В ответ она отодвинула тарелку еще дальше. Руфус лишь недоуменно выгнул бровь и равнодушно спросил:— Откуда вы едете?— Из Эдинбурга, — сердито буркнула она.— Като специально послал за вами людей?— Да какое вам до меня дело? — взорвалась Порция. — Что вас может интересовать?— Меня интересует абсолютно все, что имеет отношение к Като, — отчеканил он. — А теперь сядьте и доешьте суп. Какой вам прок морить себя голодом?— Ох, вот уж голодом меня можете не пугать, я к нему давно привыкла! — с горечью заявила Порция, направляясь к двери. — И я не собираюсь рассиживаться здесь и продавать своего дядю за тарелку супа! — В хижину ворвалось облако ледяного воздуха, когда Порция отворила дверь и захлопнула ее за собой.Руфус с интересом ждал, как скоро она сообразит, что в пылу негодования позабыла надеть плащ.— Чего это с вашей гостьей? — поинтересовалась Анни, подавая на стол заливное и вареный турнепс. — Есть-то она будет или нет?Руфус, к собственному удивлению, почему-то не захотел предоставить неукротимой мисс Уорт возможность сполна расплатиться за последствия собственной вспыльчивости и неосмотрительности.— Да, она будет есть. — С этими словами Декатур встал и вышел во двор.Порция задержалась у ворот. Без разрешения Руфуса Фредди не позволил ей забрать коня, и девушку явно смутил такой оборот дел. Невольно промелькнула мысль, что, несмотря на свою молодость, дочь Джека Уорта успела усвоить немало суровых уроков.В ее облике чудилось что-то неуловимое, смутно тревожившее Руфуса. Почему-то он не мог равнодушно смотреть, как легкая фигурка осторожно движется по ковру из свеже-выпавшего снега. Пламя непокорной шевелюры слегка притушила легкая снежная вуаль, и когда она обернулась на звук его шагов, угловатое лицо показалось по-взрослому мрачным.— Порция. — Он подошел поближе, хлопая себя руками, чтобы не замерзнуть. — Я больше не буду вас ни о чем спрашивать. Идемте скорее в дом.— Значит, вы успели выяснить все, что считали нужным?— Нет, — просто ответил он. — Мне никогда не удастся выяснить все, что я считаю нужным, о действиях Като Грэнвилла. Но я хочу, чтобы вы вернулись в дом и доели обед.— Я не вернусь, пока не узнаю, что с людьми моего дяди не случилось ничего дурного.Это уж было слишком. Он и так сделал все что мог, стараясь ублажить эту девицу Грэнвилл и спасти ее от холода и голода.— Ну что ж, как вам будет угодно. — Он развернулся и пошел в дом. Сорвал с гвоздя ее плащ и швырнул во двор ей под ноги. А потом вошел в жарко натопленную кухню и плотно затворил дверь.Порция поспешила поднять плащ. Снег шел все гуще, с нёба сыпались тяжелые влажные хлопья. Поплотнее закутавшись в плащ, девушка направилась в обход дома, следуя за отпечатками конских копыт. Так она доберется до конюшни, где сможет укрыться от этого дьявольского холода.К задней стене дома прилепилось хлипкое дощатое строение. Здесь оказалось четыре лошади — и две из них были простой тягловой скотиной. В тесном сарае стоял туман от их жаркого дыхания и густо пахло конским потом. На вбитых в стены крюках была аккуратно развешана сбруя — и в том числе седло, на котором ехала Порция.Мальчцшки нигде не было видно. Никто не сможет помешать ей оседлать жеребца и уехать. Она напряженно застыла. Неужели так вот запросто можно взять и сбежать? Впрочем, даже если ее схватят — что она теряет?— Ну что ж, пойдем, Лоскуток. — Порция осторожно вывела из стойла своего пегого жеребчика. Конь косил глазом в сторону распахнутой двери и недовольно всхрапывал, чуя свежий снег. — Да, да, мне тебя очень жаль, но лучше нам отсюда убраться. — Она взяла седло и водрузила его на место. — Если даже нам не удастся разыскать сержанта с его людьми, рано или поздно в этой Богом забытой земле должна попасться хотя бы одна деревня, где жители держат сторону Грэнвиллов.Несмотря на теплые перчатки, ее пальцы совершенно онемели, и оттого Порция провозилась с подпругой намного дольше обычного. Но вот, наконец все было готово. Девушка вскочила на своего пегого жеребца и выехала из конюшни.