"Oh, mon Dieu! " (О, Боже!)
вычеркнуты два последние слова и оставлено только краткое, но не
смущающее левых "товарищей" восклицание: "Oh!". Рука цензоров
прошлась даже и по такому невинному сочинению, как грамматика
Ларива и Флери, по которой училось не мало и русских. В этой
грамматике введены были такие изменения: прежний пример гласил:
"Бог велик". Это показалось слишком опасным; в настоящее время
грамматика заявляет: "Париж велик". Боязнь Божества доведена до
таких фантастически пределов, что искажены даже те стихотворные
примеры, в которых в - той или иной косвенной форме упоминалось о
Боге.
Что все это исходить из масонских лож, доказывается тем, что
незадолго до возбуждение этого "похода" Бриана в палате, масонам в
ложах читались лекции и внушалось, как действовать впоследствии:
2 января (1910 г.) в ложе "прав человека" масон Мартен читал
доклад: "идеал воспитание демократа".
4 января в ложе "Виктора Гюго" происходило "обсуждение средств
для укрепления защиты светской школы".
9 января в "союзе Бельвиля" были прения о "размышлениях учителя
по поводу воззвание епископов и содержащихся в нем санкций".
В тот же день в ложе "объединенных и тайных друзей-
филантропов" происходили прения на тему: "свобода или монополия
воспитания".
6 января в ложе "дело социалистов" была выслушана лекция масона
Шабуазо: "монополия обучения".
9 января в ложе "будущее человечество" - прения о "монополии
обучения".
13 января, в ложе "светского воспитания" происходили прения на
тему: "воспитание ребенка до школы, во время пребывания в школе,
после школы".
В расписании очередных занятий масонов значатся также:
"барселонская трагедия" и "права синдикального чиновника".
Как 120 лет назад, так и ныне руководящей масонством тайной
силе нужна была смута; брожение, дезорганизация. Вот почему как
тогда, так в теперь она вселяла раздор и толкала страну на революцию,
перешедшую в режим террора и убийств, с целью "запугать" нацию. Все,
что происходило тогда, происходить и ныне: было и изгнание
конгрегаций, и отделение церкви от государства, и т. д. и т.д.
"Что ж, разве наш народ, разве наша страна, - восклицает
Копен-Альбанселли, - этого желает? - Нет. Страна не требовала
доносов в армии; она не требовала, чтобы дезорганизация водворилась в
армии от верхов до низов. Кто же придумал, захотел, подготовил,
организовал, совершил все это? - Масонство. И масонские протоколы
подтверждают это".
"Если католическая и монархическая Франция, - продолжает он,
- была в 1789 году помимо своей воли вовлечена в преступления
масонских комитетов убийц 1793 года; если она также помимо своей
воли ныне в течении тридцати пяти лет приведена от министерства
Дюфора к министерству Комба, от невинного либерализма - к
фанатизму отрицания, от антиклерикализма - к антихристианству,
от антихристианства - к антипатриотизму, от дрейфусовской
кампании, предпринятой под флагом правосудия - к полной
дезорганизации армии и флота, произведенной посредством доносов и
замены французских офицеров офицерами из евреев или масонов, то все
это творится несомненно для того только, чтобы привести Францию
мало-помалу к окончательному осуществлению некой таинственной
упрямо скрываемой цели".
Какова эта цель, об этом будет речь впереди, а пока, как итог
всему сказанному до сих пор, приведем правдивое, сделанное посторонним
беспристрастным наблюдателем, описание современного состояние
Франции, пришедшей после сорока лет масонско-республиканского
управления к состоянию Польши екатерининского времени.
"Исполнилось сорок дет со времени провозглашения третьей
республики. Сорок лет во имя "державного народа" ломали и
переделывали жизнь, улучшая ее по крайнему своему разумению на
основании принципов, которые считали хорошими, гуманными,
благородными. Правящая партия выполнила почти все, что обещала,
принимая власть. Она провела закон о всеобщем, даровом, обязательном
и светском обучении, закон, которым гордится превыше всего, считая
его основным законом демократии. Она отделила Церковь от
государства, отняла у духовенства церковные имущества и продала их с
публичного торга. Она дала рабочим два могущественных средства
бороться с произволом капитала: узаконила право стачек и право
пролетариев объединяться в союзы.
