В самом деле, на ПМ стекалось много желающих зашибить деньгу. Пускать тут корни и плодить деток никто не собирался. ГенКом УППМ даже поощрял бесплодие приезжих – то есть бил налогом женщин, которые отказывались от прививки, блокирующей зачатие. Форт что-то слышал о дамах, искавших по всей планете акушера, отъехавшего в дебри поохотиться на монстров. Но заставлять работать, если разговор не о тюрьме – это в его федеральное свободное сознание не вписывалось.
– Неработающих на Планете Монстров нет! – бодро провозгласил Джифаренге, меняя над огнём лучины с мясом. – Зато начальников целая прорва. Много дышат – бумаги пишут. Так зачем мы в гилей понеслись?..
– Нам светили те общественно полезные работы, о которых ты упомянул. Причём без нашего желания.
– Я никогда! – Джифаренге оттянул респиратор и торопливо схватил ртом жаркое. – Фиг им! Я у вас на флаере записан, значит – фиг! Нет такого права.
– Там много чего нет. Мачты с маяком, к примеру. А вот пропускная система имеется.
– Военное ведомство? – невнятно прожевал бинджи из-под маски.
– Ни одного в мундире и в погонах, только форма горнопромышленного департамента. Ты заметил, как они настойчивы?
– Как пиявки. – Джифаренге уставился на разутую ногу, где по отмытой дождевой водой коже мокро расплывался потёк густо-синей крови. Уму непостижимо, как эти твари пробрались в плотно зашнурованные башмаки, иод пластиковые пакеты, надетые вместо носков, но кобальто-основная кровь биндэйю пришлась им не по вкусу – прокусили и отпали, оставив ранки. Даже из-под наклеек пластыря сочилось.
– Конечно, найти дурня, чтоб за шесть сотен пилотировал им проходческий комбайн в забое – задача не из лёгких. Мне стало неприятно, когда разговор пошёл по кругу – «наймись, наймись, иначе не уедешь». И тут эта беседа… если верно то, что я услышал, с G-120 отпускают только по увечью. Человек, сказавший это, попал на объект через облаву.
– Правильно убежали. А ваш флаер?
– Оставь эту головоломку мне, Джифаренге. Есть закон, есть суд – флаер у них недолго простоит, лишь бы нам до Купер-Порта добраться. Очень мне хочется поговорить с Мийо в присутствии адвоката. Не поскуплюсь взять юриста классом повыше. Мы ничего противозаконного не совершали; покинуть G-120 своим ходом не запрещено.
На другое утро и вылез лишай, словно поцелуй Мийо.
– Мне казалось, вас есть не будут, – сокрушался Джифаренге, сматывая шнуры. – Вы же квази, не настоящий.
Форт соскрёб плесенный нарост и пожалел, что нет зеркала. На ощупь кожа была цела… почти цела, если не считать какой-то необычной шероховатости. Сняв респиратор, он намочил в шпалопропиточнои жидкости кусок губки, которой обычно умывался, и натёр ржавью открытые части тела.
Вечером зуд заставил его раздеться в ночлежном гнезде. Так и есть, лицом и ладонями процесс не ограничился. Создатели покрытия то ли не знали о грибах ПМ, то ли не рассчитывали, что киборгам придётся здесь работать. Поганая грибница медленно, но явно въедалась в отмирающий верхний слой кожи, подбираясь к спрятанным под ней капсулам биопроцессоров. А дальше контракторы. Фляга со склада вмещала всего семь литров. Батарея лайтинга – двадцать три максимальных выстрела. Брикеты пищи – на двадцать суток ПМ. Если грибы прогрызут покрытие, начнёт вытекать питающий раствор; придётся прижигать дефект, пока не запечётся плотной коркой.
В рюкзаке Форту открылись новые огорчения. Судовые документы «Центуриона» выглядели так, будто пролежали век в сыром подвале; восстановить их могли бы одни криминалисты, скрепив раскисшие листы спецклеем. Как на смех, уцелел кошель с экю – похоже, его изготовили с оглядкой на грибы.
– Ничего! – бодрился Джифаренге. – Вторые сутки движемся – и живы! Нам, десантникам, не привыкать к болоту. И не такое гнилище видали. По десять дней где вброд, где вплавь… Пойдёмте, капитан!
4 плювиоза. Неровная терра фирма пока благоволила путникам, но проливни и её превращали в вязло, то текущее неглубокими ленивыми потоками, то киснущее месивом перегноя. Идти по бывшему летнему листопаду было одно удовольствие; казалось дивом, если попадалась гряда посуше, чтобы прошагать полкилометра не по колено, а хоть по щиколотку в жиже. Основательно сквашенный в брюмере, этот полужидкий силос уносился водой к неведомым лесным рекам.
