Закраины перекидных коробов покрывала корка грязи и псиплоцитной плесени. Тут господин Яджуманъ, представляющий домовладельца лохматый яунджи, заявил, что нечего отворять короба, он сам знает, кто там живёт. Но мы сочли, что ради достоверности надо взглянуть, только не стали долбить, как обычно, палкой по трубе, а открыли тихонько. При этом никто никого не советовал для наглядности засунуть головой в трубу. Разъярённые многоножки – крупные, до полметра длиной – выглядывали оттуда и разевали челюсти».
«Несмотря на эффективный смыв нечистот, в отхожие места снизу по трубам проникают ползучие плесени, а также живые слизи и макроинфузории».
«Всеми присутствующими жильцами засвидетельствовано, что под крышей живёт монстр. Есть опасения, что при достаточном питании помоями монстр умножится путём безгрешного партеногенеза, и его голодные отродья станут посягать на жильцов. Попытка выкурить членистотелое гадище с помощью гранат со слезоточивым газом успеха не имела».
Руна вспомнила, как исказился в лице господин Яджуманъ, когда Кайчеке и Бисайюге вежливо подталкивали его к мусоропроводу. Может, яунджи и не был во всём виноват, но если ты нанялся смотрителем дома, будь добр содержать его в порядке. А то взимать 17,5 Е в сутки он может, а купить отраву ему не на что. Сдают хлев, а цены – как в отеле-люкс!
Яджумань уже приходил, совал взятку, чтоб не составляла протокол, но Руна выгнала его, а когда он зашипел: «Пожалеешь… тебя встретят!» – пригрозила натравить лайгито. Яджуманя как сдуло.
Бер Френкель, вернулся и распевал у себя в кабинете. Четыре недели отпуска на райской Пасифиде кого угодно приведут в отличное настроение. Он даже экю за билет Фонда выложил без гримас. Интересно, удосужился ли Бер полистать дела, скопившиеся в его отсутствие? Руна положила справки по делу Кермака-Сауля на самый верх. Бер прочтёт их первыми. Если прочтёт.
– Руна? – заглянул Артон; над ним высунулась физиономия бинджи, заметно отъевшегося за минувшие десять суток. Теперь искатели своих потерянных имён выглядели цивильно, грибов на них не наблюдалось; можно запускать к Френкелю.
– Идёмте, – закрыв окно документа, Руна торопливо встала. – Самое время; в 13.30 у него заседание. Эй, а вы останьтесь!
– Как «останьтесь»? – обиделся бинджи. – Мне тоже надо!
– Вы хотите всё испортить?.. вот и стойте тут. Я лучше знаю, как и кого водить к начальству.
– Расизм, – прошептал Джифаренге, смиряясь.
– Да! да! – радостно восклицал Френкель в трэк. – Позаседаем, как обычно. Нет, локу я не пью, и ты это знаешь, Десью. Локу вычеркни. А что из мяса? свежее?.. прекрасно! Нет, эта жаба – не кошерная. В книге «Ваикра» строго сказано, что нельзя есть жабу из реки, если она не волосатая.
– Здравствуйте, мсье Френкель, – скромно сказал, входя, спортивно сложенный молодой мужчина в невзрачном комбезе цвета тины. – Кроме того, в «Ваикре» сказано: «Из всех пресмыкающихся, крылатых, ходящих на четырех ногах, только тех ешьте, у которых есть голени выше ног, чтобы скакать ими по земле».
– Прости, Десью, ко мне пришёл один книжник поговорить о мудрости, – откланялся Френкель и положил трэк. – Моё почтение. Я где-то видел вас. Они никак не успокоятся, всё хотят окормить меня лягушатиной. Ради бизнеса я вынужден участвовать в их кутежах, пить с уголовниками и лобызаться с негодяями. А что по этому поводу говорят книги?
– «Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не стоит на пути грешных, и не сидит в собрании развратителей», – без запинки процитировал визитёр. – Псалом Давида.
– Метко. А то место из «Ваикры»? прокомментируйте мне по-учёному.
– Полагаю, это о драконах. Они были съедобны и умели скакать. Ну и крылья – значит, летали.
– О саранче! это саранча.
– Саранча само собой. Там перечислены ещё солам, харгол и хагаб – драконы, должно быть.
– Всё-таки я с вами встречался, – пригляделся Френкель. Он хорошо запоминал людей, с которыми когда-либо ссорился. – Позвольте-ка… Кермак! У вас такое странное имя – Фортунат, Удачник. Это вы со мной скандалили по поводу номера на ноге?
– Я заявлял протест, – деликатно поправил Форт. – А то, что мсье Френкель узнал меня, может быть оформлено документально?