Она сократила до двух лет срок военной службы, назначила
пенсию престарелым и увечным рабочим, оградила земледельческий труд
от иностранной конкуренции, ввела неограниченную свободу печати и
сходок. Она все сделала, чтобы смягчить, довести до минимума суровую
и часто слепую неумолимость закона при карании преступления. Она
дала возможность человеку, который невольно и случайно свихнулся с
истинного пути, реабилитировать себя последующей жизнью,
принявши и применяя в самых широких размерах так называемый закон
Беранже."
"И вот в эти юбилейные дни третьей республики посмотрите,
чем наполнены французские газеты, обсуждение каких вопросов волнует
общество, на что жалуются, проведение каких законов и каких
административных мер требуют решительно, настойчиво, с
раздражением или с разочарованной меланхолией? Закон об
обязательном обучении явно не соблюдается. Ни муниципалитет, ни
мэры, исполняющие обязанности полиции, ни кантональные делегаты,
ни школьные комиссии, ни инспектора народного просвещения, т. е.
целый ряд органов, назначенных законом, чтобы следить за
принудительным посещением школ детьми, не исполняют возложенных
на них обязанностей. Они опускают руки перед индифферентизмом масс
по отношению к школе. Что касается народных учителей, их насильно
толкнули в водоворот политической агитации, сделавши их
избирательными агентами. И растущая волна народного невежества
грозит в будущем увеличиться еще больше и, именно, в самых глухих
углах страны вследствие закрытия конгреганистских школ."
"Это подтверждает между прочим радикал социалист, бывший
директор первоначального образование страны, человек, которого
считают фанатиком светской шкоды, передовой из передовых, один из
немногих компетентных людей по этому вопросу, Фердинанд Бюиссон.
Он опубликовал в специальном издании, не предназначенном для публики,
в "Бюллетене радикальной и радикально-социалистической партии"
статью, в которой подводит итоги закону о первоначальном
образовании, действующем уже более четверти века. Эта статья -
сплошной крик боли и тревоги. "Довольно слов, - говорит он, -
довольно клише о необходимости защиты светской школы". Ее нет
против кого защищать. Священник и епископ - теперь простые
граждане, и в качестве таковых имеют право действовать на свой риск
и страх. Перестанем кричать, как мы делаем из политических
соображений, из любви к популярности: "надо покончить с церковью!"
Нужно совсем другое. Нужно покончить с невежеством. Из года в год мы
вводим в армию от 10 до 20 тысяч молодых людей, относительно
которых нельзя сказать, что они грамотны, потому что они умеют
вывести каракулями буквы своей фамилии. Дети не посещают школы.
Те, которые посещают, по выходе забывают, что знали и чему
выучились... Но если бы было только это. Есть факты гораздо более
зловещие. Число кабаков было в год падения второй империи - 386.000. В
конце 1909 года их насчитывалось уже 480.000. Другими словами, число
кабаков увеличивается каждый год на 2.293, т. е. каждый день Франция
обогащается шестью новыми питейными домами. На каждые
восемьдесят французов приходится по кабаку. Пьянство растет в
невероятных размерах. И оно влечет за собою, кроме обычного кутежа,
увеличение числа заболеваний бугорчаткой, помешательств,
самоубийств, преступности детей - еще нечто совсем новое. Речь идет
об одичании нравов, о развитии преступлений беспричинных, не с целью
грабежа, мести, ревности, а просто так, здорово живешь. Это
преступления, свидетельствующие об ослаблении задерживающих
центров, как говорят психиатры. Для обозначение преступников этого
рода всего десять лет назад выдумали новое слово. Их называют
апашами. Апаш - это одичавший человек, который делает зло часто
безо всякой надежды на личную выгоду, даже во вред себе.
Таковы нравы. Гуманное отношение к преступнику, как к больному,
которого "нужно не столько наказывать, сколько лечить", дало
результат диаметрально противоположный тому, которого ожидали.
