Дари сидела и злилась на упрямство советника. Джулиан Грэйвз такой
рассудительный... но отнестись всерьез к ее рассуждениям насчет Свертки
почему-то не желает.
Она была бессильна. Чтобы склонить на свою сторону бывшего советника,
понадобилось, чтобы прилетел "шмель" с сообщением. Грэйвз осторожно открыл
его, поднял капсулу и подсоединил к компьютеру "Эребуса".
Результат их разочаровал. Это была запись полета эмбриоскафа через не
показанную на карте область концентрических сингулярностей, занявшего
всего двадцать четыре часа. А потом - пустота, необъяснимый десятичасовой
пробел, без каких бы то ни было сведений о корабле и его команде.
- Так что видите, профессор Лэнг, - произнес Джулиан Грэйвз, - у нас
все равно нет доказательств существования какой-либо проблемы.
- Здесь нет вообще ничего. - Дари наблюдала за тем, как капсула
выдала последний пустой кусок записи. - Что само по себе уже тревожно.
- Если вы надеетесь убедить меня, что отсутствие доказательств
существования проблемы есть свидетельство ее существования... - начал
Грэйвз.
- Ил, - перебил его слабый хриплый голос. - У-р-р. Грязный черный ил.
Когда из "шмеля" извлекли капсулу с сообщением, его бесполезную
внешнюю оболочку бросили на пол. Она покатилась и остановилась в двух
футах от широко открытого глаза полифема. Теперь Дульсимер, протянув
верхнюю руку, царапал гибким чешуйчатым пальцем бок "шмеля".
- Что он бормочет? - спросил Грэйвз.
Но Дари, присев на корточки около полифема, впервые пристально
посмотрела на оболочку. Когда "шмель" прибыл на "Эребус", всех
интересовало только принесенное им сообщение. Сам по себе он казался
несущественным.
- Дульсимер прав, - сказала она, - и я тоже!
Она подняла цилиндр и передала его Джулиану Грэйвзу. Тот недоуменно
уставился на него.
- Ну и что?
- Потрогайте. Когда эмбриоскаф покидал "Эребус", все его оборудование
было чистым и в хорошем состоянии. Попросите Талли прокрутить запись, если
не верите мне. А теперь взгляните на антенну и корпус. Они грязные и явно
после починки. Этот кабель был заменен. Взгляните вот сюда! Это ил. Он
высох в вакууме на обратном пути, но до того "шмель" целиком погружался в
мокрую почву. Ханс с остальными не только нашли планету... они на нее
сели.
- Мы ведь договорились перед полетом, что они не станут этого делать.
- Грэйвз укоризненно покачал лысой бугристой головой, затем сморщился. - А
измазать "шмель" они могли сами, причем где угодно. Только зачем?
- Потому что у них не было выбора! Если "шмель" был так побит и
вымазан при посадке, значит, корабль получил повреждения.
- Вы высасываете проблему из пальца.
- Хорошо, я создам ее из чего-то более существенного. Стерильные
покрытия совершенно непохожи на планетарный ил. Ручаюсь, если я соскребу
немного этой грязи с корпуса "шмеля" и сделаю анализ, то найду там
микроорганизмы, которых нет ни в одном банке данных. Если я это сделаю, вы
поверите, что эмбриоскаф сел... на какую-то планету?
- Если. И очень большое "если". - Но Джулиан Грэйвз уже передавал
"шмеля" Ввккталли.
Дари поняла этот жест. Она победила! Тут же ее мысли переключилась на
другое: как сделать, чтобы ее ни под каким видом не оставили на "Эребусе",
когда остальные отправятся через все сингулярности разыскивать Ханса Ребку
и его команду.
Как же сильно она изменилась всего за один год! За двенадцать месяцев
до этого на факультетском собрании в Институте, она потратила бы час,
чтобы отстоять свою позицию, громоздя все больше и больше доводов, а затем
предмет обсуждался бы до тех пор, пока присутствующие не сошли бы с ума от
скуки или схватились друг с другом врукопашную.
Больше такого с ней не повторится. Как-то незаметно, без лишних
разговоров, Ханс Ребка и Луис Ненда научили ее одной великой истине: "Если
ты выиграла - заткнись. Словоблудие только вызывает у остальных желание
поспорить еще".
К этому имелось примечание:
"Если ты сберег время в одном споре, не трать его зря. Приступай к
новой проблеме".
