.. Уже собралась сесть и онемела в одно мгновение... На нее смотрели маленькие, злые глаза змеи! Хотелось закричать — язык присох, надо бы бежать — ноги не двигаются! Приплюснутая коричневая голова шевельнулась, змея зашипела, выбросила вперед длинный язык, готовясь к прыжку.
— Не бойтесь, она вас не тронет! — услышала Джамиля спокойный голос.— Это моя Гуля. Она сейчас пойдет на свое место.
Человек присел на корточки и стал тихонько посвистывать. Он был в кожаной куртке, красном свитере, в руках держал плетеную соломенную корзинку.
Змея скользнула на палубу и поползла к своему хозяину, не обращая уже никакого внимания на другого человека.
— Вот и все! — весело сказал мужчина, захлопнув крышку корзины.
— Змеи, знаете, как люди, плохо качку переносят... Все еще спят, думаю, пусть погуляет на свежем воздухе, отойдет немного... А тут вы,— стал объяснять он. Но, взглянув на бледное лицо девушки, забеспокоился.— Вам плохо?.. Сейчас я вам помогу... Я доктор... Одну минуту!
Корзина полетела в сторону, он бросился к пошатнувшейся девушке, вовремя подхватил ее на руки. Джамиля потеряла сознание.
Когда «Святая Магдалина» бросила якорь в порту
Карачи, Джамиля уже знала все о жизни Адины Муртазы... Его тоже хотели арестовать, бежал, нашел за рубежом своего друга. С его помощью создается новая лаборатория. Доктор продолжит свою исследовательскую деятельность... Ему подвластны звери и животные, но не люди... Он не интересуется политикой, живет одной наукой и для науки. Увлекся, заговорил страстно о муках поисков и экспериментов, о радости познания тайн природы и живых организмов. Научная терминология сыпалась как из рога изобилия. Джамиля ничего не понимала в его хитрой науке, но слушала доктора с открытым ртом, его волнение, как биотоки, передавалось девушке... Сомнений быть не могло — она встретилась на своем пути с человеком необыкновенным, у которого в глазах огонь дьявола... А через месяц этот необыкновенный человек пришел свататься к отцу Джамили.
* * *
Хайрмухаммед считал себя человеком современным, в мечеть ходил ради приличия, дочери дал светское образование, а вот от калыма не отказался.
— Нельзя... Надо уважительно относиться к народным традициям. Нас земляки не поймут, отвернутся, посчитают неверными,— говорил он будущему зятю.— Возьму с тебя немного за такую умную и красивую девушку... Всего пятьсот тысяч афгани... Ты не из бедных, хоть и ученый человек... За землю, которую ты добровольно отдал, получил от государства неплохой выкуп. Знаю точно, не спорь... И давай договоримся твердо, по-мужски... Пусть Джамиля о калыме ничего не знает. У нее при одном упоминании о парандже или калыме, как тебе лучше объяснить, политическая аллергия начинается... Пусть думает, что вас соединила чистая любовь! Ну, давай обмоем нашу сделку! — и поднял хрустальный бокал с любимым шампанским.
Сразу же после свадьбы молодые отправились путешествовать по Европе. Джамиля с увлечением посещала выставки художников и музеи. Доктор Адина Муртаза использовал эту поездку для покупки нужного оборудования для будущей лаборатории. В Брюсселе его работу значительно облегчил расторопный представитель штаба Бури господин Салех.
ГЛАВА XXXII
Те люди, что сумели свой укрепить союз,
Они — как ожерелье, как нить жемчужных бус:
Их тайна глубока, им не страшна измена,
В их круг не проберется болтун, подлец иль трус!..