"Больной" еще больше разболелся. Точно так же оказался
несостоятельным закон Беранже об условном наказании:
воспользовавшиеся его льготою сплошь и рядом возвращаются в суд,
совершивши новое, еще более тяжкое, чем в первый раз, преступление."
"И этого мало. Одичание нравов мало-помалу переходит из среды
апашей в такую, которая с ними до сих пор не имела ничего, в среду
взрослых рабочих. Появилось новое преступление: "охота на лисиц".
Прежде рабочие, которые делали стачки, ссорились, освистывали,
иногда били тех из своих товарищей, которые не хотели к ним
приставать. Теперь их стали убивать, и в газетах появилась новая
рубрика: "охота на лисиц".
Сорок лет "гуманного отношения к детям, к рабочим, к клиентам
суда и тюрем привели только к ослаблению задерживающих центров и
тех, и других, и третьих. И в юбилейные дни третьей республики в
газетах появилась рубрика: "о введении телесного наказания". Сто
десять лет спустя после провозглашения "прав человека" во французский
парламент внесен законопроект депутата Рено о праве наказания
плетьми в тюрьмах. Разве это не трагично?.."
Исторический очерк масонства
I
Впервые наименование "франк-масоны" встречается в ХI веке, но
тогда так назывались артели настоящих каменщиков, которые
странствовали с места на место, строили храмы и всякие здания и не
имели никакого отношения к политике. Образование собственно
масонского братства французский исследователь Бурнан объясняет
следующим образом:
"В средние века вся культура сосредоточивалась в монастырях.
Художниками были одни лишь монахи. Светские люди занимались
только войной и охотой. Но когда монахов - живописцев, зодчих и
ваятелей, оказалось недостаточно, волей-неволей должны были
возникнуть светские общества каменщиков и строителей. Эти
светские общества каменщиков и строителей приняли название
"свободных каменщиков", или франк-масонов благодаря преимуществам
и льготам, кои были им дарованы. Особенно увеличилось число свободных
каменщиков в эпоху готической архитектуры. В XII веке начинается
расцвет готики и затем в течении почти полутора веков ей
подчиняется европейское зодчество. Лучшими готическими
памятниками являются церковь Notre Dame de Treves, построенная в
1227 году, Кельнский собор, начатый в 1248 году и собор в Мейсене...
Каменщики образовывали тесно сплоченные артели, передавали друг
другу тайны своего искусства как бы в виде посвящения и представляли
большое сходство с монастырской организацией. Зародившись во
Франции при Людовике Дитяти, масонство в первоначальном своем виде
перешло в Германию в XIII веке, соорганизованное там Эрвином
Штейнбахом для постройки сначала Страсбургского собора, а затем
храмов в Вене, Цюрихе, Ландсгутте и Кельне. Для отличия от простых
рабочих масоны соединялись в содружества или кружки, называемые
ложами, под главенством страсбургской великой ложи...
...Подобные общества свободных каменщиков зародились в то же
время и в Англии, где начиная с XIV века они начали мало-помалу
принимать в свою среду, как бы в виде почетных членов, людей, не
занимающихся. ремеслом каменщиков".
Это произошло, выражаясь языком современных масонов, когда
"спекулятивное" масонство проникло в мастерские "оперативного"
масонства... Лиц, не занимающихся ремеслом, но принятых в каменный
цех, стали называть "accepted masons" в отличие от прочих, которые
назывались "admitted masons".
"Спекулятивное" масонство было уже в полном своем развитии в
Англии, когда там в 1648 году разыгралась кровавая революция,
завершившаяся убийством короля.
"Чтобы найти ключ ко всем революциям, начиная от убийства
Карла I до убийства Людовика XVI, - пишет современник французской
революции Ломбар де Ландр, автор "Les Societes Secretes en Allemagne"
(изд. 1819 года), - приходится всегда прежде всего обращаться к
таинственным масонским братствам... Красная фригийская шапочка,
которая в 1793 году стала эмблемою якобинцев, была также головным
убором британских индепендентов при возвышении Кромвеля".
