Дед принес кастрюлю борща, полбуханки хлеба, шесть сваренных в мундире картофелин и банку огурцов. Усталые братья плотно поели и сразу легли. Дед, уходя, сказал, что если услышат стук, значит, во дворе кто-то чужой. И тогда пусть сидят тихо. Они сидели в этом убежище два дня. Смотрели телевизор, ели то, что приносил им Робинзон, который назвался Остапом. Дед не задавал вопросов и ничего не рассказывал. Утром он, увидев, как Степан кривится от боли, сказал, что вечером посмотрит рану. Степан весьма скептически отнесся к его словам, но промолчал. Виктор беспокоился о сыне и жене, вспоминал болезнь тещи. Но когда дед приходил, он первым делом сообщал о том, что вокруг постоянно рыщут милиционеры и солдаты. И еще какие-то две группы парней.
– Чую, не мильтоны, – сказал Робинзон. – А похоже, что вы им особо надобны. Но не потчевать они вас станут, а скорее всего, значится, прикончат.
– Странный ты дед, – сказал Виктор, – ни на кого не похож. И укрыл нас непонятно почему.
– Ну и что же, что не похож? – усмехнулся Робинзон. – Я за свою жизнь видал только пакости от людей. В лагерях, значится, был, там тоже – кто кого сгреб, тот того и шлеп. Вот и решил я не быть похожим на людишек. Благо, зараз деньгу маешь, живи где хошь и як хошь. Вот я и купил себе эту усадьбу. А в подвале схрон обнаружил. Месяцев пять в порядок туточки все приводил. Так что, значится, не видал никто. Ко мне особо никто и не хаживает, окромя пьяни. Я самогон гоню, ну и себе на хлебушек, значится, самогоном и приторговываю. Корова имеется. Молочком тоже деньгу зарабатываю. Тяжко одному. Но ночью вроде и полегче. Никому ничем не обязан, а что живой еще, значится, так Богу угодно.
– Веришь в Бога? – спросил тогда Атаман.
– А хрен его знает, – как-то лениво отмахнулся старик. – Може, есть, а може, и нема. Но крещусь, когда спать укладываюсь.
– Сколько же ты один живешь? – не удержался от вопроса Виктор.
– Так почитай усе время, – вздохнул старик. – В лагерях оттрубил восемнадцать безвыходно. Давали сначала десять, но я, значится, одного охранника, зверюга был, царствие ему небесное, – Робинзон перекрестился, – камушком по голове задолбал. Меня когда брали, его лагерные сотоварищи, охрана, значится, испинали всего. Смертным боем били, потому как я еще одному успел заточку в живот сунуть. Вот, значится, мне мужской интерес весь и отбили. Баба, она, конечно, не токмо для постели надобна, но какая согласится жить без этого дела…
– Как думаешь, – Атамана отвлек от воспоминаний шепот брата, – кто там?
– Нам-то что за дело? – недовольно прошипел Атаман. – Нам что красные, что зеленые, что белые – один хрен. Все нас ищут, – просипел он. Услышав скрип поднимавшегося корыта, Атаман направил пистолет в образовавшуюся щель.
– Не пульни сдуру, – произнес Робинзон. – Я это. Затем появился свет фонаря. Чиркнув зажигалкой, Атаман зажег свечу.
– Новости у меня, значится, неважные, – сказал, войдя, Робинзон и посмотрел на подавшегося к нему Виктора. – Видать, чует у тебя сердечко.
– Что? – Виктор схватил его за грудки. – Говори.
– Может, и провокация, – вздохнул старик, – но разговор ходит, будто бы сынка одного из тех, кого ищут, забрал кто-то.
– Кто говорит? – спросил Степан.
– Так у меня три мильтона были, они разговор меж собой вели – какие-то гады по деревням катают на мотоциклетах и в Магазинах говорят, что сына у одного украли. И, ежели брата отдаст, сына возвернут.
– Гады, – проскрипел зубами Виктор и дернулся к выходу.
– Стой, – выпустив пистолет, ухватил его за рукав Степан, – там менты. Они тебя с ходу повяжут. Надо думать, как на этих козлов выйти. Я им отдамся, Степку отпустят.
– Я на твоем месте, – сказал Робинзон, – такой уверенности не держал бы. Зачем им пацана отпущать? Это ж свидетель супротив их будет. Они и тебя того, – он провел ребром ладони по горлу, – и мальчишку, значится, того.
– Пойдем в милицию, – умоляюще проговорил Виктор. – Ведь они убьют Степку. Пойдем. Руки вверх! – выхватив пистолет и направив его на брата, заорал он.
