Хотя нет, она с этим мужиком скорее всего по старой схеме работает. Они наверняка подумали, что кто-то из родственников кинутой пенсионерки к ним заявился. Ты вот что – пошли кого-нибудь поумней в дом престарелых – пусть выяснит. Никого из дедуль немощных или бабуль одиноких не кидали за квартиры? Если выяснишь, что да, сразу ко мне. Тогда из Зойки можно бабки неплохие выцепить.
– Да, – сказал Гога. – Садик у тебя то, что надо. Особняк целый. Как же тебя колхознички не спалили? Ведь в деревнях жива светлая память о развитом социализме и что все люди равны. А тут среди ихних халуп целый дворец возвели. Терпеливый народ пошел.
– Да пытались, – улыбнулся коренастый. – У меня с заместителем утро отношения нормальные. Он быстро народных мстителей нашел. А я потом парней прислал, и они с деревенскими провели воспитательную беседу. Нет, – засмеялся он, – не били никого. Просто собрали таких, кто на деревне первый парень, пообещали им по два пузыря горячительных напитков за охрану и курехи. И все. Теперь даже в сад никто не лазает.
– На ком этот дом? – спросила Зоя.
– На Лизке, сестре моей. Я же к ней сразу, как на нас дело прекратили, уехал. Деньги были, вот и занялся предпринимательством Пару ларьков поставил. Магазин открыл. Все через Лизку. Она баба смышленая. Знакомых у нее полно. И среди уголовной братии тоже. Во, – обрадованно проговорил он, – я через нее и попытаюсь узнать про Стилиста. Точно Стилист?
– Точно, – кивнул Гога.
– О нас твоя сестра знает? – спросила Зоя.
– Конечно, нет.
– Знаешь, Семен, – неожиданно улыбнулась она, – тебя усы старят, зачем ты их отпустил?
– От страха. Думаю, не дай Бог, кто из родственников потерпевших повстречает. А потом как-то привык. Моя тоже все время пищит: сбрей ты эту растительность. – Жена работает? – спросил Гога.
– Это у плохих мужей жены вкалывают, – улыбнулся Семен. – Ну так она вроде подторговывает. Абажуры продает. Не хочу, говорит, дома сидеть.
– Про твои дела прошлые знает? – поинтересовалась Зоя.
– Конечно, – кивнул Семен. – Деньги ведь ей отдавал. Все, что у нас есть, на нее записано. А дом на Лизку. Мы с ней как бы пополам строили. Но она сюда только осенью является. За овощами и фруктами. А если и появится, не волнуйтесь. Сестренка у меня девка правильная. Никак из-за этого и замуж не выйдет, а бабец видная, и ростом, и фигурой. Спортсменка, деловая и, наконец, просто женщина.
– Ты о нас правду ей не скажешь? – подстраховался Гога.
– Да она и спрашивать не будет, – сказал Семен. – Вы мои знакомые, и все. Ты ей, может, даже понравишься, – усмехнулся он.
– Ну, тогда уж не обижайся, – засмеялась Зоя, – придется мне твоей сестренке всю красоту попортить.
– Как бы она тебе не попортила, – улыбнулся Семен. – Она тоже современная женщина и за себя постоять может.
– Ну ладно, – посмотрев на часы, кивнул Семен. – Поеду. Через пару дней заявлюсь. О Стилисте постараюсь все узнать. Кто, чем занимается и откуда.
– Ты. здесь никого из знакомых не встречал? – спросил Гога.
– У нас разные с тобой знакомые, – ответил Семен.
– Я говорю о наших общих.
– Видел пару раз одного – Антошку. Ну, его еще Мустангом звали. У него удар ногой назад какой-то необычный. Вроде как лягается.
– А что он здесь делает? – спросила Зоя.
– У него старики здесь живут. Я ему на глаза особо не попадался, ведь он знает про наши дела с Погорельцем. Думаю, зачем лишний раз рисоваться?
– Он точно не знает, что ты здесь? – спросил Гога.
– Нет, – уверенно ответил Семен. – Он наездом. Я же говорю – у него мать и отец здесь. Пахан Антошкин на ЖБИ главным инженером работал. Сейчас разговор ходит – вроде как…
– Подожди, – бросив взгляд на Гогу, остановила его Зоя, – как зовут отца Мустанга?
– Василий Григорьевич Лобов, – удивленно посмотрел на нее Семен. Гога расхохотался. – Ты чего? – повернулся к нему Семен.
– Да так, – посмеиваясь, покачал тот головой. – Вспомнил анекдот один. Приходит…
– Ты был прав, – посмотрела на него Зоя. – Хорошо еще…
– В этот раз права ты, – перебил Гога. – Кто умеет выжидать, добивается большего. В противном случае мы бы уже не хотели ничего.
– Про что это вы? – непонимающе спросил Семен.