Баба Фигани
Рабочий день у нас с Гульпачой обычно начинался с сопоставления обзора западных газет и журналов для штаба Бури. Мы отбирали наиболее интересные и нужные, на наш взгляд, материалы, которые освещали бы действия мятежников, события в Афганистане, отношение мировой общественности к афганской проблеме. Читая буржуазную прессу, я не переставал удивляться тому повышенному вниманию, которое она оказывала пребыванию ограниченного контингента советских войск на моей родине. Казалось, всему миру давно известны причины, побудившие русских откликнуться на просьбы афганцев о помощи... Руководство ДРА многократно направляло Советскому Союзу такие просьбы еще при жизни Тараки и Амина. Правда, Хафизулла Амин не по своей воле просил Москву о военной помощи. Этого от него потребовали патриотические силы в Революционном совете, загнали, как говорится, в угол, некуда было деваться Амину. Иначе он бы выдал себя с головой как предатель народа и агент ЦРУ. С просьбой о военной помощи к северному соседу сразу же обратилось и новое правительство Бабрака Кармаля, придя к власти 27 декабря 1979 года. Но вполне законная акция, вытекающая из пунктов договора, существующего между двумя соседними государствами, и не противоречащая уставу ООН, вызвала злобную реакцию буржуазной прессы. Я понимал, что приход советских войск в Афганистан для отражения империалистической агрессии извне явно будет некоторым западным журналистам не по вкусу. Допускал, что многим придется писать на эту тему необъективно, тенденциозно только потому, что так желают их боссы. Иначе здесь нельзя, заклюют, выгонят, места себе не сыщешь в других редакциях. Допускал, но чтобы врать так бессовестно, нести всякую чушь, заниматься организационной клеветой на русских, признаюсь, не ожидал...
Вот и сейчас летит у Гульпачи газета на пол, вновь столкнулась с какой-то небылицей, возмущается:
— Ну это же явная ложь! Русские взорвали много мечетей в Кабуле и Герате, проводят массовые расстрелы детей и женщин... Кто же из афганцев этому поверит? Я же своими глазами видела, что целы и невредимы все мечети в Кабуле и Герате, в Кандагаре, Кундузе и Мазари- Шарифе.
— А ты, однако, любишь много путешествовать по нашей стране?
— Бури со специальным заданием посылал,— отвечает она.— Видела, как русские к детям и женщинам относятся. Они и пальцем их не трогают, делятся хлебом и солью, кормят голодных ребятишек и их матерей из своих солдатских котелков едой сытной. Называется она по-русски — борщ... Вкусно пахнет... Мне тоже предлагали, но я отказалась.
— Что же так, попробовала бы этого борща, если вкусно, говоришь, пахнет,— говорю я с улыбкой Гульпаче.
— Нельзя, грех...— вполне серьезно говорит Гульпача.— Отведай я этого русского борща, Бури голову снял бы с моих плеч.— И тут же, нахмурив сурово брови, подстраиваясь под его голос, изрекла:— Даже самый спелый и сладкий апельсин из рук неверного — змеиный яд! Никаких контактов с неверными! С ними может дружить только ваша меткая пуля и острый нож!
К неверным, как известно, Бури относил всех верующих и неверующих афганцев, кто поддерживал и защищал свою революционную власть. В разряд неверных, по его «научной концепции», попали и советские воины, которые вместе с афганскими патриотами стали на пути контрреволюции.
— Главное — настроить враждебно все население к русским солдатам, распускать невероятные слухи об их зверствах и насилиях. А если не поверят, самим убивать женщин и детей, разрушать мечети и все валить на русских. Этот грех беру на себя, Аллах милосердный, надеюсь, поймет и простит меня... Надо навсегда разрушить традиционный мост дружбы, который соединяет нас с Россией.
Так наставлял перед выходом на операции диверсионные группы лидер партии «Шамшари ислами» Абдула Бури.
А мост традиционной дружбы, оказалось, разрушить не так-то легко. Крепки его основания, закладывали их добрые руки. Советская Россия была первым государством, признавшим независимость Афганистана в апреле
1919 года. Сама была в огне гражданской войны, голодная и разрушенная, но щедро делилась с соседом чем могла — продовольствием, оружием, медикаментами. Такое не забывается, такое на века остается в сердце народа.
Русские всегда были желанными гостями в любом афганском доме, их всегда встречали с улыбкой, обнимали по-братски. С ними легко было говорить любому афганцу, независимо от того, был то ученый человек или безграмотный дехканин. Не было у русских никакого высокомерия. Если они разговаривали со своими собеседниками, то на равных, уважительно относясь к нашим законам и обычаям. Они помогли нам построить в Кабуле огромный домокомбинат, хлебозавод, здание университета. Русские врачи лечили больных афганцев в госпиталях и больницах. И вот настал нелегкий час испытания на прочность советско-афганской дружбы. В ход пускаются подкупы и угрозы, организуются провокации и убийства, запугивание и шантаж... Все, лишь бы выкорчевать, подрубить прочные корни. Как ни старается ЦРУ и вся контрреволюция, а силенок не хватает, ничего не получается, все больше у простого народа становится советских друзей.
