Я прямо с утра на кладбище прибежал…
— И, что?!
— Да только могилка моя закопана.
— Как это закопана?!
— Ты меня, Анюта, ни о чем не спрашивай. Я и сам ничего не знаю. Та могила, где мы с тобой в прошлый раз уголовника закопали, раскопана, а та, которую я себе выкопал, закопана.
— Постой, дед, я что-то ничего не понимаю.
— А я и сам ничего не понимаю.
Я покачала головой и взяв у деда рюмку с текилой, выпила ее одним махом.
— Ты ж за рулем…
— Да подожди ты со своим рулем. Это что ж получается! — охнула я. — Кто-то раскопал могилу с уголовником и закопал твою могилу.
— Верно говоришь, дочка. И даже ту самую березку, которую мы с тобой посадили на могиле у уголовника, на мою перенесли. А ты говоришь, чудес не бывает. Очень даже бывают.
— Хорошо, а где тогда уголовник?!
— Не знаю.
Дед тяжело задышал, почесал затылок и посмотрел на меня какими-то безумными глазами.
— Ань, а может того?
— Чего того?
— Может, уголовнику моя могилка больше понравилась и он решил переместиться?!
— Ты что несешь, дед?!
— А куда он по-твоему делся?! Я тебе говорю, что он, зараза, на мою могилку глаз положил. Она и глубже и вместительнее. Вот он туда и чухнулся.
— Еще скажи, что он сам себя раскопал и сам себя закопал.
— Получается так.
— Только у него лопаты не было. По-твоему он это делал руками?
— Выходит, руками, — вконец запутался дед.
— Дед, а может, тебе спьяну это все померещилось?!
— Ты хочешь сказать, что у меня белая горячка началась?!
— Ну, да. Оно и понятно — столько выпить.
— Да я сколько ни пью, а всегда соображаю трезво. Да вот те крест, все так и было.
— Тогда с чего ты взял, что уголовник в твою могилу лег? Может, его там и нет вовсе.
— А куда ж он по-твоему делся?! Чует мое сердце, он там лежит. Чует. Он жадный, наглый и от чужого никогда не откажется. Это и дураку понятно.
— Так мы ж его убили! — взорвалась я. — Он по-твоему, что, бессмертный?!
— Ой, не знаю, Анечка. Ничего не знаю. А еще вчера вечером сюда двое мужиков пожаловали.
— Каких еще мужиков? — я уставилась на деда Герасима, словно на привидение, и даже открыла рот.
— Да я их в первый раз видел, ей-Богу. Двое молодцов-удальцов в нашу забытую Богом деревню приехали и всех местных жителей вместе с их домами обсмотрели. А нас долго смотреть не надо. Нас можно по пальцам пересчитать и пальцы еще останутся.
— А что они хотели-то?
— Они спрашивали, не сдает ли кто дачу на лето.
— Какую дачу-то? Здесь вообще никаких дач нет. Несколько жалких избушек.
— Вот они и спрашивали, не сдает ли здесь кто свою избу Я и спрашиваю, зачем, мол, вам, изба-то, а они говорят, что они охотники. Мол, тут охотиться хорошо, да и рыбку ловить тоже. Только знаешь, рожи у них совсем не охотничьи, уголовные рожи, как у братков.
— А нынче братки самые главные охотники. Их хлебом не корми, дай поохотиться. Ну, ты сказал, что здесь никаких свободных дач нет?
— Сказал. А они стали расспрашивать, какой дом кому принадлежит, можно ли тут собственный дом построить.
— Они что, тут дом строить собрались?!
— Просто спрашивали, как это можно сделать.
— Я надеюсь ты сказал им, что это невозможно?
— Сказал. У нас тут вроде земля брошенная, строй не хочу. Только ведь она вся государственная. Это кажется. что она ничейная, а начнешь строить, сразу с района участковый приедет и признает эту стройку незаконной. Хлопот и штрафов не наберешься.
— На какой машине они приезжали?
— Японская какая-то. Я в машинах не разбираюсь. Я в молодости только на мотоцикле ездил, — дед вновь почесал затылок и как-то затравленно повел плечами.
— А откуда ты тогда знаешь, что машина японская?
— Я у них сам спросил, что это за автомобиль. Они сказали, что, мол, японский автомобиль. Только я марку не запомнил.
— Ну, а номера-то хоть запомнил?! — Разговор этот все больше меня раздражал, и я смотрела на деда так подозрительно, словно и в самом деле решила, будто у него началась белая горячка.
— Не записал. Я как-то не привык чужие номера записывать. А зачем?
— Да так, на всякий случай.
Дед вновь потянулся к рюмке и забормотал себе под нос.