– Да так, – отмахнулся Гога, – вспомнили один анекдот.
– Ясно. – Семен шагнул к двери.
– Все-таки не забудь узнать о Стилисте, – сказал вслед ему Гога.
– Стерва! – ударив по висевшему набитому песком чучелу, выкрикнула Алиса.
– Я думала, мы подруги, а ты, Лолочка, вот как заговорила. Ну что же, ты мне сама подбросила идею. Я всегда уважала Валерия только как человека, и он был мне симпатичен как супруг моей подруги. А теперь, – она с коротким криком-выдохом ударила чучело, – буду видеть в нем мужика.
– С кем это ты? – услышала она и увидела вошедшего Игоря.
– Сама с собой. – Алиса полотенцем вытерла пот со лба. – А то что-то скучно стало. Вот и решила размяться да и поговорить с собой. У тебя так не бывает? – улыбнулась она.
– У меня нет.
– Счастливый, – сматывая с рук бинты, опять улыбнулась Алиса.
– Ты не хочешь поужинать со мной? – спросил Игорь. – Меня что-то тоска взяла. Надоел город. Решил съездить в охотничий домик. У меня есть одно укромное местечко, где я скрываюсь от всех дел и людей. Место глухое, рядом речка. Поедем со мной? Хочется, чтобы рядом была прекрасная сильная женщина. А то мы с тобой только по деловым вопросам встречаемся. Поедешь?
– Это как-то неожиданно, – растерялась Алиса.
– Перестань, – улыбнулся Игорь. – Ты всегда видишь во мне сухаря Семенова. Да, на работе я такой, без всяких эмоций. А в жизни другой. И ты имеешь реальную возможность в этом убедиться.
– Вот как? – засмеялась Алиса. – Тогда я обязательно воспользуюсь такой редкой возможностью. А если об этом узнает твоя…
– Вот уж не думал, что ты кого-то можешь бояться.
– Едем. Я только переоденусь.
– Жду в машине.
– Слушай, Артур, – входя в комнату, сказал Русич, – мне надоело кататься по всем местам, где собирается это шкурье. Если ты хочешь…
– Федор, – недовольно перебил его полковник, – я знаю, чего я хочу. Если у тебя нет желания ездить со мной, не езди.
– Но ты ко мне приехал, как же я тебя одного по таким местам.
– Тогда не говори об этом.
Федор коротко усмехнулся:
– Давай поедим, а то от этой езды у меня что-то аппетит разыгрался.
– Насколько я помню, – засмеялся Артур, – отсутствием аппетита ты никогда не страдал.
– Я тоже кое-что помню, – проворчал Федор. – Что зазря ты никогда и ничего не делаешь. Значит, ты в Москве появился с определенной целью. А…
– По-моему, мы уже обговорили это, – резко перебил его Артур.
– Будешь есть? – обиженно спросил Федор.
– Давай лучше куда-нибудь завалимся, а то твоя пища напоминает…
– Мне тоже, – кивнул Русич. – Но хоть это солдатское блюдо готовить умею.
– Варишь колбасу, – со сдержанной улыбкой начал полковник, – отваром заливаешь супы быстрого приготовления. Они вроде все разные, а на деле одно и то же. На Западе их, кстати, давно не едят.
– Куда поедем? – спросил Федор. – Туда, где собираются…
– В нормальный ресторан. Просто отдохнем. Может, и женщин приличных встретим.
– Нормальные в ресторан поодиночке не ходят.
– Ну, может, придут две подруги, – улыбнулся Артур.
– Так нас и ждут две порядочные.
– Ты ведь совсем не старый. Тридцать два?
– Три.
– Возраст Христа. А бурчишь, словно тебе все семьдесят. Что же с тобой в пятьдесят будет?
– Не доживу, – буркнул Федор. – Да не очень-то и хочется. Скука старому. Какая-нибудь кондрашка хватит – и подыхай медленно. Не хочу.
– Знаешь, – вздохнул Артур, – мне уже сорок пять. И хочу протянуть, пусть подыхая, как сказал ты, по крайней мере месяцев семь-восемь, проводить век, а заодно и тысячелетие, а там, – он махнул рукой, – и трава не расти.
– Конечно, двухтысячный встретить необходимо. Представляешь, всем по сто лет стукнет, – улыбнулся он.
– Ну что, – засмеялся Артур. – Тронулись, пока еще по сто не исполнилось?
– Смотри. – Войдя в комнату, Людмила протянула сидевшему в кресле Китайцу газету. – Продается… – Повторяться нельзя, нужно находить новые источники сведений. Если будем работать по этой же схеме, нас быстро вычислят. К сожалению, милиция в последние годы работать научилась. К тому же лучше на некоторое время утихнуть. Подумают, что столицу навещали гастролеры. Впрочем, мы как раз и есть гастролеры.
