Като сломал печать на своем письме и тут же помрачнел.Оказалось, это писал его пасынок, Брайан Морс. Он был сыном его первой жены. Елизавета успела овдоветь и была на девять лет старше Като. Их союз был чистейшим браком по расчету: немолодая невеста уже имела ребенка десяти лет от роду.Они не прожили в браке и полугода: эпидемия сыпного тифа свела Элизабет в могилу. После кончины матери родные забрали мальчика к себе, и Като ничего не слышал про него, пока четыре с половиной года назад семнадцатилетний повеса как ни в чем не бывало заявился в замок Грэнвилл. Перед этим его выгнали из Оксфорда за неуплату карточных долгов, и даже семья его отца отказалась предоставить ему кров.Като не нравился Брайан Морс. На вид молодой человек был недурен собой, доброжелателен и общителен, отличный спортсмен и вообще большой дока по части всех тех искусств, коими полагалось владеть юному джентльмену из хорошей семьи, имеющему в перспективе изрядное наследство. Однако Като нутром чуял какой-то подвох, какую-то червоточинку под этим холеным обликом.А вот теперь Брайан соизволил поставить отчима в известность о том, что дела по набору кавалерийских частей для короны привели его в северные провинции и при первой же возможности он собирается навестить замок Грэнвилл. Он явно оставался в неведении о том, что над этим замком висит парламентский флаг:Като не спеша свернул пергамент и поднял глаза. Диана изрядно побледнела и едва удерживала отцовское письмо в трясущихся руках.— Что-то случилось, мадам? Ваш отец заболел?— Не знаю, — отвечала Диана.— Позвольте взглянуть на письмо? — И маркиз протянул руку, лишь для проформы попросив разрешения. В то время мужчина считался вправе рыться в корреспонденции своей жены. Диана послушно протянула письмо, которое Като прочел в немом понимании. Похоже, что и у отца Дианы возникли серьезные сомнения в божественной непогрешимости их зарвавшегося монарха. Правда, он пока не собирался открыто перейти на сторону парламента, однако почел за благо уехать из Оксфорда, подальше от двора, чтобы обдумать все в спокойной обстановке. Бедняжка Диана: она так пылко любит двор и короля Карла с королевой, она едва успела оправиться от удара, нанесенного ей супругом, — и вот теперь ее собственный отец!Не говоря ни слова, Като вернул письмо жене и равнодушно спросил:— Оливия, а как дела у Фиби?Оливия немедленно протянула письмо отцу, и тот небрежно прочел его.— Не очень-то понятный почерк, однако ясно одно — Фиби рада, что покинула Оксфорд и королевский двор, — заметил он.— Моя сестра никогда не умела вести себя в свете, — заявила Диана. — У нее нет такта, она необщительна и не умеет ценить то… ну, словом, то, как ей повезло. — С этими словами Диана поднялась. — Я прошу прощения, милорд, позвольте мне заняться некоторыми срочными делами?Като флегматично кивнул, не желая замечать ни гневного румянца на нежных щечках, ни яростных молний, полыхавших во взоре. И Диана покинула гостиную, громко хлопнув дверью.Порция с трудом читала письмо от Фиби, втихомолку посмеиваясь над забавными строчками, которые ползли по бумаге вкривь и вкось. Беспорядочный и в то же время полный чувства стиль изложения живо напомнил ей автора письма. До Порции не сразу дошло, что Оливия уже давно сидит как статуя, не сводя с отца напряженного взгляда.— Оливия, ты наверняка помнишь Брайана, — говорил Като. — Кажется, он хочет навестить нас снова… по крайней мере так он пишет. Может быть, он передумает, когда узнает, что замок Грэнвилл на стороне парламента. Кто его знает… — Маркиз умолк на полуслове и удивленно спросил: — Да что с тобой, Оливия?— Ничего, сэр, — тут же ответила она. Однако взгляд темных глаз показался Порции каким-то загнанным. А Оливия поспешила подняться из-за стола. — Извините, сэр.Като выглядел явно недовольным, однако отпустил дочь коротким кивком и снова углубился в письмо от Брайана.Оливия бросила на Порцию отчаянный взгляд и вылетела из гостиной, впопыхах даже не притворив толком дверь. Порция приподнялась со стула и вопросительно посмотрела на хозяина, который совсем рассердился.— Ступай-ка лучше за ней. Кажется, она не в себе. Ума не приложу, что за странные выходки?