Заявляю совершенно ответственно: любая программа общественно полезного труда освобождает от содержания в заключении, хотя и не подразумевает оправдания или помилования. Любая программа службы на благо нации имеет целью предоставить тем, кто по той или иной причине не способен выполнять гражданские обязанноети в полном объеме, возможность по-прежнему служить обществу, в котором они живут. Это абсолютно добровольная программа.
Если такое условие для вас неприемлемо, суд продолжится, и вас будут судить за преступления против человечества. Если никто не попросит выделить его дело в отдельное производство, вас будут судить за групповое преступление.
Никто из них не произнес ни слова. Я и не ожидал иного.
Бетти-Джон спросила: - Кто-нибудь хочет принять условие служить нации? Она ждала. Мы все ждали.
- Мне все ясно. - Она что-то написала в своем блокноте и подвинула его Берди; та тоже расписалась. - Кто-нибудь хочет, чтобы его судили отдельно?
Снова молчание.
Бетти-Джон в отчаянии запустила руку в волосы. Она уже знала, что последует дальше, и не хотела этого. Сложив пальцы домиком перед собой, она поджала губы. Вид у нее был совсем несчастный.
В конце концов она взяла молоток.
- Позволю себе заметить, что молчание подсудимых расценивается как отказ отвечать на оба вопроса. Таким образом, суд продолжается. - Обращаясь к Джейсону, она сказала: - Суд готов предоставить вам услуги адвоката.
Джейсон отрицательно покачал головой.
- Мы не признаем правомочности вашего суда.
- Мистер Деландро, я даю вам еще один шанс и настоятельно рекомендую им воспользоваться. Вам нужны услуги адвоката?
Джейсон повторил заявление: - Мы не признаем правомочности вашего суда. Бетти-Джон расстроилась и обозлилась.
- Запишите в протоколе, что подсудимые отказались признать правомочность суда. - Она заглянула в свои записи. Нашла то место в гражданском кодексе, которое я отметил заранее. - Хорошо. Суд признает Джеймса Эдварда Маккарти свидетелем-экспертом по поводу вменяемости подсудимых. - Она взглянула на меня. - Способны ли, по вашему мнению, подсудимые признать правомочность данного суда? Я встал.
- Нет. По моему мнению, не вполне способны. Замечу: в настоящее время. При других обстоятельствах - возможно.
- Мы имеем дело с настоящим временем, - сказала Бетти-Джон.
- Возражений не имею.
Бетти-Джон провела пальцем по тексту и, поджав губы, нахмурилась, но, вместо того чтобы прочитать следующий абзац, нагнулась и, понизив голос, спросила: - Ты уверен?
- Все происходит в точности так, как я и говорил, Би - _ Джей. Они вне рамок того, что мы называем ответственностью, и ты не можешь продолжать этот суд. Они, разумеется, понимают, на что делать ставку, и добиваются этого.
- Ты думаешь, что они намеренно пытаются усугубить свое положение - чтобы вызвать во мне сочувствие?
- Напротив. Я думаю, они жаждут умереть.
- Вот почему я ненавижу этот закон, - сказала Би-Джей. - Слишком много он оставляет мучеников.
- Ни один из них ни за что не пойдет на сотрудничество с системой.
- Джим, позволь мне передать их властям Сан-Хосе. Я покачал головой.
Берди предупреждающе начала: - Джим…
Я перебил ее: - Они дьявольски опасны.
- Может, и так, но это уж слишком попахивает местью.
- Берди! - Я заставил себя перейти на шепот: - Есть в этой комнате хоть один человек, не жаждущий мести?
- В том-то и дело, Джим. Би-Джей права. Мы должны передать их дело в СанХосе.
Я замотал головой: - Нет. Послушайте меня. Ваша власть кончается в тот момент, когда пленники отказываются от сотрудничества. У вас нет выбора. Ответственность за положение дел в данном районе переходит к старшему офицеру. И я беру ответственность на себя.
- С этим я не спорю. Я говорю о гуманности!
- Я тоже. И считаю, что мы должны покончить с этим делом на месте. Если оно перейдет в Сан-Хосе, то затянется на месяцы - или, хуже того, оттуда его перепасуют в Окленд, где оно будет тянуться годами. Деландро неглуп. Он будет цепляться к каждой запятой в системе правосудия. Если ему удастся отложить суд на три года - а он это сможет, - то улики станут весьма и весьма шаткими, и его нельзя будет притянуть за нынешние преступления. Они будут проходить по обвинению в подавленном заговоре. Если дело уйдет отсюда, через пять лет он вернется. Кроме того, - еще понизив голос, добавил я, - мне не хочется, чтобы он приобрел широкую популярность. Тот мусор, который он распространяет, заразен. Я знаю.