– Юрка, ради чего ты собрал всех? Я говорю о Волчаре, Петьке. Ну, Толик, – Людмила вздохнула, – мой брат. И как ни странно, я довольна, что он с нами. Потому что, если бы не ты, Толька давно бы уже был в тюрьме. А вот Волчара… Я начинаю опасаться его. Он постоянно какой-то… – подыскивая правильное определение, она помолчала, – вызывающе-насмешливый. Когда он появился с Толькой, мне сразу стало не по себе. Я не понимаю, зачем ты взял его с собой.
– Волчара опытный и безжалостный бандит, – сказал Юрий. – В нем порой говорит уязвленное самолюбие. Он из тех, у кого, как принято говорить, пальцы веером. Он всегда был лидером. В зоне, на свободе, всюду среди себе подобных. И вдруг теперь он вынужден кому-то подчиняться. У него скоро должно это пройти. Если нет – я убью его. Что касается Петра, то он меня устраивает. Опытный водитель. Ни во что не суется. Так что…
– Ты уверен в нем? – перебила его Людмила.
– Абсолютно.
– Я поняла, что вы знакомы. Он тоже сибиряк?
– Да. Мы тюменские мужики. Вернее, я в школе там учился. В одном классе с Петькой. – Воспоминание на секунду согрело его холодные глаза. – Потом в армию вместе ушли. Даже в одну роту попали, в разведбате были. Потом расстались. Я остался прапором. Он в Москву поехал после дембеля. У него здесь отец жил. Его родители в разводе были, но отец всегда помогал Петьке. Вот он его после армии и пристроил в таксисты. Потом Петька какому-то новому русскому, а тот сам подставил зад, «вольво» подпортил. В общем, рассчитали его. У того гада все схвачено было. Петька на «Таврии» отцовской вроде подработать хотел. Не получилось. Жена от него сразу сбежала. А любовь была как в романе. Из армии ждала, по два раза в день писала. А коснулось дела – и сбежала. Какой-то коммерсант ее увел.
– Значит, у нее любви не было, – сказала Людмила. – Потому что когда любишь…
– Если бы я приехал к тебе нищий, – неожиданно спросил он, – и без надежды на завтра? Как бы…
– И он еще спрашивает! Я с тобой…
– Опять-таки, – спокойно заметил Юрий, – из-за, денег. Впрочем, как и она. Хотя Толик – исключение. Он молод, и ему нравится все это. Хотя он уже побывал в тюрьме. Но все равно – молодость, игра горячей крови.
– Я давно хотела тебя спросить, почему ты называешь себя Китайцем?
– Не я, – засмеялся Юрий. – Меня так еще в армии прозвали. Я увлекся китайским искусством. Боевым. Начал с разминки. Меня один старший прапорщик начал обучать. Названия уже и не помню, но штука классная. А разминка такая медленная и на вид потешная. Я вставал раньше команды «подъем» на пятнадцать минут и делал эти упражнения. Вот и получил прозвище Китаец. Мне понравилось. С тех пор, если представляюсь, говорю – Китаец.
– Ты мне этого не говорил.
– Я тебе много чего не говорил, – усмехнулся он. – Потому что не знал, нужна ты мне или просто переспал, и все. Но когда прихватило, тебя вспомнил. Наверное, поверил, что ты умеешь…
– А если бы не прихватило, появился бы?
– Не знаю. Я тебя, пожалуй, одну вспомнил, так что все равно появился бы. Правда, лучше, если бы миллионером. Но я буду богатым, обязательно буду.
– Не думаю. – Людмила покачала головой. – Зарабатываем мы, конечно, неплохо. Но делим на всех, а потом еще…
– Людочка, – Китаец поцеловал ее, – я знаю, чего хочу от этой жизни, и обязательно возьму это. Нет, – увидев понимающий взгляд женщины, улыбнулся, – я не планирую захват Алмазного фонда или налет на Монетный двор. Но когда мы возьмем действительно крупную сумму, то будем делить ее на двоих. На Толика и на нас, – заметив вспыхнувшую в глазах женщины тревогу, добавил он.
– Потому что ты и я – одно целое.
– Давай хоть напьемся вдоволь, – открыв бутылку коньяка, усмехнулся Волчара.
– Не хочу, – помотал головой сидевший перед телевизором Толик.
– Скучный ты тип, – наливая себе рюмку, заметил Волчара. – Мы уже три дня сиднем сидим в столице и посматриваем в окна, а порой в телик. Бабок, можно сказать, полные карманы и…
– Хватит, – бросил Анатолий. – У тебя одна пластинка. Сейчас про девочек по вызову начнешь. Знаешь, я верю Китайцу и считаю, что он все делает правильно. Наверняка скоро пойдем на дело. И сразу смотаемся из Москвы. Вот тогда, – подмигнул он насмешливо улыбавшемуся Волчаре, – и гульнем по-настоящему.