На тесном заднем дворике располагались также колодец, курятник и несколько клеток с кроликами. Порция отважно направилась прямо к воротам в надежде пробраться полем вдоль дороги. Ее сердце гулко билось от напряжения. Все вышло подозрительно просто. С какой стати Руфусу Декатуру столько с ней возиться, чтобы потом преспокойно остаться в стороне, когда она вздумает бежать?Ну вот, так она и знала. Не успела пленница наклониться, чтобы открыть ворота, как дверь дома распахнулась. На пороге появился граф Ротбери — в одной руке кружка с элем, в другой ломоть хлеба с сыром. От его фигуры веяло беспечным спокойствием, и на маневры Порции он смотрел небрежно — как будто его не очень-то интересовало, чем она занимается.— Покидаете нас так скоро? — осведомился Декатур, поднося к губам кружку.Неловкие от холода пальцы снова соскользнули с задвижки на воротах, и Порция чертыхнулась.— Тысяча извинений, сударыня, если проявленное мной гостеприимство не соответствует запросам Грэнвиллов, — промолвил он. — Боюсь, что ответственность за это лежит на брате вашего отца.Руфус и не шелохнулся, чтобы остановить Порцию. Может, он вообще не собирается это делать? Порции было не до словесных перепалок. Она наконец-то совладала с заледеневшей задвижкой и коленом толкнула створки ворот.— Когда доберетесь до замка Грэнвилл, передайте Като, что Руфус Декатур велел ему кланяться, — безмятежно заявил граф Ротбери. — А еще можете передать, что я буду рад повстречаться с ним в аду. — Тут дверь за Руфусом закрылась, и Порция осталась во дворе совершенно одна.Она направила Лоскутка в узкий проем ворот и аккуратно прикрыла за собой створки — сказалась привычка никогда ни под каким видом не оставлять ворота открытыми в это смутное время.Девушка выбралась на дорогу, однако в дикой снежной круговерти ничего не удавалось разглядеть. Лоскуток, которого отнюдь не радовала поездка сквозь это белесое месиво, шагал еле-еле и не желал даже перейти на рысь. Порцию пробрал страх: может, не стоило покидать безопасное убежище в теплом доме? Не так уж трудно проглотить свою треклятую гордыню и попросту не обращать внимания на болтовню Декатура! По крайней мере, она наверняка пострадала бы меньше, чем если заблудится сейчас в пурге.Порцию словно заковало в огромный снежный кокон — нигде нельзя было уловить ни малейших признаков жизни. Но вдруг за спиной застучали копыта, и неясной тенью в снежной мгле появился огромный караковый жеребец. И он, и всадник были облеплены мокрым снегом. Голубые глаза показались Порции особенно яркими и живыми на фоне ледяной маски.— Господи Боже! Вы, должно быть, совсем не соображали, что делаете, когда сунулись в такую пургу! — воскликнул Руфус и схватил Лоскутка за уздечку. — Да и я, похоже, не лучше! — И Руфус с чувством выругался, проклиная и бегство Порции, и собственную безрассудную попытку ее спасать. Мощная рука рванула жеребца девушки под уздцы. — Я поведу вашего коня. Ему легче будет пробиваться сквозь снег за Аяксом, чем торить тропу самому.— Но что же будет с сержантом Кромптоном? — упрямилась Порция, чей страх мигом улетучился, а привычная ершистость вернулась на место. Правда, стоило открыть рот, как туда влетел изрядный ком снега. Кое-как проглотив его, она продолжала: — Вы не посмеете их оставить…— Да никто не оставит их в пургу под открытым небом, — отрезал Руфус. — Лучше замолчите и пригните голову пониже.Поскольку больше она ничего не смогла сделать, Порция покорилась. Девушка полагала, что Декатур вернется в деревню, однако вместо этого он повлек ее в самую круговерть. Вскоре серо-белая мгла отрезала путников от остального мира, залепив уши давящей тишиной — даже стука копыт не было слышно.Неожиданно прямо перед ними из пурги вынырнула роща голых деревьев. Руфус свернул с дороги, и Лоскуток осторожно пошел следом. Оказавшись в середине рощи, Декатур остановился.— Поезжайте прямо вперед, пока не наткнетесь на скалу, — велел он, указав кнутом. — Там найдете пещеру. А в пещере — всех людей Грэнвилла. — Прежде чем Порция успела что-то ответить, Руфус огрел Аякса хлыстом, и могучий конь рванулся прочь.— Не забудьте моего послания Като! — донеслась с порывом ветра прощальная фраза — и Декатур скрылся в пурге.Порция с трудом заставила себя поднять голову под секущим ветром. Еще секунду силуэт всадника на коне маячил сквозь снег, но вот и он исчез, и девушка снова оказалась одна — на сей раз перепугавшись не на шутку.