— Зачем мне их номера записывать, если их машина вон, в огороде стоит. Они у бабки Матрены поселились. Варвара их не захотела пустить, а Матрена пустила. Они ей хорошо заплатили. Вот она сегодня в город-то за продуктами и поехала. Я у них сам ружья охотничьи видел. И ружья, и удочки. Обмундирование у них имеется. Да только вот они еще ни на кого не охотились и никого не ловили.
— Ты хочешь сказать, что мы в деревне не одни?!
— Я же тебе говорю, что они у Матрены поселились.
Не выдержав, я встала со своего места и нервно заходила по комнате. Затем подошла к окну, посмотрела на Мат-ренин дом и довольно задумчиво спросила:
— Дед, а как ты думаешь, зачем они сюда приехали?!
— Да если б я знал…
— Ты считаешь, что они в самом деле охотники?!
— Не думаю. У нас тут охотиться особо не на кого. Настоящий-то охотник завсегда свои места знает. Что ж это за охотники, которые едут неизвестно куда и неизвестно зачем. Они меня спрашивали, мол, на кого здесь поохотиться можно, а я им и говорю, что нужно дальше идти, но они никуда не пошли. Да и рожи у них, словно они не на зверей охотятся, а на людей.
— Я же тебе уже говорила, что сейчас охотятся в основном братки. Они заядлые охотники. А на рыбаков эти мужики тоже не похожи?
— На рыбаков, может, и похожи… Только на тех, которые рыбу динамитом глушат…
— А сейчас они где?
— Недавно удочки взяли и на реку пошли.
— Очень хорошо. Замечательно.
— Что ж хорошего-то?
— А то, что пока в деревне лишних свидетелей нет, мы с тобой на кладбище сходим.
— Зачем?
— Затем, что ты мне все и покажешь. Я своими глазами все увидеть хочу.
— Тогда, может, лопату возьмем?
— Лопату-то зачем?! — опять начала я терять терпение.
— Посмотрим, перебрался покойник в мою могилу или нет.
— Ты хочешь сказать, что ты среди бела дня копать собрался?
— Ну, не копать, а подкопать.
— Хорошо, возьми лопату на всякий случай. Может, у тебя и вправду белая горячка началась и на кладбище все на своих местах.
Взглянув на часы я подумала, что у меня не так много времени, и решила, что нужно действовать.
Глава 14
На месте мы оказались довольно быстро. Остановив машину в начале кладбища, я громко хлопнула дверцей и посмотрела по сторонам. Дед Герасим достал лопату и направился в ту сторону, где еще совсем недавно мы похоронили уголовника.
— Ну, что ты сразу лопату-то взял? — раздраженно спросила я и посмотрела на деда Герасима злобным взглядом. — Что тебе приспичило?
— Ты же сама сказала, мол, возьми на всякий случай.
— Я имела в виду, чтобы она на всякий случай лежала в багажнике.
— Да какая разница лежит она в багажнике или я ее в руках понесу, — никак не хотел сдаваться дед.
— Большая. Твоя лопата наводит меня на не самые веселые мысли. В конце концов сейчас день. Мало ли кто тут может пройти.
— Да тут отродясь никто не хаживал.
— Ты всегда так говоришь. Только непонятно, откуда здесь тогда уголовник взялся и эти два «охотника».
Видимо, мои последние слова произвели на деда Герасима должное впечатление. Он остановился и посмотрел на меня каким-то странным взглядом.
— Ань, а ведь у нас раньше и в самом деле тихо было. Все время, пока ты не приехала.
Я заморгала глазами и почти со свистом вдохнула воздух.
— Ты хочешь сказать, что с моим появлением в вашей деревне стало твориться черт-те что?!
— Нет, ты не подумай плохого. Просто это какое то совпадение.
Не успев договорить последнюю фразу, я зашлась в крике ужаса. Дед оказался прав, и насчет его белой горячки я явно поторопилась. Могила, которая должна было быть зарытой, была открыта и наоборот. Увиденное произвело эффект разорвавшейся бомбы и заставило меня так сильно пошатнуться, что я чуть было не упала на землю. Облокотившись на деда, я ожесточенно терла глаза, отказываясь им верить.
— Дед, да что ж это такое делается?! Неужели кто-то решил сыграть с нами дурацкую шутку?!
— Да на шутку это совсем не похоже.
— Тогда как это объяснить?! Ведь так не бывает.
— И я говорю, что так не бывает. Хоронили в одном месте, а могила получилась в другом. Ты только посмотри, как трогательно нашу березку пересадили. Аккуратно, как будто она там и была.
— Дед, а кто это сделал?! — никак не могла я прийти в себя.