ГЛАВА XXXIII
«Осведомленные источники сообщили, что Пакистан предоставляет широкие возможности для подготовки афганских акций. За последние 18 месяцев около 35 тысяч наемников были обучены обращению с оружием, в том числе с противотанковым. В среднем от 4000 до 5000 наемников ежемесячно обучаются в Пакистане».
«Патриот» (Индия), 18 апреля 1980 г.
В ЦРУ были довольны своим агентом. Абдула Бури оказался не только активным лидером новой партии «Шамшари ислами», но и незаурядным организатором военной подготовки мятежников. Будучи сугубо штатским человеком, он неожиданно проявил повышенный интерес к системам боевой подготовки в ряде армий капиталистических стран. С этой целью совершает краткосрочные поездки в Египет и Америку. Его внимание привлекают войска особого назначения. Воспитание в этих частях будущего солдата привело Абдулу прямо в восторг. Специально разработанная система позволяла в короткий срок делать
из человека послушный автомат, подчиненный воле командира. Именно об этом и мечтал Бури.
С помощью иностранных специалистов была разработана новая программа военного обучения мятежников, которая во многом копировала подготовку новобранцев в войсках особого назначения США. *
В расщелине, среди высоких молчаливых гор, с рассвета до поздней ночи шла нелегкая учеба сотен молодых парней, которым предстояло в совершенстве овладеть профессией убийц собственного народа. Программа была жестокой и разнообразной. Она предусматривала обучение мятежников владению всеми видами легкого стрелкового оружия. Учила мастерству подрывного дела и поджогов, убийству в открытом бою и удару ножом в спину, отравлению водоемов и распространению ложных слухов. Особое внимание уделялось методу допросов захваченного противника. Роль пленных здесь никому не приходилось играть. Они были настоящие, связанные по рукам и ногам, привезенные из-за перевала, с родной афганской стороны. Среди них нередко оказывались земляки и даже родственники тех, кто вел допрос по всем правилам бандитского изуверства. С душераздирающими криками несчастных, с тошнотворным запахом горелой человеческой кожи, со вспоротыми животами и выколотыми глазами. Те, у кого не хватало сил для таких пыток, расстреливались на месте.
«Слюнтяи мне не нужны... Мои люди должны забыть навсегда чувства жалости и сострадания. Никакой пощады неверным. Убивать, убивать и еще раз убивать! Чистоту нашей веры можно оградить только огнем и мечом!» — заявил как-то на пресс-конференции иностранным журналистам лидер партии «Шамшари ислами». За такую обнаженность мышления Абдула Бури получил хороший нагоняй от своих хозяев. Действительно, нашел с кем откровенничать. Тигру следует ходить мягко, прежде чем вонзить острые когти в спину лани.
С журналистами Бури больше не встречался, а вот от своих близких сподвижников планы кровавого террора не таит.
— Я приведу с собой на родину не просто вооруженных людей, а отряды смерти... Мои воины наведут порядок в отбившемся от рук диком стаде, именуемом афганским народом. А сейчас выжимать из каждого три пота, гнуть в дугу, чтоб злыми, как цепные псы, стали.
К большому походу за кордон готовился тщательно,
без всякой спешки. По его приказу был увеличен срок обучения мятежников до пяти месяцев. Соответственно следовало нести и финансовые расходы по обучению на каждую душу его воинства. Абдула был жаден, как и его отец, не любил выпускать деньги из своих рук. Но здесь, скрепя сердце, вынужден был идти на уступки военным советникам. Уж больно сложна оказалась программа обучения, взятая у «зеленых беретов», для безграмотных афганских парней. Многие из них в глаза не видели букварь или учебник арифметики, а тут военная техника с электронными приборами, химическое оружие, разные топографические карты. И еще — гордость Абдулы — уроки ислама, изучение его собственной брошюры. Но Бури верил, что все финансовые расходы вскоре окупятся, только бы перейти на ту сторону, дать вволю разгуляться молодцам, хорошенько потрясти припрятанные кубышки с драгоценностями, пошарить в чужих сундуках и карманах. Конечно, ему трудно осилить регулярные части народной армии. Но зато, пройдя специальную подготовку, его люди нагонят страх на население, устроят шум на весь мир, создадут впечатление всенародного сопротивления режиму Кармаля. А за это хозяева хорошо платят, доллары, как река в половодье, потекут на специальный счет Абдулы Бури в одном из надежных банков Европы.
