А добро и зло очень часто не более чем сумма условностей, о которых договариваются люди, чтобы определить точку отсчета. Джейсон Деландро утверждал, что он создает партнерские отношения с червями. Ты убедился воочию, что это действительно так. Мы же не ищем компромиссов с захватчиками. Несколько лет назад мы беседовали с тобой насчет другого выбора, помнишь? Тогда я спросил, что ты хочешь делать. Помнишь свой ответ?
- Я сказал, что хочу убивать червей.
- Верно. Ты по-прежнему этого хочешь?
- Да. Даже больше, чем когда-либо.
- Хорошо. Очень хорошо. - Форман, положив руку на мое плечо, нагнулся ко мне. Когда он заговорил снова, его голос звучал спокойно и доверительно. - Теперь послушай меня. Не важно, что наши занятия похожи на уроки Деландро. Это вполне возможно. Я не знаю, что именно он делал, и это меня мало волнует, в конечном итоге даже не имеет значения, потому что дело не в тренировке, а в том, что ты собираешься делать после ее завершения. Вот главный вопрос: одинаковы ли у нас цели? Ответь, совпадает ли наша цель с тем, чего хотел Джейсон Деландро?
- Нет.
- Не совпадает. Ты уверен в этом? - Да.
- Абсолютно уверен?
- Да.
- Тогда почему ты реагировал так, словно они совпадают? А?.. - Голос Формана стал жестким. - ПОЧЕМУ ЖЕ ТЫ РЕАГИРОВАЛ ТАК, СЛОВНО НАШИ ЦЕЛИ И ЦЕЛИ ДЕЛАНДРО ИДЕНТИЧНЫ?
- Я… я…
Мое горло скрутила болезненная судорога. Стеснило грудь. Я не мог вздохнуть…
- Все в порядке, Джим. - Форман дотронулся до моего плеча. - Что ты сейчас чувствуешь?
- Мне трудно дышать. Больно.
- Где больно?
- В… внутри. - Я потер грудь. - Давит.
- Словно тебя раздавили?
- Да.
- М-м. Хочу, чтобы ты кое на что обратил внимание, Джим. Я задал вопрос, и, вместо того чтобы ответить на него, ты испытал лавину сильных физических ощущений. У нас здесь происходит еще что-то, о чем ты все-таки не хочешь говорить правду, но оно постоянно дает о себе знать. Ты пытаешься подавить это в себе, а оно рвется наружу и переходит в физическое давление. Так что давай я повторю вопрос, а ты не удерживай ответ в себе, договорились?
Я судорожно сглотнул и кивнул.
- Почему твоя реакция была такой, словно наша тренировка не отличается от той, у ренегатов?
- Потому что все выглядело так же, и я испугался, что снова придется пройти через… - Я выпаливал слова так быстро, что они наталкивались одно на другое. Ответить оказалось проще, чем я думал. - Я был напуган. И не хотел снова отдавать контроль над своим мозгом в чужие руки.
- Должен тебя огорчить, - прошептал Форман мне на ухо театральным шепотом. - Это невозможно.
- Да?
- Это твой мозг. Разве кто-нибудь, кроме тебя, может отвечать за его действия?
- Не… нет. Вы хотите сказать, что никто не промывал мне мозги?
- Я ничего не хочу сказать. Просто стою здесь и задаю вопросы.
- Нет, вы сказали, что такой вещи, как промывание мозгов, вообще не существует. - Во мне снова начала расти паника. Словно я мчался по русским горкам. Снова западня. - Я знаю, о чем вы думаете. Вы собираетесь сказать, что я прячу голову в песок, а мои слова о промывании мозгов лишь предлог избежать ответственности за совершенные мною поступки, разве не так?
- Ты так думаешь?
- Это вы так думаете! - Я перешел на крик. - По крайней мере, предполагаете! Но я был там и знаю, что происходило! И не представляю себе другой трактовки! Сейчас все выглядело точно так же. И я испугался!
- Все точно, - согласился Форман. - Все абсолютно точно.
- Что? - Я растерялся. - Что точно?
- Твои слова. Повтори, пожалуйста.
- Это выглядело так же, и я испугался.
- Правильно. - Форман ухватился за мое утверждение. - Для тебя все выглядело так же, и ты повел себя как и тогда, хотя ситуация и не была таковой. Ты понимаешь это?
- О да.
- Реакция была автоматической, верно? Кнопку нажали, и твоя машина заработала, не так ли?
- Ох… - Я обмяк в кресле. - Уф-ф. - И закрыл глаза руками.
- Какая запись включилась, Джим?
- Э-э… Злость?..
- Ты спрашиваешь или утверждаешь?
