Это была хорошая, безопасная работа. Но...
Острый взгляд Люси уловил сожаление на лице Тристы.
– Я была довольно одинока, – призналась Триста. – И мне приходилось много времени проводить вместе с Грейс, которая меня терпеть не могла, и с леди Эйлсгарт, уже мало что соображавшей. Естественно, для меня было праздником, когда в дом вернулся из университета красивый, хотя и сумасбродный сын хозяйки.
Триста посмотрела в окно, но сквозь пелену воспоминаний она видела не выстроившиеся вокруг площади аккуратные домики, а далекую усадьбу, где все словно ожило с появлением молодого человека.
– Знаешь, к тому времени я была почти в него влюблена. Это началось еще с куклы, с проявленной им чуткости, которая меня тогда очень тронула. Жизнь стала не такой беспросветной.
– Ты влюбилась.
– Я была на это обречена. Мама говорила, что после рождения меня поцеловали феи – они такое делают с не многими детьми, – и это означает торжество большой любви. Мне суждено судьбой найти человека, с которым я проведу остаток жизни и кого буду сильно любить.
Люси рассмеялась, но тут же умолкла.
– Твоя мать была очень деловой женщиной. Просто не могу представить, чтобы она говорила такие невероятные вещи.
– Мама оказалась романтиком. Я многие годы провела в ожидании чего-то удивительного, что обязательно меня настигнет. И когда появился Роман, я решила, что чудо произошло. Это было словно в сказке – я спала, но явился принц и разбудил меня.
Она вздохнула и стала разглаживать юбку, смахивая с нее невидимые пылинки. В эти мгновения она вся была в тех временах, которые когда-то запретила себе вспоминать.
– Едва ли ты поймешь, как это случилось. Наверное, его ударила та же молния, что и меня. Мы выросли, и наши чувства стали взрослыми, потеряли свою невинность. И... думаю, я ищу логику там, где ее нет. На самом деле я была просто доверчивой девчонкой, которая попалась в ту же ловушку, куда угодили тысячи наивных девушек до меня.
– Я понимаю. Этот человек... его трудно не заметить. И ты сама сказала, что чувствовала себя одинокой.
– О, это не то, Люси. Я была полной дурой. Он меня обманул. Я знала, что не должна этого делать, но он обещал мне ни много ни мало, как женитьбу. И я ему поверила! Я знаю, что это звучит просто смешно, но сейчас мы взрослые женщины, которым хорошо известно, что лорды не женятся на служанках. Тогда же, еще не успев расстаться с детством, я верила в разные сказки. Мне принадлежал мир, который сулил бескрайние возможности, – почему же не поверить в его любовь? Я ведь считала, что он хочет стать моим мужем.
Люси наклонила голову:
– Понимаю, Триста, вполне. Но если вы так сильно друг друга любили, почему он тебя покинул?
– Его отец вернулся в Уайтторн и приказал ему жениться. Роман сделал это, но очень неохотно. Семье нужны были деньги, и единственным способом поправить дела была женитьба. А у меня, конечно, не было ничего. Я ведь всего лишь состояла компаньонкой при его матери и получала от нее жалованье.
– О, дорогая, как это ужасно! Он предал тебя. Ты ему поверила, а тебе тогда было, наверное, восемнадцать? И он...
– Мне было семнадцать. Ему в это время было двадцать четыре. Сразу после свадьбы скончалась его мать. Удивительно, но вскоре умер и его отец. Так уж совпало. Они не были супругами, не способными жить друг без друга. Лорд Эйлсгарт достаточно хорошо себя чувствовал и без леди Эйлсгарт. Говорили, что он со своей любовницей живет в Лондоне просто счастливо. Как оказалось, его сын к женщинам относится так же. Он предложил, чтобы я была при нем на положении любовницы, ведь его отец открыто жил с женщиной, которая не была его женой.
– Вот негодяй! А я-то восхищалась им, сочла его привлекательным.
Триста улыбнулась на этот неожиданный всплеск эмоций. Люси очень редко выходила из себя. Обычно она была спокойной и приветливой.
– Я была в замешательстве, – продолжала Триста. – Это ни на что не похоже! Я просто потеряла себя от возмущения. И мне было нестерпимо горько. Впрочем, как бы плохо ни было то, что со мной случилось, я ни о чем не жалею.
– Знаю, из-за Эндрю, – проговорила Люси.
Да, из-за Эндрю. Ребенок стал смыслом ее жизни. Она не хотела в этом признаваться даже себе, но в глубине души знала, что он заполнил ту пустоту, которая образовалась после разрыва с Романом, сделал ее мир снова красочным и живым.