Бури хорошо понимал, что успех будущей операции во многом'зависит от регулярных поставок оружия и боеприпасов для отрядов мятежников, создания уже сейчас на пути их следования соответствующих баз снабжения. Одну из таких уже удалось основать на территории Афганистана, куда был доставлен караван оружия, купленного мною у фирмы «Интерармс». Абдула дважды посылал своих эмиссаров для проверки ее существования. И каждый раз получал самые утешительные сведения: база хорошо укрыта, надежно охраняется, оружие и боеприпасы в идеальном техническом состоянии, ждут молодцов Абдулы Бури. Но для задуманной операции нужна была не одна такая база. Удалось для переброски оружия и боеприпасов найти, кажется, безопасный путь по мало кому известным тропам... Создание новых баз требовало и новых поставок из-за рубежа необходимых военных грузов. Бури решил провести со мной срочные консультации по этому важному для него вопросу. Согласно присланной шифровке от Абдулы я оставил все дела своей торговой конторы на попечение Гульпачи и вылетел в Исламабад.
ГЛАВА XXXIV
Кто не знает верной дружбы, всех несчастней в мире тот,— Тяжело прожить без друга, понапрасну жизнь пройдет. Быстротечно наше время, мы не вечны на земле, Обездоленное сердце в одиночестве умрет.
Илъяс, сын Юсуфа, сына Заки Муайяда Низами
...В аэропорту пакистанской столицы из телефона- автомата я позвонил по известному мне телефону. Ответил мягкий вкрадчивый баритон. После обмена паролями мне сообщили, что встреча с Бури состоится завтра, о месте и времени уведомят дополнительно, а пока любезно приглашают отдохнуть с дороги. Меня уже ждал заказанный предварительно номер в одном из дорогих отелей города. Выходя из телефонной будки, я как-то нечаянно задел стеклянной дверцей женщину, которая выросла передо мной словно из-под земли. С головы до ног ее укрывала зеленая чадра.
— Прошу прощения, ханум,— начал было извиняться перед ней, как вдруг меня прервал далеко не женский голос, от которого я застыл на месте.
— В полночь в твоем номере отеля жди встречи с Анисом и не стой, как столб, на моей дороге, грех тяжкий глазеть на чужих жен... Да хранит тебя Аллах! — сказала негромко и пошла не спеша подальше от меня, покачивая кокетливо бедрами, как это делают местные красавицы. Но я готов был поклясться всеми святыми, что под чадрой была не женщина. И голос, который услышал, хорошо был знаком мне... Надо было догнать, остановить, удостовериться, да нельзя, могу подвести своего товарища, которому для встречи со мной понадобилось облачиться в женское одеяние.
Я не мог ошибиться — это был несчастный мулла... Но откуда ему знать Аниса, как могли перекреститься их дороги? Верить или не верить всему тому, что услышал: «В полночь в твоем номере отеля...» А может, задумана провокация, очередная перепроверка?.. С тревожным чувством садился я в такси, чтобы ехать на встречу с неизвестностью.
Казалось, что стрелки электронных часов просто издеваются надо мной. Я уже успел принять ванну, сходить поужинать в ресторан, перечитать несколько вечерних местных газет, а мои часы все еще не показывали полночь. Проверил, плотно ли зашторены окна в номере, сел в кресло,
закурил и стал терпеливо ожидать ночного гостя. Ровно в двенадцать мягко пошла книзу массивная медная ручка, легко подалась в сторону дверь, и на пороге я увидел действительно Аниса, а точнее подполковника службы безопасности Ахмада, моего непосредственного начальника и друга. Взволнованный и радостный, он, словно клещами, прижал меня к своей груди, и я почувствовал, какие колючие усы у Ахмада. Это был рискованный шаг — непосредственно Ахмаду выйти на связь со мной, но он сумел убедить генерала в необходимости такой встречи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
— Не бойтесь, она вас не тронет! — услышала Джамиля спокойный голос.— Это моя Гуля. Она сейчас пойдет на свое место.