- Утверждаю, - сказал я. - Злость.
- Там было еще кое-что, Джим. Не просто злость.
Что же это?
Проглотив слюну, я опустил голову и тихо сказал; - Ярость. Я хочу сказать.. . что на какое-то время я перестал быть человеком. Превратился в животное. Хотел убить. И убил бы тогда. Если бы смог.
- Да, - кивнул Форман. - Твоя ярость проявилась очень наглядно. Видишь, насколько она была автоматической?
Он был прав. Я едва сдерживал дрожь; хотелось закричать - и в то же время я почувствовал облегчение.
- Это очень древняя запись. Ты унаследовал ее от своего прапрапрадеда - того, что слез с дерева. Она называется «бей или беги» и является частью твоей системы управления. Эта часть всегда наблюдает, оценивает ситуацию и включает поведенческие реакции. На этот раз она решила, что под угрозой находится твоя жизнь, и вызвала соответствующую реакцию. Ты действовал по стереотипу «бейбеги», верно?
- Да, это так.
Я совсем запутался.
- Как долго ты носил в себе эту ярость?
- Э-э… Год, не меньше.
- О нет, гораздо больше. Как насчет большей части жизни?.. Сколько тебе лет?
- Двадцать пять.
- Гм… Нет, чтобы накопить такую ярость, требуется по меньшей мере три миллиарда лет. Эта ярость - наследие эволюции. Ты питаешь злобу с того дня, когда вылез из теплой и уютной мамочкиной утробы, только не хочешь признать это. Часто ты выпускаешь свою ярость наружу?
- М-м, в последнее время чаше, чем обычно.
- Помогает?
- Что вы имеете в виду?
- Переходя в состояние «бей-беги», ты замыкаешься только в одном чувстве - ярости. Помогает она справляться с ситуацией, вызвавшей ее?
- А, понимаю. - Мне потребовалось немного подумать. ~ Нет… На самом деле - нет.
- Гм. Но ты продолжаешь это делать, не так ли?
- Я… я не знаю, что сделать еще.
- Верно. Ты не знаешь, что сделать еще. Ярость - одна из основных поведенческих реакций. Ты очень легко впадаешь в это состояние, потому что не знаешь о существовании других выгодных форм поведения, не так ли? Всю жизнь ты пытаешься найти правильную линию поведения, которая помогла бы справиться с любой жизненной ситуацией. И то, что такой линии не существует, буквально сводит тебя с ума.
Этот путь ведет в тупик, Джим. Есть только то, что подходит или не подходит к данной ситуации. Когда ренегаты захватили тебя, ты повел себя адекватно ситуации. Просто переключился в другое состояние, настроился на другую линию поведения. Беда в том, что. ты не знаешь, что перенастройка, модулирование входит в спектр твоих поведенческих реакций. Ну как, я прав? - Он вонзил в меня пристальный взгляд. - Я прав? Я кивнул: - Вы правы.
- Хорошо, - мягко сказал Форман и снова похлопал меня по плечу. - Спасибо, Джим. - Он повернулся, как бы приглашая к разговору всех остальных: - Внимание! Наш курс не посвящен умению находить правильную линию поведения. Он посвящен личности, создающей линию поведения, он помогает овладеть технологией управления вот этой штукой. - Форман постучал себя по лбу, показывая, о какой «штуке» он говорит. - Итак, речь пойдет о том, как она работает. Все очень просто. В течение курса вы испытаете на себе столько поведенческих реакций, сколько сумеете вызвать. Мы будем заниматься этим день за днем - до тех пор, пока вы не поймете, в чем состоит фокус. - Форман начал было поворачиваться ко мне, но остановился на полпути. - Да, еще одна вещь. Джим упомянул о промывании мозгов. Позвольте мне разъяснить это прямо сейчас. - Он опять уперся в меня пристальным взглядом. - Джим, тебе известна разница между промыванием мозгов и учебой?
Я покачал головой: - Очевидно, нет.
- В действительности все очень просто. В отличие от промывания мозгов учебу ты выбираешь сам. - Он помолчал и спросил: - Ты сам решил примкнуть к Племени Джейсона Деландро?
- Да, это выглядело примерно так. Хотя нет, только не вначале. Сперва я ни о чем подобном не думал.
- Правильно. Ты сам решил прийти сюда? Я покопался в памяти.
- Да, сам. Я хотел пройти этот курс, так как думал, что он поможет мне… поправиться.
- Да, я знаю, - сказал Форман. - Хорошо, тогда следующий вопрос. Ты говорил, что хочешь уйти отсюда. Ты по-прежнему хочешь?
- А?
