Нет, не стоит. На этот раз «Паук» переваривал мои слова дольше. Неужели он знал какого-нибудь Говарда? А вдруг его компьютер уже включился?
- … был могуч, как железный робот…
- Пароль принят.
Я оглянулся - не так уж и далеко.
- А член у хлыща… -… принят.
- … был меньше прыща. - Еще один шаг. Я посмотрел на мальчишку: - Приготовились…
- Пароль?
- … но, встав, был похож на…
Я надавил на кнопку браслета. Лежавший на земле рюкзак взорвался. Две ракеты с дымными шлейфами устремились к роботу. Он рывком развернулся в их сторону. Не глядя, попали они или нет, я бросился прямо в кусты. Мальчишка бежал впереди. Мы двигались напролом…
Позади раздался грохот. Тугая волна горячего воздуха подтолкнула нас. Послышался вздох огнемета - «Паук» поджаривал рюкзак. А затем раздался вой сирены! Он нас преследовал!
Мы ввалились в джип и со скрежетом рванули задним ходом вверх по склону.
- Давай тяжелый гранатомет!
Мальчишка уже рылся под сиденьем. Я нашел место для разворота и выехал на дорогу.
- Он догоняет нас! - взвизгнул парень.
Я оглянулся. «Паук», неуверенно пошатываясь, тряской рысью поднимался по склону. Он мог бы испепе - лить нас в одно мгновение. Тот, кто повредил его, - кто бы он ни был, - подарил нам шанс на спасение. Камеры «Паука» отчаянно кругились, пытаясь найти цель и взять ее на прицел.
Телефон что-то верещал. Я сорвал наушник. Потом включил автопилот - опасная штука на проселке; вероятно, вообще не следовало выезжать на него, - и, бросившись назад, выхватил у мальчишки крупнокалиберный гранатомет.
- Не путайся под ногами!
Кое-как пристроившись у заднего борта, я тщательно прицелился. Нас бросало из стороны в сторону, как в штормовом море. Я пожалел, что нет стабилизирующего лазерного прицела и приходится ждать, пока ракета распознает мишень. Оставалось только молиться, чтобы «Паук» не обнаружил нас раньше.
Загорелся зеленый индикатор. Я нажал на спуск. Ракета сорвалась с шипением: ф-ф-шш! Она описала дугу над склоном, виляя из стороны в сторону, и только в последний момент свернула к цели. «Паук» исчез в череде трех последовательных взрывов. На его месте распустились три огненно-оранжевых цветка и слились в черное жирное грибовидное облако. Даже на расстоянии мы ощутили жар и ударную волну. Камни, комья земли и сгустки горящего масла полетели в джип.
Джип потерял дорогу и, выехав на траву, резко затормозил. Я потянулся к рулю, но мальчишка опередил меня. Он проскользнул на водительское сиденье и отключил приборы. Машина с грохотом клюнула носом.
Некоторое время мы просто сидели и дышали, удивляясь тому, что еще живы. Воздух неожиданно показался сладким - слаще даже запаха горящего позади «Паука».
- Хобот? - спросил мальчишка. - Последнее слово «хобот»?
Я повернулся к нему: - Вылезай.
- Что?
- Из машины, кому сказано!
- Я не понимаю.
Перепрыгнув через борт джипа, я обошел его и, схватив мальчишку за шиворот, выдернул его из машины, постаравшись сделать это как можно грубее. Потом проволок парня по траве и с маху швырнул на полуразвалившуюся стену какого-то заброшенного здания. Здесь я прижал его - колено между ногами, рука - на горле, дуло пистолета упирается в левую ноздрю - и уже спокойным тоном сказал: - Из-за твоей тупости мы едва не погибли. Я предупреждал: «Не двигайся», - а ты пошел ломиться через кусты, как разъяренный кабан. Я запретил тебе открывать рот, а ты все вякал, что да как. Этот «Паук» был наполовину слеп. Мы могли бы смыться, если бы ты держал язык за зубами.
- Но все закончилось хорошо, разве не так? - задыхаясь, сказал он. - Пустите, лейтенант, мне больно!
Я отвел пистолет и наклонился ниже. От страха глаза у него стали круглыми. Отлично! Мне было нужно, чтобы он наконец проснулся и усвоил то, что я хочу сказать.
- Ты мне враг или помощник?
- Сэр, пожалуйста!..
Я сжал горло чуть сильнее.
- Враг или помощник?
- Помощник, - прохрипел он.
- Спасибо. - Я слегка ослабил захват, и он стал ловить ртом воздух. - Это означает, что, когда я отдаю приказ, ты выполняешь его. Правильно?
Он кивнул: - Да… сэр.
- Быстро и без вопросов. Правильно или нет? Он проглотил слюну и постарался кивнуть.