Взгорье пошло под уклон, впереди открылся завал из нагромождённых трухлявых стволов, затопленный чёрной водой. Сканер поймал едва заметное движение, и Форт предостерегающе крикнул:
– Мортифера! берегись!
Джифаренге проворно отскочил назад, а здоровенная гадина рванулась из засады. Не в пример сородичу-лепидозавру, атакующему напролом во весь рост, эта хищница таилась, прижимаясь к пве или погрузившись до ноздрей в гнильё. Похожа в покое на заплесневелое бревно, по исчерна-бурой спине идут разводья, имитирующие грибы. Выждав, она поднималась на кривых коротких ножках и в броске настигала любую добычу; охотники клялись, что мортифера ловит летучих квакш, оттолкнувшись задними и встав дыбом с опорой на хвост.
Извиваясь на бегу, она метила схватить бинджи, но вскинулась с воплем и забилась, полосуя воздух серпами когтей; второй луч прорезал брюхо мортиферы, и вопль захлебнулся, забулькал хлынувшей кровью. Мортифера долго не сдавалась – даже обессилев, била хвостом, скребла лапами и клацала пастью, пытаясь доползти и ухватить добычу…
«Приучаюсь к убийству, – подавленно отметил Форт про себя. – Дрянная привычка. Не примут в Зелёную церковь… Учитель Кэн меня бы проклял».
– Товарная зверюга. – Джифаренге озирался, держа тесак наготове. – У города их всех повыбили. Знаете, сколько её щитовидная железа стоит?..
– В обход, – скомандовал Форт, из осторожности лишний раз проверяя завал на присутствие хищников. Заверещали в переплетениях лиан крылатки – свита мортиферы, пробавляющаяся объедками; самые голодные, отважившись, посыпались из лиственных укрытий прямиком на труп погибшей госпожи. Птицы? насекомые?.. веера суставчатых крыльев несли изогнутые тельца с подобранными к брюшку цепкими лапками. Они уже ссорились и толкались около раны на брюхе, и верещанье их товарок наверху сливалось с поспешным чавканьем десятков челюстей.
Обход вышел длинным; Джифаренге смело предложил форсировать заливную ложбину, ступая по стволам. Он вырубил пару надёжных палок для опоры.
– Капитан, если кто вцепится в ногу – бейте, как копьём, изо всей силы, и старайтесь не упасть.
Вместо ответа Форт пустил луч под острым углом к поверхности воды; пар забурлил, испуганная синяя лягва вынырнула и припала к прогнившему бревну.
«Вяло движемся». – Он сверил извилистый пройденный путь с воображаемой прямой, нацеленной на ближайшую трассу, идущую в Купер-Порт с востока. Кериленовая батарея и постоянно бодрствующий мозг позволяли ему идти без остановок все 60 часов в сутки. При непрерывной ходьбе он дней за пять-шесть добрался бы до трассы… если бы не два «но». Во-первых, Джифаренге живой; шагать неделю напролёт без сна и отдыха он не может. И второе – грибы! они-то работали без передышки, днём и ночью. Если их игнорировать, к дороге придёт один механический остов, оставляя на крючьях лиан клочья плоти. Надо что-то придумать, чтобы сдержать рост грибницы, проникающей в тело.
– Ничего, ничего! – твердил Джифаренге, выколупывая пиявок из-за голенищ. – Дальше будет легче! Если позволите, капитан, я спою нашу походную. С песней куда веселей!
Из-под респиратора голос звучал, как через подушку, но если бы рядом с двумя отчаянными шёл сородич Джифаренге, он мог бы ясно различить слова:
Вспомним, вспомним топи хэйранские,
Мутный Пачакиль, буйный Авенон!
Много, много ботфортами нашими
Втоптано в грязь непокорных племён!
– Эх, мама!.. – Джифаренге ухнул по пояс в водяную яму, скрытую слоем прокисшей листвы; Форт выволок его – и заодно полдюжины сиреневых бестиол, алчно вгрызшихся напарнику в штаны. Бинджи исполнил на краю ямы свирепый воинский танец, отрывая от себя двоякодышащих и швыряя их по сторонам.
– Пиявки в брюках, – строго напомнил Форт, пытаясь по коже Джифаренге определить его состояние.
– Вааа, я их уже чувствую!! – Грузчик плясал, вскидывая ногами ошмётки грязи.
Ранки от укусов маленьких вампиров слабо кровоточили. Джифаренге презирал ничтожные укусы, называл их царапинами, чепухой, но всё же кровь вытекала. Старые ранки затягивались, а новых прибавлялось. Насколько бинджи устойчивы к кровопотере? Форт решил внимательнее следить за Джифаренге. Если после отдыха тот начнёт шагать медленней… что тогда?