Порция не заставила себя упрашивать и выскользнула из гостиной, а Като раздраженно уставился на покинутый всеми стол, не понимая, как же вышло, что ему приходится кончать завтрак одному.Не застав Оливию в спальне, Порция застыла на пороге, задумчиво пощелкивая ногтем по зубам и размышляя, куда могла скрыться ее подруга. Теплый плащ висел на крючке за дверью, теплые варежки валялись, небрежно брошенные на стул возле окна, — значит, она не снаружи. Но стоило Порции повернуться, чтобы уйти, как ее уши уловили какую-то едва слышную возню — вроде бы мышь скреблась за камином.— Оливия? — Девушка подошла поближе. Дрова в камине уже прогорели, и угли были собраны в корзине в углу огромного каменного очага. А в другом его углу за грубыми выступами древней кладки имелось нечто вроде алькова с каменной скамьей.Сюда-то и забилась Оливия. Она отвернулась к стене и скорчилась, уткнувшись носом в коленки.Порция осторожно проскользнула в нишу и уселась рядом. Скамья была почти горячей: массивные камни хорошо держали тепло от прогоревших дров, и на миг Порция ощутила ни с чем не сравнимое блаженство. Если бы очаг у нее в комнате был таким же, она бы всегда спала на такой вот скамье — может, хоть раз в жизни ей бы посчастливилось как следует согреться.— Ну, утеночек, и что же такого страшного в этом юном Брайане, что тебя испугало? — как можно жизнерадостнее поинтересовалась Порция, гладя подругу по плечу.— Как ты догадалась? — Оливия даже подняла голову и слегка обернулась в ее сторону, хотя по-прежнему сидела, забившись в угол.— Простая логика, — отвечала Порция. — То ты сидишь, довольная всем на свете, и за обе щеки уписываешь завтрак, а то пускаешься наутек, как будто за тобой гонится сам дьявол, стоило упомянуть про славного мистера Морса.— Он и есть д-д-дьявол, — заявила Оливия с явным, откровенным отвращением. Бедняжка даже задрожала и невольно придвинулась поближе к углям.— И что он сделал?— Я н-не могу сказать, — после минутного молчания выдавила Оливия. — Я и с-с-сама толком не понимаю.— То есть ты хочешь сказать, что не можешь вспомнить — задумчиво надувая губы, уточнила Порция.— Я просто чувствую ж-жуткий страх при одной мысли о нем, — кивнула Оливия.— Ну и тварь! — с чувством заметила Порция. — Встречала я кое-кого из мужиков, от которых мне было так же тошно. Мерзкие скользкие гады.— Да!!! — выкрикнула Оливия и напряженно выпрямилась. — Он именно такой. Он мерзкая, скользкая змея! — Тут бедняжка снова сжалась в комок и горестно прошептала: — Я не вынесу, если он явится сюда!— Но ведь я-то здесь! — утешила ее Порция. — И я знаю парочку уловок, которые пригодятся, если имеешь дело с такими типами!— Я д-даже не представляю, как вообще жила до тех пор, пока ты не приехала, Порция. — Оливия уже улыбалась сквозь слезы. — У м-меня никогда прежде не было подруг.— Ну, одна-то у тебя теперь есть наверняка, — широко ухмыльнулась Порция. Она нетерпеливо соскочила со скамьи и вылезла в комнату, которая показалась настоящим ледником после жара в нише. — Пойдем покатаемся, — горячо предложила Порция. — Сегодня такое солнце! Наши знакомые утки наверняка проголодались, и вообще глупо сидеть взаперти в такую погоду!У Оливии все еще сводило судорогой пересохшее горло, как будто она ревела в голос не один час, однако тиски дикого ужаса немного ослабли. Может, Брайан в конце концов передумает приезжать. Ведь отец не исключал и такую возможность. Может быть, Морс не приедет. Не приедет, не приедет, не приедет… Несчастная твердила и твердила про себя эти слова, пока не избавилась от страха окончательно.— Нам лучше уйти втихомолку, чтобы не попадаться на глаза Д-диане, — произнесла она вслух. — Она сейчас такая злая, что обязательно прицепится ко мне и придумает какое-нибудь противное дело, если увидит.— А если ты дашь взаймы свой плащ, то мне не придется возвращаться в комнату с риском напороться на Дженет. — С этими словами Порция вернулась к двери, осторожно приоткрыла ее и выглянула в коридор с такими ужимками заправской заговорщицы, что Оливия не удержалась от смеха.— Ладно, возьми вот этот. — Она протянула подруге плащ, висевший на крючке за дверью. — А я н-надену новый, нарядный. — Девушка извлекла плащ из сундука и мигом застегнула пряжку на шее. Ее руки двигались спокойно и ловко, от недавней дрожи не осталось и следа.