- Знаешь, почему я говорю это?
Парень отрицательно мотнул головой. На лбу у него выступил пот.
- Потому что пытаюсь спасти твою жизнь. Конечно, я допускаю, что она тебе надоела. Если так, пожалуйста, скажи об этом прямо сейчас, чтобы я не путался у тебя под ногами. Обещаю, что вмешиваться не буду. Хочешь умереть - что ж, прекрасно. Обожаю канцелярскую работу - и не пыльно, и безопасно. Но я не желаю, чтобы ты подвергал риску и мою жизнь.
- Да… сэр. - Слова давались ему с трудом.
- Запомни это, рядовой, и дела у нас пойдут просто великолепно. Когда в следующий раз я отдам приказ, ты должен выполнять его так, словно от этого зависит твоя жизнь, договорились? Потому что она таки действительно зависит. Если ты ослушаешься приказа, я оторву твою тупую башку, слышишь?
- Да, сэр!
- И я больше не намерен выслушивать идиотские вопросы - об этом мы тоже договорились, да? Ты не имеешь права задавать их. Ты не стоишь даже дерьма настоящего профессионала. Единственный ответ для тебя: я твой командир и так считаю. Понятно?
- Да, сэр!
Я отпустил его и, отступив назад, сунул пистолет в кобуру.
Мальчишка нерешительно потоптался на месте и стал заправлять рубаху в брюки. Его глаза горели ненавистью, но он помалкивал.
- Валяй, попробуй, - предложил я. - Знаю, о чем ты думаешь. Ну давай. Я не хочу, чтобы между нами остались недомолвки.
Мальчишка опустил глаза. Он ненавидел меня, но ударить не решался…
Неожиданно он шагнул ко мне и выдал хук, который мог бы вышибить душу, если бы я стоял на месте. Но я отступил назад, поймал его за запястье и, дернув на себя, сделал подножку. Он грохнулся плашмя и проехался на брюхе по земле.
Подойдя к нему, я ногой аккуратно перевернул его на спину и протянул руку. Мальчишка, отказавшись от помощи, сел.
Я ухмыльнулся.
- Может, попробуем еще раз?
Он покачал головой. Я снова протянул ему руку. Он опять отказался, поднялся на ноги и стал отряхиваться, всем своим видом выражая затаенную ненависть.
- Как тебя зовут, рядовой?
- Маккейн, - буркнул он. - Джон Маккейн.
- Послушай, что я скажу, Маккейн…
Господи, как же он юн! Шестнадцать? А может, пятнадцать? Мальчишка. Даже усы толком не растут - верхняя губа будто вымазана сажей. И подстричься ему не мешает: жидкие каштановые волосы падают на мрачные темные глаза. Точь-в-точь обиженный маленький мальчик.
- В общем, дела обстоят так, - заявил я. - На тебя мне наплевать. Я всегда презирал людей, которые угрожают моей жизни. Но я приложил тебя не поэтому. Просто это самый легкий из известных мне способов научить повиновению, которое в конечном итоге поможет тебе выжить. Ты должен полностью доверять мне, потому что твоя неопытность может прикончить нас обоих. Тебе известен мой послужной список?
- Да, сэр, но… - Он замялся. - Могу я сказать, сэр?
- Давай, не стесняйся.
- Ну… - Обида уступила место затаенной мелочной злобе. - Как я понял, вы должны стать колоссальным бельмом у них на глазу, чтобы получить такое дерьмовое назначение.
- Вот спасибо, режь правду-матку дальше.
- Я видел ваш послужной список. Три «Пурпурных сердца», «Серебряная звезда», медаль «За образцовое выполнение задания» и премиальные за червей аж восемьдесят миллионов бонами. Вы один из пяти лучших полевых экспертов Калифорнии, настоящий ас и слишком хороши для этой работы. Вот я и подумал, что вы действительно наплевали на кого-то из больших начальников. - Он криво усмехнулся, - Лично я так и попал сюда.
- Ты прав наполовину, - ответил я. - В прошлом году я сделал неверный шаг. Погибло много людей. - Я не любил об этом вспоминать, а еще меньше - говорить. - Как бы то ни было, меня направили сюда. И если я допущу новую ошибку, за меня возьмутся всерьез. Понял?
- Вроде бы.
- Да, мне здесь тоже не нравится, ну и что? Работа есть работа, и ее надо делать. Я буду стараться изо всех сил. И ты тоже. Все понял?
Ухмылка исчезла.
А что я чувствую - кому какое собачье дело. Я повернулся и пошел к джипу.
Телефон на сиденье по-прежнему верещал без умолку. Я подобрал его и закрепил наушник.
- Говорит Джимбо. Все в порядке. Пострадавших нет. А на своего «Паука» можете больше не рассчитывать.