Восхищаясь собственными новыми качествами. Дари вышла из рубки и
направилась в грузовой трюм, в котором размещалась "Поблажка". Настало
время поработать. Пока Ввккталли будет исследовать образец почвы, а Грэйвз
- решать, что им делать. Дари изучит корабль полифема...
Однако не успела она добраться до трюма, как Грэйвз позвал ее назад.
Он уже решил: в гнездо сингулярностей полетят Дульсимер в качестве пилота
"Поблажки" и Дари в сопровождении Ввккталли. Сам он останется на
"Эребусе".
Один? Странно. Но "если выиграла - заткнись".
Она поспешила увести Талли и Дульсимера на "Поблажку", чтобы
стартовать как можно быстрее... прежде, чем Джулиан Грэйвз успеет
передумать.
В своем нетерпении Дари забыла о другом правиле выживания Ханса
Ребки: если побеждаешь слишком легко, не теряй бдительности.

Ханс Ребка сразу бы догадался: Джулиану Грэйвзу было необходимо
остаться одному по какой-то неотложной причине. Но Ханса здесь не было. Он
следил за Дари весь последний год и подтвердил бы, что она очень
изменилась. Но перемены эти были неполными: Дари все еще оставалась
слишком самоуверенной. Но теперь она знала достаточно, чтобы представлять
угрозу для собственной жизни и жизни окружающих.
Ребка предложил бы ей другое примечание к "великой истине": не трать
время на решение не тех задач.
Интеллект Дари Лэнг граничил с гениальностью, но никто, даже будь он
семи пядей во лбу, не может сделать правильные выводы из неверных посылок.
Именно поэтому происходили все ее беды. Говоря словами Ханса, когда ей не
хватало хороших данных, она еще не знала, как их добыть.
Вряд ли стоило обвинять ее в этом. Большую часть своей жизни Дари
провела, оценивая информацию о далеких событиях, временах, местах, добытую
другими. Данные содержались в распечатках, статьях, таблицах или
голограммах. Успех складывался из умения переварить огромный объем
информации, упорядочить и систематизировать ее. Часто этот поиск протекал
очень медленно. Путь к успеху растягивался на десятилетия. Но
настойчивость значила гораздо больше, нежели скорость.
Ханса Ребку школа жизни учила по-другому. Пищей для размышлений
становились события, происходившие здесь и сейчас и почти не записываемые
для дальнейшего изучения. Информация принимала разные обличья: странные
показания прибора, внезапное изменение ветра, чья-то гримаса на лице,
переходившая в улыбку. Успех определялся способностью выжить. А путь к
успеху мог закрыться через долю секунды.
В самом начале, когда Джулиан Грэйвз объявил, кто отправится искать
Дженизию в эмбриоскафе, а кто останется на "Эребусе", Ребка насторожился.
Грэйвз не собирался лететь, хотя именно он наиболее остро ощущал
необходимость поиска зардалу... Грэйвз, который вышел из Совета, Грэйвз,
который организовал эту экспедицию, Грэйвз, который купил этот корабль. И
когда наконец было установлено, где находится Дженизия, Джулиан Грэйвз
неожиданно пренебрегает возможностью пуститься за ними следом. "Я должен
оставаться здесь".
Теперь Грэйвз снова отказался покинуть "Эребус". К несчастью, Ханса
Ребки не было рядом, чтобы предостеречь Дари, ибо этот, второй отказ
казался еще более странным...

Проникновение в кокон из сингулярностей было осторожным зондированием
и рассчитанным риском. А вот для "Поблажки", которая следовала по
проторенному пути всего двумя днями позже, оно оказалось обыденным
путешествием. "Шмель" снабдил их описанием развилок и локальных
временно-пространственных аномалий, причем настолько подробным, что
Дульсимер, взглянув на этот список, шмыгнул носом и поставил "Поблажку" на
автопилот.
- Это оскорбляет мое профессиональное достоинство, - заявил он
Ввккталли и развалился в своем пилотском кресле. Несколько
модернизированное устройство позволяло ему удобно разместить свой длинный
хвост и обеспечивало доступ всем его рукам к пульту управления. Он остыл,
и его кожа приобрела свой обычный темно-зеленый оттенок. Но по мере
остывания он становился все более раздражительным и высокомерным. - И мою
расу в целом.
