Однако у меня нет в голове ни единой мысли.
Триста улыбнулась и бочком подошла к нему:
– О, Роман, не будь таким феодальным.
Глава 21
Выводя лошадь из стойла, Грейс радовалась тому, что ей удалось это сделать незаметно. Это давало ей свободу. Не нужно отвечать ни на какие вопросы. Полная независимость. Как замечательно быть одной! Она всегда любила одиночество.
Грейс прижалась щекой к шее гнедой, которую она вывела для прогулки. Вот эта полная свобода и есть то, что ей нужно. Она может делать все, что ей вздумается.
Только не может любить.
Внезапно ей стало горько. Она не должна жалеть себя. Лучше всего – самостоятельность. Она хотела скакать на коне, чувствуя дуновение ветра в лицо и зная, что между ней и остальными – огромное расстояние.
– Миледи, могу я вам помочь? – Неподалеку стоял один из работников конюшни. Она чуть не вскрикнула, услышав его вежливый вопрос.
– Да, я хочу... Мне нужно повидать кое-каких друзей.
Он кивнул:
. – Позвольте вам помочь. Хорошо, что он не смотрел на нее как на ненормальную из-за того, что она попыталась оседлать лошадь сама. Ей не терпелось почувствовать себя умелой, энергичной, совсем не похожей на ту застенчивую слабую мисс, в какую она каким-то образом превратилась.
– Подождите немного, я позову Роба, чтобы он вас сопровождал, – предложил работник, когда кончил возиться с седлом.
– Нет. Не надо его беспокоить. Со мной все будет в порядке. Я совершала поездки к болотам, еще когда была девочкой. И... я предпочитаю побыть одна.
Он вывел лошадь из стойла. Сельская жизнь была гораздо свободнее. Строгие ограничения, к которым она привыкла в Лондоне, здесь не мешали. Она жила полной жизнью и могла быть самой собой.
Но последнее время быть собой уже не удавалось. А ей хотелось. Как этого достичь?
У двери конюшни она с удивлением заметила Эндрю.
– Я хочу убежать, – сказал он. – Ты можешь взять меня с собой?
Ее поразили его слова. Это было лучшее, что она слышала за долгие годы.
Первое, что сделал Роберт, когда остался наедине с Мэй, – это поцеловал ее. Она прижалась к нему, но через пару секунд он отстранился.
– Сиди, – скомандовал он, и она подчинилась, несколько озадаченная.
Он сел напротив и вручил ей одну из газетных вырезок.
– Это та, что пришла с запиской от Энн. Здесь. – Он прибавил маленькую записку к общей кипе бумаг.
Мэй быстро пробежала глазами заметку.
– О, Роберт, она так благодарна тебе!
Он кивнул. Она сжала его кисть:
– Она знает, что это ты ее спас.
Кашлянув, он постучал пальцем по статье:
– Прочитай, что пишет этот Флэтбаш.
Какое-то время Мэй внимательно изучала статью. Потом она внезапно вскрикнула, ее руки от волнения задрожали.
– Здесь говорится, что ты герой.
– Не это. Читай дальше. Он сделал запрос в министерство, и там не нашлось на меня никаких записей.
Мэй смутилась:
– Это хорошо?
– Заместитель министра уничтожил несколько папок, чтобы убрать концы в воду. Он хотел спрятать кое-какие свои делишки, и заодно исчезло все, что касается меня.
– Если записи потеряны, тогда нет никаких доказательств, что это ты убил де Нансье.
– Тем не менее я сделал это, и если меня привлекут к суду, я скажу правду. В этой статье Несбит называет меня убийцей де Нансье.
– Но она признает, что это спасло ее жизнь, и она даже утверждает... О, взгляни, Флэтбаш делает все, чтобы это подчеркнуть – что ты спас ее невинность. Он даже приводит несколько свидетельств людей, что знали де Нансье по Франции, и они утверждают, что он монстр. Суда не будет. Никто не может осудить человека, который спас чью-то жизнь.
– Ты права. Я сомневаюсь, что против меня возбудят судебное преследование. Надеюсь, что это дело наконец будет для меня в прошлом.
Мэй глядела на него с радостью, ее глаза были полны слез.
– Ну ладно, что ты, – сказал Роберт, становясь перед ней на колени. – Это очень хорошие новости.
– Я счастлива. О, Роберт, я думала, что сделала что-то непоправимое. Ты был так сердит. Но я была в отчаянии от мысли, что с тобой что-нибудь случится...
– Нет, нет, моя любовь, я не сержусь. Это просто... Боже, Мэй, если бы ты жила так, как пришлось мне, не имея ни единой души рядом, никого, кто бы тебя любил, ты бы к этому привыкла. Я был просто потрясен и, возможно, немного вышел из себя. Я не хотел, чтобы ты оказалась впутанной в эту историю. Я боялся, что ты навлекла на себя беду, признавшись Энн Несбит, что знаешь меня.