- Разве ты забыл? Ты лежал на полу и кричал, что больше не хочешь оставаться здесь.
- О, - смутился я. - Я имел в виду другое. То есть да, я хотел. Но больше не хочу. - Я был вынужден рассмеяться. - На самом деле во мне говорило «бейбеги», верно? Нет, сейчас я хочу остаться.
Теперь в зале стоял смех. И аплодисменты. Стена лиц внезапно распалась на части. Я больше не был одинок. И на этот раз в моих глазах стояли слезы радости.
Не знаю почему, но я был счастлив.
Снова счастлив.
Старый мерзавец по имени Джейсон
Сдохнет смертью наистрашнейшей:
Суну гада хторру в пасть,
Чтоб порадоваться всласть…
РИФМА НА «ДЖЕЙСОН»
Лимерик - это примитивная поэтическая форма; она начинается с пары дактилей.
Соломон Краткий
Проблема состояла в том, что я никак не мог подобрать рифму к «Джейсону». Залейся? Побрейся?
Убью Джейсона к югу от линии Диксона - Мэйсона? Подлейший?
Может быть:… Все равно он останется типом подлейшим?
Проклятье! Почему его не зовут Чаком? Имя Чак я хорошо умел рифмовать.
Самым худшим в плену было ожидание. Неопределенность. У Лули, по крайней мере, имелось занятие - альбом для раскрашивания.
Я оставил мысль запомнить дорогу. Мы все время сворачивали на какие-то извилистые проселки, переваливали через бесчисленные гряды коричневых холмов, и в конце концов я даже стал сомневаться, что мы по-прежнему находимся в Калифорнии - и вообще на Земле. Большие участки были покрыты красными ползучими растениями, напоминающими плющ, и фиолетовыми лианами, свисающими с деревьев. В тенистых местах пучками росло что-то белое и голубое, похожее на мех. Чем выше поднимались мы в каменистые горы, тем больше становилось хторранской растительности. К небу тянулись колючие черные растения, высокие и тонкие, с гладкими, нагими с виду стволами - я не мог даже придумать им названия. Большие рыхлые стога, испещренные пестрыми пятнами, были гнездами выжигателей нервов - ярко-красных насекомоподобных тварей размером с краба. Лесные поляны покрывали кусты манда-лы, широкие луга на склонах гор поросли высокой серой травой. Вились живые изгороди из пурпурных и оранжевых колючек. В небе парили существа, похожие на летучих мышей, но с размахом крыльев как у орла. Земной мир остался позади.
Наверное, здесь было бы красиво, если бы хторран-ская флора и фауна не производили впечатления чего-то застывшего и враждебного. Их развитие было каким-то болезненным. Злокачественным. Наиболее зараженные места казались особенно нездоровыми. Земные растения были просто смертельно больны. Чужая экология присасывалась ко всему, до чего дотягивалась. Фиолетовые лианы опутывали деревья своими щупальцами и высасывали из них жизненные соки, пятна красного плюща на земле были окружены коричневой каймой высыхающей травы, на ржавых полях валялись туши дохлых коров. Розовые шары пуховиков величиной с перекати-поле катились по траве и, подпрыгивая на асфальте, пересекали шоссе.
Картина бедствия была полная. Небо было желтым и пасмурным, даже облака имели оттенок крови. В воздухе пахло серой, если только ее не заглушали более неприятные запахи. По мере того как мы поднимались выше, приторный запах гнили, проникающий сквозь окна микроавтобуса, стал таким сильным, что меня начало мутить.
Вскоре я вообще ни на что не мог смотреть.
Закрыв глаза, я стал сочинять лимерики. Пусть мое тело в их власти, но мозг по-прежнему принадлежит мне.
У старой ведьмы по имени Джесси Сиськи висят и в промежности плесень.
М-м…
Подыскать рифму для «Джесси» было еще труднее, чем для «Джейсона». Нет, я обязан ее найти. Я не сдамся. От этого может зависеть сохранение рассудка. У меня должен оставаться шанс на сопротивление.
Под червя старается упасть, Чтоб потешить похоть всласть.
Но если я использую это, для Джейсона придется придумать что-нибудь другое. Джесси. Джесси. Что еще рифмуется с «Джесси»?
Стыд этой шлюхе совсем неизвестен.
Отлично. Что же такое придумать для Джейсона?
М-м…
На самом деле мне хотелось его убить. Самым мучительным способом. Прикончить голыми руками, если можно.
Я немного помечтал, как буду убивать его.
Это занятие успокаивало меня гораздо лучше, чем сочинение лимериков.
На какое-то время.
Колонна свернула с асфальта на грунтовую дорогу, неимоверно петлявшую по грязному черному кустарнику. Смеркалось. Путь занял половину дня.