- Джим, я прошу тебя еще раз подумать. Возможен и другой выход.
- Берди, я уже думал над этим, и гораздо больше, чем ты. Может быть, я просто больше видел. Тут я эксперт. Ты специалист по медицине. Если ты видишь рак, ты его вырезаешь. Я же специалист по хторранам. И тоже вижу рак.
Берди вздохнула: - Хорошо, Джим.
Назвать ее довольной было нельзя.
Я посмотрел на Бетти-Джон.
- Читай дальше. - И отошел от стола. Бетти-Джон послушалась.
- После проведения экспертизы суд признает, что обвиняемые полностью не способны к взаимопониманию или сотрудничеству с законными властями. Подсудимые будут переданы в ведение Армии Соединенных Штатов.
Пока Бетти-Джон читала, я наблюдал за лицом Деландро. Его глаза расширились от удивления. Потом он взглянул на меня и иронически улыбнулся.
Бетти-Джон продолжала: - Лейтенант Джеймс Эдвард Маккарти, действующий командир полуострова, согласны ли вы принять в свое ведение обвиняемых?
Я повернулся к Бетти-Джон: - Согласен, - Благодарю вас. На этом заседание суда закрывается. Я подошел к барьеру и встал напротив Деландро.
- Как часы, Джеймс, как часы, - сказал он. - Машинка работает исправно. Тик-так. Тик-так.
Я ничего не ответил на это, готовясь к разговору. Нужно было кое-что выяснить. Повернувшись к пленникам, я спросил очень спокойно: - Где Лули? Ее не было в лагере. Ответа не последовало.
Я поднял глаза и увидел, что Джейсон изучающе смотрит на меня.
Я перевел взгляд на Джесси. Она смотрела с горечью, злобой и - торжеством.
- Где она? Джесси фыркнула: - Тебе не понять.
- Я постараюсь.
- У нее было Откровение.
- И?..
- И она отдалась Орри.
- Она что?..
Джесси улыбнулась.
- Я же говорила, что тебе не понять, - Ошибаешься. Я слишком хорошо понял. Ревилеци-онисты пожирают свою молодежь.
Я быстро отвернулся от них, подошел к Большой Айви, командовавшей охраной, и распорядился: - Выводи.
Пленников выстроили в затылок и через боковую дверь вывели на автостоянку. Широкое пространство было отгорожено от газона натянутыми веревками.
- Постройте их в шеренгу, - приказал я.
Люди из Семьи выходили через главный ход и, свора-. чивая за угол, присоединялись к нам. Детей увели. Остались только взрослые и подростки.
Солнце стояло в зените. День был теплый и ясный. Прекрасный день.
Я подождал, пока пленников снова поставят на колени, взял мегафон, включил его и сказал: - Двадцать восемь месяцев назад Конгресс принял закон о вынужденной эвтаназии. Он определяет обстоятельства, при которых становится законной терминация человеческих жизней, если они имеют повреждения, несовместимые с выздоровлением. - Я кивнул Большой Айви. - Прочитайте, пожалуйста, соответствующий раздел. - И передал мегафон ей.
Она вынула из нагрудного кармана рубашки листок бумаги, развернула его и начала читать текст закона. Пока она читала, я смотрел на лица оставшихся в живых членов Семьи.
Они были мрачными.
Процедура была отвратительная, но необходимая.
Большая Айви закончила читать и вернула мне мегафон.
- Наделенный законной властью Конгрессом Соединенных Штатов Америки и главнокомандующим Вооруженными силами Соединенных Штатов, настоящим я принимаю на себя ответственность за решение о термина-ции. - Я повернулся к Большой Айви: - Бумаги готовы?
Она махнула одной из молоденьких девушек, и та подошла с папкой. Я подписал все семь документов.
- Джим!
Я поднял голову. Это была Марси. Я подошел к ней.
- Да?
- Я беременна. Можешь спросить у вашего врача.
Она осмотрела меня вчера вечером и в курсе.
- И?
- Ребенок - он заслуживает шанса, разве нет?
- Ты просишь пересмотреть твое дело?
Она быстро взглянула на Джейсона. Его лицо по-прежнему оставалось бесстрастным. Потом посмотрела на меня.
- Да, прошу, - сказала она. - Это твой ребенок.
Я не отрываясь смотрел ей в глаза. Она была испугана.
- Мне жаль, Марси, но слишком поздно. Ты уже сделала выбор. У меня нет права возобновить суд. Единственное, что в моей власти, - это решить, безвозвратно ты повреждена или нет. У тебя внутри есть шанс.
- Но я не знала, что ты собираешься так…
- Нет, знала. У тебя был выбор. Мы определили его достаточно ясно.