Были, однако, или нет масонскими те тайные общества, которые
произвели в Англии революцию, но доказано с несомненностью
историческими данными, что уже к концу XVII века масонство
существует в Англии в виде ряда связанных друг с другом тайных лож и
оттуда распространяется по Европе.
"В начале XVIII века Париж явился центром интриг приверженцев
Стюартов... Благодаря усилиям якобитов и их непрестанной пропаганде
против британского правительства, создалось очень распространенное,
но тем не менее ошибочное мнение, будто масонство введено во
Францию якобитами и служило интересам Стюартов. Дело в том, что
все английские ложи были враждебны сторонникам Стюартов, которые
олицетворяли для них "реакцию" в политике и "нетерпимость" в
религии".
Быстрые успехи масонства в Европе привели к тому, что в 1747
году, по свидетельству "Defense apologetique des franc-macons", в числе
масонов уже находились император Франц I, принц Карл Лотарингский,
брат императора король Фридрих II, принц Валлийский и почти все
германские князья; Генрих Бурбонский, граф Клермонтский, был великим
мастером французского масонства с согласия короля Людовика XV, и все
самые важные сановники Франции принадлежали к масонству. Во всей
Франции, по словам той же "Defense", не было ни одного значительного
города, где бы не существовало у масонства своего "храма" и не
насчитывалось бы братьев среди самых выдающихся людей
парламентов, трибуналов, дворянства, духовенства и даже иезуитов..
А к концу XVIII века по данным брошюры, изданной в защиту
масонства в 1829 году, во всем мире существовало 3.315 масонских лож с
тремястами тысяч последователей".
Каким образом залучались царственные особы и знатных лица в
масонство, и какую они там играли роль, мы уже видели из приведенных
писем Пикколо-Тигра, но кроме того существуют еще разоблачение Кадэ
де-Гассикура, изданные сейчас же после террора во Франции. Там прямо
указывается, что были "созданные по обычному внешнему типу ложи во
имя Св. Иоанна и Св. Андрея, очень распространенные во Франции,
Германии, Англии и России; но им не было сообщаемо никаких тайн, и
они служили настоящим масонам лишь средством, чтобы узнавать
людей и выбирать из них пригодных для своего исполинского заговора.
Эти явные ложи были посвящены благотворительности и поэтому
туда часто поступали лучшие люди; истинные же храмовники или
якобинцы, не заседают в ложах: их собрание называются капитулами".
Так называемая по-масонски "работа" в ложе в XVIII веке
заключалась для первых двух степеней в том, что адепту преподавали
различные метафизические учения, которые не могли конечно особенно
увлекать его. Через некоторое время его посвящали в следующую
степень, где ему открывали, что все его предыдущие занятие ни к чему
не ведут, но что было ему самому необходимо познать эти
отрицательные истины. Ему необходимо выучиться вести людей и
заставлять их против их воли споспешествовать задачам масонства.
Ему объясняли, как небольшая группа, организованная, обособленная в
аристократию, может вести неорганизованную толпу; как власть
тайная, безответственная, но деятельная, может вести явную
ответственную власть и превратить ее в главную пособницу ее
собственного падения. Его учили, что человеческие пороки суть лучшие
рычаги, коими нужно только уметь пользоваться; что в деле масонов
встречается только одно существенное препятствие - возмущение
человеческой совести, против, чего они бессильны, и поэтому все
искусство должно быть направлено к тому, чтобы усыпить людскую
совесть и не давать ей возмущаться... Ему говорили, что, постигнув все
это, он будет "совершенным масоном", что его масонский образ мыслей
будет завершен и что сознательно или бессознательно (смотря по
способностям) он будет содействовать "великому делу". "Таким
образом самое мышление большинства масонов извращалось; на них
действовали словами, постоянно повторяемыми теми, кого они считали
"совершенными", чьи отрывки откровений запоминались и чьим советам
следовали слепо. Когда у масонства появлялся противник, его
"нравственно убивали", стараясь уничтожить его "во имя
человеколюбия";
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
вычеркнуты два последние слова и оставлено только краткое, но не
смущающее левых "товарищей" восклицание: "Oh!". Рука цензоров
прошлась даже и по такому невинному сочинению, как грамматика
Ларива и Флери, по которой училось не мало и русских. В этой
грамматике введены были такие изменения: прежний пример гласил:
"Бог велик". Это показалось слишком опасным; в настоящее время
грамматика заявляет: "Париж велик". Боязнь Божества доведена до
таких фантастически пределов, что искажены даже те стихотворные
примеры, в которых в - той или иной косвенной форме упоминалось о
Боге.