- Мы уже почти на месте! - сказала Лули.
У меня спазмом сдавило желудок.
Неопределенность сводила с ума. Что собираются со мной сделать? Пытать? Скормить червям? Посадить в лишающий сознания резервуар? Я был наслышан о Племенах.
Мы протряслись по деревянному мостику, перекинутому через овраг с высохшим ручьем на дне, поднялись по склону и спустились в укромную круглую долину, заросшую густым ивняком и черными дубами. Единственным признаком хторранского заражения здесь была лиловая и красная вуаль, свисающая с некоторых деревьев. Она напоминала паутину или шелк и искрилась под косыми лучами заходящего солнца.
Мы еще раз свернули, и передо мной открылся их лагерь - пестрое скопление потрепанных автомобилей, домов на колесах, грузовиков, трейлеров и сборных щитовых домиков, разбросанных вокруг заброшенного мотеля. Некоторые домики носили следы недавнего ремонта.
Племя уже появилось из-за деревьев, из жилищ и с приветственными криками бежало навстречу. Это напоминало праздник в преисподней! Я разобрал некоторые крики: «Выходите! Молодой бог вернулся!» Впереди всех неслась кучка детей и собак, вопивших и визжавших, как молодые павианы. В этой же компании прыгали вперевалку лопочущие кроликособаки и те, другие твари, похожие на них. А позади виднелось по крайней мере три-четыре десятка взрослых и подростков - большинство с оружием.
Дети заросли грязью, многие ходили голышом, но ни один не выглядел голодным или несчастным; их возраст колебался от трех до двенадцати лет. Они неслись как дикари, в сопровождении тявкающих и лающих собак, точнее, разношерстных неопрятных шавок - они словно сбежали с живодерни и выглядели настоящими отбросами рода собачьего.
Кроликособаки и подобные им существа почти так же сильно отличались друг от друга; толпа увлекла за собой по меньшей мере дюжину. Они скакали как сумасшедшие, стараясь не отстать. Подпрыгивающая лавина, похожая на стаю из крыс и кроликов, как и дети, верещала, визжала и кулдыкала. Ни одна тварь не походила на другую ни размером, ни внешностью, ни мастью. Их окраска варьировалась от темной, красновато-коричневой, до бледно-розовой, почти бесцветной; была даже парочка иссиня-багровых и оранжево-желтых. Некоторые были не больше детейползунков, другие - ростом с шестилетнего ребенка, чуть больше метра. Они выглядели пародиями на тех кроликособак, которых я видел в прошлом году. Мелкие напоминали ласок, и две очень жирные твари казались пьяными; особенно выделялась одна - зловеще красная, крысовидная, в половину человеческого роста, словно появившаяся из кошачьего кошмара.
Люди тоже были очень разные - высокие и маленькие, толстые и худые, старые и молодые, черные, белые, желтые…
Наша колонна еще не успела окончательно остановиться, как беснующиеся люди, звери и твари шумной толпой окружили машины, чтобы помочь разгрузиться и узнать новости. Они завалили прибывших вопросами, но прежде посторонились, освободив место для Орри. Задний борт грузовика откинулся на землю, образовав наклонную плоскость, по которой червь сполз в гущу ликующей толпы. Люди хлынули ему навстречу, раздались охи и ахи, каждый старался любовно похлопать его.
- Ф-х-хррр! - изрек Орри. - Ф-хрр-ф-хххррррр! Это прозвучало почти как кошачье урчание. Никогда раньше я не слышал, чтобы червь издавал такие звуки. Впрочем, мне не доводилось встречать и червя, ведущего себя как этот. За ним на землю спрыгнул Деландро, и толпа снова сомкнулась; его обнимали и целовали все - и мужчины и женщины. Лули, Джесси и Марси радостно выскочили из машины и растворились в толпе. Я остался сидеть на месте, стараясь стать как можно незаметнее.
- Да будет вам, хватит! - со смехом отбивался Джей-сон, затисканный, но довольный всеобщим вниманием. - Лучше сначала разгрузим барахло, о'кей?
Его голос потонул в приветственном реве.
Малыши визжали от восторга. Слышались крики: «Что ты привез нам?» и «Ты привез конфеты?». Взрослые тоже вопили что есть мочи, награждая друг друга ласковыми тумаками.
Я хотел бы испугаться, но страха не было. Более того, я чувствовал себя… свободным. Большинство ренегатов выглядели неожиданно добродушно, и от них веяло миролюбием, как от общины новых христианских фермеров. Многие мужчины носили бороды, а женщины собирали волосы в аккуратные конские хвостики или красовались с короткой мужской стрижкой. Одежда их состояла из джинсов и маек, либо джинсов и фланелевых рубашек, либо джинсов и бумажных спортивных свитеров, либо одних только джинсов - но все взрослые выглядели опрятно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
- Я сказал, что хочу убивать червей.