Руна настойчиво подсовывала под руку Френкелю записку, начертанную крупными поспешными буквами: «Ф. Кермак умер, его смерть зарегистрирована, страховая премия выплачена».
– О, я обознался! – сокрушённо закивал Френкель. – Напряжённая работа, нарушение концентрации внимания – то знакомых забываешь, то незнакомых узнаёшь. Столько дел, голова идёт кругом! то есть под присягой я ничего подтверждать не стану. Всё путаю, ничего не помню. Так как вас зовут?
– Фортунат Кермак.
– Хм, хм… не припоминаю. Изложите суть вашего дела, – стройный, подвижный Френкель поудобней сел в кресле, сцепив тонкие сухие пальцы на остром колене. Глаза его искрились жизнерадостной хитростью, рот сложился в приветливую улыбку. – Какой-то Кермак был… лысый, маленький… вы на него не похожи. Азиат! он был азиатом, метисом, с Олимпии. Дидзиро, Сутаро или вроде того. Итак, я весь внимание!
– В двух словах. Я пилот, страховался у вас. Летел на флаере, был вынужден сесть из-за аварии, приземлился на объекте G-120. Администрация объекта в лице шефа-безопасника Мориса Мийо принуждала меня заключить с ней контракт и препятствовала доступу к связи. Не имея иного выхода, я с напарником пошёл в Купер-Порт через гилей. Когда мы дошли, выяснилось, что нас считают умершими, а наши страховые премии завещаны Фонду Милосердия. Мы хотим восстановить свои личности и права. Всё.
По мере того, как Артон холодным голосом излагал краткую историю своих злоключений, на лице Френкеля проступали морщины, доселе скрытые улыбкой; в конце рассказа он смотрел немного исподлобья.
– Ц-ц-ц, какой тяжёлый случай… Руна, – повернулся он к старшему агенту, – судя по тому, что вы протежируете этого субъекта, вы уже основательно покопались в его делах. Что общего между рассказом и фактами?
– Общего много. – Руна, наконец-то услышавшая полную версию событий, решила про себя, что не заснёт спокойно, пока не разроет историю до дна. – Факты: флаер упал, сгорел и утонул, тела экипажа не найдены – их и не искали, похоже, – оба объявлены умершими, а страховая премия завещана Фонду при участии жандарма, который при перемене завещания присутствовать никак не мог. Я говорю лишь о том, что известно официально.
– Смерть от удара, воды и огня – прямо-таки великая тройная смерть, королевское жертвоприношение по-кельтски… Нужны веские причины, чтобы воскреснуть после него. А что за объект – G-120?
– Какое-то номенклатурное обозначение. Видимо, из служебных перечней.
– Секунду. – Френкель взялся за трэк. – Аллё, Десьюто, это снова я! – Он стал прежним, добрым приятелем и весельчаком. – Помоги мне в одной задачке… да, ты можешь. G-120 – где у нас такая государственная фирма? я записывал, но позабыл… Так? да-да? спасибо, милый, с меня пузырёк хрустальной…
– И Rex-417. – Шагнув вперёд, Артон выбросил руку, требовательно наставив указательный палец на Френкеля, как пистолет. – Rex-417! спросите его!
Френкель чуть отстранился от нацеленного перста, но дальше спинки кресла отступить не мог; рот его мило улыбался, а глаза стали злыми и твёрдыми.
– Секретулька – растеряха. Пока я отдыхал, опустила в лапшерезку все записки… да, те самые, что я сую под лампу. Уволить – нет, как можно?! она очень работящая, просто глупышка. Вычту ей из жалованья.
Артон подошёл вплотную и поставил кулаки на стол. Руна увидела, что выдержанный Кермак умеет выглядеть угрожающе. И может уловить момент, чтобы вырвать нужную информацию.
– Отойдите от стола, – губами прошептал Френкель, закрыв микрофон трэка. – Два шага назад.
– Хотите освежить память на имена? – так же, едва слышно, заговорил Артон, не изменяя позы, пока Десью втолковывал Беру, как надо наказывать нерадивых секретулек. – Там, за дверью – мой бинджи. Ему нечего терять, он человек без имени. Думаете, я шутить сюда пришёл?
– Не надо меня запугивать, не выйдет. Мне самому интересно. Руна, я вычту с тебя, – яростно шепнул Френкель. – Кого ты привела?.. Да, – заговорил он громко, – и ещё Rex-417. Кто мне давал эти индексы? а я помню?.. милый, я за четыре недели так ослаб, что мозги в кисель расплавились… Спа-си-бо! До встречи.
Форт пожалел о том, что не знает номер трэка Френкеля, а то перехватил бы разговор. Придётся верить на слово.
