– Как, черт тебя побери, ты ведешь себя с моим сыном?
– Роман, позволь ей все объяснить, – попыталась вмешаться Триста.
Роман жестом попросил ее замолчать.
– Это касается меня и моей сестры, Триста. Она принесла в наш дом беду, пытаясь отомстить за свое невезение. – Повернувшись к Грейс, явно пораженной вспышкой гнева брата, он понизил голос, так что он стал напоминать рык. – Ради той девочки, которой ты была когда-то, невинной и забытой всеми, и того грубого парня, каким я был, я терпел твои выходки. Я пытался помочь тебе понять себя самое. Но ты оказалась раздражительной и избалованной...
Триста прервала его, в ее голосе звучала властность.
– Это Грейс привезла его назад. Они встретились случайно.
Роман почти не расслышал ее.
– Ты знаешь, сколько эта безответственная дама заставила нас волноваться? Мы от беспокойства чуть не сошли с ума.
– Мне очень жаль! – выкрикнула Грейс. – Я знаю, что вы потеряли голову. Я не думала...
– Я знаю, о чем ты думала, – о себе. Но хватит с тобой. Эндрю!
Он повернулся к Эндрю, который быстро убегал по ступенькам. Роман какое-то время смотрел ему вслед, затем выпрямился и пригладил волосы. Возможно, своим криком он испугал мальчика.
Триста коснулась его руки:
– Я пойду поговорю с ним вместо тебя.
Она сделала три шага по ступенькам, но он ее остановил:
– Тебе не нужно вмешиваться.
Она повернулась и с изумлением посмотрела на него.
– Я делал то, что ты хотела, только с твоего разрешения. Я думал, что лучше всех его знаешь ты и разумнее прислушаться к твоему совету. Но все это кончилось ничем. Мне больше не следует оглядываться на тебя. Я буду поступать так, как считаю нужным.
Мэй выступила вперед:
– Тебе, возможно, не стоит торопиться и говорить такое после бессонной и беспокойной ночи.
– Прошу прощения, – сдавленно ответил ей Роман, – но с меня хватит женских советов.
– Роман, – попытался вмешаться Джейсон, но замолчал под мрачным взглядом друга.
Триста повернулась к мужу:
– Ты меня обвиняешь?
Роман отрицательно покачал головой:
– Все это не из-за тебя, Триста. Это из-за Эндрю и меня. Мне нужно самому поговорить с Эндрю. – Он мрачно направился к лестнице, добавив: – Я и мой сын многое можем сказать друг другу. Я наконец должен действовать как его отец.
После того как Роман ушел, а с ним и Триста, люди, занимавшиеся поисками ребенка, откланялись и покинули дом. Леди Мэй подошла к весьма импозантно выглядевшему пожилому джентльмену, с которым Грейс не была знакома. От Тристы она знала, что этого человека зовут лорд Маркус Робертс.
В ее теле была свинцовая тяжесть. Она не сомкнула глаз всю ночь, к тому же волновалась за Романа и корила себя за собственное безрассудство.
Она направилась к лестнице. Ей хотелось отдохнуть.
– Грейс, – окликнул ее Джейсон.
Грейс остановилась.
– Думаю, я знаю, что ты хочешь сказать, – устало проговорила она. – То, о чем умолчал Роман. Почему я думаю только о себе? А впрочем, он это говорил. Что я самая безответственная особа из всех? Но он и этого коснулся. Боюсь, он не оставил тебе ничего свежего, чтобы прочитать мне лекцию, преподобный, так что тебе придется повторить уже избитую тему о моей распущенности... или, может, глупости?
– Ты хочешь сказать, что тебя не за что порицать? – негромко спросил он. – Как ты могла довести своего брата до такого состояния?
Она повернулась:
– Могла.
Хотя она еще секунду назад выглядела спокойной, на ее глаза внезапно навернулись слезы. Когда она смотрела на Джейсона, с ней всегда что-нибудь происходило. Он словно сверлил ее взглядом.
– Я думала взять его только на небольшую прогулку верхом, – сказала она. – Поговорить с ним, успокоить. Мы разговаривали, и я была так поглощена своим желанием ему помочь, что не заметила, как далеко мы отъехали. Лошадь захромала, и нам пришлось возвращаться домой пешком.
– Тебе следовало рассказать это Роману.
– Он не стал меня слушать.
– Он думает, что ты уехала к своим друзьям и Эндрю отправился в дорогу один. Тебе нужно рассказать кому-нибудь, как было дело.
– Да. – Она нахмурилась и потерла пальцами голову, стараясь избавиться от пульсирующей боли. – Теперь понимаю. Я не хотела всех этих душераздирающих сцен. Но поправить ничего нельзя. Независимо от своих намерений я не в состоянии все вернуть назад.