Человек присел на корточки и стал тихонько посвистывать. Он был в кожаной куртке, красном свитере, в руках держал плетеную соломенную корзинку.
Змея скользнула на палубу и поползла к своему хозяину, не обращая уже никакого внимания на другого человека.
— Вот и все! — весело сказал мужчина, захлопнув крышку корзины.
— Змеи, знаете, как люди, плохо качку переносят... Все еще спят, думаю, пусть погуляет на свежем воздухе, отойдет немного... А тут вы,— стал объяснять он. Но, взглянув на бледное лицо девушки, забеспокоился.— Вам плохо?.. Сейчас я вам помогу... Я доктор... Одну минуту!
Корзина полетела в сторону, он бросился к пошатнувшейся девушке, вовремя подхватил ее на руки. Джамиля потеряла сознание.
Когда «Святая Магдалина» бросила якорь в порту
Карачи, Джамиля уже знала все о жизни Адины Муртазы... Его тоже хотели арестовать, бежал, нашел за рубежом своего друга. С его помощью создается новая лаборатория. Доктор продолжит свою исследовательскую деятельность... Ему подвластны звери и животные, но не люди... Он не интересуется политикой, живет одной наукой и для науки. Увлекся, заговорил страстно о муках поисков и экспериментов, о радости познания тайн природы и живых организмов. Научная терминология сыпалась как из рога изобилия. Джамиля ничего не понимала в его хитрой науке, но слушала доктора с открытым ртом, его волнение, как биотоки, передавалось девушке... Сомнений быть не могло — она встретилась на своем пути с человеком необыкновенным, у которого в глазах огонь дьявола... А через месяц этот необыкновенный человек пришел свататься к отцу Джамили.
* * *
Хайрмухаммед считал себя человеком современным, в мечеть ходил ради приличия, дочери дал светское образование, а вот от калыма не отказался.
— Нельзя... Надо уважительно относиться к народным традициям. Нас земляки не поймут, отвернутся, посчитают неверными,— говорил он будущему зятю.— Возьму с тебя немного за такую умную и красивую девушку... Всего пятьсот тысяч афгани... Ты не из бедных, хоть и ученый человек... За землю, которую ты добровольно отдал, получил от государства неплохой выкуп. Знаю точно, не спорь... И давай договоримся твердо, по-мужски... Пусть Джамиля о калыме ничего не знает. У нее при одном упоминании о парандже или калыме, как тебе лучше объяснить, политическая аллергия начинается... Пусть думает, что вас соединила чистая любовь! Ну, давай обмоем нашу сделку! — и поднял хрустальный бокал с любимым шампанским.
Сразу же после свадьбы молодые отправились путешествовать по Европе. Джамиля с увлечением посещала выставки художников и музеи. Доктор Адина Муртаза использовал эту поездку для покупки нужного оборудования для будущей лаборатории. В Брюсселе его работу значительно облегчил расторопный представитель штаба Бури господин Салех.
ГЛАВА XXXII
Те люди, что сумели свой укрепить союз,
Они — как ожерелье, как нить жемчужных бус:
Их тайна глубока, им не страшна измена,
В их круг не проберется болтун, подлец иль трус!..
Баба Фигани
Рабочий день у нас с Гульпачой обычно начинался с сопоставления обзора западных газет и журналов для штаба Бури. Мы отбирали наиболее интересные и нужные, на наш взгляд, материалы, которые освещали бы действия мятежников, события в Афганистане, отношение мировой общественности к афганской проблеме. Читая буржуазную прессу, я не переставал удивляться тому повышенному вниманию, которое она оказывала пребыванию ограниченного контингента советских войск на моей родине. Казалось, всему миру давно известны причины, побудившие русских откликнуться на просьбы афганцев о помощи... Руководство ДРА многократно направляло Советскому Союзу такие просьбы еще при жизни Тараки и Амина. Правда, Хафизулла Амин не по своей воле просил Москву о военной помощи. Этого от него потребовали патриотические силы в Революционном совете, загнали, как говорится, в угол, некуда было деваться Амину. Иначе он бы выдал себя с головой как предатель народа и агент ЦРУ. С просьбой о военной помощи к северному соседу сразу же обратилось и новое правительство Бабрака Кармаля, придя к власти 27 декабря 1979 года. Но вполне законная акция, вытекающая из пунктов договора, существующего между двумя соседними государствами, и не противоречащая уставу ООН, вызвала злобную реакцию буржуазной прессы. Я понимал, что приход советских войск в Афганистан для отражения империалистической агрессии извне явно будет некоторым западным журналистам не по вкусу. Допускал, что многим придется писать на эту тему необъективно, тенденциозно только потому, что так желают их боссы. Иначе здесь нельзя, заклюют, выгонят, места себе не сыщешь в других редакциях. Допускал, но чтобы врать так бессовестно, нести всякую чушь, заниматься организационной клеветой на русских, признаюсь, не ожидал...