Ответив еще на несколько вопросов, я дал отбой и повернулся к мальчишке. Он стоял навытяжку на почтительном расстоянии от джипа.
- Чего ждешь?
- Ваших приказаний, сэр, - четко ответил он.
- Правильно. - Я ткнул большим пальцем. - Садись за руль, поведешь машину. - Вынув из гнезда бортовой терминал, я включил его.
- Слушаюсь, сэр.
- Маккейн.
- Сэр?
- Не надо становиться роботом. Вполне достаточно ответственности, -
- Слушаюсь, сэр.
Мальчишка плюхнулся за руль, искоса взглянул на меня - и расслабился.
Он повел джип к автостраде, а я тем временем балансировал терминалом на колене, набирая отчет об уничтожении «Паука».
- Сэр, можно спросить?
- Спроси.
- Я об этом «Пауке». Мне казалось, что они предназначены только для уничтожения червей.
Я кивнул.
- Такова исходная программа. Но потом мы стали терять их. Ренегаты подбивали машины, чтобы снять с них вооружение. Тогда командованию пришлось их запрограммировать и против партизан. Теперь, невзирая на форму одежды и личный позывной, «пауки» считают всех встречных врагами до тех пор, пока не будет доказано обратное. И поступают соответственно.
- Вы подразумеваете… уничтожение?
- Только если они не сдаются в плен. - Я пожал плечами. - Кое в чем новая программа не продумана до конца. Даже абсурдна.
Мальчишка надолго замолчал, сосредоточившись на дороге. Узкий проселок, казалось, состоял из одних поворотов.
Потом он нерешительно спросил: - И много здесь таких штуковин?
- «Макдоннел-Дуглас» производит триста пятьдесят в неделю. Львиная доля идет на экспорт - в Южную Америку, Африку, Азию. На этой планете вдруг появилась масса незаселенных мест. Но я думаю, что по крайней мере пара тысчонок патрулирует Западное побережье. Правда, не все они модели «Бдительный» и вряд ли следующий встречный «Паук» будет сумасшедшим.
- Это не очень успокаивает.
Я улыбнулся: - Ты похож на меня.
- Что?
- Если бы ты знал статистику эффективности «Пауков», то еще не так бы забеспокоился.
- Плохо работают? Я пожал плечами.
- Свое дело они делают хорошо. - И добавил: - У них есть лишь одно бесспорное преимущество.
Парень с удивлением посмотрел на меня: - Какое?
- Не надо сообщать родственникам, если кто-то из них погибает.
- О!
Мальчишка снова замолчал, глядя на дорогу.
Проблема же заключалась в том, что черви научились избегать «пауков». Ходили даже слухи, что они начали устраивать западни для машин: ловили их в ямы, как мамонтов. Но точно я не знал, потому что потерял право допуска ко многим документам.
- Эй, - неожиданно сказал Маккейн. - Почему вы начали читать лимерики?
- Что? О! - Я отвлекся от своих мыслей. - Это было единственное, что пришло в голову. - В свободное время я сочиняю лимерики.
- Шутите?
- Ничуть.
Мальчишка выехал на шоссе и свернул по направлению к автостраде 101.
- Прочтите еще какой-нибудь.
- М-м, ладно. Я сейчас как раз работаю над одним. Пациент лежал по имени Чак…
Мальчишка весело захихикал, предвкушая рифму, - догадаться было нетрудно.
- Дальше, дальше.
- Он утку любил - такой был чудак. Жареную и отварную, а больше всего заливную…
Я замолчал.
- Ну, ну, дальше. Я покачал головой: - Пока это все. - Все?!
Я пожал плечами: - Никак не могу придумать рифму для последней строчки.
- Шутите!
- Шучу.
Суэц была стройна и красива,
Только шлюхой слыла прямо на диво.
Даже с масонов Снимала кальсоны
И говорила: «Я не брезглива».
МОДУЛИРОВАНИЕ: ДЕНЬ ВТОРОЙ
Иисус поведал нам лишь половину. Познав правду, ты станешь свободным. Если прежде не уписаешься от нее.
Соломон Краткий
Первый день занятий был посвящен принятию решения.
Я вошел в зал - и замер в удивлении.
Я не знал заранее, чего ожидать, но такое, во всяком случае, даже не приходило в голову, Помещение было очень большое, больше спортивного зала колледжа, и пустое. К тому же спортивные залы в колледжах не выстилают темносерым ковровым покрытием. Стены светло-серые и абсолютно голые. Казалось, они уходят куда-то далеко-далеко.
Прямо в центре возвышался широкий квадратный помост. На каждой из четырех сторон помоста ровными рядами стояли стулья, разделенные широким проходом на два квадрата: восемь рядов по восемь стульев. На возвышении стояли пюпитр и председательское кресло.