Люси, нахмурившись, взглянула на кузину:
– О, дорогая! А что произошло сегодня в магазине?
Что? Кошмар, ужасный сон. Когда она увидела Романа, то не сразу смогла в это поверить. Но теперь его образ стал даже чересчур реальным. Она чувствовала какую-то смутную тревогу. Но что Роман может сейчас сделать ей плохого?
И тут же, когда она задала себе этот вопрос, в ее голове вспыхнул ответ. Эндрю. Она боялась Романа не потому, что он разбил ей сердце и бросил ее. Он был отцом Эндрю и мог узнать об этом.
– Я... смутилась, – ответила Триста и взяла бокал, чтобы справиться с замешательством, в которое ее поверг вопрос Люси.
Однако от дальнейших расспросов ее спас приход Дэвида. Держа в руке книгу, он широко улыбался.
– Я нашел, что искал! Слушайте!
– О мой Бог! – простонала Люси и тут же поспешила прикрыть рот ладонью, чтобы ее не услышал Дэвид. – Так что это, дорогой? – спросила она более приветливо.
– Слушайте. Помните, я говорил, что мое сердце имеет особый ритм: тут-тук-тук-тумп-тук-тук-тук-тумп?
– Я думаю, твое сердце неровно бьется от любви ко мне, дорогой, – лукаво произнесла Люси и чуть заметно улыбнулась кузине.
– Ты очень проницательна, моя радость. Но я нашел объяснение в книжке. Доктор Хэркам написал о том же самом. Вы никогда не поверите в то, что он утверждает. Он пишет: «Ритм сердца непостоянен, поскольку количество гормонов в крови изменяется». А вот здесь он говорит: «У сердца очень изменчивая природа». Разве не о том же говорил и я, Люси? Разве я не говорил, что сердце – штука довольно занятная и совершенно непредсказуемая?
– Говорил, моя любовь, – ответила Люси.
– В самом деле, – подтвердил Дэвид, наслаждаясь этим открытием. Оторвавшись от чтения, он задумчиво прибавил: – И он много пишет о шмыгании носом. Он считает, что мокрота образуется, когда нарушен правильный баланс состава крови.
– Но ты же не шмыгаешь носом. – Люси начинала терять терпение.
– Иногда. – Он попробовал шмыгнуть носом. – У меня в носу какое-то скопление.
Триста опустила глаза, стараясь скрыть улыбку. В действительности все было печально. Дэвида уволили, чтобы освободить место для племянника одного из попечителей банка.
Люси отнеслась с пониманием к трудностям в жизни мужа. По секрету она сказала Тристе, что считает чтение хорошим отвлечением для Дэвида от его неприятностей. К сожалению, он чересчур увлекся медицинскими книгами.
– У тебя нет ничего подобного. Хватит об этом. Скажи Эндрю, чтобы он перестал плескаться в тазу и пришел сюда. Ты расскажешь ему что-нибудь интересное.
Единственным, что могло отвлечь Дэвида от книг, был Эндрю. Дэвид с симпатией относился к мальчику и любил рассказывать ему длинные и интересные истории.
Дэвид направился к двери.
– Поскольку ему сейчас вскружили голову корабли, я рассказываю ему про Одиссея и стараюсь это делать захватывающе. Про Цирцею я пропустил. Как Одиссей был у нее пленником, мальчику не должно быть интересно. Не хочу, чтобы он увлекался любовными историями. – Сурово нахмурившись, он вышел.
Люси рассмеялась. По крайней мере Дэвид не лишился чувства юмора. Триста завидовала – Люси повезло с мужем. Незадолго до того как Дэвид потерял работу, они с Люси подумывали о приобретении шляпного магазина. Поскольку они жили в одном доме, то совместными усилиями могли бы кое-что сэкономить. К тому же Эмили могла на протяжении дня присматривать за Эндрю, а Дэвид занимался мальчиком в свободное время. Все получалось просто замечательно.
Но сегодня, после того как она увидела Романа... Нет. Только не Роман. Она решила выбросить его из головы раз и навсегда. С семьей Эйлсгартов покончено.
Однако ее не оставлял страх. Что-то изменилось, и ее спокойная жизнь подходит к концу. Переживаемый период – лишь передышка между двумя очень важными вехами ее жизни. От этой мысли у нее перехватило дыхание.
Это же глупость – так бояться! Ну и что с того, что Роман ее случайно увидел? Она была всего лишь одной из женщин, с которыми он временно завязывал интрижки. Как и его отцу, ему была совершенно безразлична судьба женщин, которых он бросал. Наверняка Роман и не стал бы думать об Эндрю, узнай он о его существовании. В его кругах таких детей называли побочными и считали их досадной помехой.