– Но я бы не сделала этого, если бы не была уверена, что она тебе захочет помочь, – сказала ему Мэй. – Я не юная девочка, я взрослая женщина, и я знаю людей.
Роберт улыбнулся:
– Это верно. Ты просто необыкновенная женщина. Неудивительно, что я в тебя влюбился.
Мэй долго молчала.
– Ты любишь меня?
– Конечно. И ты меня тоже.
– Ты... ты знаешь?
– Я всегда знал, как к тебе отношусь. Но я не мог заявить на тебя права тогда, когда лгал по поводу моего происхождения.
Она хотела сказать, что и она кое в чем говорила неправду, но подавила это желание.
– Теперь я могу звать тебя Маркусом?
– Я не уверен. Тебе это нравится?
Она подумала какое-то мгновение.
– Я привыкла звать тебя Робертом. Когда мы будем на людях, я буду называть тебя «лорд Робертс и, возможно, «Маркус», если это окажутся наши близкие друзья.
– У нас нет близких друзей, Мэй.
– Будут. Я хочу, чтобы ты стал полноправной частью моей жизни. Ты дворянин, и я тебя люблю. Теперь ты будешь мне ровней.
Он улыбнулся:
– Я рад этому, миледи Мэй. И я хочу воспользоваться всеми преимуществами моего нового положения.
Она с интересом выгнула бровь:
– Какими?
Улыбнувшись, он притянул ее ближе:
– Больше я не буду лазить в окна первого этажа.
Появление Тристы в библиотеке позволило Роману передохнуть от приходорасходных книг, над которыми он работал большую часть утра.
– Ты пришла спасти меня, – приветливо сказал он, откладывая книги. – Какое скучное дело! Управляющий моего отца и его помощники провели огромную работу. Но мне нужно научиться самому наблюдать за исполнением ими служебных обязанностей.
Триста мягко рассмеялась. От его присутствия она словно таяла, и ей становилось тепло. Со временем это не исчезло, но даже стало сильнее. Она любила Романа сейчас больше, чем когда-либо раньше. Каждый день приносил ей чувство безопасности, комфорта и любви, столь полной и яркой, что, казалось, сердце не выдержит и разорвется.
– Мне нужно поговорить с тобой. – Она взяла его за руку. – Роман, я собираюсь тебе кое-что сообщить, но обещай, что ты будешь искренен. Мне нужно знать твое мнение, а не то, что ты считаешь долгом сказать...
– Случилась какая-то неприятность?
– Нет, это не неприятность. – Она надеялась, что так и есть. Собравшись с духом, она продолжила: – Я хочу вызвать доктора для консультации. Я недавно заметила некоторые изменения и думаю... ну, я полагаю, у меня будет ребенок.
Он замер.
– Ребенок?
В его голосе не было раздражения, просто он не верил своим ушам.
– Если это так, будешь ли ты счастлив?
– Счастлив?
– Роман, ты должен сказать что-нибудь, а не повторять мои слова...
Он обнял ее, прижал к себе, но быстро отпустил.
– Я... Боже, я не имел в виду... – Он посмотрел вниз, на ее плоский живот.
Триста рассмеялась. Он повел себя глупо, и это был хороший признак.
– Ты теперь меня будешь всегда так сжимать?
– Я тебе не повредил? – спросил он.
– Нет. Когда ты меня обнимаешь, это не может нанести никакого вреда. Я даже требую, чтобы ты меня обнял.
Он сделал это, и его объятия были бережными. Она спросила его:
– Ты рад ребенку?
– Я просто без ума.
Она улыбнулась и тут с удивлением поняла, что у нее мокрые от слез щеки.
– Садись, я скажу, что думаю. – Он отстранился и осторожно усадил ее в кресло. Триста не любила, когда ее опекали, но он опустился перед ней на колени, а на его лице было написано такое счастье, столь неподдельное беспокойство за нее, что она не стала сердиться.
– Роман, – сдавленно произнесла она. – Ты не должен суетиться.
– Я не суечусь. Тебе не надо стоять. Все знают, что беременная женщина не должна напрягаться.
– Я могу стоять, ходить. Могу делать все, к чему привыкла. Я уже проходила через все это. Это не так трудно, как многие считают. Я располнею, это верно. Но если ты будешь вести себя так каждый раз, когда я сделаю шаг, я сойду с ума. А сумасшедшая мать – это плохо для детей.
По его лицу, было видно, как он встревожился. Похоже, он не понял, что она шутит. Но вскоре сообразил, в чем дело, и робко улыбнулся.