— Готова? — Порция уже накинула на голову капюшон. Оливия кивнула.Они проскочили коридор и переход на укрепления, откуда по каменной лестнице спустились во внешний двор. Сюда за ними вряд ли погонятся и Диана, и Дженет Бектон.Во внешнем дворе царила деловая суета: люди сновали между конюшнями, оружейной мастерской, кузницей и ко-новальней. У амбара разгружали фургон с припасами, другой фургон с бочонками вина и эля ждал разгрузки возле люка, ведущего в погреб.— Зачем отец с-собирает столько припасов? — поинтересовалась Оливия.— Возможно, готовится к осаде, — отвечала Порция, направляясь к конюшне, где они хранили коньки и могли набить карманы зерном, которое так любили утки в крепостном рву. — Сейчас, пока стоят зимние холода, бои почти прекратились. Настоящая потеха начнется вместе с весной. А замок Грэнвилл — такая знаменитая крепость, и у твоего отца собрано столько ополчения, что это не может не привлечь внимания королевских командиров и они начнут осаду… чтобы удержать твоего отца с его войсками от участия в общей драке.— Ох! — Оливия никак не могла смириться с войной и старалась держаться подальше от реальности жизни. Это было не так уж трудно в благословенной безопасности фамильного донжона; неудобство состояло лишь в запрете на верховые прогулки — да и на прогулки вообще, даже до деревни Грэнвилл, что угнездилась у подножия этой же горы. Впрочем, зимой погода стояла по большей части настолько отвратительная, что Оливия не очень-то заметила эти изменения. Вот весна — дело другое.Она заспешила следом за Порцией к мосту, побрякивая парой костяных коньков, что держала в руке. Катание по заледеневшей поверхности крепостного рва в отсутствие прочих развлечений стало для девушек основной забавой.Порция уже почти спустилась на лед по кованой лесенке, спущенной с моста. Она уселась прямо на льду, чтобы приторочить коньки, а потом легко подскочила и помчалась вперед, действуя уже намного увереннее, чем всего несколько дней назад.Пока Оливия возилась со своими коньками, Порция раскатывала взад-вперед по самой середине рва, упражняясь в хитроумных пируэтах и попутно высматривая более темную кладку в крепостной стене, обозначавшую тайную дверь. Может быть, уже этой ночью, если не придет новый караван, она попытается проверить, нельзя ли открыть эту дверь снаружи? Конечно, к ней ведут какие-то коридоры из самого замка, однако шансы обнаружить эти коридоры, начав изнутри, были слишком ничтожны. Ей придется ощупать все стены в поисках тайного запора, какого-нибудь поворачивающегося камня… если, конечно, все не окажется намного проще и дверь не откроется снаружи, со стороны рва.— А вон и они. В точности как вчера. — Джордж махнул рукой в сторону рва. Двое в темных плащах проследили, куда указывал его палец. Они укрывались в небольшой лощинке, поросшей густыми кустами и расположенной в виду крепостного рва. Вся троица понимала, как опасно торчать среди бела дня в этом укрытии в каких-то трех сотнях ярдов от замка Грэнвилл.— Да как, скажи на милость, нам умыкнуть девчонку из-под носа у часовых в замке? — пробурчал коренастый плотный человек с седоватой бородой.— Погоди и смотри, что будет, Титус, — приказал Джордж с гримасой, отдаленно напоминавшей улыбку. — Если они поведут себя как вчера, то непременно покатятся по льду до самого острова, чтобы покормить уток. И когда они окажутся с другой стороны острова, то на пару минут не будут видны часовым. А уж подхватить девчонку в охапку мы сумеем в два счета.— Которую из двух?— Наша та, что в синем плаще. Хозяин сам видал их, когда ходил на гулянье… Ага, вот они едут! Ну, теперь не зевай! — Джорджу было не по себе. Чем дольше они торчат в этой лощинке, тем больше шансов, что их заметят с крепостных укреплений.По-прежнему прикрываясь кустами, трое людей Декатура осторожно двинулись вперед, следуя за беспечными люде бительницами катания на льду.Остров на дальнем конце рва представлял собой небольшой, лишенный всякой растительности обломок скалы и едва-едва выступал надо льдом. На его берегу сгрудились утки, которые тупо разглядывали замерзшую поверхность воды. Стоило девушкам приблизиться, и поднялся страшный переполох — с истерическим кряканьем птицы кинулись кто куда.