– На Хэйре было страшней, – мужественно обронил Джифаренге. – Тахагуэты! вот дрянь, так дрянь. Жало как шило. Ими всё кишело. В авангарде мы везли турбогорелку – как дохнёт, в лесу просека, и никаких тахагуэтов…
– Жаль, ты её с собой не захватил на память.
– Ого! Эту трубу с лафета вшестером снимали! или краном.
«Или инфекция. – Форт продумывал все возможные кошмары. – Столько ранок! если хоть в одну проникнет инфекция… Взвалить-то я его взвалю, но скорость резко снизится. И проходимость тоже».
В сиесту снова ладили гнездо на дереве. Джифаренге не показывал усталости, но Форт с тяжёлым чувством заметил, что движется его напарник как бы с ленцой. Замедление не бросалось в глаза – а мозг неумолимо просчитал, что темп однотипных действий бинджи упал на 8 процентов.
Укрывшись от проливня, разоблачились и осмотрелись. Пиявки искусали Джифаренге всюду, куда пробрались, но ранки не выглядели воспалёнными ни в каком диапазоне. Форт смотрелся куда хуже – кожа на правом плече потемнела, вспухла волдырём и выглядела рыхлой. Он взял флягу и поднёс горлышко ко рту, но Джифаренге перехватил посудину стремительно вытянутой ручищей:
– Капитан, не надо! это не выход! Мы пока с ног не валимся, идти можем. Если что-нибудь, то я вас донесу.
– Дай сюда. Я знаю, что делаю.
– Не-ет, этого делать нельзя! Будем держаться. Говорю же, мы дойдём.
– Джифаренге, мне нужно выпить. Я ем не только ртом. – Чтобы напомнить, Форт показал зарядник системы питания. Давно бы выкинул его, лишнюю тяжесть, не будь нужды доказывать свою артонскую природу. – Пропитка пройдёт через реактор, всосётся в кожу, и грибы сдохнут.
– Вы точно знаете? – Джифаренге сомневался, не решаясь отдать флягу.
– Как дважды два.
– Ладно, я вам верю.
Конечно, гарантии не было. Пищеварительный реактор мог отвергнуть жидкость, если её свойства совпадут с перечнем запретов, встроенным в предохранитель. Форт выпил и замер в ожидании. Влилось. Включились рецепторы. В голове побежала строка: «НЕ ТИПОВОЕ ПИТАНИЕ. НЕ БУДЕТ ПРАВИЛЬНО УСВОЕНО. ВНИМАНИЕ – КРАСЯЩЕЕ ВЕЩЕСТВО! ВОЗМОЖНО ИЗМЕНЕНИЕ ОКРАСКИ КОЖИ». Ну и пусть, лишь бы проникло в процессорный слой.
– Вот видишь, нормально.
– Да-а… а я боялся. Извиняйте, капитан.
– Сам-то как? тебя сильно исклевали…
– Чхать. Нам перед вбросом на Хэйру такую микстуру впороли – ой-ой! Спец-военный препарат, во. Блокирует от всех зараз, кроме любви…
– …или почти от всех, – поправился он, изучая свои ноги. – Надо же, и у меня гриб вырос. Придётся смазать!
Вечером (ещё час возились под дождём, устраиваясь на ветвях) документы стали выдавливаться из папки на манер зубной пасты, и Форт, осмотрев дряблую однородную массу, выкинул её из гнезда во тьму. Отрава впитывалась не спеша, грибковый очаг на плече её не дождался. Прогнившую и лопнувшую кожу Форт стянул и заклеил с помощью грузчика – автоматическое восстановление покрова не успевало за разрушительной работой грибов.
6 плювиоза. Джифаренге исчерпал запас ругательств на линго и латине, и перешёл на родной биндерам, прибавляя к матерным раскатам слова из каких-то неведомых языков – видимо, хэйранских. В лайтинге осталось шестнадцать выстрелов. За путниками увязалась стая крылаток, смекнувших, что по следу этих двух странных ящеров то и дело остаётся вкусный корм. Слава кормильцев оказалась скверной – галдёж крылаток означал, что где-то лежит туша, и можно даром подхарчиться. На сытый стрёкот трупоедок потянулись твари покрупнее. И больше выстрела на каждую тратить нельзя!
– Дубины вырежем, – сипло проговорил Джифаренге, удерживаясь за толстенную лиану. Его бодрость уступила место ярой злобе; он бы, не задумываясь, кинулся на мортиферу с дубиной. Мортиферы ходят лёжа, им проще вмазать по глазам, а до башки лепидозавра не дотянешься.