- Это твой ребенок! - повторила она.
- Нет, не мой. Чей бы он ни был, это монстр. И ты используешь его, чтобы повлиять на меня. Не выйдет.
- Джим, пожалуйста…
Я наклонился к самому ее лицу.
- Марси, - мягко сказал я. - Замолчи. Это говорит твоя запрограммированность на выживание. Я не собираюсь ее слушать, потому что знаю: она - не то, что ты есть на самом деле.
- Ты - сукин сын.
- У меня был хороший учитель.
Я отошел от нее и включил мегафон.
- Я хочу подчеркнуть одну вещь. Когда животное, болеет, его избавляют от боли. Человеческое существо заслуживает такого же милосердия. То, ради чего мы собрались здесь, не месть. Месть - это преступление против нас самих. Наша акция - это дезинфекция. Не считайте ее жестокой, думайте об этом как об удалении раковой опухоли. Тех, кто чувствует, что не выдержит этого зрелища, прошу уйти. Те, кто пришел сюда ради мести, тоже уйдите. Те, кто находится здесь, чтобы оплакать потерю еще одной частички человечества, останьтесь и разделите с ними свою печаль.
Я повернулся к семерым членам ревилеционистского Племени Джейсона Деландро и надолго задумался. Нет. Больше мне нечего сказать. Все уже сказано.
Джейсон посмотрел на меня.
- Нам предоставят последнее слово?
- Это не казнь. Это терминация. Последнее слово больше соответствует процедуре. Но если хотите молоть языком, никто не будет вас останавливать.
Он не захотел говорить.
Я вынул пистолет из кобуры. Обошел шеренгу сзади.
Подошел к первому из них. Не знаю, кем был этот мужчина с рыжими волосами. Я подумал о Холли, Банг.
Шаг в сторону. Волосы женщины были гладко причесаны и уложены в пучок. Я подумал об Алеке. Банг.
Шаг в сторону. Джордж. Чудовище Франкенштейна. Мне было жаль его. Чудовище всегда жаль. Тем хуже. Банг.
Шаг в сторону. Нервный парень в очках с толстыми стеклами. Мы познакомились в первый мой вечер в лагере Деландро. Он радовался моему появлению. Я подумал о Томми. Банг.
Шаг в сторону. Марси.
- Джим, пожалуйста… - прохныкала она. Я нагнулся и положил ее руки обратно на затылок.
- Ты меня удивляешь. Я и не представлял, что твоя вера настолько слаба. - Я понизил голос до шепота, так, чтобы только она могла слышать меня. - Мои дети мертвы. Какого дьявола я должен заботиться о твоем?
Банг.
Шаг в сторону. Джесси. Женщина, отдавшая свое дитя червю. Среди них не было человеческих существ. Банг.
Я остановился, чтобы перезарядить пистолет. Вставил новую обойму, обошел Деландро и направил пистолет ему в лицо.
- Мне жаль тебя, Джеймс. Тебе предстоит жить, чтобы увидеть свои ошибки. Я прощаю тебя.
- Черт с тобой.
Закрыв глаза, я нажал на спуск.

Джейми Мак-Биза уговаривать бесполезно,
В своей правоте убежден он железно.
Он говорит: «Не стыдись,
Что поймал, тем и гордись».
Он, конечно, имеет в виду венерические болезни.

ОРРИ
Иисус предвидел, что это войдет в моду. Фарисейство всегда прибивают гвоздями.
Соломон Краткий
Оставалось завершить начатое.
Дорога заняла три часа. Не так долго, как я думал.
Старое пижонское ранчо было сожжено дотла. Некоторые деревья и кусты поблизости тоже сгорели, но дальше огонь не пошел.
Я въехал на широкую проплешину, служившую стоянкой для автомашин, и заглушил мотор.
Потом включил громкоговоритель.
- Прррт? - сказал я в мегафон. - Пррт?
День безмолвствовал.
Я открыл дверцу и вылез наружу. Обошел автобус и достал огнемет. Потом вернулся к радиатору машины.
Орри как раз подходил к руинам конюшни. Я предвидел это. Он должен был вернуться.
Он разыскивал детенышей. Он искал свою семью, свое племя.
- Орри! - крикнул я. - Это я, Джим! Иди сюда! - Нужно было, чтобы он приблизился на расстояние выстрела.
Червь остановился и посмотрел на меня. Подозрительно скосил большие черные глаза, вращающиеся независимо друг от друга.
- Подойди сюда, Орри, я отправлю тебя к Джейсону!
- Прррт? - спросил он.
- Пррт, - ответил я, опускаясь на одно колено. - Иди сюда, детка. Иди к Джимми.
Это сработало. Орри скользнул навстречу. Но в последний момент заколебался. - Прр-рррт?