– У тебя просто талант портить отношения, – мрачно заметил он.
Грейс посмотрела на него с удивлением:
– Насколько я понимаю, в обязанности священника входит утешать людей.
Он сделал к ней шаг, в его глазах был вызов.
– Я утешил бы тебя, Грейс, но не думаю, что ты это примешь.
Она хотела опустить глаза, но сочла, что это было бы трусостью.
– Ты предлагаешь утешение?
– У меня сильные руки и понимающее сердце. Может, тебе это нужно? Если да, то наберись смелости это сказать. Ты смелая, Грейс?
– Да! – почти выкрикнула она, опасаясь, что в следующую секунду гордость заставит ее сжать губы. – Да, Джейсон, я действительно хочу стать смелой.
– Тогда иди. – Он протянул руки, и она буквально упала в них. С силой ее обняв, он прижал ее к себе. Грейс положила голову на его плечо, чувствуя, каким сильным и массивным оно было.
– Роман никогда не простит меня, – сказала она.
– Он просто устал от всех испытаний, и, как я помню, твой брат всегда злой на пустой желудок. Он помирится с тобой.
Она сдавленно прыснула со смеху, поскольку Джейсон снова привлек ее к себе.
– Ты предлагаешь подобное утешение всей твоей пастве? – спросила она.
. – Только тем, кто, как я считаю, меня любит.
Резко отстранившись, Грейс увидела, что он чуть улыбается, но в этой улыбке не было насмешки.
– И не отрицай этого, Грейс. Вспомни...
– Это грех – лгать пастору.
Он улыбнулся, а потом поцеловал ее.
Она замерла в его объятиях, наслаждаясь близостью. Все страхи, что преследовали ее так долго, начали рассеиваться. Это казалось сказкой. Она любила его. Она могла любить.
Грейс улыбнулась ему и дотронулась до его лица.
– Я люблю тебя, Джейсон. И мне нравятся твои поцелуи.
Его улыбка стала натянутой.
– Ты действительно смелая.
Он поцеловал ее. Она блаженствовала в тепле его объятий. «Вот это мой дом», – говорила она себе, а не место, подобное Уайтторну или какому-нибудь другому зданию. Дом – это любовь, терпение и полное приятие, которое дал ей Джейсон.
Но поцелуй окончился, и Грейс подняла голову, чтобы посмотреть в его глаза.
– Ты самый лучший пастор. Мне нравятся твои проповеди. И...
– Да, Грейс. – Взгляд Джейсона был мягким. Его глаза ее больше не пугали. От них исходило чувство безопасности. То, как он смотрел на нее, наполняло ее сердце надеждами.
– И я собираюсь сделать тебя счастливым на всю оставшуюся жизнь.
– Ты делаешь предложение? – удивленно спросил он.
– Нет. – Она вспыхнула. – Я, конечно, оставлю это тебе. Но, чтобы ты знал, я приму это предложение.
Когда Роман появился в детской, он нашел там почти обезумевшую Нэнси.
– Он забаррикадировался в комнате, – сказала Нэнси.
– Он боится. – Триста остановилась рядом с Романом. – Роман, ты его испугал.
– Я знаю, – ответил Роман, на которого, однако, эти слова не произвели впечатления. Он продолжал смотреть на дверь.
– Ты же не собираешься ломать дверь? – крикнула Триста.
– Я могу, если он не выйдет по своей воле. Если тебя это беспокоит, тогда уходи, я не позволю, чтобы меня опять отталкивали.
Нэнси вскрикнула, когда Роман с силой налег на дверь и жалобно скрипнули петли.
– Выходите оттуда немедленно, молодой человек! – громко крикнул он. – Клянусь, я не побоюсь вас отшлепать.
– Роман!
– Не вмешивайся в это, Триста. – Когда он повернулся к двери, его голос был спокойным и властным. – Если он боится меня или ему не нравится живой отец и он предпочитает фантазию, тогда мы должны выяснить это сейчас, чтобы все стало понятно. Эндрю, если ты сейчас же не выйдешь, я сочту, что ты не хочешь слушаться...
Он замолчал, когда в дверном проеме появилось маленькое личико с большими, полными страха глазами.
– Ты можешь побежать за утешением, когда я закончу с тобой. А теперь ответь мне, малыш. Ты собирался убежать?
Эндрю открыл и закрыл рот, явно испуганный.
– Да, сэр, – наконец выдавил он.
Роман стиснул зубы.
– Я хочу узнать почему.
Эндрю перевел взгляд на Тристу.
– Не смотри на мать. Это я разговариваю с тобой.
Эндрю снова взглянул на высокую внушительную фигуру.
Было видно, как часто поднимается и опускается его маленькая грудь. Эндрю был готов разрыдаться.