– А что по-твоему, – серьезно спросил Волчара, – означает «гульнем по-настоящему»? – Ну, – пожал плечами Толик. – Бабы. Полно выпивки. В общем…
– Понятно, – усмехнулся Волчара. – Гульнуть по-настоящему – это больше чем просто бухара с биксами. Это когда ты себя чувствуешь человеком с большой буквы. Не понравилась харя, врезал ему от души. Что-нибудь против сказали – убил. Гулять по-настоящему могут только те, кто чувствует, что ему жить осталось хрен да маленько. А таких считанные единицы. Я не про больных говорю, а о тех, кто чувствует, что за ним по пятам смерть ходит. Тем более сейчас пожизненное дают. Оттуда, я про зону для пожизненников, хренушки сорвешься. Хуже, чем «вышка». Представляешь, ты знаешь, что никогда не освободишься. – Он вздохнул. – Вот и мы на это натянули. Правда, скорее всего только Китаец ухватит по самое некуда. Мне лет двадцать пять впаяют. Тебе лет на пять – семь меньше. Людка «червонец» хапнет. Водилу нашего, по сравнению с нами, помилуют. Тоже лет двенадцать огребет.
– Хорош тебе каркать, – недовольно проговорил Толик. Волчара неожиданно расхохотался.
– Ты чего, – удивился Анатолий, – балдеешь?
– Бабушка моя, – посмеиваясь, проговорил Волчара, – тоже так говорила. Хорошая бабка была. Умерла, когда мне пятнадцать было. Я любил ее. – Вздохнув, Волчара сунул в рот сигарету. – С тех пор и курить начал. Надоело сидеть на месте, – неожиданно без перехода зло воскликнул он, – как в комфортабельной камере. – Подойдя к окну, глубоко затянулся и выдохнул дым.
– Ништяк пить и курить можно. Чего ждем?
– Юрий говорит, – начал Толик, – что дело крупное будет. И тогда сразу уедем.
– Это он так говорит! – рявкнул Волчара. – А я сейчас гульнуть желаю! Вдруг нас возьмут завтра! Или сейчас мусора с веселыми ребятами из ОМОНа нагрянут! Тогда что? На нас жмуров на каждого по одному. Ты это понимаешь? – Затянувшись, махнул рукой. – И будем в камере вспоминать, что бабки остались. Знаешь, как обида давить будет? Наш брат только тем и живет: хапнул мешок – и гуляй, пока…
– Поэтому и попадаются быстро, – перебил его Китаец. – Потому что живут одним днем. Украл, выпил – в тюрьму, – напомнил он слова Доцента из кинофильма «Джентльмены удачи». – Я не из них. И хочу, и буду жить по своим правилам. Если не устраивает, – жестко добавил он, – как говорят по-вашему – жопа об жопу и кто дальше прыгнет. Решай.
Несколько мгновений Волчара молча смотрел на него.
– Чего решать-то? – выдохнул он. – В одной упряжке. Просто если что-то надумал, то хотя бы разжуй так, чтоб ясно было. Лично я хочу знать, что и почем. Другие, – он мотнул головой в сторону Толика, – все на веру принимаю», а я ясность обожаю. Понял, Китаец?
– Я это давно понял, но, с другой стороны, ни у тебя, ни у меня выбора нет. Мы начали это вместе, и…
– Чем ты раньше занимался? – перебил его Волчара.
– Ты же блатной, – усмехнулся Китаец. – И знаешь, что подобные вопросы не задают.
– Я в курсе, что базарят, а что нет. Мы не на пересылке, где ты с кентами с одной зоны едешь. За нами…
– Все будет так, – жестко сказал Китаец, – как решил я, и советов мне не надо. Запомни это.
– Лады. – Явно недовольный, Волчара кивнул.
– Ну, – наливая вино, Артур взглянул на сидевшего напротив Русича, – как тебе здесь?
– Черт его знает. Я же по таким заведениям не хаживал. Вроде все комфортно. Даже руки вымыть хочется и вилку – в левую, а нож – в правую, – усмехнулся он. – А заодно салфетку подоткнуть под воротник.
– Ну, это уж слишком, – улыбнулся Артур.
– Что желаете? – Официант по-своему понял взгляд Русича в его сторону.
– Пару коктейлей, – сказал полковник. – «Кровавую Мэри». У вас их делают?
– У нас все делают, – угодливо улыбнулся официант.
– Точно все? – быстро спросил Артур.
– Абсолютно. – Федор понял, что Артур хочет о чем-то спросить официанта, но, видно, передумал и снова отпил пива.
– Неси коктейли, – буркнул он.
– Не мужицкое это дело. – Русич взял бутылку пива и поднес горлышко ко рту.
– Мужчина, – услышали они игривый женский голос, – прикурить не дадите?