- Все в порядке, детка. Я знаю. Они ушли и бросили тебя одного. Ты голоден, да?
Он наполовину приподнялся. Бросает вызов?
Нет, скорее это вопрос.
Хторр опустился на землю, решив довериться мне.
И заскользил вперед.
На какую-то долю секунды я испытал искушение - отложить огнемет, подойти к червю, обнять и почесать позади глаз. Какую-то долю секунды я снова любил его.
А потом я все-таки поднял огнемет - и отправил его прямиком в ад.
Орри вздохнул, взвизгнул от удивления и ярости, потрясенный предательством. Пламя с ревом окутало его. Он кричал. Он корчился, и катался, и визжал, и умер. В какой-то момент его крики стали почти человеческими. В какой-то момент я почти пожалел о том, что сделал.
Но это чувство прошло.
Долг был уплачен.
Я по-прежнему не знал, что случилось с Томми. И не думал, что когда-нибудь узнаю.
Я закинул огнемет за спину и пошел к автобусу, оставив позади сгоревшее тело Орри.
Через двадцать минут я был уже на скоростной автостраде.
Я пролетел две сотни миль, прежде чем съехал на обочину, остановился и дал наконец волю слезам.
Сидел, и плакал, и жалел, что у меня не хватает мужества вышибить и свои мозги тоже.
Через какое-то время я перестал плакать. Слез оставалось еще много, очень много, но для них еще не пришло время.
Это не имело значения. Я знал, чем займусь. Я собирался ехать и убивать червей, ехать и убивать - пока один из них не убьет меня.
Хоть какое-то дело.

Слегка гинеколог хватил лишку,
Дома забыл очки и, похоже, башку.
Даму лишил он заднего доступа,
Перевязав ей сослепу
Вместо фаллопиевых труб прямую кишку.

ПЕЧАЛЬ
Бессмертие - это проще простого. Остановите часы, которые делают вас старше (а также ограничьте острое после ста семидесяти лет).
Соломон Краткий
А потом, закончив с торгом, мы погрузились в печаль.
В депрессию.
Эта часть процесса была ограничена строгими рамками. Форман попросил нас отодвинуть стулья к стенам и ходить по кругу в центре зала. Меня он отослал к остальным курсантам.
Некоторые, проходя мимо, дружески хлопали меня по плечу. Другие отводили глаза. От стыда? Испуга? Не знаю.
Мы медленно кружили по залу. Круг за кругом, круг за кругом. Не слышалось никаких звуков, кроме шарканья подошв. Таково было условие - просто ходить, не пытаясь понять зачем. Не думать. Не разговаривать. Просто походить некоторое время по кругу и дать возможность своим чувствам выйти на поверхность.
Я заметил, что свет потускнел. Ненамного, но теперь в зале было уже не так светло.
- А теперь, - сказал Форман, - вы можете выпустить это из себя. Наград не будет, если вы удержите это в себе. Всю вашу ярость. Всю печаль. Все горести.
И продолжал: - Помните, вам говорили: «Ты недостаточно хорош», или «Мне жаль, но тебе просто не повезло», или «Разве мы не можем быть просто друзьями?». Что вы при этом чувствовали? Вспомните.
В чем смысл?
- Подумайте о возможностях, которые вы упустили. О девушках или юношах, которым вы не сделали предложения. Об упущенных шансах. Об акциях, которые вы не купили. О деньгах, которые не сберегли. Об учебе, которую вы бросили, об экзаменах, на которых вы провалились, о продвижении по службе, обошедшем вас стороной.
Кое-кто заплакал. Один или два причитали. В этом и состоит смысл? Ходить кругами и плакать от души?
- Это ваша жизнь, - говорил Форман. - Выпустите это из себя. Все выпустите. Подумайте о людях, которых вы знали и которые умерли или забыли вас. Что вы при этом чувствуете? Нет ощущения, что вас предали? Мама умерла и оставила вас в одиночестве. Отец ушел навсегда. Дедушка и бабушка. Или, может быть, брат, сестра или кто-нибудь еще покинул вас. Может быть, это был один-единственный человек, которого вы любили, и после его ухода вы поняли, что вам никогда не полюбить так сильно. Нет, прошло уже много времени. Зачем продолжать мучить себя? Вы хотите, чтобы они оставили вас в покое, верно? Вам это удалось! Больше никто вас не потревожит. Каждый остался наедине с самим собой. Что вы при этом чувствуете? Какую цену вы заплатили?
Его слова терзали нас, и мы кружились и плакали. Слезы текли по нашим щекам. Из моей груди вырывались рыдания. Я видел лица из моего прошлого. Кении, который покончил с собой, и никто никогда так и не узнал, почему он это сделал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57