– Это ты тоже зря затеял, – спокойно проговорил Робинзон. – Ведь они что придумали-то, чтоб, значится, он, – Робинзон кивнул на Степана, – им дался, а не милиции. Ну а ежели он в милицию попадет, то все одно твоему сыну каюк будет. Тебе, конечно, этот вопрос решать. – Он со вздохом потеребил бороденку.
– Стреляй его насмерть – и выбросим на улицу. Менты найдут, и те, кто сына твоего захватил, узнают. Но тебе от этого лучше не станет. Туточки надобно другие пути-выходы искать.
– Да ты понимаешь, дед! – крикнул Виктор. – Мой сын…
– А ты на меня не шуми! – рассердился Робинзон. – Думашь – старый и глупый дед? Так неточки. Я очень даже башковитый. Вот и мыслю – в город надобно ехать. Есть у меня тамочки один знакомый. В прошлом очень даже крупный авторитет был. Он мне жизнью обязанный. Вот с ним и погугарить надобно. А шуметь – это дело бабское.
– Слышь, дед, – вздохнул Степан. – Ты нас в город как-нибудь протащи. Есть у нас зацепка. – Потом, подняв брошенный пистолет, обратился к Виктору:
– Помнишь, твой лепило о Костоломе базарил? Вот к нему и зарулим. Возьмем за горло – он нам шустро выложит, что за блаткомитет здесь такой. Мы им и предложим обмен. Вы нам пацана, а я – вот он. Берите. По такому-то адресу. Но сначала пацана отдайте Ритке. Если через час она позвонит и скажет, что все путем, я ваш. Если нет, я такую стрельбу открою – мусора из Москвы прикатят. Сдамся им и все выложу.
– Значится, ты, хлопец, многое знаешь, – заметил старик. – Из-за этого весь сыр-бор и гореть начал. А ты, значится, своего брата спокойно под пули отдашь? – Он взглянул на Виктора.
– Да за сына я и сам себе пулю в лоб пущу, – простонал тот.
– И не правильно сделаешь, – сказал Робинзон. – Надобно пули в лоб тем пущать, кто детей за грудки хватает. Вот этих сволочей надобно без всякой жалости уничтожать как собак бешеных.
– Короче, дед, – решил Степан, – давай придумай какой-нибудь зехир, чтобы в город проскочить. А дальше мы сами решать все будем.
– Надобно головой решать, а не сердцем. Может, вы мне растолкуете, что за дела такие у вас получилися? – спросил Робинзон.
– Тебе-то что?! – заорал Виктор. – Вот что! – крикнул он. – Пошел я! И я знаю, к кому идти! Я ему, козлу поганому!.. – Выхватив свой пистолет, поднялся.
– Надо Степку-племяша спасать, – попытался остановить его Атаман. – А…
– Уйди! – рявкнул Виктор.
Атаман ногой выбил у него пистолет и направил свой ему на ногу.
– Короче, вот что. Дернешься-я тебе лапу на хрен продырявлю. Надо не визжать как бикса, а думать, как племяша вытащить. Дед прав – не сердцем, а головой решать. А так получится, что и нас положат, и пацана угрохают. Ты, конечно, сейчас начнешь визжать, что все это из-за меня. А если бы я не появился, что было бы? Тебя мордовали бы в день раз по пять, и Ритку хором отодрали бы. Вот и думай, что лучше и что хуже.
Виктор обхватил голову руками и сел на пол.
– Ты прав, – пробормотал он. – Прости.
– Я тебе не бикса, – разозлился Атаман, – а какой-никакой, но брат. Нас обоих мать по девять месяцев носила.
– Тебя, похоже, меньше, – усмехнулся Робинзон. – Я где-то в журнале читал, что какой-то ученый – ему, видать, делать не хрена было, вот и занимался ерундой – провел исследования и доказал: что ежели человек родился чуть ранее положенного, даже на пару часов, он уже потенциальный преступник. Выходит, мы с тобой ранее положенного на свет появились.
Степан, зажав рот, глухо захохотал. Виктор посмотрел на невозмутимое лицо старика и тоже засмеялся.
– Смех, он мирит, – отметил Робинзон. – Потому как злой человек смеяться не может. – Это ты тоже… – покатываясь от смеха, спросил Степан, – в журнале вычитал?
– Этому меня жизнь обучила, – сказал старик.
– Тебе сколько лет-то? – вытирая выступившие от смеха слезы, промычал Атаман.
– Шестьдесят стукнет через неделю. – Потом вздохнул:
– Вы туточки пока покумекайте, как лучше, а я, значится, вам еду и воду принесу и в город поеду.
Есть мысля одна, как остановить этих живодеров. Правда, подробностей не ведаю, но они мне покедова и не нужны. Я махом обернусь, – Погоди-ка, – остановил его Степан, – а если без тебя мусора нарисуются?