- Верно. Ты по-прежнему этого хочешь?
- Да. Даже больше, чем когда-либо.
- Хорошо. Очень хорошо. - Форман, положив руку на мое плечо, нагнулся ко мне. Когда он заговорил снова, его голос звучал спокойно и доверительно. - Теперь послушай меня. Не важно, что наши занятия похожи на уроки Деландро. Это вполне возможно. Я не знаю, что именно он делал, и это меня мало волнует, в конечном итоге даже не имеет значения, потому что дело не в тренировке, а в том, что ты собираешься делать после ее завершения. Вот главный вопрос: одинаковы ли у нас цели? Ответь, совпадает ли наша цель с тем, чего хотел Джейсон Деландро?
- Нет.
- Не совпадает. Ты уверен в этом? - Да.
- Абсолютно уверен?
- Да.
- Тогда почему ты реагировал так, словно они совпадают? А?.. - Голос Формана стал жестким. - ПОЧЕМУ ЖЕ ТЫ РЕАГИРОВАЛ ТАК, СЛОВНО НАШИ ЦЕЛИ И ЦЕЛИ ДЕЛАНДРО ИДЕНТИЧНЫ?
- Я… я…
Мое горло скрутила болезненная судорога. Стеснило грудь. Я не мог вздохнуть…
- Все в порядке, Джим. - Форман дотронулся до моего плеча. - Что ты сейчас чувствуешь?
- Мне трудно дышать. Больно.
- Где больно?
- В… внутри. - Я потер грудь. - Давит.
- Словно тебя раздавили?
- Да.
- М-м. Хочу, чтобы ты кое на что обратил внимание, Джим. Я задал вопрос, и, вместо того чтобы ответить на него, ты испытал лавину сильных физических ощущений. У нас здесь происходит еще что-то, о чем ты все-таки не хочешь говорить правду, но оно постоянно дает о себе знать. Ты пытаешься подавить это в себе, а оно рвется наружу и переходит в физическое давление. Так что давай я повторю вопрос, а ты не удерживай ответ в себе, договорились?
Я судорожно сглотнул и кивнул.
- Почему твоя реакция была такой, словно наша тренировка не отличается от той, у ренегатов?
- Потому что все выглядело так же, и я испугался, что снова придется пройти через… - Я выпаливал слова так быстро, что они наталкивались одно на другое. Ответить оказалось проще, чем я думал. - Я был напуган. И не хотел снова отдавать контроль над своим мозгом в чужие руки.
- Должен тебя огорчить, - прошептал Форман мне на ухо театральным шепотом. - Это невозможно.
- Да?
- Это твой мозг. Разве кто-нибудь, кроме тебя, может отвечать за его действия?
- Не… нет. Вы хотите сказать, что никто не промывал мне мозги?
- Я ничего не хочу сказать. Просто стою здесь и задаю вопросы.
- Нет, вы сказали, что такой вещи, как промывание мозгов, вообще не существует. - Во мне снова начала расти паника. Словно я мчался по русским горкам. Снова западня. - Я знаю, о чем вы думаете. Вы собираетесь сказать, что я прячу голову в песок, а мои слова о промывании мозгов лишь предлог избежать ответственности за совершенные мною поступки, разве не так?
- Ты так думаешь?
- Это вы так думаете! - Я перешел на крик. - По крайней мере, предполагаете! Но я был там и знаю, что происходило! И не представляю себе другой трактовки! Сейчас все выглядело точно так же. И я испугался!
- Все точно, - согласился Форман. - Все абсолютно точно.
- Что? - Я растерялся. - Что точно?
- Твои слова. Повтори, пожалуйста.
- Это выглядело так же, и я испугался.
- Правильно. - Форман ухватился за мое утверждение. - Для тебя все выглядело так же, и ты повел себя как и тогда, хотя ситуация и не была таковой. Ты понимаешь это?
- О да.
- Реакция была автоматической, верно? Кнопку нажали, и твоя машина заработала, не так ли?
- Ох… - Я обмяк в кресле. - Уф-ф. - И закрыл глаза руками.
- Какая запись включилась, Джим?
- Э-э… Злость?..
- Ты спрашиваешь или утверждаешь?
- Утверждаю, - сказал я. - Злость.
- Там было еще кое-что, Джим. Не просто злость.
Что же это?