Она знала об этом достаточно хорошо. Поскольку сама была такой.
– С тобой все в порядке? – спросила Люси, положив руку на плечо Тристы.
– Все замечательно, – ответила она. – Я просто устала. Люси с сочувствием посмотрела на нее:
– Да. Сегодня был насыщенный день. Тебе нужно немного поспать. Мы должны завтра утром отправиться в магазин и закончить этот шедевр. Герцогиня очень просила, чтобы шляпа была готова к вечеринке на открытом воздухе под Минтоном, а это будет уже послезавтра.
– Тогда надо поспешить. Спокойной ночи, Люси. И спасибо тебе.
– Спокойной ночи, Триста. – Они быстро обнялись, прижавшись щеками друг к другу, как это делают во Франции. Этот обычай они унаследовали от своих матерей, которые были очень дружными сестрами. – Приятных снов.
В эту ночь сны у Тристы действительно были приятными. Ей снились смеющиеся и теплые карие глаза и мужская рука на ее обнаженной талии.
Ей снился Роман.
Нет, решила она, когда утром потягивалась в кровати. Она не должна думать об Эйлсгарте как о мужчине. Это уже давно не Роман, а лорд Эйлсгарт. Не следует забывать, что у него есть титул, а у нее нет.
Лорд Эйлсгарт постучал в дверь дома, где жила его сестра. Ему открыл дворецкий. Молча отстранив его, Эйлсгарт прошел внутрь.
– Сообщите леди Грейс о моем приходе, – холодно произнес Роман.
Дворецкий был сухим человеком, которому доставляло удовольствие быть старшим над другими слугами. Он всегда вел себя строго официально. Роману он не нравился, а тот не любил лорда за развязность.
– Очень хорошо, милорд. Пройдите в прихожую, а я посмотрю, дома ли она.
– Конечно, она дома, любезный, она никуда не выходит. Этим она похожа на мать. Та не выносила простых людей и, когда ее просили отправиться по делам, начинала препираться. Боже милосердный, когда-нибудь эти шторы открывают? Я ощущаю себя здесь словно в могиле.
Лицо слуги не отразило никаких чувств.
– Очень хорошо, милорд.
Роман направился в гостиную, расположенную сразу за коридором. Откуда-то снизу до него донесся голос Грейс:
– Если ты закончил приставать к Фостеру, можешь пройти в библиотеку. Я приму тебя, поскольку ты все равно знаешь, что я дома. Хотя, вообще говоря, я сегодня не в настроении.
Он повернулся и увидел сестру в двери прихожей. Она была высокой, как и он, и такой же стройной. Темные волосы, прямые и чуть поблескивающие, были бесхитростно закручены. Грейс всегда ставила практичность выше красоты разного рода завитушек. Она выглядела строгой, и это ей шло. Хоть Грейс и была на семь лет моложе брата, она казалась старше из-за своей серьезности.
– Твое настроение улучшится, если дом как следует проветрить, – буркнул Роман.
Грейс только улыбнулась на это едкое замечание. Когда он вошел в комнату, ее глаза блеснули.
К ее удивлению, дворецкий и в самом деле начал отдергивать шторы. Солнечные лучи высветили летающую в воздухе пыль, что придало гостиной чарующий вид. Облаченная в сизо-серое платье, строгое, но достаточно модное, Грейс прошла к стулу.
Ее походка была грациозной, и Роман не мог не отметить, в какую красивую женщину превратилась его сестренка. Долговязая, неуклюжая и непослушная в детстве, она со временем стала высокой, гибкой и держалась отстраненно, даже высокомерно. Однако она сохранила застенчивость, которая соседствовала с храбростью. Грейс осталась единственной его прямой родственницей, и хотя она совсем на него не походила, он чувствовал их родство.
– Разве у тебя нет слуг для того, чтобы убираться в доме? – недовольно пробурчал Роман, ударив по подушке, прежде чем опуститься на сиденье.
– Я стараюсь иметь дома поменьше людей. Они меня раздражают.
– Если ты не возражаешь, я бы выпил чашку чая. У тебя есть кухарка, или ты сама готовишь себе ужин?
Грейс бросила на него терпеливый взгляд и позвонила в маленький колокольчик.
– Можно и повежливей, особенно когда я такая гостеприимная. У меня даже есть твое любимое песочное печенье.
Роман критически осмотрел сестру.
– Ты совсем худая. И бледная, оттого что все время сидишь взаперти.
Грейс нисколько не опечалило это замечание.