– Я их предупрежу, что меня, значится, не будет, в город за пивом поеду, здеся его не продают, вы, мол, покараульте. Они и будут издали вас охранять. Я все ихние посты знаю. Там, где вы по полю ползли, чтобы, значится, след ваш замаскировать, поваленное дерево с лесу приволок. Умаялся весь, да и агроном, мать его тудыть, меня матом крыл. Ну, я ему берданку свою показал – зараз смолк. Я вас снабжу продуктами и водой и покачу. Вы уж в туалет как-нибудь потерпите. Али в ведерко, ежели припрет крепко.
– На чем поедешь-то? – спросил Степан. – Сюда, наверное, и автобус не ходит.
– Давненько уж, – кивнул Робинзон, – кто в город собирается по нужде великой, либо меня просит, либо в деревне летом дачники бывают. А так у меня «Волга» старая есть, двадцать первая. Правда, ломается часто, но возит. Я ее у директора совхоза пять лет назад купил. Теперь вот комиссию надобно пройти да техосмотр. Но в этом году, говорят, аж в декабре пройти можно.
– А ты, видать, дедок богатенысий, – ухмыльнулся Степан.
– Так думаешь, я зазря с Запорожья сюда добрался? И три года на траве да камышах жил? Мы под Запорожьем бандой хаживали и вагон почтовый взяли. А там золотишко оказалось. Немного. – Он усмехнулся. – Но мне одному вполне хватило. И еще на старость осталось. Поэтому и сидел тихо-спокойно, чтоб выйти пусть не совсем здоровым, но живым. Меня долго за это золотишко тягали. Потом как-то все позабылось.
– Вот это да, – поразился Степан. – А ты не так прост, как кажешься.
– Уж каков есть, – хмыкнул старик, – таким и кушайте.
– Что у вас творится? – Генерал милиции недовольно оглядел собравшихся за столом офицеров – троих в штатском и двух военных. – Во всех деревнях вовсю идет разговор, что ребенок Ореховых похищен! – Не выдержав, громыхнул кулаком по столу. – Как это понять? Кто Орехов? Заложник или он заодно с братом? Что говорит Орехова? – обратился он к седоватому.
– Ничего, – проворчал тот. – Плачет – и все. Медики говорят, она на грани нервного срыва. Мы просто не рискнули спрашивать о сыне.
– Вот что, – решил генерал, – брать всех, кто говорит о похищенном сыне. Разумеется, кроме деревенских жителей. Что же это получается – под носом разыскников Атамана оповещают о том, что сын его брата в руках преступников, на которых он работал. Атаман нужен им живой или мертвый. Они опасаются его ареста, того, что он начнет говорить. Атаман работал на крупных дельцов. И он нам нужен живой! Все службы работают против одного раненого уголовника. Москва держит под контролем это дело, а он водит нас за нос, как суперагент Джеймс Бонд. Черт возьми, такого еще не бывало. Предупреждаю: с каждого буду спрашивать лично. Атамана нужно взять! И взять живым.
– Ну? – спросила стоявшая в купальнике у бассейна Лола. – Кто там?
– Вас спрашивает какая-то женщина, – почтительно сказал рослый парень в черной одежде. – Говорит, что насчет Степана.
– Вот так-то. – Лола довольно улыбнулась. – Я же говорила, что все получится. Давай ее сюда.
– Мне остаться? – спросил охранник.
– Что она может? – усмехнулась Лола. – Тем более раз уже пробовала. Не мешай нам и позвони Валерию. Скажи, скоро все узнает. Я так и думала, что она знает, где ее Муж с братцем.
Парень вышел. К бассейну быстро подошла Рита.
– Ну? – не поворачиваясь, спросила Лола. – Что скажешь?
– Верни сына, – негромко сказала Рита.
– А почему ты решила, – повернувшись, насмешливо посмотрела на нее Лола, – что я знаю, где он?
– Верни Степу. – Рита шагнула вперед.
– Сразу, как только брат твоего мужа будет у нас, твой сыну-ля будет дома. Но не раньше.
– Верни сына! – закричала Рита, бросилась вперед, вцепилась Лоле в волосы и вместе с ней свалилась в воду. Подняв каскад брызг, они на некоторое время скрылись под водой. Первой появилась голова Лолы, которая широко раскрытым ртом хватала воздух. На ее плечах были руки Риты. Женщины отчаянно боролись в воде. На крики Лолы в бассейн вбежали трое парней в черном и сразу прыгнули в воду. Оторвав от Ореховой хозяйку, Двое парней вытащили судорожно хватавшую воздух Лолу из воды. Третий, коротким ударом оглушив Орехову, обхватил ее и поплыл к уходящим в воду ступенькам.
– Убейте ее, – прошипела Лола и бросилась к Рите.
– Держите ее, – приказал Валерий, – Убью! – вырываясь, визжала Лола. – Уничтожу!