Над помостом висели четыре больших экрана, обращенных к каждой из четырех сторон. Виднелись громкоговорители.
У самого входа стояла женщина в белом комбинезоне без знаков различия и с абсолютно ничего не выражающим лицом. Судя по нашивке на груди, ее звали «Седьмая". Не отрывая от меня взгляда, она указала на стулья: - Займите место поближе к сцене и проходу, пожалуйста.
- Э… спасибо.
Я медленно двинулся к стульям. Не люблю такие взгляды.
На полпути встретился другой ассистент с точно таким же пустым взором. «Пятнадцатый».
- Маккарти? - Да.
- Сядьте поближе к сцене и к проходу.
- Э-э… О'кей.
- И не разговаривайте с соседями.
- Слушаюсь, сэр.
Я выбрал второй ряд северной секции. Стулья быстро заполнялись. Оказавшись между майором и полковником, я осмотрелся и не обнаружил никого чином ниже лейтенанта.
Еще я заметил, что некоторые одеты в легкие коричневые комбинезоны - неизвестную мне форму. Может, штатские? Люди входили в зал с четырех сторон. Лица у всех выражали… тревогу. Интересно, как выгляжу я? Идея записаться на курсы больше не казалась мне удачной. Между прочим, сколько нас здесь?
Я повернулся, чтобы сосчитать стулья. Правильные ряды, составляющие абсолютно безупречные квадраты по шестьдесят четыре стула, внушали безотчетный страх. Два квадрата с каждой стороны помоста. Сто двадцать восемь на четыре. Свободных мест, насколько я мог видеть, не осталось. Значит, всего пятьсот двенадцать слушателей.
Я привстал и огляделся. Столы ассистентов занимали стратегические позиции - в основном вдоль стен, а также чуть позади стульев с каждой из четырех сторон. За столами сидели люди с непроницаемыми лицами, все в комбинезонах без знаков различия, с номерными нашивками.
Я занервничал. Меня пробирал озноб. В зале было прохладно.
В конце ряда тихо переговаривались две незнакомые мне седые дамы-полковники с кислым выражением на лицах. Было совершенно очевидно, что им здесь не нравится и они обсуждают это. Одна из ассистенток подошла к нашему ряду и остановилась рядом с ними. Ее лицо было абсолютно бесстрастным.
- Не разговаривайте, - предупредила она.
- Это почему? - возмутилась одна из дам. Ассистентка ничего не ответила и пошла дальше по проходу. Полковник разозлилась. Она явно не привыкла, чтобы ее игнорировали. Скрестив руки на груди, она метала испепеляющие взоры. Соседка поддержала ее.
Мои часы пропищали. Ровно девять.
Его Высокопреосвященство Достопочтенный Дэни-ель Джеффри Форман, доктор медицины, доктор философии, решительными шагами прошел к центру зала, поднялся на помост и обвел взглядом аудиторию. На нем были темные брюки и тонкий серый свитер. Белые волосы нимбом окружали голову. Взгляд острый, пронзительный. Он повернулся вокруг, словно оценивая каждого и всех вместе, и мне почудилось, что он сумел заглянуть в каждую пару глаз в этом зале.
Закончив осмотр, Форман перевел взгляд в глубь зала и кивнул. Экраны над его головой зажглись, и на них крупным планом возникло его лицо.
- Доброе утро. Спасибо, что пришли сюда. - Он улыбнулся. - Можете пожелать доброго утра и мне, если хотите.
Послышались нестройные голоса, какое-то мычание, слившееся в неясное: «Добрр…» Я промолчал.
Форман улыбнулся так, словно только он один смог оценить шутку. Потом поднял голову и энергично начал: - Отлично. Приступим к работе. Сегодняшняя наша задача - создание контекста всего курса. На привычном вам языке это означает, что встреча должна подготовить вас к остальным занятиям, дать вам ориентиры. Сегодня мы будем отвечать на ваши вопросы. - И как бы вскользь добавил: - А завтра начнем задавать вопросы вам.
Итак, первое: мы постараемся выяснить, туда ли вы попали. Результат обучения будет зависеть от того, насколько ответственно вы отнесетесь к делу, так что вы сами должны решить, стоит ли здесь оставаться. Если что-то вас беспокоит, не держите это в себе, спросите. Когда человек сидит и гадает, он зажат. Пока вы не почувствуете себя раскованно, мы не сможем двинуться вперед. Если у вас есть вопрос, будьте уверены, что по меньшей мере у дюжины присутствующих возник тот же самый вопрос, только они боятся спросить. Сделайте доброе дело и спрашивайте. Так сообща мы пойдем дальше.