У нее дрогнуло сердце. Как замечательно выглядел Роман, когда он так улыбался. Она положила руку на его щеку:
– Мы пройдем через все это вместе.
На его лице мелькнула печаль. У него до сих пор не ладилось с Эндрю. Это продолжало его тревожить.
Щека Романа под ладонью Тристы была совсем гладкая, словно шелковая: он только что побрился. К вечеру на ней появится щетина, и ощущение от прикосновения будет совсем иным.
– Эндрю любит тебя.
Роман опустил глаза. Он не мог в это поверить.
– И ты знаешь, что любишь его, – мягко добавила она.
– Я хотел бы, чтобы наши отношения с ним изменились до того, как мы... Я счастлив от того, что у тебя появится ребенок, поверь мне, Триста, но...
– Все будет хорошо. Ты просто ошеломлен этой новостью. За короткое время столько произошло! Но постепенно все встанет на свои места.
– Ты не так уверена в этом, как хочешь мне показать. Ты тоже волнуешься.
Она не могла ему лгать.
– Мать всегда беспокоится. Такова ее судьба. Эндрю имеет все, чтобы чувствовать себя счастливым. Возможно, правда, что он скучает по Люси и Дэвиду и будет рад побывать у них в гостях.
Она вдруг поняла, что не должна была этого говорить. Роман внезапно выпрямился. Она хотела его снова обнять и как-то утешить, но нужных слов не находилось, и она решила, что лучше всего промолчать.
– Хватит об этом. – Роман изобразил улыбку. – Сегодня у нас очень хорошая новость. Лучшая, которую только можно услышать.
Триста смотрела на него, тревожно подняв бровь.
– Могу я теперь подняться? Я хотела бы, чтобы ты меня снова обнял.
Он протянул ей руку:
– Ты можешь встать.
– Спасибо, мой сеньор.
Внезапно в комнату вошла Мэй. За ней следовал лорд Робертс.
– Вот вы где, – произнесла она. – Я искала тебя.
Она официально представила им Роберта, и тот поклонился.
– Извините мое внезапное появление, – пробормотал он. – Я полагаю, леди Мэй говорила вам о довольно необычных обстоятельствах, в которых я оказался.
– Да, мы знаем об этом кое-что, – ответил Роман. – Входите и садитесь. Не хотите ли бренди?
– Будь так добр, Роман, налей мне немного вина, – произнесла Мэй. – Триста, где Эндрю? Его нет в детской. Я хотела бы, чтобы он к нам присоединился.
– Он с Нэнси.
– Его там нет. Когда я заглянула в комнату, Нэнси там прибирала.
Триста нахмурилась. Извинившись, она отправилась искать свою домоправительницу. Миссис Уэллс просматривала заказы в своем офисе.
– Нет, мэм, я не знаю, где они могут быть, – сказала миссис Уэллс, поднимаясь на ноги. На ее лице появилась та же тревога, которую чувствовала и Триста. – Но я пошлю Джеймса и Фрэнсиса поискать.
Триста вернулась в столовую. Она не стала сообщать о своем беспокойстве, только сказала, что Эндрю скоро будет. Через три четверти часа у ее двери появилась домоправительница:
– Миледи, я должна с вами поговорить.
Роман успокаивающе положил руку на кисть Тристы:
– Что случилось, миссис Уэллс?
– Нэнси сказала, что мальчик отправился повидать свою тетю. Он видел ее из своей комнаты, и Нэнси считает, что он отправился в конюшню, чтобы к ней присоединиться. Но Джозеф сказал, что он видел леди Грейс на прогулке. Он седлал лошадь для нее, и она.уехала одна, как она сказала, навестить друзей.
– Тогда где Эндрю? – Тристу удивила резкость собственного голоса. Ее голос поднялся на октаву.
– Стивен нашел вот это, – сказала миссис Уэллс, передавая ей бумагу.
Это была картинка, нарисованная Эндрю. Под ней было написано: «Я люблю тебя». Фигура на картинке улыбалась и махала рукой.
Роман взял бумагу. Триста вгляделась в его лицо, отчаянно надеясь, что он поймет смысл этого послания. Роман побледнел.
Триста почувствовала, что у нее слабеют колени.
– Думаю, – со страхом произнесла Триста, – он ушел.
Роман бросил на нее мрачный взгляд, словно эти слова были изменой.
– Что ты хочешь сказать? Ушел куда?
Лорд Робертс сказал:
– Вы же не хотите сказать, что он убежал?
– Он умеет писать только несколько слов. Он попытался сказать нам картинкой, что он планирует. – Триста посмотрела на всех по очереди в надежде, чтохго-нибудь ее опровергнет.
Роман отложил картинку:
– Я пойду его искать. Миссис Уэллс, пошлите кого-нибудь за приходским священником. Пригласите сюда немедленно преподобного отца.