– Что это вы – стращать меня вздумали? – привстал Френкель, и в его движении было нечто от сильной змеи. – А вы уверены, что не придётся отвечать за насилие?
– Мсье Френкель, – Артон опять стал спокоен и корректен, – если бы я задумал то, что вы представили, здесь все давно были бы мертвы, а меня и след простыл. Я шестнадцать дней шёл через гилей и остался жив – не побоюсь прятаться там ещё суток трое. А возможностей исчезнуть – масса. Контрабандисты, зверобои… Я могу на пари покинуть планету за неделю, причём с новыми и подлинными документами. Но я – не бандит. Всё, чего я хочу – ВЕРНУТЬ СВОЁ ИМЯ. Я заплатил вам в виде взносов тысяч девять, а с вас слупили шестьсот тысяч – просто так, как с дурака. Предлагаю сделку – вы восстанавливаете мои права, а я помогаю вам отнять премию у Фонда.
– «С дурака»! – передразнил Френкель попугайским голосом, присаживаясь на стол и дробно стуча ногтями по пластику цвета дерева. – Вы что, не могли завещать премию другому ведомству? а то Фонду! отнять у Фонда! – он стал приглаживать свою жидкую причёску. – Сами не понимаете, что говорите! Оттягать шестьсот тысяч Е у Фонда – это отнять надежду у больных детей, их жизнь, будущее и свет в глазах. Меня с грязью смешают. Объявят лепидозавром, Шейлоком, который у всех вырезал по фунту мяса, Иудой и свиньёй.
– Вы больше боитесь чёрного пиара, чем я – голодной смерти… С чего вы решили, что я кому-то что-то завещал? Госпожа агент ясно сказала – жандарм отсутствовал, завещание ложное.
– А то я не слышал! всё слышал! Перестаньте меня дёргать, я и так вне себя! Могу я дать волю чувствам или нет? Чувства нельзя сдерживать… это вредно. Слушайте, почему вас ящеры не съели?! Шестнадцать суток, полный лес монстров…
– Я настолько неудобный клиент, что и после смерти являюсь, чтобы заявить – я не делал этого завещательного распоряжения. На ноге у меня номер, поставленный вами. Эту кость я всё время ношу с собой.
– Ну вот, а вы возмущались – «клеймо, клеймо!» Видите, как может пригодиться маркировка? Вам пора сожалеть о том, что отказались от постоянных меток. Я предлагал вам пронумеровать и череп, и позвоночник, а вы мне твердили какую-то чушь о свободе и человеческом достоинстве. Согласились бы – и проблем бы не возникло. У нас всё предусмотрено, любые случайности, а вы теперь страдаете из-за своего упрямства!
– Давайте исходить из того, что номер всё-таки имеется. И ещё я уверен, что мой флаер не сгорел и не утоп. Если найти его…
– Мне бы вашу уверенность, молодой человек. Лучше взгляните на ситуацию с другой стороны, а именно – с моей! Вам не лениво подумать, во что мне обойдётся следствие по вашему вопросу? Кто снарядит поисковую группу, на какие деньги? Конечно – Френкель богатый, Френкель заплатит, Френкель всех спасёт!.. Да, и выдержать кампанию против меня, которую развяжет Фонд!
– Вряд ли это стоит больше шестисот тысяч. Вы внакладе не останетесь.
– А моё доброе имя? – пронзительно взглянул Френкель.
– А моё? – не уступал Форт. – Я взял груз, получил аванс – и подвёл заказчиков по вине G-120. Кстати, что такое G-120?
– Геодезическая лаборатория.
– A Rex-417?
– Могильник.
Форт и Руна переглянулись – он в коротком приступе ужаса, она в растерянности. Френкель понял их взаимное внимание иначе – девушка, артон, мало ли что у них сложилось.
– Какой могильник?
– Обыкновенный. Для захоронения токсичных и техногенных отходов. Такая большущая яма, выложенная бетоном. G-120, Rex-417 – из свода кодов госучреждений и сооружений. Вы довольны?
– Почти… Так что вы собираетесь предпринять по поводу моей страховой премии?
Шестьсот тысяч. Сознание того, что у него, как на Узе из кармана ротозея, выдернули больше полмиллиона экю, наполняло Френкеля неукротимой злобой. Это был слишком чувствительный удар после того, как Десью намекнул – на заседании с банкетом от пришедших ждут денежных подарков к свадьбе дочери префекта, и сумма меньше 5000 Е рассматривается как устное поздравление. Всякий раз, отправляясь на банкет, Френкель плакал чистыми слезами ярости. Нигде «Френкель Статис» не нёс таких представительских расходов, как в Купер-Порте!
– А теперь скажите, как связаны коды и вы.