Проглотив слюну, я опустил голову и тихо сказал; - Ярость. Я хочу сказать.. . что на какое-то время я перестал быть человеком. Превратился в животное. Хотел убить. И убил бы тогда. Если бы смог.
- Да, - кивнул Форман. - Твоя ярость проявилась очень наглядно. Видишь, насколько она была автоматической?
Он был прав. Я едва сдерживал дрожь; хотелось закричать - и в то же время я почувствовал облегчение.
- Это очень древняя запись. Ты унаследовал ее от своего прапрапрадеда - того, что слез с дерева. Она называется «бей или беги» и является частью твоей системы управления. Эта часть всегда наблюдает, оценивает ситуацию и включает поведенческие реакции. На этот раз она решила, что под угрозой находится твоя жизнь, и вызвала соответствующую реакцию. Ты действовал по стереотипу «бейбеги», верно?
- Да, это так.
Я совсем запутался.
- Как долго ты носил в себе эту ярость?
- Э-э… Год, не меньше.
- О нет, гораздо больше. Как насчет большей части жизни?.. Сколько тебе лет?
- Двадцать пять.
- Гм… Нет, чтобы накопить такую ярость, требуется по меньшей мере три миллиарда лет. Эта ярость - наследие эволюции. Ты питаешь злобу с того дня, когда вылез из теплой и уютной мамочкиной утробы, только не хочешь признать это. Часто ты выпускаешь свою ярость наружу?
- М-м, в последнее время чаше, чем обычно.
- Помогает?
- Что вы имеете в виду?
- Переходя в состояние «бей-беги», ты замыкаешься только в одном чувстве - ярости. Помогает она справляться с ситуацией, вызвавшей ее?
- А, понимаю. - Мне потребовалось немного подумать. ~ Нет… На самом деле - нет.
- Гм. Но ты продолжаешь это делать, не так ли?
- Я… я не знаю, что сделать еще.
- Верно. Ты не знаешь, что сделать еще. Ярость - одна из основных поведенческих реакций. Ты очень легко впадаешь в это состояние, потому что не знаешь о существовании других выгодных форм поведения, не так ли? Всю жизнь ты пытаешься найти правильную линию поведения, которая помогла бы справиться с любой жизненной ситуацией. И то, что такой линии не существует, буквально сводит тебя с ума.
Этот путь ведет в тупик, Джим. Есть только то, что подходит или не подходит к данной ситуации. Когда ренегаты захватили тебя, ты повел себя адекватно ситуации. Просто переключился в другое состояние, настроился на другую линию поведения. Беда в том, что. ты не знаешь, что перенастройка, модулирование входит в спектр твоих поведенческих реакций. Ну как, я прав? - Он вонзил в меня пристальный взгляд. - Я прав? Я кивнул: - Вы правы.
- Хорошо, - мягко сказал Форман и снова похлопал меня по плечу. - Спасибо, Джим. - Он повернулся, как бы приглашая к разговору всех остальных: - Внимание! Наш курс не посвящен умению находить правильную линию поведения. Он посвящен личности, создающей линию поведения, он помогает овладеть технологией управления вот этой штукой. - Форман постучал себя по лбу, показывая, о какой «штуке» он говорит. - Итак, речь пойдет о том, как она работает. Все очень просто. В течение курса вы испытаете на себе столько поведенческих реакций, сколько сумеете вызвать. Мы будем заниматься этим день за днем - до тех пор, пока вы не поймете, в чем состоит фокус. - Форман начал было поворачиваться ко мне, но остановился на полпути. - Да, еще одна вещь. Джим упомянул о промывании мозгов. Позвольте мне разъяснить это прямо сейчас. - Он опять уперся в меня пристальным взглядом. - Джим, тебе известна разница между промыванием мозгов и учебой?
Я покачал головой: - Очевидно, нет.
- В действительности все очень просто. В отличие от промывания мозгов учебу ты выбираешь сам. - Он помолчал и спросил: - Ты сам решил примкнуть к Племени Джейсона Деландро?
- Да, это выглядело примерно так. Хотя нет, только не вначале. Сперва я ни о чем подобном не думал.
- Правильно. Ты сам решил прийти сюда? Я покопался в памяти.
- Да, сам. Я хотел пройти этот курс, так как думал, что он поможет мне… поправиться.
- Да, я знаю, - сказал Форман. - Хорошо, тогда следующий вопрос. Ты говорил, что хочешь уйти отсюда. Ты по-прежнему хочешь?
- А?
- Разве ты забыл? Ты лежал на полу и кричал, что больше не хочешь оставаться здесь.
- О, - смутился я. - Я имел в виду другое. То есть да, я хотел. Но больше не хочу. - Я был вынужден рассмеяться. - На самом деле во мне говорило «бейбеги», верно? Нет, сейчас я хочу остаться.