За соседний столик села женщина. Большие лучистые глаза с вызовом смотрели на них. Русич вскочил, шагнул вперед и щелкнул зажигалкой. Артур, отвернувшись, усмехнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
– Да, – сказал Гога. – Садик у тебя то, что надо. Особняк целый. Как же тебя колхознички не спалили? Ведь в деревнях жива светлая память о развитом социализме и что все люди равны. А тут среди ихних халуп целый дворец возвели. Терпеливый народ пошел.
– Да пытались, – улыбнулся коренастый. – У меня с заместителем утро отношения нормальные. Он быстро народных мстителей нашел. А я потом парней прислал, и они с деревенскими провели воспитательную беседу. Нет, – засмеялся он, – не били никого. Просто собрали таких, кто на деревне первый парень, пообещали им по два пузыря горячительных напитков за охрану и курехи. И все. Теперь даже в сад никто не лазает.
– На ком этот дом? – спросила Зоя.
– На Лизке, сестре моей. Я же к ней сразу, как на нас дело прекратили, уехал. Деньги были, вот и занялся предпринимательством Пару ларьков поставил. Магазин открыл. Все через Лизку. Она баба смышленая. Знакомых у нее полно. И среди уголовной братии тоже. Во, – обрадованно проговорил он, – я через нее и попытаюсь узнать про Стилиста. Точно Стилист?
– Точно, – кивнул Гога.
– О нас твоя сестра знает? – спросила Зоя.
– Конечно, нет.
– Знаешь, Семен, – неожиданно улыбнулась она, – тебя усы старят, зачем ты их отпустил?
– От страха. Думаю, не дай Бог, кто из родственников потерпевших повстречает. А потом как-то привык. Моя тоже все время пищит: сбрей ты эту растительность. – Жена работает? – спросил Гога.
– Это у плохих мужей жены вкалывают, – улыбнулся Семен. – Ну так она вроде подторговывает. Абажуры продает. Не хочу, говорит, дома сидеть.
– Про твои дела прошлые знает? – поинтересовалась Зоя.
– Конечно, – кивнул Семен. – Деньги ведь ей отдавал. Все, что у нас есть, на нее записано. А дом на Лизку. Мы с ней как бы пополам строили. Но она сюда только осенью является. За овощами и фруктами. А если и появится, не волнуйтесь. Сестренка у меня девка правильная. Никак из-за этого и замуж не выйдет, а бабец видная, и ростом, и фигурой. Спортсменка, деловая и, наконец, просто женщина.
– Ты о нас правду ей не скажешь? – подстраховался Гога.
– Да она и спрашивать не будет, – сказал Семен. – Вы мои знакомые, и все. Ты ей, может, даже понравишься, – усмехнулся он.
– Ну, тогда уж не обижайся, – засмеялась Зоя, – придется мне твоей сестренке всю красоту попортить.
– Как бы она тебе не попортила, – улыбнулся Семен. – Она тоже современная женщина и за себя постоять может.
– Ну ладно, – посмотрев на часы, кивнул Семен. – Поеду. Через пару дней заявлюсь. О Стилисте постараюсь все узнать. Кто, чем занимается и откуда.
– Ты. здесь никого из знакомых не встречал? – спросил Гога.
– У нас разные с тобой знакомые, – ответил Семен.
– Я говорю о наших общих.
– Видел пару раз одного – Антошку. Ну, его еще Мустангом звали. У него удар ногой назад какой-то необычный. Вроде как лягается.
– А что он здесь делает? – спросила Зоя.
– У него старики здесь живут. Я ему на глаза особо не попадался, ведь он знает про наши дела с Погорельцем. Думаю, зачем лишний раз рисоваться?
– Он точно не знает, что ты здесь? – спросил Гога.
– Нет, – уверенно ответил Семен. – Он наездом. Я же говорю – у него мать и отец здесь. Пахан Антошкин на ЖБИ главным инженером работал. Сейчас разговор ходит – вроде как…
– Подожди, – бросив взгляд на Гогу, остановила его Зоя, – как зовут отца Мустанга?
– Василий Григорьевич Лобов, – удивленно посмотрел на нее Семен. Гога расхохотался. – Ты чего? – повернулся к нему Семен.
– Да так, – посмеиваясь, покачал тот головой. – Вспомнил анекдот один. Приходит…
– Ты был прав, – посмотрела на него Зоя. – Хорошо еще…
– В этот раз права ты, – перебил Гога. – Кто умеет выжидать, добивается большего. В противном случае мы бы уже не хотели ничего.
– Про что это вы? – непонимающе спросил Семен.
– Да так, – отмахнулся Гога, – вспомнили один анекдот.
– Ясно. – Семен шагнул к двери.
– Все-таки не забудь узнать о Стилисте, – сказал вслед ему Гога.