— Не знаю. Анька, а давай посмотрим, лежит там наш уголовник или нет.
— Ты что, собрался копать?
— Но ты же ночевать здесь не собираешься, а то могли бы это сделать ночью. Одному мне как-то не хочется.
Дед сел рядом с могилкой и закурил.
— Я ночевать не могу. Меня дома муж ждет.
— Какой муж? — дед прищурился и посмотрел на меня вопросительным взглядом.
— Ну, не муж, а сожитель… Вернее не сожитель, а любовник… Вернее не любовник, а любимый…
— Ты что, за пару дней уже успела мужчину найти?
— А я его и не теряла. Вернее, я думала, что я его потеряла, а он оказывается и не терялся. Это тот женатый, я тебе про него рассказывала. Он от семьи ушел, на развод подал. Скоро у нас свадьба будет. Я всю жизнь мечтала надеть белое платье. Такое, чтобы вырез был побольше да фата подлиннее.
Дед смачно затянулся и неодобрительно покачал головой.
— Значит, решила семью разрушить?
— Я ничего не разрушала. Там само все разрушилось.
— На чужом горе решила собственное счастье построить?
— Дед, перестань по-больному пилить! И так тошно. Он человек взрослый, соображает, что делает.
— А вот и не соображает. Очень часто бывает, что мужики сами не соображают что делают. А когда уже начинают соображать, то становится слишком поздно. Опомнись, Анька, не бери грех на душу. Что у вас там в городе холостых не осталось?!
— Да ни хрена не осталось, — я почувствовала, как на глаза накатились слезы, и поняла, что больше не могу и не хочу говорить на эту тему. — Был бы холостой, за женатого бы не цеплялась! Люблю я его, дед, понимаешь, люблю!
— Так и люби на здоровье. Встречайтесь, чтобы никто не знал.
— Так он сам не хочет. Он сам со мной жить собрался.
— Надолго ли?! Пока по семье не соскучится?!
— Хватит!!! — закричала я так громко, что у меня зазвенело в ушах. — Хватит!!! Давай копать!
Дед кивнул головой и взял лопату в руки. Когда он стал копать, я встала рядом и принялась наблюдать за процессом. Всякий раз, когда он разгибался, чтобы отбросить землю в сторону, он оглядывался по сторонам и прислушивался к каждому шороху.
— Сегодня ночью дождь был. Земля хорошая, влажная. Анька, тут работы на целый день.
— А ты все не выкапывай. Просто в одном месте до самого дна подкопай и все. Если уголовник там, то мы увидим его ноги или голову.
— Я так и сделаю. Все-таки тебя дома чужой муж ждет.
— Дед, хватит, — уже более спокойно сказала я и с трудом сдержалась, чтобы не разрыдаться. — Я со своим дерьмом сама разберусь.
— Разбирайся, дочка. Разбирайся и постарайся принять правильное решение. Только знай, что это дерьмо не твое, а чужое. Ты слишком хороша, чтобы в чужом дерьме копаться. На кой черт оно тебе сдалось? Ты посмотри на себя в зеркало. Тебе ведь только свистни.
Я уже устала свистеть. Ничего хорошего не получается. Всю свою сознательную жизнь больше всего на свете я боялась любви и мужчин. В этой жизни мне удавалось все или почти все. Мне не удавались только отношения с мужчинами. Эту науку я так и не смогла постичь. Никакая страсть не может сравниться с любовными муками. Все мои многочисленные романы оборачивались неудачей. Я очень часто бросала мужчин сама, но все свои разрывы я переживала так тяжело, как, наверное, не переживали их даже эти мужчины. Тот мужчина, с которым я собралась жить, моя полная противоположность. Он спокойный и рассудительный, а я горячая и импульсивная. Таких женщин, как я, среднестатистические мужчины обычно избегают. Они боятся сочетания красоты, целеустремленности и огромной силы воли. Хотя, признаться честно, среднестатистические мужчины меня никогда не интересовали. Мужчины всегда боялись тех женщин, которые четко знают, чего хотят и как добиться желаемого. Они никак не хотят признать, что у женщины должно быть собственное дело. Я очень непростой человек. Даже чересчур непростой. Я стремлюсь только к сильным и цельным людям потому, что именно сильные люди могут влиять на судьбу. Их сила дает им на это право. Одно время мужчины вообще перестали меня волновать, и это было страшное время. Меня предал близкий человек и моя самая близкая подруга. Разочарования оказались слишком сильными, но разве можно винить меня за то, что сегодня в моей жизни появился любимый человек, что я люблю и любима…
Яма заметно углубилась, но пока из нее ничего не виднелось.
— Дед, ну что там? Есть что-нибудь?