Ее жеребец рвался куда-то в глубину рощи, и всадница положилась на его чутье. И вот перед ней выросла темная громада скалы — однако никакой пещеры не было и в помине.— Стоять! — Порция изо всех сил натянула поводья, заставляя дрожавшее от холода и страха животное стоять смирно, и до слез всматривалась в гладкую стену. Наконец-то она их услышала! Еле различимое конское ржание. Оно словно просачивалось сквозь толщу камня…Девушка шагом поехала вперед, и мало-помалу ей открылся темный провал в огромной скале. Лоскуток заупрямился, и пришлось как следует ткнуть его пятками в бока, чтобы он решился шагнуть внутрь. Они по-прежнему пробивались сквозь снеговую кашу в сгустившейся тьме, пока не наступило затишье.Порция торопливо смахнула с лица снежные хлопья. Глаза не сразу привыкли к сумраку пещеры. Она все еще ошалело мигала, когда из тьмы впереди раздался знакомый голос:— Ого, да это же девчонка!— Ну да, так оно и есть! — воскликнул Гил Кромптон, выступив на свет. — Слава Богу, этот грязный ублюдок вас отпустил! — Он поспешил помочь Порции спуститься с седла. — Все в порядке, сударыня? Он ничего вам не сделал? — Грубый голос загремел в тесной пещере с неподдельным гневом: — Если он посмел вас хоть пальцем…— Нет, нет, ничего страшного! — перебила его Порция. — Декатур сам привез меня обратно. Но что же с вами случилось? — Она все еще не могла разглядеть толком своих спутников. Все пятеро были на месте, и все же что-то изменилось. Плащи как-то странно распахнуты… ну да, на них, кажется, нет застежек — будто их кто-то нарочно срезал. И только теперь до Порции дошло — солдаты лишились всех своих украшений: бороды, бакенбардов и даже усов. Теперь их лица были начисто выбриты и сверкали голой кожей, словно попка младенца.Девушка уже вздохнула поглубже, чтобы что-то воскликнуть, но тут женский инстинкт посоветовал ей держать рот на замке. Мужчины и так достаточно унижены и противны сами себе: для них лишиться бороды — все равно что выставить себя голыми напоказ.— Наверное, разбойники Декатура обобрали вас до нитки? — произнесла она, трясясь от холода и хлопая в ладоши, чтобы согреться.— Ненасытные трусы! — злобно отозвался сержант. — Конечно, они вытрясли из нас все, за что можно выручить хоть пенни… Не говоря уже об оружии! — Не в силах сдержать свою ярость, Гил резко отвернулся. — Слава Богу, что хоть лошадей оставили!— Ну да, оставили, да только без седел и уздечек, — раздался сердитый голос из темноты. — А вы идите сюда, сударыня. Мы тут устроили костерок. Так себе, конечно, да все же лучше, чем ничего.Порция охотно устроилась поближе к небольшому костру в дальнем углу пещеры. Солдатам удалось собрать немного валежника в роще, и даже это убогое пламя казалось таким же чудесным, как праздничное полено, которое принято сжигать в очаге в рождественскую ночь.— Как по-вашему, долго еще продлится пурга? — Порция старательно протягивала к огню окоченевшие руки.— Непогода пришла с северо-востока, — отвечал Гил, вернувшись от входа в пещеру. — Обычно такая метель утихает через час-другой.— А до Замка Грэнвилл осталось четыре часа езды?— Четыре часа быстрой езды. Но сейчас дорогу замело так, что дай Бог нам делать хотя бы по паре миль в час.Хорошенькое дельце! Порция невольно вздрогнула и зябко обхватила себя за плечи.— А что этот ублюдок Декатур делал с вами, сударыня?— Он хотел вызнать, кто я такая, — отвечала она Гилу.— И вы рассказали ему, а он привез вас сюда? — нахмурился тот.— Примерно так, — уклончиво произнесла Порция, не желая распространяться о доме Анни, горячем очаге, овощной похлебке и студне из свинины перед этими людьми, которых по приказу того же Декатура только что унизили и обобрали.Гил мрачно чертыхнулся в ответ — судя по всему, он догадался, что Порция что-то утаивает. Он отвернулся и снова пошел выглянуть из пещеры.А Порция осталась у костра, где солдаты не спускали с нее глаз. Наверняка они сейчас гадают, что же случилось с ней на самом деле, и эти догадки заметно поубавили дружелюбия. По-видимому, все, что не соответствовало их представлениям о нраве Декатура, будило в этих людях подозрительность. Интересно, в чем именно они заподозрили сейчас Порцию? В преступной близости с врагом? Во флирте с бродягой-разбойником?