– Заткнись! – рявкнул на нее муж. Она замолчала.
– Что с ней? – Он присел рядом с лежавшей без сознания Ореховой.
– Я ее слегка приласкал, – признался боевик, – а то бы она меня точняком под воду утащила. Сейчас очухается, я ее…
– Уведите Лолу, – не оборачиваясь, бросил Валерий.
– Я убью ее! – Взвизгнув, та рванулась вперед. Поймав ее за руки, двое парней буквально выволокли разъяренную женщину за дверь.
– Пусть зайдет кто-нибудь из медиков, – крикнул им вслед Ниндзя.
Рита застонала и открыла глаза. Увидев Валерия, рванулась.
– Спокойно, – удерживая ее, сказал он. – Не бойся. Все будет хорошо. – И велел боевику:
– Дай что-нибудь выпить. Оставшийся боевик достал из шкафчика коньяк. Налил в рюмку.
– И закусить, – добавил Ниндзя. Парень протянул Рите шоколадку.
– Где Степа? – спросила она. – Отдайте мне сына. – Она заплакала.
– Выпей, – протянул ей рюмку Валерий, – станет легче. Парнишку тебе вернут, сегодня же. Но ты пообещаешь мне, что я встречусь с Атаманом.
– Я не знаю, где они, – замотала головой Рита. – Честное слово, не…
– Они на тебя сами выйдут, – усмехнулся Ниндзя, – не сегодня, так завтра. Сына ты получишь сегодня. Но запомни: если в течение двух дней ты не позвонишь и не скажешь, где со мной может встретиться Атаман, твой пацан умрет. А теперь все. – Он поднялся и приказал:
– Отвезите ее домой. И скажи бабам, чтобы отдали мальчишку тебе. Ты отвезешь его домой. К ней домой, – увидев непонимание в глазах боевика, уточнил он.
– Здесь? – спросил в сотовый телефон Кардинал. – Значит, они…
– Да, – перебил его Навруз. – Ты начал это и не можешь взять Атамана. Ведь по твоей инициативе было устроено это шоу с покушением на него?
– Что? – растерялся Кардинал.
– Не надо, Эд, мы все знаем. Конечно, ты старался для дела. Но… – Кашлянув, многозначительно замолчал.
– Ну? – поторопил его Кардинал. – Договаривай.
– Ты должен вернуться в Москву, к тебе имеется ряд вопросов.
– Вот как? – удивился Кардинал. – Хорошо, приеду. Завтра или послезавтра. Сейчас не могу, мне необходимо покончить с Атаманом. Я не ожидал от него такой прыти и поэтому сам должен убедиться, что с ним все кончено.
– Ты должен быть в Москве, – буркнул Навруз. – Поверь, Эдуард, это в твоих интересах.
– Может, все-таки объяснишь, – раздраженно спросил Кардинал, – в чем дело?
– Поверь, – вздохнул Навруз, – это не телефонный разговор.
– Но здесь Атаман! – разозлился Кардинал. – Надеюсь, ты и остальные понимаете, как важно, чтобы он замолчал навсегда.
– Ты прав, – нехотя признал Навруз. – Но желательно, чтобы ты хоть на день вернулся в Москву.
– Да ты говори толком, – разъярился Эдуард, – что за срочность такая?!
– Ладно, – буркнул кавказец. – Думаю, ничего серьезного за три дня не случится. Атаман тоже крайне важен. Мы несем ощутимые убытки.
– Положим, убытки всегда ощутимы, – усмехнулся Эдуард. – Но ты меня заинтриговал своим мягким, – нашел он определение, – требованием приехать в Москву. Что происходит?
– Еще ничего, – буркнул Навруз. – Но может произойти. Именно поэтому ты и нужен.
– Чертовщина какая-то, но если ты не доверяешь телефону, то хотя бы намекни, в чем дело.
– В Нонне, – неохотно сказал Навруз.
– Ах, вот вы о чем. – Кардинал засмеялся. – Ну, тогда могу вас уверить: ничего страшного нет. Если, конечно, вы о наркотиках, которые она отдает Валентину. И на вид они могут показаться очень даже влюбленной парочкой. Но там все гораздо проще. Валентин – ее двоюродный брат. Он в нее влюблен с детства. И поэтому я позволяю ему иногда целовать ее. Сама Нонна к этому относится тоже очень спокойно. Так что не волнуйтесь, Навруз Али, никто к моей жене без моего ведома не подкрадывается. Если, конечно, ты только это имеешь в виду.
– Именно это, – озадаченно ответил Навруз.
– В общем, как покончу с Атаманом, – переменил тему Кардинал, – сразу вернусь. – Отключив телефон, зло сказал: – Значит, снова ты с ним. Ну ты и стерва. Но как узнал об этом центр? Или знает один Навруз? Зря ты со мной так, милая. Сейчас я уже твердо стою на ногах, и помощь мне не нужна. Кто и как узнал об этом? Впрочем, нужно что-то делать. Что именно, решу по приезде.
