если он подавал какой-нибудь повод к нареканиям; то
его тихонько толкали в западню, возбуждая против него общественное
мнение. Во время революции, например, обвиняли такого человека в том,
что он будто скупает хлеб - это всегда удавалось; если же он был
неуязвим с нравственной стороны, его просто убивали как напр., Бертье
или Фулона, причем убийство совершалось мятежной толпой
"непосвященных"...
II
С развитием масонства в XVIII веке совпадает возникновение
целой литературы, направленной против христианства и королевской
власти и известной под именем "просветительной".
"Всемирный успех этой литературы обыкновенно приписывается
"знамению времени" или таланту авторов, или высоте проповедуемых
идей. Но в то время было много талантливых писателей и помимо так
называемых "энциклопедистов", а они далеко не пользовались тем
шумным успехом, который выпал на долю этих творцов
"просветительной литературы". Что же касается "высоты идей", то
теперь многие государства горьким опытом убедились, что идеи эти
просто гибельны для всякого принявшего их человеческого общежития.
Успех "просветительной литературы" на самом деле зависел от того,
что он был подготовлен и организован. Реклама, т. е. подобная
организация успеха, даже в наше время, при развитии разнообразнейших
средств сообщения, необходима для приобретения известности, а тем
более это требовалось в XVIII веке. Рекламу энциклопедиста делали
масонские ложи, потому что те принадлежали к масонству и писали
под вдохновлением лож. Масонством были учреждены особые
организации, благодаря которым творение философов бесплатно
распространялись по всей Франции и за границей"...
"Кроме этих псевдофилософских сочинений в тайных масонских
типографиях печаталась масса пасквилей, памфлетов, эпиграмм,
анекдотов, которые выходили или без имени автора, или под именем
авторов умерших. Вот откровенное признание одного из масонов:
"большинство книг, появлявшихся в то время против религии, против
нравственности, против правительства были изданы нами; они были
сочинены либо самими членами сообщества, либо по нашему заказу; до
отпечатания их мы их исправляли, дополняли, или сокращали в
зависимости от условий данного момента, затем придумывали заглавие
и имя автора, дабы скрыть истинное происхождение книги; то, что вы
считали за посмертные издания Фрере, Буланже и других, вроде "Le
Christianisme devoile" ("Разоблаченное христианство"), и т. п. сочинения
- все это исходило из нашего сообщества. Исправленную книгу мы
сначала отпечатывали на хорошей бумаге в ограниченном количестве
экземпляров, дабы возместить расходы по изданию, а затем выпускали
громадное количество экземпляров на самой дешевой бумаге, которые мы
отсылали книгопродавцам или разносчикам-книгоношам. Последние,
получая их даром, обязывались распространять их среди народа по самой
низкой цене".
Эта литература шибко шла и в Германии. По поводу этих книг
Вольтер писал 25 августа 1763 года Гельвецию: "христианскому педагогу
(так назывался распространенный учебник того времени)
противопоставляются маленькие философские книжки, которые ловко
пускаются в ход; их даром раздают некоторым лицам, а те
распространяют их среди юношей и женщин".
26 сентября 1766 года Вольтер по этому же поводу писал графу
Аржанталю: "по этим книжкам германская молодежь учится читать:
они становятся мировым катехизисом от Бадена до Москвы".
Укрепление масонства в Германии связано с учреждением там в
1766 году ордена иллюминатов, основанного Вейсгауптом. Иллюминаты,
благодаря деятельности Адольфа Книгге, Баадера, Ксавье Цвака, маркиза
де-Констанца и графа Савиоли имели сразу значительное количество
приверженцев, считая их прямо тысячами. Для вящего сохранения
тайны они принимали разные псевдонимы, заимствованные
преимущественно из истории. Так Вейсгаупт звался Спартаком. Книгге
- Филоном; Баадер - Цельзием, Цвак - Катоном, Констанца -
Диомедом, Савиоли - Брутом...
"Вскоре иллюминатство распространилось за пределы Германии.
Вейсгаупт учредил в Париже, как бы центральное, бюро пропаганды,
которое имело большое влияние. В Швейцарии, Польше и России у
иллюминатов было много последователей".