Талли кивнул, хотя и не понял, что тот имеет в виду.
- Почему?
- Потому что я - полифем! Мне нужен вызов, опасности, проблемы,
достойные моих талантов. А в нынешнем полете ничего этого нет: не надо
принимать трудных решений, проходить на волосок от... все это может
проделать и дитронит.
Талли снова кивнул. Дульсимер говорит, что полифемы считают работу
бессмысленной, если она не сопряжена со значительным риском. Это отношение
к работе было нелогичным, но кто и когда говорил, что полифемы логичны? В
банке данных у Талли никакой информации о них не содержалось.
- Вы имеете в виду, что живете, лишь преодолевая трудности... и
опасности?
- А как же! - Дульсимер откинулся в кресле и, развернувшись,
вытянулся во всю длину. - Мы, полифемы, - а я особенно - храбрейшие и
бесстрашнейшие существа во всей галактике. Дайте нам опасность, и мы
проглотим ее залпом.
- Неужели? - Талли понадобилась микросекунда, чтобы переварить это
странное утверждение. - И часто вы рискуете?
- Я? - Дульсимер крутанулся на кресле, чтобы оказаться лицом к Талли.
Викер не лучшая аудитория, но другой не было. - Позвольте рассказать вам,
как я побил Шмонсайдских торгашей в их собственной игре, и оказался на
волосок, вот такусенький... - он свел две верхние руки на доли дюйма, - от
гибели. У меня с этими торгашами, понимаете ли, вышли некоторые
разногласия по поводу радиоактивного груза, который по пути несколько...
усох... Как я объяснил им, моей вины тут не было. Они успокоили меня,
сказав, что такое может произойти с каждым. В любом случае, у них для меня
есть другая работа: отправиться на Политоп, заполнить трюм местным льдом и
привезти его на Шмонсайд. Водяным льдом? "Совершенно верно, - сказали они.
- Нам нужен только водяной лед с Политопа, и никакой другой. И еще вы
заплатите большой штраф, если не доставите его вовремя".
Я должен был догадаться, что здесь какой-то подвох, когда читал
соглашение, потому что упомянутый штраф включал мои руки и сканирующий
глаз. Но я тысячи раз возил водяной лед, и с ним никогда не возникало
проблем.
Как и положено цивилизованным существам, мы показали друг другу
языки, и я направил "Поблажку" к Политопу.
Единственное, что они от меня скрыли - это то, что Политоп - мир,
который привиделся космическому мантикору с Тристана в одном из его
неудачных снов. Тамошняя вода, превращаясь в лед, не увеличивается в
объеме, как повсюду, а уменьшается. К тому же большую часть года
температура там минусовая, стало быть, когда поверхность океана
охлаждается настолько, чтобы вода превратилась в лед, этот лед опускается
на дно и лежит там.
Конечно, на Политопе хватало водяного льда, и набитый им корабль
очень бы ценился... но весь этот лед находился под пятикилометровой толщей
воды. Я проверил поверхность суши. На Политопе суши тоже хватало, но
никакого водяного льда на ней не было. Мне понадобилась подводная лодка.
Но ближайший мир, где я мог бы ее достать, находился очень далеко. Я
сорвал бы контракт задолго до того, как слетал бы туда и обратно. Что
делать, мистер Талли? Что?
- Ну... - Талли задумался, но эта пауза с человеческой точки зрения
была абсолютно незаметна. - Если бы я попал в подобную ситуацию...
- Знаю, сэр, вы понятия не имеете, что делать. Так я вам расскажу.
Меньше чем в дневном переходе от Политопа находился мир с большими горными
разработками. Я полетел туда, арендовал горнодобывающее оборудование,
прилетел обратно и посадил "Поблажку" прямо на берег океана. Я прорыл
наклонный туннель длиной в тридцать километров... и все время дрожал от
ужаса, что он обвалится. Туннель шел под дном океана. А затем я прорыл его
вверх, пока не добрался до водяного льда. Понимаете, я добыл его со дна, а
затем затащил по туннелю на свой корабль. Я снялся с Политопа и вернулся с
грузом на Шмонсайд за две минуты до истечения срока. Видели бы вы кислые
мины этих торгашей, когда я появился! Они уже точили на меня ножи. -
Дульсимер радостно откинулся в кресле. - А теперь скажите мне честно, сэр,
довелось вам испытать что-либо подобное?