– Здоров, дед, – войдя в комнату, кивнул Бугор.
– Заявился наконец-то, – ворчливо встретил его лежавший на кровати старик. – Снова куда-то запропастился. Я уж подумывал, не цапнули ли тебя мусора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
– Чую, не мильтоны, – сказал Робинзон. – А похоже, что вы им особо надобны. Но не потчевать они вас станут, а скорее всего, значится, прикончат.
– Странный ты дед, – сказал Виктор, – ни на кого не похож. И укрыл нас непонятно почему.
– Ну и что же, что не похож? – усмехнулся Робинзон. – Я за свою жизнь видал только пакости от людей. В лагерях, значится, был, там тоже – кто кого сгреб, тот того и шлеп. Вот и решил я не быть похожим на людишек. Благо, зараз деньгу маешь, живи где хошь и як хошь. Вот я и купил себе эту усадьбу. А в подвале схрон обнаружил. Месяцев пять в порядок туточки все приводил. Так что, значится, не видал никто. Ко мне особо никто и не хаживает, окромя пьяни. Я самогон гоню, ну и себе на хлебушек, значится, самогоном и приторговываю. Корова имеется. Молочком тоже деньгу зарабатываю. Тяжко одному. Но ночью вроде и полегче. Никому ничем не обязан, а что живой еще, значится, так Богу угодно.
– Веришь в Бога? – спросил тогда Атаман.
– А хрен его знает, – как-то лениво отмахнулся старик. – Може, есть, а може, и нема. Но крещусь, когда спать укладываюсь.
– Сколько же ты один живешь? – не удержался от вопроса Виктор.
– Так почитай усе время, – вздохнул старик. – В лагерях оттрубил восемнадцать безвыходно. Давали сначала десять, но я, значится, одного охранника, зверюга был, царствие ему небесное, – Робинзон перекрестился, – камушком по голове задолбал. Меня когда брали, его лагерные сотоварищи, охрана, значится, испинали всего. Смертным боем били, потому как я еще одному успел заточку в живот сунуть. Вот, значится, мне мужской интерес весь и отбили. Баба, она, конечно, не токмо для постели надобна, но какая согласится жить без этого дела…
– Как думаешь, – Атамана отвлек от воспоминаний шепот брата, – кто там?
– Нам-то что за дело? – недовольно прошипел Атаман. – Нам что красные, что зеленые, что белые – один хрен. Все нас ищут, – просипел он. Услышав скрип поднимавшегося корыта, Атаман направил пистолет в образовавшуюся щель.
– Не пульни сдуру, – произнес Робинзон. – Я это. Затем появился свет фонаря. Чиркнув зажигалкой, Атаман зажег свечу.
– Новости у меня, значится, неважные, – сказал, войдя, Робинзон и посмотрел на подавшегося к нему Виктора. – Видать, чует у тебя сердечко.
– Что? – Виктор схватил его за грудки. – Говори.
– Может, и провокация, – вздохнул старик, – но разговор ходит, будто бы сынка одного из тех, кого ищут, забрал кто-то.
– Кто говорит? – спросил Степан.
– Так у меня три мильтона были, они разговор меж собой вели – какие-то гады по деревням катают на мотоциклетах и в Магазинах говорят, что сына у одного украли. И, ежели брата отдаст, сына возвернут.
– Гады, – проскрипел зубами Виктор и дернулся к выходу.
– Стой, – выпустив пистолет, ухватил его за рукав Степан, – там менты. Они тебя с ходу повяжут. Надо думать, как на этих козлов выйти. Я им отдамся, Степку отпустят.
– Я на твоем месте, – сказал Робинзон, – такой уверенности не держал бы. Зачем им пацана отпущать? Это ж свидетель супротив их будет. Они и тебя того, – он провел ребром ладони по горлу, – и мальчишку, значится, того.
– Пойдем в милицию, – умоляюще проговорил Виктор. – Ведь они убьют Степку. Пойдем. Руки вверх! – выхватив пистолет и направив его на брата, заорал он.
– Это ты тоже зря затеял, – спокойно проговорил Робинзон. – Ведь они что придумали-то, чтоб, значится, он, – Робинзон кивнул на Степана, – им дался, а не милиции. Ну а ежели он в милицию попадет, то все одно твоему сыну каюк будет. Тебе, конечно, этот вопрос решать. – Он со вздохом потеребил бороденку.
– Стреляй его насмерть – и выбросим на улицу. Менты найдут, и те, кто сына твоего захватил, узнают. Но тебе от этого лучше не станет. Туточки надобно другие пути-выходы искать.