Секреты иллюминатов были обнаружены совершенно случайно.
Около 1785 года Курфюрст Баварский стал получать предостережение
относительно тайных масонских обществ, между прочим и от
Фридриха II. Тогда все тайные общества в Баварии были закрыты;
Вейсгаупт, лишенный своей профессорской кафедры, удалился в
Ратисбонн; были допрошены некоторые из учеников его, покинувшие уже
с 1783 года орден: их показания не могли оставить никаких сомнений
относительно истинного характера ордена иллюминатов, но именно
вследствие чудовищности сделанных разоблачений этим показаниям не
придали значение, как чему-то слишком маловероятному. Между тем
Вейсгаупт продолжал из Ратисбонна свои происки; один из его
последователей, лишенный сана священник, по имени Ланц, посланный
им в Силезию с различными инструкциями, был убит по дороге ударом
молнии; на нем были найдены бумаги, содержание которых побудило
властей произвести обыски у главнейших иллюминатов; эти обыски
привели к открытию огромной переписки и устава заговорщиков.
Правительство Курфюрста отпечатало эти документы, а оригиналы
сохранило в архивах.
Эти документы впервые оповестили мир, в чем состоит тайная
деятельность масонства.
"После такого скандала масоны заявили, что не имеют ничего
общего с иллюминатами и закрыли им доступ в свои ложи. Больше того:
масоны стали распространять, что иллюминатство было создано
иезуитами. Таким образом масонству временно удалось отделаться от
опасной связи с Вейсгауптом и его присными. Когда же впоследствии
нашли и в масонстве то же учение, что и в иллюминатстве, то
приписали это наводнению масонских лож иллюминатами".
Однако было ли это так на самом деле? Можно ли считать
Вейсгаупта действительным основателем и вдохновителем
иллюминатства?
"Обладая ценными для заговорщика качествами, - пишет Макс
Думик, - смелостью, настойчивостью, глубоким лицемерием и
методичностью, Вейсгаупт в то же время имел два великие
недостатка: он отличался страстью писать и был тщеславен почти до
глупости. Если бы он был действительным созидателем и
руководителем иллюминатства, то это противоречило бы самой
природе тайных обществ, где истинные руководителя никогда не
появляются и в особенности никогда не пишут, - в этом вся их сила.
Кроме того можно ли предположить, что общество иллюминатов,
действовавшее всего несколько лет, могло захватить все масонство,
официально существовавшее уже около семидесяти лет и считавшее и
своих списках даже коронованных лиц?".
"Дело, однако, в том, что рядом с Вейсгауптом действует некто
Книгге; он никогда не выдвигается вперед; он с виду как бы не играет в
ордене почти никакой роли; а вместе с тем фактически всем управляет
он. Вейсгаупт пишет, строит планы, отдает приказания, делает
выговоры. Книгге же молча составляет инструкции, молча регулирует
степени посвящения, о которых Вейсгаупт и не подозревает, и молча
раскидывает сеть сообщества все дальше и дальше. На
Вильгельмсбадском конвенте, на котором, по словам масонов,
иллюминаты якобы захватили масонские ложи, присутствует не
Вейсгаупт, а Книгге, и то не появляясь открыто; он стоит за кулисой и
действует через своего адепта... Эти явно масонские приемы Книгге
доказывают, что он был подчинен той же высшей воле, которая
руководит и самим масонством".
Лонгинов в своей книге "Новиков и московские мартинисты"
излагает учение иллюминатов в следующем виде:
"Человек получил от природы права на равенство со всеми и на
свободу. Равенство было нарушено торжеством собственности, а
свобода утратилась с установлением обществ и правительств, которые
поддерживаются гражданскими и церковными законами. Чтобы
восстановить первобытные права человека на общее равенство и
свободу, надо уничтожить эти законы, т. е. религию и собственность.
Тогда исчезнут цари и отдельные нации и настанет господство
естественных прав и золотой век безграничного космополитизма.
Чтобы придти к этой цели, надо просвещать людей через посредство
тайного общества, распространяя всюду дух его учения через адептов.