Форман энергично шагнул к левой стороне помоста. Камеры тут же изменили угол съемки - экраны все время показывали его в фас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
- … был могуч, как железный робот…
- Пароль принят.
Я оглянулся - не так уж и далеко.
- А член у хлыща… -… принят.
- … был меньше прыща. - Еще один шаг. Я посмотрел на мальчишку: - Приготовились…
- Пароль?
- … но, встав, был похож на…
Я надавил на кнопку браслета. Лежавший на земле рюкзак взорвался. Две ракеты с дымными шлейфами устремились к роботу. Он рывком развернулся в их сторону. Не глядя, попали они или нет, я бросился прямо в кусты. Мальчишка бежал впереди. Мы двигались напролом…
Позади раздался грохот. Тугая волна горячего воздуха подтолкнула нас. Послышался вздох огнемета - «Паук» поджаривал рюкзак. А затем раздался вой сирены! Он нас преследовал!
Мы ввалились в джип и со скрежетом рванули задним ходом вверх по склону.
- Давай тяжелый гранатомет!
Мальчишка уже рылся под сиденьем. Я нашел место для разворота и выехал на дорогу.
- Он догоняет нас! - взвизгнул парень.
Я оглянулся. «Паук», неуверенно пошатываясь, тряской рысью поднимался по склону. Он мог бы испепе - лить нас в одно мгновение. Тот, кто повредил его, - кто бы он ни был, - подарил нам шанс на спасение. Камеры «Паука» отчаянно кругились, пытаясь найти цель и взять ее на прицел.
Телефон что-то верещал. Я сорвал наушник. Потом включил автопилот - опасная штука на проселке; вероятно, вообще не следовало выезжать на него, - и, бросившись назад, выхватил у мальчишки крупнокалиберный гранатомет.
- Не путайся под ногами!
Кое-как пристроившись у заднего борта, я тщательно прицелился. Нас бросало из стороны в сторону, как в штормовом море. Я пожалел, что нет стабилизирующего лазерного прицела и приходится ждать, пока ракета распознает мишень. Оставалось только молиться, чтобы «Паук» не обнаружил нас раньше.
Загорелся зеленый индикатор. Я нажал на спуск. Ракета сорвалась с шипением: ф-ф-шш! Она описала дугу над склоном, виляя из стороны в сторону, и только в последний момент свернула к цели. «Паук» исчез в череде трех последовательных взрывов. На его месте распустились три огненно-оранжевых цветка и слились в черное жирное грибовидное облако. Даже на расстоянии мы ощутили жар и ударную волну. Камни, комья земли и сгустки горящего масла полетели в джип.
Джип потерял дорогу и, выехав на траву, резко затормозил. Я потянулся к рулю, но мальчишка опередил меня. Он проскользнул на водительское сиденье и отключил приборы. Машина с грохотом клюнула носом.
Некоторое время мы просто сидели и дышали, удивляясь тому, что еще живы. Воздух неожиданно показался сладким - слаще даже запаха горящего позади «Паука».
- Хобот? - спросил мальчишка. - Последнее слово «хобот»?
Я повернулся к нему: - Вылезай.
- Что?
- Из машины, кому сказано!
- Я не понимаю.
Перепрыгнув через борт джипа, я обошел его и, схватив мальчишку за шиворот, выдернул его из машины, постаравшись сделать это как можно грубее. Потом проволок парня по траве и с маху швырнул на полуразвалившуюся стену какого-то заброшенного здания. Здесь я прижал его - колено между ногами, рука - на горле, дуло пистолета упирается в левую ноздрю - и уже спокойным тоном сказал: - Из-за твоей тупости мы едва не погибли. Я предупреждал: «Не двигайся», - а ты пошел ломиться через кусты, как разъяренный кабан. Я запретил тебе открывать рот, а ты все вякал, что да как. Этот «Паук» был наполовину слеп. Мы могли бы смыться, если бы ты держал язык за зубами.
- Но все закончилось хорошо, разве не так? - задыхаясь, сказал он. - Пустите, лейтенант, мне больно!
Я отвел пистолет и наклонился ниже. От страха глаза у него стали круглыми. Отлично! Мне было нужно, чтобы он наконец проснулся и усвоил то, что я хочу сказать.
- Ты мне враг или помощник?
- Сэр, пожалуйста!..
Я сжал горло чуть сильнее.
- Враг или помощник?
- Помощник, - прохрипел он.
- Спасибо. - Я слегка ослабил захват, и он стал ловить ртом воздух. - Это означает, что, когда я отдаю приказ, ты выполняешь его. Правильно?
Он кивнул: - Да… сэр.
- Быстро и без вопросов. Правильно или нет? Он проглотил слюну и постарался кивнуть.
- Знаешь, почему я говорю это?