Ввккталли вспомнил свою жизнь и прогнал ее алгоритмы через блок
совпадений.
- Не совсем подобное. Но, возможно, сравнимое. В случае с зардалу.
- Зардалу? Вы встречали зардалу? Ну конечно. - Дульсимер изобразил
гримасу, которая на тысяче планет рукава означала оскорбительную издевку.
(Ввккталли решил, что Дульсимер страдает по меньшей мере от несварения
желудка.)
- Зардалу. Что ж, мистер Талли. - Полифем не чурался
снисходительности, как показывало название его корабля. - Раз нам нечего
делать, сэр, я полагаю, что вы можете рассказать мне об этом. Начинайте.
Дульсимер развалился в кресле и приготовился не доверять и скучать.

"Поблажка" преодолела последний сингулярный барьер. Они были внутри,
и Дари могла разглядеть Дженизию, находившуюся всего в полумиллионе
километров от них.
Она быстро просканировала ее поверхность в поисках маяка эмбриоскафа,
сигналы которого с такого расстояния можно было легко поймать.
Но ничего не обнаружила. Это ее не насторожило. Каким бы быстрым ни
было вхождение в атмосферу, каким бы сильным не оказался удар о
поверхность планеты, маяк это разрушить не могло. Такие маяки рассчитаны
на температуры в тысячи градусов и ускорения во много сотен раз больше
стандартного.
Должно быть, эмбриоскаф находится на противоположной стороне планеты.
Дженизия была рядом. Дари признала, что Дульсимер сработал великолепно.
Кто сказал, что полифем может вести корабль только тогда, когда
наглотается радиации?
Она вышла из наблюдательного отсека "Поблажки" и направилась в рубку,
собираясь поздравить Дульсимера. Тот сидел в кресле пилота, но его
спиральное тело свернулось так туго, что он уменьшился в размерах.
Сканирующий глаз был втянут, а взгляд большого устремлен в бесконечность.
Ввккталли сидел рядом с ним.
- Мы прибыли. Ввкк Эта планета снаружи - Дженизия. - Она склонилась,
чтобы вглядеться в Дульсимера. - Что с ним такое? Ему плохо? Не перебрал
ли он снова радиации, а?
- Ни кванта. - Талли передернул плечами, что означало на языке жестов
недоумение. - Понятия не имею, что с ним стряслось. Мы просто
разговаривали.
- Просто разговаривали? - Дари заметила, что к затылку Талли
подсоединен кабель. - Вы уверены?
- Да... Смотрели кое-что. Дульсимер рассказал мне об одной из
многочисленных авантюр, которые ему довелось пережить. Мой опыт гораздо
меньше, но я поведал ему о нашей встрече с зардалу на Ясности. И передал
некоторые из моих воспоминаний на дисплейную систему "Поблажки" как бы от
третьего лица, не участвующего непосредственно в событиях.
- Господи! Луис Ненда предупреждал нас... Дульсимер очень возбудим.
Прокрутите снова эту запись. Ввкк Дайте мне взглянуть, что вы смотрели.
- По правде говоря, очень немного.
Трехмерный дисплей в центре рубки ожил. Зал наполнился дюжиной
огромных зардалу, наступавших на горстку людей, тщетно пытавшихся сдержать
их обычными разрядниками, которые, казалось, лишь слегка их жалили. В
середине группы стоял Ввккталли. Он неуклюже переминался с ноги на ногу,
затем приблизился к одному из зардалу, чтобы посильнее его обжечь. Но
затем замешкался, и четыре щупальца толщиной с человеческую ногу схватили
его и подняли в воздух.
- Талли, остановите здесь.
- Я объяснил Дульсимеру, - оправдываясь, произнес Ввккталли, - что я
чувствителен к состоянию моего тела, но не ощущаю боль так, как люди или
полифемы. Это очень странно, однако когда я начинал рассказывать, у меня
создалось впечатление, что он мне не верит. Его манера держаться выражала
явный скептицизм. По-моему, именно в этот момент он поверил.
Дисплей продолжал показывать. Зардалу, преисполненный ярости, начал
раздирать Ввккталли на части. Сначала он оторвал руки, потом ноги, по
одной. Наконец, он отшвырнул кровавый обрубок туловища в сторону. Черепная
коробка Талли раскололась, отлетела и была раздавлена зардалу, как яичная
скорлупа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32