Теперь Джорджу с его подручными под прикрытием острова удалось подползти к краю рва почти вплотную. Шум, который подняли утки, надежно заглушил все другие звуки, а скала заслонила от глаз часовых на башне — в этом Джордж убедился сам.Девушки уже разбрасывали по льду зерно, и их сразу же окружили утки. И Порция, и Оливия стояли к берегу спиной и не замечали, как молниеносно и беззвучно кинулись вперед три тени.Вдруг Порция встрепенулась, каким-то шестым чувством уловив движение за спиной. Она обернулась в тот самый момент, когда ей на голову упало толстое одеяло. У Порции подкосились ноги, и она бы наверняка упала, если бы сильные руки не подхватили ее со льда, еще туже спеленав в огромный кокон. Где-то снаружи, за границами жуткой тьмы, вроде бы закричала Оливия, а потом она не чувствовала ничего, кроме того, что ее бегом уносят неизвестно куда.Девушка попыталась вырваться, однако одеяло держало надежнее любого свивальника. Она попыталась кричать — но только набрала полный рот пыли и шерсти, лезшей из одеяла. Ее схватили за голову и заставили пригнуться вплотную к груди своего похитителя. И нос, и рот уткнулись во что-то твердое и неровное — она чуть не задохнулась.Вот послышался хруст веток, под чьими-то сапогами зашуршали камни, а потом кто-то еще подхватил ее так, словно брал хорошо упакованный тюк. Ее подняли повыше, чтобы отвязать от башмаков коньки, а потом опять передали из рук в руки, вс* так же спеленатую, как младенца, и снова ее лицо уперлось в невидимую, но твердую, как камень, грудь. Лошадь под ней рванулась вперед, и грубые руки сжались еще сильнее, чтобы не выронить свою ношу на всем скаку.В голове застучало от удушья, и пленница жадно боролась за каждый глоток воздуха; она старалась языком выпихнуть изо рта набившуюся туда шерсть и справиться с подступавшей паникой. В то, что происходило с ней, невозможно было поверить. Для такого похищения нельзя было придумать причины. Никто в округе не относился к ней плохо. Порция еще не успела обзавестись ни друзьями, ни врагами в замке Грэнвилл и его окрестностях.И вообще сейчас ей станет дурно. Голова кружилась, сердце билось как бешеное, и она обливалась холодным потом. Но вот, слава Богу, ее повернули в другую сторону и душное одеяло немного приподнялось настолько, что в лицо пахнуло морозным воздухом.Девушка жадно вдыхала и не могла надышаться, обратив лицо вверх, а они все неслись и неслись куда-то в горы. Она могла слышать стук копыт других лошадей, но ее нарочно держали так, чтобы нельзя было видеть ничего, кроме неба.— Ты не печалься, малышка, — — раздался голос над головой. — Ехать нам еще долго, и если будешь умницей и пообещаешь вести себя смирно, я даже позволю тебе чуток посидеть перед седлом.Порция здорово сомневалась, что человек в ее ситуации вообще должен кому-то что-то обещать, но постаралась мотнуть головой так, чтобы это можно было принять за согласие. Этот полукивок был немедленно вознагражден благословенной сменой позиции. Ее приподняли и усадили вполоборота перед седлом похитителя. Ее руки и ноги все еще туго стягивало проклятое одеяло, и она до смерти боялась человека, сидевшего на лошади, но по крайней мере голова оказалась на свободе и она могла видеть.Тот, кто похитил ее, оказался крепко сбитым малым с румяными щеками и безмятежным взглядом — по мнению Порции, просто оскорбительным в данных условиях. Под встречным ветром его плащ распахнулся, и стало видно, что же так больно давило ей на нос. Незнакомец щеголял в нагрудных латах — весьма солидный доспех для простого похитителя.Следом скакали еще двое, стараясь держаться вровень со своим предводителем. Они также носили доспехи под темными плащами и не отрывали глаз от дороги, ни разу не покосившись с любопытством в сторону пленницы.— Кто вы такие? — спросила она.— Тебе нечего беспокоиться, малышка, — ободряюще промолвил вожак.— Нечего беспокоиться! Еще бы мне не беспокоиться! — возмутилась Порция — ее, пожалуй, скорее удивил, чем оскорбил столь неуклюжий ответ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43