– Да ты понимаешь, дед! – крикнул Виктор. – Мой сын…
– А ты на меня не шуми! – рассердился Робинзон. – Думашь – старый и глупый дед? Так неточки. Я очень даже башковитый. Вот и мыслю – в город надобно ехать. Есть у меня тамочки один знакомый. В прошлом очень даже крупный авторитет был. Он мне жизнью обязанный. Вот с ним и погугарить надобно. А шуметь – это дело бабское.
– Слышь, дед, – вздохнул Степан. – Ты нас в город как-нибудь протащи. Есть у нас зацепка. – Потом, подняв брошенный пистолет, обратился к Виктору:
– Помнишь, твой лепило о Костоломе базарил? Вот к нему и зарулим. Возьмем за горло – он нам шустро выложит, что за блаткомитет здесь такой. Мы им и предложим обмен. Вы нам пацана, а я – вот он. Берите. По такому-то адресу. Но сначала пацана отдайте Ритке. Если через час она позвонит и скажет, что все путем, я ваш. Если нет, я такую стрельбу открою – мусора из Москвы прикатят. Сдамся им и все выложу.
– Значится, ты, хлопец, многое знаешь, – заметил старик. – Из-за этого весь сыр-бор и гореть начал. А ты, значится, своего брата спокойно под пули отдашь? – Он взглянул на Виктора.
– Да за сына я и сам себе пулю в лоб пущу, – простонал тот.
– И не правильно сделаешь, – сказал Робинзон. – Надобно пули в лоб тем пущать, кто детей за грудки хватает. Вот этих сволочей надобно без всякой жалости уничтожать как собак бешеных.
– Короче, дед, – решил Степан, – давай придумай какой-нибудь зехир, чтобы в город проскочить. А дальше мы сами решать все будем.
– Надобно головой решать, а не сердцем. Может, вы мне растолкуете, что за дела такие у вас получилися? – спросил Робинзон.
– Тебе-то что?! – заорал Виктор. – Вот что! – крикнул он. – Пошел я! И я знаю, к кому идти! Я ему, козлу поганому!.. – Выхватив свой пистолет, поднялся.
– Надо Степку-племяша спасать, – попытался остановить его Атаман. – А…
– Уйди! – рявкнул Виктор.
Атаман ногой выбил у него пистолет и направил свой ему на ногу.
– Короче, вот что. Дернешься-я тебе лапу на хрен продырявлю. Надо не визжать как бикса, а думать, как племяша вытащить. Дед прав – не сердцем, а головой решать. А так получится, что и нас положат, и пацана угрохают. Ты, конечно, сейчас начнешь визжать, что все это из-за меня. А если бы я не появился, что было бы? Тебя мордовали бы в день раз по пять, и Ритку хором отодрали бы. Вот и думай, что лучше и что хуже.
Виктор обхватил голову руками и сел на пол.
– Ты прав, – пробормотал он. – Прости.
– Я тебе не бикса, – разозлился Атаман, – а какой-никакой, но брат. Нас обоих мать по девять месяцев носила.
– Тебя, похоже, меньше, – усмехнулся Робинзон. – Я где-то в журнале читал, что какой-то ученый – ему, видать, делать не хрена было, вот и занимался ерундой – провел исследования и доказал: что ежели человек родился чуть ранее положенного, даже на пару часов, он уже потенциальный преступник. Выходит, мы с тобой ранее положенного на свет появились.
Степан, зажав рот, глухо захохотал. Виктор посмотрел на невозмутимое лицо старика и тоже засмеялся.
– Смех, он мирит, – отметил Робинзон. – Потому как злой человек смеяться не может. – Это ты тоже… – покатываясь от смеха, спросил Степан, – в журнале вычитал?
– Этому меня жизнь обучила, – сказал старик.
– Тебе сколько лет-то? – вытирая выступившие от смеха слезы, промычал Атаман.
– Шестьдесят стукнет через неделю. – Потом вздохнул:
– Вы туточки пока покумекайте, как лучше, а я, значится, вам еду и воду принесу и в город поеду.
Есть мысля одна, как остановить этих живодеров. Правда, подробностей не ведаю, но они мне покедова и не нужны. Я махом обернусь, – Погоди-ка, – остановил его Степан, – а если без тебя мусора нарисуются?
– Я их предупрежу, что меня, значится, не будет, в город за пивом поеду, здеся его не продают, вы, мол, покараульте. Они и будут издали вас охранять. Я все ихние посты знаю. Там, где вы по полю ползли, чтобы, значится, след ваш замаскировать, поваленное дерево с лесу приволок. Умаялся весь, да и агроном, мать его тудыть, меня матом крыл. Ну, я ему берданку свою показал – зараз смолк. Я вас снабжу продуктами и водой и покачу. Вы уж в туалет как-нибудь потерпите. Али в ведерко, ежели припрет крепко.
