органы внутри перемешались, ежесекундно их кидало в разные стороны, а за стеклом лобового обзора мелькали в лазерной подсветке сиреневые стволы, голубая листва, ультрамариновые сети лиан. Если бы не чёткое ощущение того, что флаер вьётся, как оса, можно было вообразить себе видеоигру «Полёт в Геенну», но крохотная женщина действительно вела машину внутри дикого леса, и лишь едва слышимые щелчки напоминали – «Орта» задевает о листву и сбривает мелкие сучки. Дециметр в сторону – и сук покрупнее проломит обшивку. Нырок вниз, толчок гравитора – пикирование и вновь подъём. Мужья сидели как влитые, волосы убраны, тела перепоясаны ремнями.
– Впереди поляна и сооружения, – доложила Цанцукэ, роняя флаер и смягчая посадку рывком направленного тяготения. – Дистанция триста восемьдесят метров. Занимайте места в гравиплане. На счёт «четыре» открываю трап-люк. Один…
Похожий на линзу гравиплан имел сверху порядочную выемку, с краёв прикрытую козырьком у места пилота и поручнями со всех других сторон. В армии «летучие тарелки» – не шумные, малозаметные, весьма маневренные, но с небольшим запасом хода – применялись в разведке и как эвакуатор раненых; Кайчеке, махнув через поручни, сразу залёг на месте рулевого.
– Два…
Бисайюге и Джифаренге разместились ловко – чувствовалось, оба не впервые прыгают в «тарелку», нагруженные снаряжением. «Тарелка» была биндской и видавшей виды – потёрта, поцарапана. На какой распродаже ухватила её Цанцукэ?
– Три…
Загрузился и Форт, бросив Кайчеке:
– Перепонку не закрывай!
– Четыре!
Трап провалился; Кайчеке послал линзу чуть вверх и назад – гравиплан упал в жаркую ночь термидора, завис на миг у земли и заскользил по воздуху, удалясь от «Орты».
Непроницаемая темнота и тяжкая жарынь. Писк, щебет, стрекотание, курлыканье, булькающие звуки, гортанные крики – гилей жил круглые сутки, пожирая и рождая, выгоняя ростки и перегнивая; пекло высокого летнего солнца сдерживало мощь его роста, но наливало соком зрелости плоды и готовило спорангии к туманному брюмеру и всемирному потопу плювиоза.
Жировало зверьё; недели сытости помогали зародышам быстрее вызреть – самки монстров, извиваясь и подёргиваясь, рожали в зелёной грязи болот осклизлых детёнышей, разрывали кучи прелого гнилья, чтобы потомство выбралось из лопнувших яйцевых капсул. И вся эта рать, от полинялых лепидозавров в шрамах драконьих битв до мелких юных бестиол, стремилась жрать, жрать, жрать, набивать брюхо, торопливо чавкать кровавыми обрывками мяса, тоннами уминать листву. Без остановки. С одной заботой – выжить, жить, произвести потомство, возвести ещё одну ступень лестницы, ведущей из мутного бульона довременных морей к колесу, письменности и мечте подняться до звёзд. Ещё не зародился каменный уголь, не образовались нефтяные залежи, лишь пузыри метана разбухали в мокрых торфяных пластах, а жизнь уже намечала себе будущее. Если только те, кто обогнал Планету Монстров на миллиард лет, не уничтожат зачатки будущего в несколько мимолётных столетий…
Крышу-перепонку над пассажирской выемкой Кайчеке закрывать не стал – свояк знает, его надо слушаться. Что он ещё скажет перед акцией?
– На опушке остановись и сядь на грунт.
Кайчеке повиновался.
Рудник G-120 просматривался сквозь листву. Административный корпус, жилые здания, склады продукции, терминал рельсовой дороги – всё знакомо, узнаваемо. Вон там – флаерная площадка.
– Запомни этот проход к лесу. Возвращайся только по нему. Здесь я отключу стреляющие сканеры. Смотри: справа и слева стоят головы на треногах. Пролетишь между ними. Все помнят, кому что делать?.. Хорошо.
Форт помедлил командовать «Вперёд!» Надо проговорить ещё одну инструкцию. Ещё недавно она представлялась ему самой важной, но с некоторых пор уверенность в её важности ослабела.
Его не однажды пытались убить – без вины, просто убрать из жизни, как помеху. Стоило выкарабкаться из одной смертельной западни – на горизонте возникала следующая, и очередной Маколь, Сато или Мийо цедил в досаде: «Кермак, сукин сын, ну ПОЧЕМУ вы до сих пор ЖИВЫ?! перестаньте упрямиться, умрите наконец!»
Всякий раз он, приговорённый и чудом спасшийся, сдерживался, стремясь мирно разойтись и не решаясь достойно отплатить гадам.