– Бледность сейчас в моде.
– Но мне она не нравится. Не думаю, что городская жизнь пошла тебе на пользу, Грейс.
Он мысленно сравнил свою модно одетую, но белую как полотно сестру с полной жизни Тристой. Поняв, что он думает о том, что себе запретил, Роман мысленно обругал себя. Впрочем, Триста всегда затмевала его сдержанную сестру. Когда они были детьми, Триста и Грейс смотрелись вместе как бриллиант и его жалкая тень.
Грейс так же, как и он, была лишена родительского внимания, но девочке всегда труднее перенести мрачную атмосферу в собственном доме. Роман с запоздалыми угрызениями совести пожалел, что часто кричал на сестру, требуя, чтобы она оставила его в покое. Он любил одиночество, уединение, и когда был ребенком, ему позволяли держаться особняком, как он этого и хотел. От него совсем бы не убыло, бери он иногда с собой на прогулки сестру.
Роман не любил терзаться и всегда старался избавиться от подобных мыслей. Но сегодня он был в настроении поразмышлять о прошлом, и глубоко похороненные воспоминания совершенно неожиданно начали всплывать одно за другим в его голове.
Он действительно видел Тристу или же это плод его воображения?
– Ты такой же сварливый, как и раньше, – произнесла Грейс.
Он усмехнулся:
– Рад тебя повидать.
– Но сюда ты пришел не из-за радости меня увидеть. Если бы тебя привела эта причина, ты бы появлялся здесь гораздо чаще.
– Я сюда приходил, – извиняющимся тоном ответил Роман, зная, что Грейс права.
– Но только на несколько минут. Я тебе так скучна? А впрочем, не утруждай себя ответом. Я знаю, что это так.
– Дело не в тебе, а в этом месте. Как ты можешь жить, где жил он – и жил с ней?
Грейс безразлично пожала плечами:
– Он был моим отцом, а если он и жил со своей любовницей, так это делают многие мужчины. У тебя ведь тоже есть несколько, не так ли? И в конце концов, какое мне дело до того, что было много лет назад? Они оба давно мертвы. И мама тоже.
– Ты так же лежишь в темноте, как и она.
– Да, мне нравится быть одной. Я предпочитаю почитать книгу.
– Ты делаешь визиты?
– У меня есть несколько подруг, – произнесла Грейс в свою защиту. – Тебе они не понравятся. Они не такие разбитные, как ты любишь.
Роман закусил губу.
– Синие чулки. – Он наклонился вперед. – Невозможно сосчитать, сколько раз меня о тебе спрашивали. Не могу понять, почему ты предпочитаешь обществу этих мымр.
– С ними мне интересно. Значительно интереснее, чем со скучными занудами, которые в наши дни отираются в высшем свете. Все, кто посещает балы, театры, музыкальные вечера и тому подобное, просто ищут себе мужа. И при этом они сплетничают про всех на свете.
Ее лицо помрачнело.
– А это неплохая для тебя идея. Муж.
На лице Грейс появился испуг, а щеки залил румянец.
– Чтобы лишиться свободы и умирать от тоски? Нет, спасибо.
Роман пожал плечами. Зачем он затеял этот разговор? Она если не счастлива, то вполне довольна.
Эту тему они затрагивали уже не в первый раз, и на лице Грейс появилась досада.
– Беседы об этом мне надоели. Боюсь, в этом вопросе я твоих надежд не оправдаю.
Ему хотелось сказать, что его волнует ее дальнейшая судьба, но Грейс избавила его от этого, переменив тему:
– Я читала в газетах, что ты ведешь дела со своим кузеном Реймондом.
– Он хороший компаньон. Почему бы тебе к нам не присоединиться?
– Нет, – негромко ответила Грейс. – Я тебе быстро надоем. Оставь меня в покое и перестань на меня ворчать.
– Я не собака и ни на кого не ворчу.
– Ворчишь. И это тебе очень не идет.
Роман какое-то время внимательно смотрел на нее.
– Возможно, кое на что мне и впрямь следует поворчать. – Чуть помолчав, он продолжил: – Похоже, я вчера нашел Тристу.
– Тристу? Здесь, в Лондоне? Но я думала, что она умерла.
– Ты так решила, когда я не смог ее разыскать.
– Но где ты ее видел?
– В шляпном магазине. Она была в задней комнате. На ней... на ней была какая-то странная шляпа. С гнездом, фруктами и цветами.
Грейс с подозрением посмотрела на него:
– Ты, похоже, пьян.
– Не сегодня. Но вчера – определенно.
– Тогда у тебя алкогольная интоксикация.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35