– Руна вам скажет. Я передал ей кое-какие материалы.
«Заговор за моей спиной, – тепло и радостно подумал Френкель. – Мой старший агент в сговоре с умершим клиентом. Но! если он воюет за себя, то она – за меня. Это полезная для «Статис» интрига. Поглядим, что они вместе отыскали».
– Будем надеяться, что вы сблизились не ради галантных приключений.
– Мсье Френкель!.. – сердито вскинулась Руна.
– Я аргон, – напомнил Форт.
Френкель отмахнулся сразу обеими руками, будто отряхнул их, как бы желая сказать: «Ах, кому это мешало наслаждаться!? оставьте отговорки при себе!»
– Я беру ваше дело в работу, – подытожил он. – Больше сюда ни ногой, нечего лишний раз отсвечивать. В крайнем случае – связь по трэку. Если я что-то захочу вам передать – передаст Руна. И вот здесь я настаиваю: когда звоните друг другу, изображайте нежное знакомство. Никаких ссылок на меня и компанию. Ничего не называйте своими именами! только эвфемизмы и окольные выражения.
Едва Кермак ушёл, Френкель напустился на Руну:
– Ну-ка, голубушка, выкладывайте, что он вам принёс!
– Выдержки из сетевых переговоров. Насколько я могу судить, он проник в закрытую сеть префектуры.
– Так он, ко всему прочему, ещё и хакер. Похвально, похвально… Он вам показал, как проникать?.. и вы не удержались заглянуть, чтобы сверить? Надеюсь, вы занимались этим не с офисного компьютера. Вас ещё не посещали красивые юноши из сетевой безопаски? у Черубини неплохая антихакерская служба. Вы должны понимать, что такие соблазнительные материалы – сами по себе улика. Дайте сюда, – Френкель спрятал дискету в ящик стола, – я их потом уничтожу. А теперь всё, что вам известно – устно, своими словами.
– Патрон, свои соображения я отправляла вам письмом, но вы распорядились возвращать всю почту, кроме сверхсрочных сообщений.
– Не хватало ещё на курорте читать ту белиберду, что поступает на моё имя. Надеюсь, это не послание e-mail?
– Нет, бумажное, курьерской почтой. Оно два дня как вернулось.
– Вот и чудесно! бросьте его в лапшерезку и благодарите Всевышнего, что спецслужбы обленились и не перлюстрируют бумажную корреспонденцию. Знаете, как они работают? ставят программный фильтр на сетевой майлер, чтобы почтовый робот отсевал всё подозрительное, а сами смотрят порносайты. Ну-с, я вас слушаю!
Руна доложила лаконично, памятуя о том, что около 13.10 Френкель начнёт бурно собираться, чтобы поспеть на банкет.
– …и последнее: все эти семьдесят девять клиентов незадолго до смерти изменили завещательные распоряжения в пользу Фонда Милосердия.
– Сроки между изменением и смертью? – Френкель выслушал её, не отрываясь, спрашивал быстро и конкретно.
– От девяти до двух недель. Справедливости ради надо сказать, что идею перепроверки завещаний подал мне Кермак.
– Руна, почему вы ему подыгрываете?
– Из чувства признательности, патрон. Он и его бинджи – пока единственные, кто смог до нас добраться и дать точные сведения о том, КАК нас обирают.
– О да! готов с вами согласиться. Их информация стоит… два с половиной миллиона, вы сказали?
– Точнее, два миллиона пятьсот восемьдесят тысяч Е за два года.
– Если уж говорить о больных детишках, – забормотал Френкель себе под нос, – это будет пятьдесят курсов наилучшего лечения по пятьдесят одной тысяче шестьсот Е. Или тридцать курсов по восемьдесят шесть тысяч с протезированием органов и реабилитацией… И где эти спасённые дети? Фонд за год с помпой докладывает почтеннейшей публике о трёх-четырёх случаях! И никому, Руна, ни-ко-му не придёт в голову с карандашом в руках проследить, как деньги растворяются в Фонде без осадка!..
Выпуклый лоб Френкеля даже испариной покрылся от волнения. Он места себе не находил – вскочил из кресла, поправил эстамп на стене, передвинул лампу, смахнул что-то невидимое с узкого мефистофельского подбородка.
– А сколько «завещал» бинджи?
– Пятьдесят тысяч.
– Ой, боже ты мой! я выложил шестьсот тысяч за артона и пятьдесят тысяч за обезьяну – да ни одна обезьяна столько не стоит! – а они являются ко мне живые, как ни в чём не бывало!.. Руна, Руна, вы понимаете, что в моём лице плюнули в душу всему страховому бизнесу?!
Он упёр в стол костяшки пальцев, совсем как Кермак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53