– Ты кричал на тетю Грейс.
– Я знаю. Я был в это время слишком взволнован. Всю ночь я провел в розысках. Я боялся, что ты пропадешь ночью в этих болотах. От волнения я почти обезумел.
Эндрю часто заморгал.
– У нас захромала лошадь, – сказал он тонким голоском. – И нам пришлось идти домой пешком.
– Ты ушел от ответа. Ты собирался убежать?
Густые ресницы опустились, закрывая глаза. Эндрю молчал.
– Ответь мне, Эндрю. Ты хочешь убежать от меня... от нас? – Его тон смягчился, но остался требовательным. – Мне ты можешь говорить без страха. Я не буду наказывать тебя за то, что ты скажешь. Скажи мне. Почему ты хочешь покинуть Уайтторн?
– Я не хочу уходить! Ты заставил меня! – выпалил Эндрю. – Ты собирался меня отослать!
Роман в изумлении отпрянул:
– Отослать? С чего это пришло тебе в голову?
– Мама сказала, что мы переезжаем в Лондон. Я должен жить с дядей Дэвидом и тетей Люси.
– Что? – разинула рот Триста. – Эндрю, нет, это неправда. Ты неправильно понял.
Роман прервал ее:
– Я знаю, что мои слова тебе не понравятся, но ты так действительно думаешь. Ты хочешь жить с дядей Дэвидом. Но это невозможно. Та страницы твоей жизни закрыта, как бы ни было неприятно тебе об этом думать.
Эндрю икнул, и на его лице появилось смущение. Он с силой сжал губы.
Роман наконец понял, что мальчик хотел сказать.
– Ты думал, что я собираюсь тебя отослать. Это тебя расстроило. – Он какое-то время молчал с сосредоточенным лицом. – Могу тебя уверить, что ничего не может быть дальше от правды. Ты мой сын, Эндрю. Я никогда не отошлю тебя прочь.
Роман протянул руку, чтобы дотронуться до Эндрю, но тот поспешно отпрянул.
– Нравится тебе это или нет, – продолжал Роман, – но в твоих жилах течет моя кровь, и это мой темперамент настраивает сейчас тебя против меня. И на твоем лице – мои черты. Этот дом – твой дом, хоть он тебе и не нравится. Когда я умру, это будет твой дом, где будут твои дети. Это все твое, Эндрю, потому что... ты мой. И ничто, ничто не разлучит нас.
Эти слова успокоили мальчика. Настороженное выражение медленно исчезало с его лица. Крепко сжатый рот расслабился.
Опустившись на колени, Роман обнял мальчика за плечи:
– Знаешь, как я испугался, когда обнаружил твое отсутствие? Ведь с маленьким мальчиком, который оказался один на болотах, может случиться несчастье. Я знаю, как там опасно, я часто туда убегал, потому что ненавидел этот дом. Я устал, Эндрю, от своих напрасных попыток сделать этот дом таким, чтобы ты не хотел его покинуть.
Эндрю смотрел на него как зачарованный. Роман продолжал, глядя куда-то перед собой:
– Когда я ехал ночью, меня мучил вопрос: что я сделал неправильно, раз ты стал убегать из дома, как когда-то поступал я? Я пытался показать, что этот дом в тебе нуждается, но, похоже, ты никогда не понимал, что я люблю тебя.
– Ты любишь маму, – сказал Эндрю, но его голос был неровным, а губы дрожали. В глазах же была надежда.
– И тебя. И твоих братьев и сестер, которые будут после тебя. Как ты не можешь понять, как бесценен ты для меня?
Роман умолк. Навернувшиеся слезы жгли глаза. В горле застрял комок. Он попытался успокоиться, избавиться от нахлынувших чувств, но это не удавалось.
– Папа, – спросил Эндрю, его глаза стали большими от удивления и страха, – почему ты плачешь?
Покачав головой, Роман сказал ему:
– Я не плачу. Мужчины не должны плакать, даже когда им очень больно. – Он помолчал, затем взял маленькую ручку и прижал пальчики к своим губам. – Ну, возможно, иногда плачут от радости. Знаешь, я был очень напуган.
– Почему?
– Потому, – хрипло произнес он, – что боялся не увидеть тебя снова.
– И это сделало тебя таким печальным?
Роман кивнул:
– Да.
Эндрю посмотрел на заплаканную Тристу, потом снова на отца.
– Я не хочу уходить.
– Хорошо. Это очень хорошо. Потому что, знаешь ли, без тебя здесь ничего не получится, Эндрю. Ты нужен нам.
Эндрю долго молчал, обдумывая эти слова и глядя на своего отца – сильного, могучего отца, стоящего перед ним на коленях и целующего его руку с повлажневшими глазами. Он с удивлением и участием прикоснулся к слезам на обросшем щетиной лице.