– Стерва! – ударив по висевшему набитому песком чучелу, выкрикнула Алиса.
– Я думала, мы подруги, а ты, Лолочка, вот как заговорила. Ну что же, ты мне сама подбросила идею. Я всегда уважала Валерия только как человека, и он был мне симпатичен как супруг моей подруги. А теперь, – она с коротким криком-выдохом ударила чучело, – буду видеть в нем мужика.
– С кем это ты? – услышала она и увидела вошедшего Игоря.
– Сама с собой. – Алиса полотенцем вытерла пот со лба. – А то что-то скучно стало. Вот и решила размяться да и поговорить с собой. У тебя так не бывает? – улыбнулась она.
– У меня нет.
– Счастливый, – сматывая с рук бинты, опять улыбнулась Алиса.
– Ты не хочешь поужинать со мной? – спросил Игорь. – Меня что-то тоска взяла. Надоел город. Решил съездить в охотничий домик. У меня есть одно укромное местечко, где я скрываюсь от всех дел и людей. Место глухое, рядом речка. Поедем со мной? Хочется, чтобы рядом была прекрасная сильная женщина. А то мы с тобой только по деловым вопросам встречаемся. Поедешь?
– Это как-то неожиданно, – растерялась Алиса.
– Перестань, – улыбнулся Игорь. – Ты всегда видишь во мне сухаря Семенова. Да, на работе я такой, без всяких эмоций. А в жизни другой. И ты имеешь реальную возможность в этом убедиться.
– Вот как? – засмеялась Алиса. – Тогда я обязательно воспользуюсь такой редкой возможностью. А если об этом узнает твоя…
– Вот уж не думал, что ты кого-то можешь бояться.
– Едем. Я только переоденусь.
– Жду в машине.
– Слушай, Артур, – входя в комнату, сказал Русич, – мне надоело кататься по всем местам, где собирается это шкурье. Если ты хочешь…
– Федор, – недовольно перебил его полковник, – я знаю, чего я хочу. Если у тебя нет желания ездить со мной, не езди.
– Но ты ко мне приехал, как же я тебя одного по таким местам.
– Тогда не говори об этом.
Федор коротко усмехнулся:
– Давай поедим, а то от этой езды у меня что-то аппетит разыгрался.
– Насколько я помню, – засмеялся Артур, – отсутствием аппетита ты никогда не страдал.
– Я тоже кое-что помню, – проворчал Федор. – Что зазря ты никогда и ничего не делаешь. Значит, ты в Москве появился с определенной целью. А…
– По-моему, мы уже обговорили это, – резко перебил его Артур.
– Будешь есть? – обиженно спросил Федор.
– Давай лучше куда-нибудь завалимся, а то твоя пища напоминает…
– Мне тоже, – кивнул Русич. – Но хоть это солдатское блюдо готовить умею.
– Варишь колбасу, – со сдержанной улыбкой начал полковник, – отваром заливаешь супы быстрого приготовления. Они вроде все разные, а на деле одно и то же. На Западе их, кстати, давно не едят.
– Куда поедем? – спросил Федор. – Туда, где собираются…
– В нормальный ресторан. Просто отдохнем. Может, и женщин приличных встретим.
– Нормальные в ресторан поодиночке не ходят.
– Ну, может, придут две подруги, – улыбнулся Артур.
– Так нас и ждут две порядочные.
– Ты ведь совсем не старый. Тридцать два?
– Три.
– Возраст Христа. А бурчишь, словно тебе все семьдесят. Что же с тобой в пятьдесят будет?
– Не доживу, – буркнул Федор. – Да не очень-то и хочется. Скука старому. Какая-нибудь кондрашка хватит – и подыхай медленно. Не хочу.
– Знаешь, – вздохнул Артур, – мне уже сорок пять. И хочу протянуть, пусть подыхая, как сказал ты, по крайней мере месяцев семь-восемь, проводить век, а заодно и тысячелетие, а там, – он махнул рукой, – и трава не расти.
– Конечно, двухтысячный встретить необходимо. Представляешь, всем по сто лет стукнет, – улыбнулся он.
– Ну что, – засмеялся Артур. – Тронулись, пока еще по сто не исполнилось?
– Смотри. – Войдя в комнату, Людмила протянула сидевшему в кресле Китайцу газету. – Продается… – Повторяться нельзя, нужно находить новые источники сведений. Если будем работать по этой же схеме, нас быстро вычислят. К сожалению, милиция в последние годы работать научилась. К тому же лучше на некоторое время утихнуть. Подумают, что столицу навещали гастролеры. Впрочем, мы как раз и есть гастролеры.