Не должно производить потрясений, а следует, не разбирая средств,
незаметно приобретать власть на умы и склонять осторожно
общественное мнение к заявлению желаний таких перемен, которые
клонятся к желанному перевороту. При этом надо ловким образом
обессиливать противников тайного общества и всячески стараться
губить тех, кого не удается победить или убедить. Необходимо взаимное
шпионство членов друг за другом и цель оправдывает средства"...
"В низших градусах, - говорит Лонгинов далее, - было нарочно
для обмана неопытных сохранено устройство масонское, а затем
постепенно открывались тайные цели общества, способные устрашить
человека, не искушенного в их умыслах. В адепты больше всего старались
привлекать юношей от 16 до 24 лет. Иллюминатство предпочитало
протестантов католикам... Последнее слово высшей степени ордена
состояло в учении о том, что всякая религия есть лож, изобретенная с
целью обманывать людей, и что Бог, материя и мир - одно и то же"...
"Нет никакого сомнения, что история иллюминатства в XVIII
веке была в тесной связи с похождениями знаменитых Сен-Жермена и
Калиостро"...
Всем известно, какое поклонение и удивление вызывали повсюду
эти лица, и как они пользовались этим для достижения своих целей.
Достаточно вспомнить, как граф Сен-Жермен втихомолку устраивал во
Франции будущие шумные клубы и свои золотом подготовлял восстание,
и как Калиостро удалось накинуть тень на имя королевы Марии-
Антуанетты мошеннической "историей ожерелья". Густав Борд
приводит между прочим следующий случай, ярко характеризующий
графа Сен-Жермена : "он исповедовал самый грубый материализм и
защищал его столь искусно, что трудно было с ним спорить. Он
ненавидел Христа и позволял себе разные богохульства. Когда однажды
граф Карл Гессенский заметил, что ему тяжело это слышать, Сен-
Жермен ответил: "Христос для меня ничего не значит, но огорчать вас
для меня много значит, поэтому я обещаюсь впредь при вас об этом не
говорить".
III
Знаменитый историк так называемой "великой" французской
революции Тэн говорит, что это был "внезапный порыв народного
воодушевления". "Повсюду, - пишет он, - в день предвыборных
собраний народ восстал как один человек".
Но по проверке такое утверждение является лишь поэтической
вольностью. "Внезапный порыв" несомненно был задолго и весьма
тщательно подготовлен.
Отстаивая революционную роль масонства в 1789 году, масон Жуо
(Jouaust) пишет: "заметим, что то единодушие, до тех пор
необъяснимое, с которым все города Бретани поднялись в тот же
момент, с тою же целью легко объясняется непрестанными
сношениями между собою масонских лож, которые были столь
многочисленны в этой провинции".
Цитируемый самим же Тэном де-Монжуа говорит, что масоны
являются несомненными тайными руководителями того огромного
множества злодеев, которые, не имея видимых вожаков, тем не менее
кажутся в соглашении друг с другом и повсюду одинаково предаются тем
же буйствам как раз в то время, когда возникают генеральные штаты.
Тот же пароль и тот же обман подымают восстание от одного конца
страны до другого".
"Это не обособленное частичное возмущение, - свидетельствует
тот же Тэн, - здесь все связано я управляется одинаково; одни и те же
заблуждения внедряются во все умы... Людей учат, что сам король, де,
желает полного равенства, не хочет больше вельмож, епископов, чинов,
десятин, преимуществ... И сбитые с толку люди думают, что они в
праве поступать так, ибо будто бы такова воля короля".
На другой же день после термидора Кадэ де-Гассикур пишет:
"объясните мне, какими способами, если не посредством передатчиков и
быстрых тайных сношений между иллюминатами и посвященными,
Нормандия, Прованс, Бретань поднялись все в тот же день и в тот же
час, когда парижане пошли на приступ Бастилии?"
Взятие 14 июля 1789 года Бастилии, предсказанное за три года
вперед Калиостро , и праздновавшееся 23 июля 1789 года в ложах, как
"торжество свободы и патриотизма", ознаменовало собой начало новой
революционной эпохи, названной террором ("La Grand Peur").