– Почему... – начала Триста, но Роман ее тут же оборвал:
– О Боже, Триста, не для этого. Он мой лучший друг. Я хотел бы, чтобы он был рядом, чтобы помочь мне искать.
Он направился в коридор, по ходу отрывисто отдавая приказания.
– Я пойду с тобой, – окликнул его лорд Робертс. – Я не знаю окрестностей, но могу сопровождать кого-нибудь. Все-таки это будет лишняя пара глаз.
Роман с благодарностью кивнул и двинулся вверх по лестнице. Через короткое время он вернулся, переодевшись для верховой езды.
Уходя, он чуть задержался, взяв Тристу за руку.
– Подумай о будущем малыше, – тихо сказал он. – И постарайся не волноваться. Я приведу его домой. Клянусь, что я это сделаю.
Триста кивнула. Когда Роман ушел, Мэй успокаивающе положила руку ей на плечо:
– Не волнуйся. Роман его найдет.
– Да, – произнесла Триста, с трудом пытаясь собраться. – Он знает эти болота. Он знает их лучше, чем кто-либо, он и Джейсон. И лорд Робертс поможет им. Они приведут Эндрю домой.
Глава 22
Расположенные далеко за деревенским и домами и отдельными фермами болота с их длинными незаросшими протоками для Романа были когда-то настоящим прибежищем. Теперь же, когда он вместе с Джейсоном, лордом Робертсом и своими слугами ехал мимо них в поисках Эндрю, эти болота казались ему зловещими и опасными.
Он ездил по этой дороге столько раз, что невозможно сосчитать. Бывало, что здесь от радости ему хотелось смеяться, приходилось и плакать, но еще никогда он не ехал вот так, с упавшим сердцем.
– Ты думаешь, что он отправился к деревьям? – крикнул Джейсон, стараясь перекричать топот копыт.
– Давай сначала посмотрим на утесы, – ответил Роман. Он повернулся в другую сторону. Лорд Роберте сидел с важным видом, держа поводья в одной руке. Роман показал Джейсону жестом налево, на большую кучу булыжников, где они разбивали лагерь много раз.
Они поскакали к болоту с такой скоростью, что топот копыт почти оглушал. Роман постоянно оглядывал окружающую местность. Его ум лихорадочно работал. Где может быть Эндрю?
На утесах они никого не заметили. Роман дважды объехал их, потом сошел с лошади и забрался на кучу камней. Затем он повел всех к лесу, к местам, которые знал и которые нужно было обследовать. Его беспокойство росло.
Солнце опустилось низко, и тени стали длинными, когда он вернулся из леса. За ним легким галопом двигался Джейсон.
– Давай вернемся в Уайтторн, – сказал он.
Роман направил на него убийственный взгляд. Джейсон поспешно добавил:
– Они могут сообщить что-нибудь новое. Отрицательно покачав головой, Роман повел лошадь в противоположную от дома сторону.
– Триста бы послала кого-нибудь, чтобы сообщить. Мы направляемся на север.
Уже перед рассветом Триста услышала топот у парадной двери. Она выбежала, крича:
– Роман, он дома!
Она бросилась прямо к нему, и Роман поймал ее.
– Он пришел поздно, после десяти. Я хотела послать кого-нибудь сказать тебе, но нам пришлось ждать первых лучей. Мы не знали, где вы находитесь.
– С ним все в порядке? – отрывисто спросил Роман. – Он не ушибся?
– Он прекрасно себя чувствует. Просто чудесно. Он наверху.
– Нет, мама, я здесь, – произнес тонкий голосок. Они повернулись и увидели Эндрю стоящим на верху лестницы.
Роман бросился вверх через две ступеньки. Внезапно он остановился. Триста поняла, что Роман пытается взять себя в руки, но он был не в состоянии сдержать чувства. К тому же он устал, проведя всю ночь в седле. Возможно, он решал дилемму: выпороть ребенка либо его поцеловать?
– Ты знаешь, что пережила твоя мама, когда ты удрал? – спросил он сдавленным голосом. Эндрю никогда не слышал, чтобы его отец так говорил. Роман всегда обращался с сыном мягко.
– Нет, сэр. Я хочу сказать, да, сэр. Я этого не хотел.
– Куда ты ходил? – требовательно спросил Роман.
– Он был со мной, Роман, – сказала Грейс, выходя из столовой, где Триста, Мэй и она прождали всю ночь.
Позади себя Триста услышала короткий вздох. Это был Джейсон. Он подошел к ней. Грейс произнесла:
– Мне следовало оставить записку, но я не думала, что задержусь так надолго. Лошадь...
Роман повернулся к ней, у него был дикий взгляд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35