Что все это исходить из масонских лож, доказывается тем, что
незадолго до возбуждение этого "похода" Бриана в палате, масонам в
ложах читались лекции и внушалось, как действовать впоследствии:
2 января (1910 г.) в ложе "прав человека" масон Мартен читал
доклад: "идеал воспитание демократа".
4 января в ложе "Виктора Гюго" происходило "обсуждение средств
для укрепления защиты светской школы".
9 января в "союзе Бельвиля" были прения о "размышлениях учителя
по поводу воззвание епископов и содержащихся в нем санкций".
В тот же день в ложе "объединенных и тайных друзей-
филантропов" происходили прения на тему: "свобода или монополия
воспитания".
6 января в ложе "дело социалистов" была выслушана лекция масона
Шабуазо: "монополия обучения".
9 января в ложе "будущее человечество" - прения о "монополии
обучения".
13 января, в ложе "светского воспитания" происходили прения на
тему: "воспитание ребенка до школы, во время пребывания в школе,
после школы".
В расписании очередных занятий масонов значатся также:
"барселонская трагедия" и "права синдикального чиновника".
Как 120 лет назад, так и ныне руководящей масонством тайной
силе нужна была смута; брожение, дезорганизация. Вот почему как
тогда, так в теперь она вселяла раздор и толкала страну на революцию,
перешедшую в режим террора и убийств, с целью "запугать" нацию. Все,
что происходило тогда, происходить и ныне: было и изгнание
конгрегаций, и отделение церкви от государства, и т. д. и т.д.
"Что ж, разве наш народ, разве наша страна, - восклицает
Копен-Альбанселли, - этого желает? - Нет. Страна не требовала
доносов в армии; она не требовала, чтобы дезорганизация водворилась в
армии от верхов до низов. Кто же придумал, захотел, подготовил,
организовал, совершил все это? - Масонство. И масонские протоколы
подтверждают это".
"Если католическая и монархическая Франция, - продолжает он,
- была в 1789 году помимо своей воли вовлечена в преступления
масонских комитетов убийц 1793 года; если она также помимо своей
воли ныне в течении тридцати пяти лет приведена от министерства
Дюфора к министерству Комба, от невинного либерализма - к
фанатизму отрицания, от антиклерикализма - к антихристианству,
от антихристианства - к антипатриотизму, от дрейфусовской
кампании, предпринятой под флагом правосудия - к полной
дезорганизации армии и флота, произведенной посредством доносов и
замены французских офицеров офицерами из евреев или масонов, то все
это творится несомненно для того только, чтобы привести Францию
мало-помалу к окончательному осуществлению некой таинственной
упрямо скрываемой цели".
Какова эта цель, об этом будет речь впереди, а пока, как итог
всему сказанному до сих пор, приведем правдивое, сделанное посторонним
беспристрастным наблюдателем, описание современного состояние
Франции, пришедшей после сорока лет масонско-республиканского
управления к состоянию Польши екатерининского времени.
"Исполнилось сорок дет со времени провозглашения третьей
республики. Сорок лет во имя "державного народа" ломали и
переделывали жизнь, улучшая ее по крайнему своему разумению на
основании принципов, которые считали хорошими, гуманными,
благородными. Правящая партия выполнила почти все, что обещала,
принимая власть. Она провела закон о всеобщем, даровом, обязательном
и светском обучении, закон, которым гордится превыше всего, считая
его основным законом демократии. Она отделила Церковь от
государства, отняла у духовенства церковные имущества и продала их с
публичного торга. Она дала рабочим два могущественных средства
бороться с произволом капитала: узаконила право стачек и право
пролетариев объединяться в союзы.