– Юрка, ради чего ты собрал всех? Я говорю о Волчаре, Петьке. Ну, Толик, – Людмила вздохнула, – мой брат. И как ни странно, я довольна, что он с нами. Потому что, если бы не ты, Толька давно бы уже был в тюрьме. А вот Волчара… Я начинаю опасаться его. Он постоянно какой-то… – подыскивая правильное определение, она помолчала, – вызывающе-насмешливый. Когда он появился с Толькой, мне сразу стало не по себе. Я не понимаю, зачем ты взял его с собой.
– Волчара опытный и безжалостный бандит, – сказал Юрий. – В нем порой говорит уязвленное самолюбие. Он из тех, у кого, как принято говорить, пальцы веером. Он всегда был лидером. В зоне, на свободе, всюду среди себе подобных. И вдруг теперь он вынужден кому-то подчиняться. У него скоро должно это пройти. Если нет – я убью его. Что касается Петра, то он меня устраивает. Опытный водитель. Ни во что не суется. Так что…
– Ты уверен в нем? – перебила его Людмила.
– Абсолютно.
– Я поняла, что вы знакомы. Он тоже сибиряк?
– Да. Мы тюменские мужики. Вернее, я в школе там учился. В одном классе с Петькой. – Воспоминание на секунду согрело его холодные глаза. – Потом в армию вместе ушли. Даже в одну роту попали, в разведбате были. Потом расстались. Я остался прапором. Он в Москву поехал после дембеля. У него здесь отец жил. Его родители в разводе были, но отец всегда помогал Петьке. Вот он его после армии и пристроил в таксисты. Потом Петька какому-то новому русскому, а тот сам подставил зад, «вольво» подпортил. В общем, рассчитали его. У того гада все схвачено было. Петька на «Таврии» отцовской вроде подработать хотел. Не получилось. Жена от него сразу сбежала. А любовь была как в романе. Из армии ждала, по два раза в день писала. А коснулось дела – и сбежала. Какой-то коммерсант ее увел.
– Значит, у нее любви не было, – сказала Людмила. – Потому что когда любишь…
– Если бы я приехал к тебе нищий, – неожиданно спросил он, – и без надежды на завтра? Как бы…
– И он еще спрашивает! Я с тобой…
– Опять-таки, – спокойно заметил Юрий, – из-за, денег. Впрочем, как и она. Хотя Толик – исключение. Он молод, и ему нравится все это. Хотя он уже побывал в тюрьме. Но все равно – молодость, игра горячей крови.
– Я давно хотела тебя спросить, почему ты называешь себя Китайцем?
– Не я, – засмеялся Юрий. – Меня так еще в армии прозвали. Я увлекся китайским искусством. Боевым. Начал с разминки. Меня один старший прапорщик начал обучать. Названия уже и не помню, но штука классная. А разминка такая медленная и на вид потешная. Я вставал раньше команды «подъем» на пятнадцать минут и делал эти упражнения. Вот и получил прозвище Китаец. Мне понравилось. С тех пор, если представляюсь, говорю – Китаец.
– Ты мне этого не говорил.
– Я тебе много чего не говорил, – усмехнулся он. – Потому что не знал, нужна ты мне или просто переспал, и все. Но когда прихватило, тебя вспомнил. Наверное, поверил, что ты умеешь…
– А если бы не прихватило, появился бы?
– Не знаю. Я тебя, пожалуй, одну вспомнил, так что все равно появился бы. Правда, лучше, если бы миллионером. Но я буду богатым, обязательно буду.
– Не думаю. – Людмила покачала головой. – Зарабатываем мы, конечно, неплохо. Но делим на всех, а потом еще…
– Людочка, – Китаец поцеловал ее, – я знаю, чего хочу от этой жизни, и обязательно возьму это. Нет, – увидев понимающий взгляд женщины, улыбнулся, – я не планирую захват Алмазного фонда или налет на Монетный двор. Но когда мы возьмем действительно крупную сумму, то будем делить ее на двоих. На Толика и на нас, – заметив вспыхнувшую в глазах женщины тревогу, добавил он.
– Потому что ты и я – одно целое.
– Давай хоть напьемся вдоволь, – открыв бутылку коньяка, усмехнулся Волчара.
– Не хочу, – помотал головой сидевший перед телевизором Толик.
– Скучный ты тип, – наливая себе рюмку, заметил Волчара. – Мы уже три дня сиднем сидим в столице и посматриваем в окна, а порой в телик. Бабок, можно сказать, полные карманы и…
– Хватит, – бросил Анатолий. – У тебя одна пластинка. Сейчас про девочек по вызову начнешь. Знаешь, я верю Китайцу и считаю, что он все делает правильно. Наверняка скоро пойдем на дело. И сразу смотаемся из Москвы. Вот тогда, – подмигнул он насмешливо улыбавшемуся Волчаре, – и гульнем по-настоящему.