Все это было чертовски неприятно, и Порция несказанно обрадовалась, когда Гил объявил, что метель почти утихла и можно отправляться. Солдаты поехали шагом, цепляясь то за лошадиные холки, то за полы одежды, упрямо распахивавшейся под порывами ледяного ветра.Двигались в том же порядке, что и прежде. Порция с Гилом ехали между остальными. Это в некоторой степени защищало девушку от ветра, однако от напряженного молчания спутников делалось не по себе. Словно отряд призраков, они проезжали одну убогую безлюдную деревушку за другой. На пути не встретилось ни одной таверны, приветливо светившей навстречу усталым путникам.— Мы все еще на земле Декатура? — осторожно поинтересовалась Порция на исходе первого часа пути.— Вроде бы да, а может быть, и нет, — мрачно откликнулся Гил. — Но все равно нам не стоит обращаться за помощью, пока не доберемся до границ Грэнвилла.— Представляю, каково в такую погоду солдатам на марше, — заговорила Порция, стараясь отвлечь внимание Гила и его людей от собственной персоны.— Обычно в такую пургу даже армия делает остановку и ищет укрытие.— Надеюсь, ради их же пользы. Будь ты на стороне короля или парламента — вряд ли много навоюешь, когда так метет, — заметила Порция, понукая Лоскутка, который увяз в очередном сугробе. Гил только выругался в ответ, подхватил Лоскутка под уздцы и поволок вместе со всадницей на чистое место.Порция оставила дальнейшие попытки разговорить сержанта и унеслась мыслями в далекую страну, где нет снега, где в очагах весело пляшет огонь, а столы ломятся от мясных блюд, кружек с элем и кубков с вином. Где на высоких кроватях навалены горой огромные перины и теплые, добротные одеяла. В последнее время ей довольно часто приходилось прибегать к помощи фантазии в самые тяжелые моменты жизни, и девушка преуспела в этом настолько, что иногда могла буквально ощутить на вкус дивные кушанья и пощупать руками воображаемые тюфяки.Снегопад прекратился, и в пронзительно-ясном небе ярко засияли звезды, когда отряд добрался до замка Грэнвилл. Порция не отрываясь разглядывала серый силуэт неприступной твердыни с ее донжоном, оборонительными башнями, с парапетами и укреплениями. Эта суровая крепость не имела ничего общего с уютным семейным гнездышком, и на память пришел изящный особняк на берегу Темзы, где Като праздновал свадьбу со своей второй женой — невероятной красавицей, элегантнейшей леди Дианой Карлтон.С трудом укладывалось в голове, как такая леди могла избрать вот эту глыбу камня своим домом.Копыта лошадей звонко зацокали по подъемному мосту, перекинутому через замерзший крепостной ров, и часовые при их приближении заранее подняли решетку ворот, пропуская путников во внешний двор замка. Пусть себе вражеские полки греются у бивуачных костров — война идет своим чередом, и твердыня лорда Грэнвилла будет оставаться отрезанной от остального мира.Навстречу выбежал человек, чтобы принять у них лошадей. Он громко жаловался на неурочный час и буквально засыпал приезжих вопросами. Мощенный булыжником двор успел» расчистить от снега — он громоздился у стен огромными кучами, отливавшими розовым в пламени факелов, висевших на крючьях. Под копытами у Лоскутка зашуршала солома — ею нарочно посыпали обледенелые булыжники, чтобы подковы не скользили. Порция растерялась — она — не знала, что делать.Тем временем ее спутники уже соскочили с коней. Гил, не тратя времени на болтовню, направлялся к арке, ведущей во внутренний двор. Не успел он скрыться под ее сводами, как навстречу выскочила легкая фигурка в плаще и устремилась к толпе встречавших. Нет, девочка бежала к Порции!— П-порция! Я так рада, что ты приехала! — Оливия вцепилась в обледеневшую уздечку. — У м-м-еня просто нет слов, как я рада!— Я тоже рада, — в замешательстве пробормотала Порция. Еще со свадьбы она запомнила, какой высокой казалась Оливия, несмотря на то что была намного младше. Пожалуй, теперь они сравнялись в росте. Черные волосы на изящной головке были причесаны совсем просто, и, несмотря на откровенную радость, лицо девочки оставалось замкнутым и серьезным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43