Она сократила до двух лет срок военной службы, назначила
пенсию престарелым и увечным рабочим, оградила земледельческий труд
от иностранной конкуренции, ввела неограниченную свободу печати и
сходок. Она все сделала, чтобы смягчить, довести до минимума суровую
и часто слепую неумолимость закона при карании преступления. Она
дала возможность человеку, который невольно и случайно свихнулся с
истинного пути, реабилитировать себя последующей жизнью,
принявши и применяя в самых широких размерах так называемый закон
Беранже."
"И вот в эти юбилейные дни третьей республики посмотрите,
чем наполнены французские газеты, обсуждение каких вопросов волнует
общество, на что жалуются, проведение каких законов и каких
административных мер требуют решительно, настойчиво, с
раздражением или с разочарованной меланхолией? Закон об
обязательном обучении явно не соблюдается. Ни муниципалитет, ни
мэры, исполняющие обязанности полиции, ни кантональные делегаты,
ни школьные комиссии, ни инспектора народного просвещения, т. е.
целый ряд органов, назначенных законом, чтобы следить за
принудительным посещением школ детьми, не исполняют возложенных
на них обязанностей. Они опускают руки перед индифферентизмом масс
по отношению к школе. Что касается народных учителей, их насильно
толкнули в водоворот политической агитации, сделавши их
избирательными агентами. И растущая волна народного невежества
грозит в будущем увеличиться еще больше и, именно, в самых глухих
углах страны вследствие закрытия конгреганистских школ."
"Это подтверждает между прочим радикал социалист, бывший
директор первоначального образование страны, человек, которого
считают фанатиком светской шкоды, передовой из передовых, один из
немногих компетентных людей по этому вопросу, Фердинанд Бюиссон.
Он опубликовал в специальном издании, не предназначенном для публики,
в "Бюллетене радикальной и радикально-социалистической партии"
статью, в которой подводит итоги закону о первоначальном
образовании, действующем уже более четверти века. Эта статья -
сплошной крик боли и тревоги. "Довольно слов, - говорит он, -
довольно клише о необходимости защиты светской школы". Ее нет
против кого защищать. Священник и епископ - теперь простые
граждане, и в качестве таковых имеют право действовать на свой риск
и страх. Перестанем кричать, как мы делаем из политических
соображений, из любви к популярности: "надо покончить с церковью!"
Нужно совсем другое. Нужно покончить с невежеством. Из года в год мы
вводим в армию от 10 до 20 тысяч молодых людей, относительно
которых нельзя сказать, что они грамотны, потому что они умеют
вывести каракулями буквы своей фамилии. Дети не посещают школы.
Те, которые посещают, по выходе забывают, что знали и чему
выучились... Но если бы было только это. Есть факты гораздо более
зловещие. Число кабаков было в год падения второй империи - 386.000. В
конце 1909 года их насчитывалось уже 480.000. Другими словами, число
кабаков увеличивается каждый год на 2.293, т. е. каждый день Франция
обогащается шестью новыми питейными домами. На каждые
восемьдесят французов приходится по кабаку. Пьянство растет в
невероятных размерах. И оно влечет за собою, кроме обычного кутежа,
увеличение числа заболеваний бугорчаткой, помешательств,
самоубийств, преступности детей - еще нечто совсем новое. Речь идет
об одичании нравов, о развитии преступлений беспричинных, не с целью
грабежа, мести, ревности, а просто так, здорово живешь. Это
преступления, свидетельствующие об ослаблении задерживающих
центров, как говорят психиатры. Для обозначение преступников этого
рода всего десять лет назад выдумали новое слово. Их называют
апашами. Апаш - это одичавший человек, который делает зло часто
безо всякой надежды на личную выгоду, даже во вред себе.
Таковы нравы. Гуманное отношение к преступнику, как к больному,
которого "нужно не столько наказывать, сколько лечить", дало
результат диаметрально противоположный тому, которого ожидали.