Парень отрицательно мотнул головой. На лбу у него выступил пот.
- Потому что пытаюсь спасти твою жизнь. Конечно, я допускаю, что она тебе надоела. Если так, пожалуйста, скажи об этом прямо сейчас, чтобы я не путался у тебя под ногами. Обещаю, что вмешиваться не буду. Хочешь умереть - что ж, прекрасно. Обожаю канцелярскую работу - и не пыльно, и безопасно. Но я не желаю, чтобы ты подвергал риску и мою жизнь.
- Да… сэр. - Слова давались ему с трудом.
- Запомни это, рядовой, и дела у нас пойдут просто великолепно. Когда в следующий раз я отдам приказ, ты должен выполнять его так, словно от этого зависит твоя жизнь, договорились? Потому что она таки действительно зависит. Если ты ослушаешься приказа, я оторву твою тупую башку, слышишь?
- Да, сэр!
- И я больше не намерен выслушивать идиотские вопросы - об этом мы тоже договорились, да? Ты не имеешь права задавать их. Ты не стоишь даже дерьма настоящего профессионала. Единственный ответ для тебя: я твой командир и так считаю. Понятно?
- Да, сэр!
Я отпустил его и, отступив назад, сунул пистолет в кобуру.
Мальчишка нерешительно потоптался на месте и стал заправлять рубаху в брюки. Его глаза горели ненавистью, но он помалкивал.
- Валяй, попробуй, - предложил я. - Знаю, о чем ты думаешь. Ну давай. Я не хочу, чтобы между нами остались недомолвки.
Мальчишка опустил глаза. Он ненавидел меня, но ударить не решался…
Неожиданно он шагнул ко мне и выдал хук, который мог бы вышибить душу, если бы я стоял на месте. Но я отступил назад, поймал его за запястье и, дернув на себя, сделал подножку. Он грохнулся плашмя и проехался на брюхе по земле.
Подойдя к нему, я ногой аккуратно перевернул его на спину и протянул руку. Мальчишка, отказавшись от помощи, сел.
Я ухмыльнулся.
- Может, попробуем еще раз?
Он покачал головой. Я снова протянул ему руку. Он опять отказался, поднялся на ноги и стал отряхиваться, всем своим видом выражая затаенную ненависть.
- Как тебя зовут, рядовой?
- Маккейн, - буркнул он. - Джон Маккейн.
- Послушай, что я скажу, Маккейн…
Господи, как же он юн! Шестнадцать? А может, пятнадцать? Мальчишка. Даже усы толком не растут - верхняя губа будто вымазана сажей. И подстричься ему не мешает: жидкие каштановые волосы падают на мрачные темные глаза. Точь-в-точь обиженный маленький мальчик.
- В общем, дела обстоят так, - заявил я. - На тебя мне наплевать. Я всегда презирал людей, которые угрожают моей жизни. Но я приложил тебя не поэтому. Просто это самый легкий из известных мне способов научить повиновению, которое в конечном итоге поможет тебе выжить. Ты должен полностью доверять мне, потому что твоя неопытность может прикончить нас обоих. Тебе известен мой послужной список?
- Да, сэр, но… - Он замялся. - Могу я сказать, сэр?
- Давай, не стесняйся.
- Ну… - Обида уступила место затаенной мелочной злобе. - Как я понял, вы должны стать колоссальным бельмом у них на глазу, чтобы получить такое дерьмовое назначение.
- Вот спасибо, режь правду-матку дальше.
- Я видел ваш послужной список. Три «Пурпурных сердца», «Серебряная звезда», медаль «За образцовое выполнение задания» и премиальные за червей аж восемьдесят миллионов бонами. Вы один из пяти лучших полевых экспертов Калифорнии, настоящий ас и слишком хороши для этой работы. Вот я и подумал, что вы действительно наплевали на кого-то из больших начальников. - Он криво усмехнулся, - Лично я так и попал сюда.
- Ты прав наполовину, - ответил я. - В прошлом году я сделал неверный шаг. Погибло много людей. - Я не любил об этом вспоминать, а еще меньше - говорить. - Как бы то ни было, меня направили сюда. И если я допущу новую ошибку, за меня возьмутся всерьез. Понял?
- Вроде бы.
- Да, мне здесь тоже не нравится, ну и что? Работа есть работа, и ее надо делать. Я буду стараться изо всех сил. И ты тоже. Все понял?
Ухмылка исчезла.
А что я чувствую - кому какое собачье дело. Я повернулся и пошел к джипу.
Телефон на сиденье по-прежнему верещал без умолку. Я подобрал его и закрепил наушник.
- Говорит Джимбо. Все в порядке. Пострадавших нет. А на своего «Паука» можете больше не рассчитывать.