Теперь в зале стоял смех. И аплодисменты. Стена лиц внезапно распалась на части. Я больше не был одинок. И на этот раз в моих глазах стояли слезы радости.
Не знаю почему, но я был счастлив.
Снова счастлив.
Старый мерзавец по имени Джейсон
Сдохнет смертью наистрашнейшей:
Суну гада хторру в пасть,
Чтоб порадоваться всласть…
РИФМА НА «ДЖЕЙСОН»
Лимерик - это примитивная поэтическая форма; она начинается с пары дактилей.
Соломон Краткий
Проблема состояла в том, что я никак не мог подобрать рифму к «Джейсону». Залейся? Побрейся?
Убью Джейсона к югу от линии Диксона - Мэйсона? Подлейший?
Может быть:… Все равно он останется типом подлейшим?
Проклятье! Почему его не зовут Чаком? Имя Чак я хорошо умел рифмовать.
Самым худшим в плену было ожидание. Неопределенность. У Лули, по крайней мере, имелось занятие - альбом для раскрашивания.
Я оставил мысль запомнить дорогу. Мы все время сворачивали на какие-то извилистые проселки, переваливали через бесчисленные гряды коричневых холмов, и в конце концов я даже стал сомневаться, что мы по-прежнему находимся в Калифорнии - и вообще на Земле. Большие участки были покрыты красными ползучими растениями, напоминающими плющ, и фиолетовыми лианами, свисающими с деревьев. В тенистых местах пучками росло что-то белое и голубое, похожее на мех. Чем выше поднимались мы в каменистые горы, тем больше становилось хторранской растительности. К небу тянулись колючие черные растения, высокие и тонкие, с гладкими, нагими с виду стволами - я не мог даже придумать им названия. Большие рыхлые стога, испещренные пестрыми пятнами, были гнездами выжигателей нервов - ярко-красных насекомоподобных тварей размером с краба. Лесные поляны покрывали кусты манда-лы, широкие луга на склонах гор поросли высокой серой травой. Вились живые изгороди из пурпурных и оранжевых колючек. В небе парили существа, похожие на летучих мышей, но с размахом крыльев как у орла. Земной мир остался позади.
Наверное, здесь было бы красиво, если бы хторран-ская флора и фауна не производили впечатления чего-то застывшего и враждебного. Их развитие было каким-то болезненным. Злокачественным. Наиболее зараженные места казались особенно нездоровыми. Земные растения были просто смертельно больны. Чужая экология присасывалась ко всему, до чего дотягивалась. Фиолетовые лианы опутывали деревья своими щупальцами и высасывали из них жизненные соки, пятна красного плюща на земле были окружены коричневой каймой высыхающей травы, на ржавых полях валялись туши дохлых коров. Розовые шары пуховиков величиной с перекати-поле катились по траве и, подпрыгивая на асфальте, пересекали шоссе.
Картина бедствия была полная. Небо было желтым и пасмурным, даже облака имели оттенок крови. В воздухе пахло серой, если только ее не заглушали более неприятные запахи. По мере того как мы поднимались выше, приторный запах гнили, проникающий сквозь окна микроавтобуса, стал таким сильным, что меня начало мутить.
Вскоре я вообще ни на что не мог смотреть.
Закрыв глаза, я стал сочинять лимерики. Пусть мое тело в их власти, но мозг по-прежнему принадлежит мне.
У старой ведьмы по имени Джесси Сиськи висят и в промежности плесень.
М-м…
Подыскать рифму для «Джесси» было еще труднее, чем для «Джейсона». Нет, я обязан ее найти. Я не сдамся. От этого может зависеть сохранение рассудка. У меня должен оставаться шанс на сопротивление.
Под червя старается упасть, Чтоб потешить похоть всласть.
Но если я использую это, для Джейсона придется придумать что-нибудь другое. Джесси. Джесси. Что еще рифмуется с «Джесси»?
Стыд этой шлюхе совсем неизвестен.
Отлично. Что же такое придумать для Джейсона?
М-м…
На самом деле мне хотелось его убить. Самым мучительным способом. Прикончить голыми руками, если можно.
Я немного помечтал, как буду убивать его.
Это занятие успокаивало меня гораздо лучше, чем сочинение лимериков.
На какое-то время.
Колонна свернула с асфальта на грунтовую дорогу, неимоверно петлявшую по грязному черному кустарнику. Смеркалось. Путь занял половину дня.
- Мы уже почти на месте! - сказала Лули.
У меня спазмом сдавило желудок.