"Больной" еще больше разболелся. Точно так же оказался
несостоятельным закон Беранже об условном наказании:
воспользовавшиеся его льготою сплошь и рядом возвращаются в суд,
совершивши новое, еще более тяжкое, чем в первый раз, преступление."
"И этого мало. Одичание нравов мало-помалу переходит из среды
апашей в такую, которая с ними до сих пор не имела ничего, в среду
взрослых рабочих. Появилось новое преступление: "охота на лисиц".
Прежде рабочие, которые делали стачки, ссорились, освистывали,
иногда били тех из своих товарищей, которые не хотели к ним
приставать. Теперь их стали убивать, и в газетах появилась новая
рубрика: "охота на лисиц".
Сорок лет "гуманного отношения к детям, к рабочим, к клиентам
суда и тюрем привели только к ослаблению задерживающих центров и
тех, и других, и третьих. И в юбилейные дни третьей республики в
газетах появилась рубрика: "о введении телесного наказания". Сто
десять лет спустя после провозглашения "прав человека" во французский
парламент внесен законопроект депутата Рено о праве наказания
плетьми в тюрьмах. Разве это не трагично?.."
Исторический очерк масонства
I
Впервые наименование "франк-масоны" встречается в ХI веке, но
тогда так назывались артели настоящих каменщиков, которые
странствовали с места на место, строили храмы и всякие здания и не
имели никакого отношения к политике. Образование собственно
масонского братства французский исследователь Бурнан объясняет
следующим образом:
"В средние века вся культура сосредоточивалась в монастырях.
Художниками были одни лишь монахи. Светские люди занимались
только войной и охотой. Но когда монахов - живописцев, зодчих и
ваятелей, оказалось недостаточно, волей-неволей должны были
возникнуть светские общества каменщиков и строителей. Эти
светские общества каменщиков и строителей приняли название
"свободных каменщиков", или франк-масонов благодаря преимуществам
и льготам, кои были им дарованы. Особенно увеличилось число свободных
каменщиков в эпоху готической архитектуры. В XII веке начинается
расцвет готики и затем в течении почти полутора веков ей
подчиняется европейское зодчество. Лучшими готическими
памятниками являются церковь Notre Dame de Treves, построенная в
1227 году, Кельнский собор, начатый в 1248 году и собор в Мейсене...
Каменщики образовывали тесно сплоченные артели, передавали друг
другу тайны своего искусства как бы в виде посвящения и представляли
большое сходство с монастырской организацией. Зародившись во
Франции при Людовике Дитяти, масонство в первоначальном своем виде
перешло в Германию в XIII веке, соорганизованное там Эрвином
Штейнбахом для постройки сначала Страсбургского собора, а затем
храмов в Вене, Цюрихе, Ландсгутте и Кельне. Для отличия от простых
рабочих масоны соединялись в содружества или кружки, называемые
ложами, под главенством страсбургской великой ложи...
...Подобные общества свободных каменщиков зародились в то же
время и в Англии, где начиная с XIV века они начали мало-помалу
принимать в свою среду, как бы в виде почетных членов, людей, не
занимающихся. ремеслом каменщиков".
Это произошло, выражаясь языком современных масонов, когда
"спекулятивное" масонство проникло в мастерские "оперативного"
масонства... Лиц, не занимающихся ремеслом, но принятых в каменный
цех, стали называть "accepted masons" в отличие от прочих, которые
назывались "admitted masons".
"Спекулятивное" масонство было уже в полном своем развитии в
Англии, когда там в 1648 году разыгралась кровавая революция,
завершившаяся убийством короля.
"Чтобы найти ключ ко всем революциям, начиная от убийства
Карла I до убийства Людовика XVI, - пишет современник французской
революции Ломбар де Ландр, автор "Les Societes Secretes en Allemagne"
(изд. 1819 года), - приходится всегда прежде всего обращаться к
таинственным масонским братствам... Красная фригийская шапочка,
которая в 1793 году стала эмблемою якобинцев, была также головным
убором британских индепендентов при возвышении Кромвеля".