Ответив еще на несколько вопросов, я дал отбой и повернулся к мальчишке. Он стоял навытяжку на почтительном расстоянии от джипа.
- Чего ждешь?
- Ваших приказаний, сэр, - четко ответил он.
- Правильно. - Я ткнул большим пальцем. - Садись за руль, поведешь машину. - Вынув из гнезда бортовой терминал, я включил его.
- Слушаюсь, сэр.
- Маккейн.
- Сэр?
- Не надо становиться роботом. Вполне достаточно ответственности, -
- Слушаюсь, сэр.
Мальчишка плюхнулся за руль, искоса взглянул на меня - и расслабился.
Он повел джип к автостраде, а я тем временем балансировал терминалом на колене, набирая отчет об уничтожении «Паука».
- Сэр, можно спросить?
- Спроси.
- Я об этом «Пауке». Мне казалось, что они предназначены только для уничтожения червей.
Я кивнул.
- Такова исходная программа. Но потом мы стали терять их. Ренегаты подбивали машины, чтобы снять с них вооружение. Тогда командованию пришлось их запрограммировать и против партизан. Теперь, невзирая на форму одежды и личный позывной, «пауки» считают всех встречных врагами до тех пор, пока не будет доказано обратное. И поступают соответственно.
- Вы подразумеваете… уничтожение?
- Только если они не сдаются в плен. - Я пожал плечами. - Кое в чем новая программа не продумана до конца. Даже абсурдна.
Мальчишка надолго замолчал, сосредоточившись на дороге. Узкий проселок, казалось, состоял из одних поворотов.
Потом он нерешительно спросил: - И много здесь таких штуковин?
- «Макдоннел-Дуглас» производит триста пятьдесят в неделю. Львиная доля идет на экспорт - в Южную Америку, Африку, Азию. На этой планете вдруг появилась масса незаселенных мест. Но я думаю, что по крайней мере пара тысчонок патрулирует Западное побережье. Правда, не все они модели «Бдительный» и вряд ли следующий встречный «Паук» будет сумасшедшим.
- Это не очень успокаивает.
Я улыбнулся: - Ты похож на меня.
- Что?
- Если бы ты знал статистику эффективности «Пауков», то еще не так бы забеспокоился.
- Плохо работают? Я пожал плечами.
- Свое дело они делают хорошо. - И добавил: - У них есть лишь одно бесспорное преимущество.
Парень с удивлением посмотрел на меня: - Какое?
- Не надо сообщать родственникам, если кто-то из них погибает.
- О!
Мальчишка снова замолчал, глядя на дорогу.
Проблема же заключалась в том, что черви научились избегать «пауков». Ходили даже слухи, что они начали устраивать западни для машин: ловили их в ямы, как мамонтов. Но точно я не знал, потому что потерял право допуска ко многим документам.
- Эй, - неожиданно сказал Маккейн. - Почему вы начали читать лимерики?
- Что? О! - Я отвлекся от своих мыслей. - Это было единственное, что пришло в голову. - В свободное время я сочиняю лимерики.
- Шутите?
- Ничуть.
Мальчишка выехал на шоссе и свернул по направлению к автостраде 101.
- Прочтите еще какой-нибудь.
- М-м, ладно. Я сейчас как раз работаю над одним. Пациент лежал по имени Чак…
Мальчишка весело захихикал, предвкушая рифму, - догадаться было нетрудно.
- Дальше, дальше.
- Он утку любил - такой был чудак. Жареную и отварную, а больше всего заливную…
Я замолчал.
- Ну, ну, дальше. Я покачал головой: - Пока это все. - Все?!
Я пожал плечами: - Никак не могу придумать рифму для последней строчки.
- Шутите!
- Шучу.
Суэц была стройна и красива,
Только шлюхой слыла прямо на диво.
Даже с масонов Снимала кальсоны
И говорила: «Я не брезглива».
МОДУЛИРОВАНИЕ: ДЕНЬ ВТОРОЙ
Иисус поведал нам лишь половину. Познав правду, ты станешь свободным. Если прежде не уписаешься от нее.
Соломон Краткий
Первый день занятий был посвящен принятию решения.
Я вошел в зал - и замер в удивлении.
Я не знал заранее, чего ожидать, но такое, во всяком случае, даже не приходило в голову, Помещение было очень большое, больше спортивного зала колледжа, и пустое. К тому же спортивные залы в колледжах не выстилают темносерым ковровым покрытием. Стены светло-серые и абсолютно голые. Казалось, они уходят куда-то далеко-далеко.
Прямо в центре возвышался широкий квадратный помост. На каждой из четырех сторон помоста ровными рядами стояли стулья, разделенные широким проходом на два квадрата: восемь рядов по восемь стульев. На возвышении стояли пюпитр и председательское кресло.