«Может, есть какие-то особенные люди, у которых понимание и всепрощение неисчерпаемы – но я к ним не отношусь, – подумал Форт, жёстко и окончательно сделав выбор между терпением и решимостью. – Хватит ждать, когда у подлецов проснётся совесть и они раскаются. У них нечему просыпаться. А вот силу они прекрасно понимают. Поговорим с ними на их языке».
– Вы заметные. Действуйте скрытно. Цанц не отрезать, в безоружных не палить.
– Выполнимо, – согласился Кайчеке, а Джифаренге добавил:
– Орудовать будем в темноте!
– Тогда – вперёд.
«Я покажу вам новую игру – „Супай вернулся"», – пообещал кому-то Форт.
«Мой», – тепло прошло у Форта по душе, когда дверь-трап открылась на условный сигнал с радара. Код не изменился – можно надеяться, что и в прочих системах флаера никто глубоко не копался.
Форт быстро поднялся в кабину экипажа, пробежал руками по сенсорам – аппаратура отозвалась загоревшимися огоньками, ожившими индикаторами, взмахами стрелок. «Ресурс электроэнергии – 63%». «Ресурс топлива – 15%». Если флаер хотели перегнать, то недалеко, и Мийо пожадничал наполнить баки доверху. Моторы? все исправны! всё-таки шеф-безопасник потратился на замену сгоревшего в левой гондоле…
Джифаренге, Бисайюге и Кайчеке скрывались под «Центурионом», за опорными гондолами. Выйдя, Форт лишний раз осмотрел опустевшие клещевые захваты, неприкаянно торчавшие из фюзеляжа. Контейнера с грузом нет, и поблизости его не видно. Украден. О нём будет отдельный разговор – позже, после приземления в Купер-Порте.
– Мало горючего. Джифаренге, вы с Бисайюге дозаправите машину. Вон пост закачки гидратила, рукава отсюда видно. Надо примерно шесть кубов. Без суеты, ребята; аккуратно заливаем и отсоединяем. Кайчеке, идёшь со мной.
Нагруженный оружием и снаряжением, Кайчеке двигался на удивление беззвучно и проворно, в скорости не уступая Форту. Цель – административный корпус. Нежилые помещения? Нет – переходной негерметичный тоннель. Сразу попасть в коридоры корпуса, чтобы не возиться с дверями и не метаться, если заметят.
Кайчеке уже догадался, что свояченица выбрала себе пусть странного, но очень способного мужчину. Открыть и поднять прозрачный щит стены тоннеля у Форта заняло меньше минуты.
Время – 00.25; началось седьмое термидора. Даже если рудник работает, начальство спит. На начальство никакие графики непрерывного цикла не распространяются. Тоннель не освещён, на шлюзовом посту темно и тихо. Датчики? они срабатывают на приближении пять метров. Неактивны, но тлеют огоньками готовности.
Форт припомнил схемы и спецификации охранных и опознавательных систем, стоящих на вооружении служб безопасности ПМ. Всего четыре разновидности; на рудниках – обычно «Аргус» или «Фотон». Здесь, судя по всему – «Аргус», сблокированный с «Офис-Портье». Очень приятно, что их свойства перечислены в сети. Не все могут воспользоваться этим знанием, но некоторые, особо продвинутые, с радаром в черепе…
Он начал диалог со стоглазым сторожем:
«Контрольный запрос. Режим слежения – фаза и пределы».
«Ночной режим, фаза ожидания, от 59.00 до 09.00».
«Проверка регистрации и лицензирования».
«Лицензионная версия Аргус-3175, пользователь – G-120».
«Разрешённые к проходу без проверки и оповещения».
«Номера с 00-001 по 04-215». – «Аргус» наивно сообщил номера в простом цифровом исполнении, уверенный, что никто не повторит их в иной кодировке. Никто! кроме знающего код носимых маркёров.
Форт для пробы послал на датчик номер 02-103 и выслушал ответ:
«Проход открыт для 02-103».
«Следующий – номер 03-019».
«Проход открыт для 03-019».
«Отключить режимную видеозапись, полномочия номера 02-103».
«Видеозапись отключена по приказу номера 02-103».
– За мной, быстрей.
Коридоры, повороты, двери, двери, всё закрыто. Номера 02-103 и 03-019 открывали вторгшимся извне любой путь. Любой? почти, если не столкнёшься с ограничениями по номеру или коду доступа. Освещение минимальное. Убрать питание ламп Форт не спешил – сперва надо найти терминал локальной сети предприятия.
Стоп. Коль скоро доступы разделены по категориям, сотрудник ранга 04 не откроет сеть так, как начальник из касты 00.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53