— Пока ничего.
— Может, там вообще этого уголовника нет? Кстати, с чего мы взяли, что он должен там быть?!
— Может, его и нет… — спокойно сказал дед, не вынимая из рта сигарету— Тогда куда же он подевался?
— Скорее всего это так и останется загадкой.
После небольшого перерыва дед вновь принялся за работу. Наверное, со стороны мы напоминали полоумных, но сейчас мы таковыми и были.
— По-моему, лопата задела какие-то лохмотья, — озадаченно сказал дед и несколько раз ударил лопатой по одному и тому же месту.
— Какие еще лохмотья? Осторожно, вдруг это уголовник.
Я не видела себя в зеркало в данный момент, но знала, что сейчас я совершенно белая. Белая, как полотно. В нос ударил запах сырой земли и запах… чего-то тухлого, страшно вонючего. Через минуту мы оба не сомневались в том, что в яме лежит покойник.
— Ань, там кто-то лежит. Кто самым наглым образом забрался в мою могилу, — немного испуганно сказал дед и стал копать дальше.
— Кто там может лежать, кроме уголовника, — меня замутило, и я отошла немного подальше.
Голова закружилась от тошнотворного запаха, а в ушах так загудело, что мне пришлось собрать все свои силы, чтобы не упасть рядом с пустой могилой и не отдаться воле Всевышнего.
— Ань, да что тут творится, елки зеленые! — возмущенно закричал дед и резко перестал копать.
— Что там?
— Тут совсем другой мужик.
— Какой другой?
— А я почем знаю. Я его в первый раз вижу.
Я вновь подошла к могиле и издала пронзительный крик. В почти раскопанной яме лежал… следователь Голубев. Конечно, это был он, я не могла ошибиться, даже при том, что его глаза были плотно закрыты.
— Ань, ты его знаешь?
— Да так, видела в городе один раз. Дед, а как он здесь оказался?
— А я почем знаю. Я его сюда не закапывал.
— А кто ж его сюда закопал?
— Понятия не имею.
— Дед, а он точно мертв?
— Ну, а ты сама как думаешь? Ежели человек лежит закопанный в могилу — значит, он мертв.
— Дед, а может, ты проверишь? — с дрожью в голосе жалобно пробормотала я.
— Что проверить?
— Ну, жив он или мертв.
Дед широко открыл рот и посмотрел на меня полоумным взглядом.
— Ты что такое говоришь, дочка? Ты хочешь, чтобы я спустился в могилу к покойнику?
— Я хотела, чтобы ты пощупал у него пульс…
— Да какой к черту пульс, ежели человек в сырой земле лежит?!
— Просто еще совсем недавно он был жив…
Очень многие люди еще совсем недавно были живы, а затем умерли. Смерть — она ведь никогда не спрашивает, сколько тебе жить отпущено. Она подстерегает совсем неожиданно. Она не привыкла спрашивать разрешения. Сама посуди, разве может человек без кислорода в могиле лежать? Даже если его сюда живым закопали, то он уже все равно умер.
— Дед, а кто его сюда закопал-то? — я понимала, что задаю глупый вопрос, но просто не могла его не задать.
— Ты меня об этом спрашиваешь? Я-то почем знаю. Я только вижу, что этот крендель не деревенский, а городской. Одет он дорого, добротно. Ежели его сюда кто-то закопал, значит, это кому-то было нужно. Может, он провинился в чем… Может, денег кому-то должен… Я ваши городские законы не знаю… У вас там в городе из-за всякой ерунды могут на тот свет отправить. Бабка Матрена говорит, что убить могут даже из-за недоброго взгляда.
— У вас в деревне тоже… Просто этот человек ко мне совсем недавно в квартиру приходил. Ума не приложу, как он мог тут очутиться.
— А он к тебе с добрыми намерениями приходил?
— Дед, а ты как думаешь, сотрудник уголовного розыска может прийти с добрыми намерениями?
— Смотря какой сотрудник. Вот наш участковый, который целых четыре деревни обслуживает, сюда почти не наведывается, а ежели он приходит, то только с самыми недобрыми намерениями. Наведывается ко мне раз в полгода и прямо с порога заявляет, чтобы я ему самогонки налил да еще собой в дорогу дал.
— А этот и вовсе оказался не из милиции.
— Дочка, я предлагаю нам с тобой о плохом не думать, а уносить отсюда ноги. Пусть о нем думают те, кто его сюда закопал. Пусть у них голова болит. А я сверху земли набросаю, прикрою его, и пойдем отсюда от греха подальше. Пока это безобразие не закончится, я себе больше могилу рыть не буду, а то в мою могилку еще кого-нибудь похоронят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32