– На чем поедешь-то? – спросил Степан. – Сюда, наверное, и автобус не ходит.
– Давненько уж, – кивнул Робинзон, – кто в город собирается по нужде великой, либо меня просит, либо в деревне летом дачники бывают. А так у меня «Волга» старая есть, двадцать первая. Правда, ломается часто, но возит. Я ее у директора совхоза пять лет назад купил. Теперь вот комиссию надобно пройти да техосмотр. Но в этом году, говорят, аж в декабре пройти можно.
– А ты, видать, дедок богатенысий, – ухмыльнулся Степан.
– Так думаешь, я зазря с Запорожья сюда добрался? И три года на траве да камышах жил? Мы под Запорожьем бандой хаживали и вагон почтовый взяли. А там золотишко оказалось. Немного. – Он усмехнулся. – Но мне одному вполне хватило. И еще на старость осталось. Поэтому и сидел тихо-спокойно, чтоб выйти пусть не совсем здоровым, но живым. Меня долго за это золотишко тягали. Потом как-то все позабылось.
– Вот это да, – поразился Степан. – А ты не так прост, как кажешься.
– Уж каков есть, – хмыкнул старик, – таким и кушайте.
– Что у вас творится? – Генерал милиции недовольно оглядел собравшихся за столом офицеров – троих в штатском и двух военных. – Во всех деревнях вовсю идет разговор, что ребенок Ореховых похищен! – Не выдержав, громыхнул кулаком по столу. – Как это понять? Кто Орехов? Заложник или он заодно с братом? Что говорит Орехова? – обратился он к седоватому.
– Ничего, – проворчал тот. – Плачет – и все. Медики говорят, она на грани нервного срыва. Мы просто не рискнули спрашивать о сыне.
– Вот что, – решил генерал, – брать всех, кто говорит о похищенном сыне. Разумеется, кроме деревенских жителей. Что же это получается – под носом разыскников Атамана оповещают о том, что сын его брата в руках преступников, на которых он работал. Атаман нужен им живой или мертвый. Они опасаются его ареста, того, что он начнет говорить. Атаман работал на крупных дельцов. И он нам нужен живой! Все службы работают против одного раненого уголовника. Москва держит под контролем это дело, а он водит нас за нос, как суперагент Джеймс Бонд. Черт возьми, такого еще не бывало. Предупреждаю: с каждого буду спрашивать лично. Атамана нужно взять! И взять живым.
– Ну? – спросила стоявшая в купальнике у бассейна Лола. – Кто там?
– Вас спрашивает какая-то женщина, – почтительно сказал рослый парень в черной одежде. – Говорит, что насчет Степана.
– Вот так-то. – Лола довольно улыбнулась. – Я же говорила, что все получится. Давай ее сюда.
– Мне остаться? – спросил охранник.
– Что она может? – усмехнулась Лола. – Тем более раз уже пробовала. Не мешай нам и позвони Валерию. Скажи, скоро все узнает. Я так и думала, что она знает, где ее Муж с братцем.
Парень вышел. К бассейну быстро подошла Рита.
– Ну? – не поворачиваясь, спросила Лола. – Что скажешь?
– Верни сына, – негромко сказала Рита.
– А почему ты решила, – повернувшись, насмешливо посмотрела на нее Лола, – что я знаю, где он?
– Верни Степу. – Рита шагнула вперед.
– Сразу, как только брат твоего мужа будет у нас, твой сыну-ля будет дома. Но не раньше.
– Верни сына! – закричала Рита, бросилась вперед, вцепилась Лоле в волосы и вместе с ней свалилась в воду. Подняв каскад брызг, они на некоторое время скрылись под водой. Первой появилась голова Лолы, которая широко раскрытым ртом хватала воздух. На ее плечах были руки Риты. Женщины отчаянно боролись в воде. На крики Лолы в бассейн вбежали трое парней в черном и сразу прыгнули в воду. Оторвав от Ореховой хозяйку, Двое парней вытащили судорожно хватавшую воздух Лолу из воды. Третий, коротким ударом оглушив Орехову, обхватил ее и поплыл к уходящим в воду ступенькам.
– Убейте ее, – прошипела Лола и бросилась к Рите.
– Держите ее, – приказал Валерий, – Убью! – вырываясь, визжала Лола. – Уничтожу!
– Заткнись! – рявкнул на нее муж. Она замолчала.
– Что с ней? – Он присел рядом с лежавшей без сознания Ореховой.
– Я ее слегка приласкал, – признался боевик, – а то бы она меня точняком под воду утащила. Сейчас очухается, я ее…
– Уведите Лолу, – не оборачиваясь, бросил Валерий.
– Я убью ее! – Взвизгнув, та рванулась вперед. Поймав ее за руки, двое парней буквально выволокли разъяренную женщину за дверь.