– А что по-твоему, – серьезно спросил Волчара, – означает «гульнем по-настоящему»? – Ну, – пожал плечами Толик. – Бабы. Полно выпивки. В общем…
– Понятно, – усмехнулся Волчара. – Гульнуть по-настоящему – это больше чем просто бухара с биксами. Это когда ты себя чувствуешь человеком с большой буквы. Не понравилась харя, врезал ему от души. Что-нибудь против сказали – убил. Гулять по-настоящему могут только те, кто чувствует, что ему жить осталось хрен да маленько. А таких считанные единицы. Я не про больных говорю, а о тех, кто чувствует, что за ним по пятам смерть ходит. Тем более сейчас пожизненное дают. Оттуда, я про зону для пожизненников, хренушки сорвешься. Хуже, чем «вышка». Представляешь, ты знаешь, что никогда не освободишься. – Он вздохнул. – Вот и мы на это натянули. Правда, скорее всего только Китаец ухватит по самое некуда. Мне лет двадцать пять впаяют. Тебе лет на пять – семь меньше. Людка «червонец» хапнет. Водилу нашего, по сравнению с нами, помилуют. Тоже лет двенадцать огребет.
– Хорош тебе каркать, – недовольно проговорил Толик. Волчара неожиданно расхохотался.
– Ты чего, – удивился Анатолий, – балдеешь?
– Бабушка моя, – посмеиваясь, проговорил Волчара, – тоже так говорила. Хорошая бабка была. Умерла, когда мне пятнадцать было. Я любил ее. – Вздохнув, Волчара сунул в рот сигарету. – С тех пор и курить начал. Надоело сидеть на месте, – неожиданно без перехода зло воскликнул он, – как в комфортабельной камере. – Подойдя к окну, глубоко затянулся и выдохнул дым.
– Ништяк пить и курить можно. Чего ждем?
– Юрий говорит, – начал Толик, – что дело крупное будет. И тогда сразу уедем.
– Это он так говорит! – рявкнул Волчара. – А я сейчас гульнуть желаю! Вдруг нас возьмут завтра! Или сейчас мусора с веселыми ребятами из ОМОНа нагрянут! Тогда что? На нас жмуров на каждого по одному. Ты это понимаешь? – Затянувшись, махнул рукой. – И будем в камере вспоминать, что бабки остались. Знаешь, как обида давить будет? Наш брат только тем и живет: хапнул мешок – и гуляй, пока…
– Поэтому и попадаются быстро, – перебил его Китаец. – Потому что живут одним днем. Украл, выпил – в тюрьму, – напомнил он слова Доцента из кинофильма «Джентльмены удачи». – Я не из них. И хочу, и буду жить по своим правилам. Если не устраивает, – жестко добавил он, – как говорят по-вашему – жопа об жопу и кто дальше прыгнет. Решай.
Несколько мгновений Волчара молча смотрел на него.
– Чего решать-то? – выдохнул он. – В одной упряжке. Просто если что-то надумал, то хотя бы разжуй так, чтоб ясно было. Лично я хочу знать, что и почем. Другие, – он мотнул головой в сторону Толика, – все на веру принимаю», а я ясность обожаю. Понял, Китаец?
– Я это давно понял, но, с другой стороны, ни у тебя, ни у меня выбора нет. Мы начали это вместе, и…
– Чем ты раньше занимался? – перебил его Волчара.
– Ты же блатной, – усмехнулся Китаец. – И знаешь, что подобные вопросы не задают.
– Я в курсе, что базарят, а что нет. Мы не на пересылке, где ты с кентами с одной зоны едешь. За нами…
– Все будет так, – жестко сказал Китаец, – как решил я, и советов мне не надо. Запомни это.
– Лады. – Явно недовольный, Волчара кивнул.
– Ну, – наливая вино, Артур взглянул на сидевшего напротив Русича, – как тебе здесь?
– Черт его знает. Я же по таким заведениям не хаживал. Вроде все комфортно. Даже руки вымыть хочется и вилку – в левую, а нож – в правую, – усмехнулся он. – А заодно салфетку подоткнуть под воротник.
– Ну, это уж слишком, – улыбнулся Артур.
– Что желаете? – Официант по-своему понял взгляд Русича в его сторону.
– Пару коктейлей, – сказал полковник. – «Кровавую Мэри». У вас их делают?
– У нас все делают, – угодливо улыбнулся официант.
– Точно все? – быстро спросил Артур.
– Абсолютно. – Федор понял, что Артур хочет о чем-то спросить официанта, но, видно, передумал и снова отпил пива.
– Неси коктейли, – буркнул он.
– Не мужицкое это дело. – Русич взял бутылку пива и поднес горлышко ко рту.
– Мужчина, – услышали они игривый женский голос, – прикурить не дадите?
За соседний столик села женщина. Большие лучистые глаза с вызовом смотрели на них. Русич вскочил, шагнул вперед и щелкнул зажигалкой. Артур, отвернувшись, усмехнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62