Что в этом терроре масоны играют первенствующую роль,
доказывает хотя бы речь масона Амиабля, произнесенная на
международном масонском конвенте 16 июля 1889 года в день
празднования столетнего "юбилея" взятие Бастилии:
"Масоны, - говорит бр. Амиабль, - приняли активное участие в
великом движении 1879 года. Их влияние преобладало в собраниях
третьего сословия при редакции наказов (cahiers) и избрании депутатов.
Масоны сами в значительном количестве были избраны своими
согражданами. Правда, в собраниях обоих привилегированных сословий
роль их была менее значительна, но и там в наказах дворянства и
духовенства масонское влияние сквозит во многих проектах реформ.
Масоны имели над другими гражданами то преимущество, что они были
уже подготовлены к замене разрушавшихся сложных и гнетущих
учреждений простыми и ясными формами масонского управления. Таким
образом масоны проникли в большом числе в народное
представительство и, чтобы увидеть, какие они там заняли места,
достаточно назвать трех из них.: Лафайета, Мирабо и Сийеса".
Как составлялись эти упомянутые бр. Амиаблем наказы (cahiers)
1784 года, видно из добытых Тэном данных, по которым оказывается,
что адвокаты, прокуроры и нотариусы мелких городов написали по
собственному усмотрению пункты требований и представили их в
судебные палаты, не собрав даже жителей для прочтения им своих
писаний.
Другой исследователь, Рико, на основании тщательной архивной
работы относительно наказов третьего сословия в области Hautes
Pyrenees категорически утверждает, что эти наказы вовсе не были
составлены общинами.
"Вот, - говорит он, - наказы деревень Аржель-Баньер и
Бонмазона. С первого же взгляда видно, что ни тот, ни другой не были
составлены в этих деревнях, нужды которых они будто бы выражают.
В самом деле оба вполне тождественны по выражениям и почти
целиком написаны той же самою рукою. Это указывает на их
одинаковое происхождение, ибо не возможно допустить, что эти две
деревни, расположенные далеко друг от друга и не имеющие между собою
никаких сношений, могли бы точь-в-точь одинаково мыслить и нашли
двух писцов, которые изложили бы одни и те же мысли в тех же
выражениях и даже тем же почерком". Мало того автор обоих наказов
даже оставил чистое место для названия деревни, фамилий депутатов,
которые будут избраны, а также для месяца и числа, когда должна
собраться общины для подписания своего наказа и выбора депутата... В
Hautes Pyrenees иногда восемь-десять деревень подавали наказы, писанные
на той же бумаге, тем же почерком, а другие ограничивались тем, что
переписывали общие данные и формулы". То же самое наблюдалось
почти во всех областях Франции. Так, два исследователя, Кошен и
Шарпантье, изучая "избирательную кампанию" 1789 года в Бургундии,
также установили, что главнейшие пункты, содержащиеся в наказах
этой провинции, были изложены не штатами и не провинциальными
корпорациями, а незначительным меньшинством, маленькими группами
людей, состоящих из десятка врачей, прокуроров и адвокатов. Эти
группы не только составляли предложения, но они еще добивались во
что бы то ни стадо, чтобы эти предложения были последовательно
каждой корпорацией приняты, причем не стеснялись ни в чем, прибегая
к хитрости, обману и даже подлогу, для достижения своей цели; если
все это не удавалось, то просто подменяли принятые пожелания... Во
всех этих революционных избирательных документах мы встречаем
знакомый нам масонский жаргон...
Те же приемы употреблялись и в других провинциях: "повсюду
ничтожные меньшинства, состоящие из тех же элементов, действуют
в те же часы, теми же способами, следовательно повинуются одному и
тому же паролю, а так как они все говорят на особенном и легко
узнаваемом масонском жаргоне, то это доказывает, что пароль исходит
ни от кого другого как от масонства. Таким образом от 1787 до 1795 года
ни одно так называемое "народное" движение (кроме движения Вандеи)
не было на самом дели народным, а все они были решены, организованы,
предусмотрены до мельчайших подробностей главарями несомненно
тайной организации, действовавшей повсюду одинаковым способом в
одно и то же время и отдававшей повсюду одни и те же приказания".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47