А потом мальчик внезапно бросился вперед, обхватил тонкими ручками толстую шею Романа и крепко прижался к нему.
– Прости меня, папа. Прости!
Роман опустил лицо в шелковистые волосы сына. В его руках трепетало маленькое родное тельце.
– Ладно, ладно, – произнес он вполголоса и закрыл глаза, чтобы взять себя в руки.
– Я люблю тебя, папа. Я не хочу, чтобы ты или мама меня покидали.
– Ладно, – тихо произнес он. И в первый раз Роман обнял своего сына.
Глава 23
Роман хорошо знал свои слабости. Вот почему сразу после того, как все было улажено, он принялся за еду. Насытившись, он отправился спать, поскольку уже плохо соображал. Он не уходил отдел, а лишь набирался сил, чтобы их продолжить.
Триста любила говорить, что когда у него урчит желудок, то ворчит и он сам. Проснувшись, Роман также плотно позавтракал. После этого он рассудил, что можно приступить к следующей фазе сражения.
Теперь все представлялось ему именно так – в виде непрерывных сражений. Передышки были короткими и нечастыми перед следующими атаками. Именно эта мысль мелькнула в его голове, когда Грейс прислала ему сообщение, что хочет его повидать.
Роман не был настроен заниматься делами своей сестры. Но после того как он узнал от Эндрю всю историю, он счел, что должен перед ней извиниться. Хотя он не очень жалел о том, что сказал. Просто надо было сказать то же, но иначе. Ему было больно видеть, что она продолжает тяжело переживать, рассерженная и злая.
Роман попросил Грейс, чтобы она пришла к нему в библиотеку. Пока он ждал ее, он пытался решить, как ему следует вести себя с ней.
Когда она вошла, Роман был поражен ее видом. Грейс не была взвинченной и с безумными от ярости глазами, как он ожидал. Она выглядела спокойной или, возможно, слегка взволнованной. Сегодня она была прелестна, похожая на фею, с ее шелковыми темными волосами и в блестящем платье. Уже давно он не видел ее такой хорошенькой. Лицо Грейс было безмятежным, словно все тревоги прошедшей ночи ее не коснулись.
Грейс начала говорить первой:
– Роман, пожалуйста, прими мое глубочайшее сожаление по поводу того, что я не оставила записки, когда взяла с собой Эндрю. Для этого моего упущения нет оправданий. Я просто не могу представить, что вы пережили, когда не обнаружили Эндрю.
Все фразы, что Роман тщательно подготовил, вылетели у него из головы.
– Ты застигла меня врасплох. Я приготовился говорить, что это я сожалею. Я неправильно тебя обвинил. Эндрю объяснил, что случилось.
Она улыбнулась:
– Мы оба переутомились. Я знаю, как ты любишь Эндрю. И то, что ты сказал, было справедливым.
– Странно это слышать, – сказал Роман. – Я ожидал, что ты будешь меня обвинять. Ты стала совсем другой.
– Мне кажется, что весь мир изменился.
Он ответил на ее улыбку, а потом как-то странно взглянул на нее:
– И конечно, ты останешься в Уайтторне. Это твой дом.
– Нет. Я перееду в пасторский дом. – Она рассмеялась, глядя на его изумленное лицо. – Знаешь, я и Джейсон решили пожениться. О нет, он меня еще не спрашивал. Возможно, он желает сначала поговорить с тобой. Это традиция.
Роман был потрясен. Он не знал, как и реагировать. Грейс весело рассмеялась. Наверное, прошла целая вечность с тех пор, когда он слышал ее смех в последний раз.
– Тебе придется примириться с этим. Мы поговорим обо всем этом позже. Это счастливая новость.
– Да. Да. Рад видеть, как ты довольна, Грейс. В самом деле замечательно. Ты просто не представляешь, что это значит для меня!
Она взял его за руку:
– Я знаю, что ты любишь меня. Я хочу поблагодарить тебя, Роман. Ты был хорошим братом, ты помогал мне в Лондоне и позволил мне вернуться домой, хотя я была для тебя настоящей занозой. Но тебе заботиться обо мне больше нет нужды. Я люблю Джейсона, и у меня будет собственный дом, собственная жизнь. Я счастлива, Роман.
– Это очень важно для меня, – искренне признал он.
Она улыбнулась:
– Я знаю. У тебя всегда было доброе сердце. Прошу, скажи мне, что и ты счастлив.
Помедлив, он проговорил:
– Я хотел бы.
Грейс сказала:
– А я не сомневаюсь. С твоим упорством...
– Я понял, сестра, – осторожно произнес он, – что только воли, даже железной, для успеха недостаточно.
Она прижала руки к груди:
– Я знаю, что ты используешь все, чтобы победить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35