Над помостом висели четыре больших экрана, обращенных к каждой из четырех сторон. Виднелись громкоговорители.
У самого входа стояла женщина в белом комбинезоне без знаков различия и с абсолютно ничего не выражающим лицом. Судя по нашивке на груди, ее звали «Седьмая". Не отрывая от меня взгляда, она указала на стулья: - Займите место поближе к сцене и проходу, пожалуйста.
- Э… спасибо.
Я медленно двинулся к стульям. Не люблю такие взгляды.
На полпути встретился другой ассистент с точно таким же пустым взором. «Пятнадцатый».
- Маккарти? - Да.
- Сядьте поближе к сцене и к проходу.
- Э-э… О'кей.
- И не разговаривайте с соседями.
- Слушаюсь, сэр.
Я выбрал второй ряд северной секции. Стулья быстро заполнялись. Оказавшись между майором и полковником, я осмотрелся и не обнаружил никого чином ниже лейтенанта.
Еще я заметил, что некоторые одеты в легкие коричневые комбинезоны - неизвестную мне форму. Может, штатские? Люди входили в зал с четырех сторон. Лица у всех выражали… тревогу. Интересно, как выгляжу я? Идея записаться на курсы больше не казалась мне удачной. Между прочим, сколько нас здесь?
Я повернулся, чтобы сосчитать стулья. Правильные ряды, составляющие абсолютно безупречные квадраты по шестьдесят четыре стула, внушали безотчетный страх. Два квадрата с каждой стороны помоста. Сто двадцать восемь на четыре. Свободных мест, насколько я мог видеть, не осталось. Значит, всего пятьсот двенадцать слушателей.
Я привстал и огляделся. Столы ассистентов занимали стратегические позиции - в основном вдоль стен, а также чуть позади стульев с каждой из четырех сторон. За столами сидели люди с непроницаемыми лицами, все в комбинезонах без знаков различия, с номерными нашивками.
Я занервничал. Меня пробирал озноб. В зале было прохладно.
В конце ряда тихо переговаривались две незнакомые мне седые дамы-полковники с кислым выражением на лицах. Было совершенно очевидно, что им здесь не нравится и они обсуждают это. Одна из ассистенток подошла к нашему ряду и остановилась рядом с ними. Ее лицо было абсолютно бесстрастным.
- Не разговаривайте, - предупредила она.
- Это почему? - возмутилась одна из дам. Ассистентка ничего не ответила и пошла дальше по проходу. Полковник разозлилась. Она явно не привыкла, чтобы ее игнорировали. Скрестив руки на груди, она метала испепеляющие взоры. Соседка поддержала ее.
Мои часы пропищали. Ровно девять.
Его Высокопреосвященство Достопочтенный Дэни-ель Джеффри Форман, доктор медицины, доктор философии, решительными шагами прошел к центру зала, поднялся на помост и обвел взглядом аудиторию. На нем были темные брюки и тонкий серый свитер. Белые волосы нимбом окружали голову. Взгляд острый, пронзительный. Он повернулся вокруг, словно оценивая каждого и всех вместе, и мне почудилось, что он сумел заглянуть в каждую пару глаз в этом зале.
Закончив осмотр, Форман перевел взгляд в глубь зала и кивнул. Экраны над его головой зажглись, и на них крупным планом возникло его лицо.
- Доброе утро. Спасибо, что пришли сюда. - Он улыбнулся. - Можете пожелать доброго утра и мне, если хотите.
Послышались нестройные голоса, какое-то мычание, слившееся в неясное: «Добрр…» Я промолчал.
Форман улыбнулся так, словно только он один смог оценить шутку. Потом поднял голову и энергично начал: - Отлично. Приступим к работе. Сегодняшняя наша задача - создание контекста всего курса. На привычном вам языке это означает, что встреча должна подготовить вас к остальным занятиям, дать вам ориентиры. Сегодня мы будем отвечать на ваши вопросы. - И как бы вскользь добавил: - А завтра начнем задавать вопросы вам.
Итак, первое: мы постараемся выяснить, туда ли вы попали. Результат обучения будет зависеть от того, насколько ответственно вы отнесетесь к делу, так что вы сами должны решить, стоит ли здесь оставаться. Если что-то вас беспокоит, не держите это в себе, спросите. Когда человек сидит и гадает, он зажат. Пока вы не почувствуете себя раскованно, мы не сможем двинуться вперед. Если у вас есть вопрос, будьте уверены, что по меньшей мере у дюжины присутствующих возник тот же самый вопрос, только они боятся спросить. Сделайте доброе дело и спрашивайте. Так сообща мы пойдем дальше.
Форман энергично шагнул к левой стороне помоста. Камеры тут же изменили угол съемки - экраны все время показывали его в фас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57