Неопределенность сводила с ума. Что собираются со мной сделать? Пытать? Скормить червям? Посадить в лишающий сознания резервуар? Я был наслышан о Племенах.
Мы протряслись по деревянному мостику, перекинутому через овраг с высохшим ручьем на дне, поднялись по склону и спустились в укромную круглую долину, заросшую густым ивняком и черными дубами. Единственным признаком хторранского заражения здесь была лиловая и красная вуаль, свисающая с некоторых деревьев. Она напоминала паутину или шелк и искрилась под косыми лучами заходящего солнца.
Мы еще раз свернули, и передо мной открылся их лагерь - пестрое скопление потрепанных автомобилей, домов на колесах, грузовиков, трейлеров и сборных щитовых домиков, разбросанных вокруг заброшенного мотеля. Некоторые домики носили следы недавнего ремонта.
Племя уже появилось из-за деревьев, из жилищ и с приветственными криками бежало навстречу. Это напоминало праздник в преисподней! Я разобрал некоторые крики: «Выходите! Молодой бог вернулся!» Впереди всех неслась кучка детей и собак, вопивших и визжавших, как молодые павианы. В этой же компании прыгали вперевалку лопочущие кроликособаки и те, другие твари, похожие на них. А позади виднелось по крайней мере три-четыре десятка взрослых и подростков - большинство с оружием.
Дети заросли грязью, многие ходили голышом, но ни один не выглядел голодным или несчастным; их возраст колебался от трех до двенадцати лет. Они неслись как дикари, в сопровождении тявкающих и лающих собак, точнее, разношерстных неопрятных шавок - они словно сбежали с живодерни и выглядели настоящими отбросами рода собачьего.
Кроликособаки и подобные им существа почти так же сильно отличались друг от друга; толпа увлекла за собой по меньшей мере дюжину. Они скакали как сумасшедшие, стараясь не отстать. Подпрыгивающая лавина, похожая на стаю из крыс и кроликов, как и дети, верещала, визжала и кулдыкала. Ни одна тварь не походила на другую ни размером, ни внешностью, ни мастью. Их окраска варьировалась от темной, красновато-коричневой, до бледно-розовой, почти бесцветной; была даже парочка иссиня-багровых и оранжево-желтых. Некоторые были не больше детейползунков, другие - ростом с шестилетнего ребенка, чуть больше метра. Они выглядели пародиями на тех кроликособак, которых я видел в прошлом году. Мелкие напоминали ласок, и две очень жирные твари казались пьяными; особенно выделялась одна - зловеще красная, крысовидная, в половину человеческого роста, словно появившаяся из кошачьего кошмара.
Люди тоже были очень разные - высокие и маленькие, толстые и худые, старые и молодые, черные, белые, желтые…
Наша колонна еще не успела окончательно остановиться, как беснующиеся люди, звери и твари шумной толпой окружили машины, чтобы помочь разгрузиться и узнать новости. Они завалили прибывших вопросами, но прежде посторонились, освободив место для Орри. Задний борт грузовика откинулся на землю, образовав наклонную плоскость, по которой червь сполз в гущу ликующей толпы. Люди хлынули ему навстречу, раздались охи и ахи, каждый старался любовно похлопать его.
- Ф-х-хррр! - изрек Орри. - Ф-хрр-ф-хххррррр! Это прозвучало почти как кошачье урчание. Никогда раньше я не слышал, чтобы червь издавал такие звуки. Впрочем, мне не доводилось встречать и червя, ведущего себя как этот. За ним на землю спрыгнул Деландро, и толпа снова сомкнулась; его обнимали и целовали все - и мужчины и женщины. Лули, Джесси и Марси радостно выскочили из машины и растворились в толпе. Я остался сидеть на месте, стараясь стать как можно незаметнее.
- Да будет вам, хватит! - со смехом отбивался Джей-сон, затисканный, но довольный всеобщим вниманием. - Лучше сначала разгрузим барахло, о'кей?
Его голос потонул в приветственном реве.
Малыши визжали от восторга. Слышались крики: «Что ты привез нам?» и «Ты привез конфеты?». Взрослые тоже вопили что есть мочи, награждая друг друга ласковыми тумаками.
Я хотел бы испугаться, но страха не было. Более того, я чувствовал себя… свободным. Большинство ренегатов выглядели неожиданно добродушно, и от них веяло миролюбием, как от общины новых христианских фермеров. Многие мужчины носили бороды, а женщины собирали волосы в аккуратные конские хвостики или красовались с короткой мужской стрижкой. Одежда их состояла из джинсов и маек, либо джинсов и фланелевых рубашек, либо джинсов и бумажных спортивных свитеров, либо одних только джинсов - но все взрослые выглядели опрятно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57