– Пусть зайдет кто-нибудь из медиков, – крикнул им вслед Ниндзя.
Рита застонала и открыла глаза. Увидев Валерия, рванулась.
– Спокойно, – удерживая ее, сказал он. – Не бойся. Все будет хорошо. – И велел боевику:
– Дай что-нибудь выпить. Оставшийся боевик достал из шкафчика коньяк. Налил в рюмку.
– И закусить, – добавил Ниндзя. Парень протянул Рите шоколадку.
– Где Степа? – спросила она. – Отдайте мне сына. – Она заплакала.
– Выпей, – протянул ей рюмку Валерий, – станет легче. Парнишку тебе вернут, сегодня же. Но ты пообещаешь мне, что я встречусь с Атаманом.
– Я не знаю, где они, – замотала головой Рита. – Честное слово, не…
– Они на тебя сами выйдут, – усмехнулся Ниндзя, – не сегодня, так завтра. Сына ты получишь сегодня. Но запомни: если в течение двух дней ты не позвонишь и не скажешь, где со мной может встретиться Атаман, твой пацан умрет. А теперь все. – Он поднялся и приказал:
– Отвезите ее домой. И скажи бабам, чтобы отдали мальчишку тебе. Ты отвезешь его домой. К ней домой, – увидев непонимание в глазах боевика, уточнил он.
– Здесь? – спросил в сотовый телефон Кардинал. – Значит, они…
– Да, – перебил его Навруз. – Ты начал это и не можешь взять Атамана. Ведь по твоей инициативе было устроено это шоу с покушением на него?
– Что? – растерялся Кардинал.
– Не надо, Эд, мы все знаем. Конечно, ты старался для дела. Но… – Кашлянув, многозначительно замолчал.
– Ну? – поторопил его Кардинал. – Договаривай.
– Ты должен вернуться в Москву, к тебе имеется ряд вопросов.
– Вот как? – удивился Кардинал. – Хорошо, приеду. Завтра или послезавтра. Сейчас не могу, мне необходимо покончить с Атаманом. Я не ожидал от него такой прыти и поэтому сам должен убедиться, что с ним все кончено.
– Ты должен быть в Москве, – буркнул Навруз. – Поверь, Эдуард, это в твоих интересах.
– Может, все-таки объяснишь, – раздраженно спросил Кардинал, – в чем дело?
– Поверь, – вздохнул Навруз, – это не телефонный разговор.
– Но здесь Атаман! – разозлился Кардинал. – Надеюсь, ты и остальные понимаете, как важно, чтобы он замолчал навсегда.
– Ты прав, – нехотя признал Навруз. – Но желательно, чтобы ты хоть на день вернулся в Москву.
– Да ты говори толком, – разъярился Эдуард, – что за срочность такая?!
– Ладно, – буркнул кавказец. – Думаю, ничего серьезного за три дня не случится. Атаман тоже крайне важен. Мы несем ощутимые убытки.
– Положим, убытки всегда ощутимы, – усмехнулся Эдуард. – Но ты меня заинтриговал своим мягким, – нашел он определение, – требованием приехать в Москву. Что происходит?
– Еще ничего, – буркнул Навруз. – Но может произойти. Именно поэтому ты и нужен.
– Чертовщина какая-то, но если ты не доверяешь телефону, то хотя бы намекни, в чем дело.
– В Нонне, – неохотно сказал Навруз.
– Ах, вот вы о чем. – Кардинал засмеялся. – Ну, тогда могу вас уверить: ничего страшного нет. Если, конечно, вы о наркотиках, которые она отдает Валентину. И на вид они могут показаться очень даже влюбленной парочкой. Но там все гораздо проще. Валентин – ее двоюродный брат. Он в нее влюблен с детства. И поэтому я позволяю ему иногда целовать ее. Сама Нонна к этому относится тоже очень спокойно. Так что не волнуйтесь, Навруз Али, никто к моей жене без моего ведома не подкрадывается. Если, конечно, ты только это имеешь в виду.
– Именно это, – озадаченно ответил Навруз.
– В общем, как покончу с Атаманом, – переменил тему Кардинал, – сразу вернусь. – Отключив телефон, зло сказал: – Значит, снова ты с ним. Ну ты и стерва. Но как узнал об этом центр? Или знает один Навруз? Зря ты со мной так, милая. Сейчас я уже твердо стою на ногах, и помощь мне не нужна. Кто и как узнал об этом? Впрочем, нужно что-то делать. Что именно, решу по приезде.
– Здоров, дед, – войдя в комнату, кивнул Бугор.
– Заявился наконец-то, – ворчливо встретил его лежавший на кровати старик. – Снова куда-то запропастился. Я уж подумывал, не цапнули ли тебя мусора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62