Были, однако, или нет масонскими те тайные общества, которые
произвели в Англии революцию, но доказано с несомненностью
историческими данными, что уже к концу XVII века масонство
существует в Англии в виде ряда связанных друг с другом тайных лож и
оттуда распространяется по Европе.
"В начале XVIII века Париж явился центром интриг приверженцев
Стюартов... Благодаря усилиям якобитов и их непрестанной пропаганде
против британского правительства, создалось очень распространенное,
но тем не менее ошибочное мнение, будто масонство введено во
Францию якобитами и служило интересам Стюартов. Дело в том, что
все английские ложи были враждебны сторонникам Стюартов, которые
олицетворяли для них "реакцию" в политике и "нетерпимость" в
религии".
Быстрые успехи масонства в Европе привели к тому, что в 1747
году, по свидетельству "Defense apologetique des franc-macons", в числе
масонов уже находились император Франц I, принц Карл Лотарингский,
брат императора король Фридрих II, принц Валлийский и почти все
германские князья; Генрих Бурбонский, граф Клермонтский, был великим
мастером французского масонства с согласия короля Людовика XV, и все
самые важные сановники Франции принадлежали к масонству. Во всей
Франции, по словам той же "Defense", не было ни одного значительного
города, где бы не существовало у масонства своего "храма" и не
насчитывалось бы братьев среди самых выдающихся людей
парламентов, трибуналов, дворянства, духовенства и даже иезуитов..
А к концу XVIII века по данным брошюры, изданной в защиту
масонства в 1829 году, во всем мире существовало 3.315 масонских лож с
тремястами тысяч последователей".
Каким образом залучались царственные особы и знатных лица в
масонство, и какую они там играли роль, мы уже видели из приведенных
писем Пикколо-Тигра, но кроме того существуют еще разоблачение Кадэ
де-Гассикура, изданные сейчас же после террора во Франции. Там прямо
указывается, что были "созданные по обычному внешнему типу ложи во
имя Св. Иоанна и Св. Андрея, очень распространенные во Франции,
Германии, Англии и России; но им не было сообщаемо никаких тайн, и
они служили настоящим масонам лишь средством, чтобы узнавать
людей и выбирать из них пригодных для своего исполинского заговора.
Эти явные ложи были посвящены благотворительности и поэтому
туда часто поступали лучшие люди; истинные же храмовники или
якобинцы, не заседают в ложах: их собрание называются капитулами".
Так называемая по-масонски "работа" в ложе в XVIII веке
заключалась для первых двух степеней в том, что адепту преподавали
различные метафизические учения, которые не могли конечно особенно
увлекать его. Через некоторое время его посвящали в следующую
степень, где ему открывали, что все его предыдущие занятие ни к чему
не ведут, но что было ему самому необходимо познать эти
отрицательные истины. Ему необходимо выучиться вести людей и
заставлять их против их воли споспешествовать задачам масонства.
Ему объясняли, как небольшая группа, организованная, обособленная в
аристократию, может вести неорганизованную толпу; как власть
тайная, безответственная, но деятельная, может вести явную
ответственную власть и превратить ее в главную пособницу ее
собственного падения. Его учили, что человеческие пороки суть лучшие
рычаги, коими нужно только уметь пользоваться; что в деле масонов
встречается только одно существенное препятствие - возмущение
человеческой совести, против, чего они бессильны, и поэтому все
искусство должно быть направлено к тому, чтобы усыпить людскую
совесть и не давать ей возмущаться... Ему говорили, что, постигнув все
это, он будет "совершенным масоном", что его масонский образ мыслей
будет завершен и что сознательно или бессознательно (смотря по
способностям) он будет содействовать "великому делу". "Таким
образом самое мышление большинства масонов извращалось; на них
действовали словами, постоянно повторяемыми теми, кого они считали
"совершенными", чьи отрывки откровений запоминались и чьим советам
следовали слепо. Когда у масонства появлялся противник, его
"нравственно убивали", стараясь уничтожить его "во имя
человеколюбия";
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47