Патентованные, с гарантией, ботинки на обоих расквасились и осклизли; одежда, просушить которую было нечем и негде, облепила тела грузной и грязной тканью. Ноги выдирались из илистого месива размокших листьев с плотоядным чмоканьем, словно почва сожалела, что пока – пока! – не может приобщить бредущих сквозь гилей безумцев к всеобщему празднеству гниения. Рубчатые подошвы ещё цеплялись за неровности стволов, лежащих под водой, но пройти залитое место, не поскользнувшись, никому не удавалось. На дерево для отдыха всползали тяжко; кора под руками слезала с ветвей. Залезть и не сорваться Форту помогала сила, а Джифаренге – врождённая ловкость. Треск и гулкое падение истлевших сучьев под весом наросших лиан уже не заставляли осматриваться – оба привыкли.
– Капитан, по вам муравей ползёт.
– По тебе вон – целый выводок амёб. – Форт сбил с рукава насекомое длиной в полпальца. – Не в ухо ли?
– Ах, они… – следовала безобразная тирада, порочившая весь род амёб по нисходящей, до комка слизи, который первым выбрался из океана на заре времён.
Начав с промежутков между пальцами ног, грибы расширились на тыл стоп и отчасти на подошвы Джифаренге. Досталось и паховым складкам. До приличий ли тут? Экономя жидкость для шпал по капле, голый Джифаренге исступлённо втирал её в себя, во всю пасть проклиная гилей от корней до вершин, затем мастеров-кривые-руки с Иносенты, потом предприятие G-120 и кое-кого на G-120 персонально. Форт побурел от пропитки, но яд скопился в биопроцессорах, проникая в кожу долго и помалу. Кожа страдала от грибкового нашествия, лопаясь на сгибах и не желая срастаться. Подержав ладони над пламенем, Форт измельчал таблетку сухого топлива, сыпал порошок в раны и поджигал; даже бинджи было не по себе от этих процедур – сидит человек и хладнокровно наблюдает, как прогорает язва на руке…
Забравшись к самой кроне, Джифаренге спустился с колючими шишками в сумке.
– Если не врали, это от плесени. Вскипятить в скорлупе и натираться.
Разжижившаяся на огне мякоть шишек смотрелась намного гаже ржавого снадобья, но ситуация была не та, чтобы брезговать. В гнезде под балдахином из ветвей сидели два грязных чучела, намазанные химикатом для шпал и плодовым пюре.
– Ну и вид у вас, капитан.
– Думаешь, ты лучше?
– Сейчас бы к девкам в гости.
– Нет, к Мийо.
– Не надо Мийо. У меня выдержка не выдержит.
– Ты трезвый; как-нибудь обойдётся без рук.
– Ногами задушу. Умею.
Из-за стекла, из тёмной мутно-зелёной бездны, в прямоугольный и прозрачный мир воды смотрели выпуклые глаза колосса. Песчаное дно затмевала тень великанской головы, и что-то толкало выйти из тени, блеснуть золотом чешуй в пронизывающем воду свете.
Рыбы, асинхронно шевеля плавниками и изгибая гладкие, совершенной формы тела, вплыли в день; ночь царила в воде позади их роскошных полупрозрачных хвостов, похожих на карнавальные флаги в звёздах блёсток поверх многоцветных шелков. Их глаза выпирали из голов-шлемов, подобно вздутым объективам; жаберные крышки едва заметно отслонялись, выпуская незримые волны.
Зеркальное небо встрепенулось, в середине его вспух чёрный вырост, расширяясь, вытягивая уродливые и изменчивые щупальца. Мелькнул огонь; вслед за чёрным полипом ко дну мира заспешили, рассыпаясь, серые хлопья.
– Ты мог бы не стряхивать пепел мне в аквариум, Леон?
– Но ты же капаешь туда чернила?..
– Я ставлю опыт, а ты мешаешь.
– А вдруг они примут пепел за корм?
– Нет, они прекрасно отличают корм от несъедобных предметов.
– Мийо, покажи, как они выпрыгивают.
– Хорошо; нагнись к воде.
– Мне страшно.
– Чего ты боишься? они такие маленькие…
Старшая, самая большая рыба приоткрыла рот – в луче лампы сверкнули пластины зубов.
– А если вцепится?.. Лучше пусть дерутся друг с другом.
– Рыбка стоит двести сорок пять экю. Ты платишь.
Старшая и стальная принялись перед схваткой ходить вокруг воображаемого центра. Всё быстрей. Остальные отстранились от бойцов. Чернила растворялись, придавая воде синеватый оттенок тайны. Бойцы слились в сверкающее кольцо; даже поверхность воды заволновалась.
– Автосхватка, – объяснил Мийо, нажимая соответствующий сенсор.
Рыбки сцепились в бешеный клубок; на дно стали опадать клочья плавников.
– На кого ставишь?
– На стальную.
Как ни странно, Леон поставил верно. Мелкая стальная оказалась проворнее крупной старшей и смогла вгрызться той между телом и шлемом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53