Вот и сейчас летит у Гульпачи газета на пол, вновь столкнулась с какой-то небылицей, возмущается:
— Ну это же явная ложь! Русские взорвали много мечетей в Кабуле и Герате, проводят массовые расстрелы детей и женщин... Кто же из афганцев этому поверит? Я же своими глазами видела, что целы и невредимы все мечети в Кабуле и Герате, в Кандагаре, Кундузе и Мазари- Шарифе.
— А ты, однако, любишь много путешествовать по нашей стране?
— Бури со специальным заданием посылал,— отвечает она.— Видела, как русские к детям и женщинам относятся. Они и пальцем их не трогают, делятся хлебом и солью, кормят голодных ребятишек и их матерей из своих солдатских котелков едой сытной. Называется она по-русски — борщ... Вкусно пахнет... Мне тоже предлагали, но я отказалась.
— Что же так, попробовала бы этого борща, если вкусно, говоришь, пахнет,— говорю я с улыбкой Гульпаче.
— Нельзя, грех...— вполне серьезно говорит Гульпача.— Отведай я этого русского борща, Бури голову снял бы с моих плеч.— И тут же, нахмурив сурово брови, подстраиваясь под его голос, изрекла:— Даже самый спелый и сладкий апельсин из рук неверного — змеиный яд! Никаких контактов с неверными! С ними может дружить только ваша меткая пуля и острый нож!
К неверным, как известно, Бури относил всех верующих и неверующих афганцев, кто поддерживал и защищал свою революционную власть. В разряд неверных, по его «научной концепции», попали и советские воины, которые вместе с афганскими патриотами стали на пути контрреволюции.
— Главное — настроить враждебно все население к русским солдатам, распускать невероятные слухи об их зверствах и насилиях. А если не поверят, самим убивать женщин и детей, разрушать мечети и все валить на русских. Этот грех беру на себя, Аллах милосердный, надеюсь, поймет и простит меня... Надо навсегда разрушить традиционный мост дружбы, который соединяет нас с Россией.
Так наставлял перед выходом на операции диверсионные группы лидер партии «Шамшари ислами» Абдула Бури.
А мост традиционной дружбы, оказалось, разрушить не так-то легко. Крепки его основания, закладывали их добрые руки. Советская Россия была первым государством, признавшим независимость Афганистана в апреле
1919 года. Сама была в огне гражданской войны, голодная и разрушенная, но щедро делилась с соседом чем могла — продовольствием, оружием, медикаментами. Такое не забывается, такое на века остается в сердце народа.
Русские всегда были желанными гостями в любом афганском доме, их всегда встречали с улыбкой, обнимали по-братски. С ними легко было говорить любому афганцу, независимо от того, был то ученый человек или безграмотный дехканин. Не было у русских никакого высокомерия. Если они разговаривали со своими собеседниками, то на равных, уважительно относясь к нашим законам и обычаям. Они помогли нам построить в Кабуле огромный домокомбинат, хлебозавод, здание университета. Русские врачи лечили больных афганцев в госпиталях и больницах. И вот настал нелегкий час испытания на прочность советско-афганской дружбы. В ход пускаются подкупы и угрозы, организуются провокации и убийства, запугивание и шантаж... Все, лишь бы выкорчевать, подрубить прочные корни. Как ни старается ЦРУ и вся контрреволюция, а силенок не хватает, ничего не получается, все больше у простого народа становится советских друзей.
ГЛАВА XXXIII
«Осведомленные источники сообщили, что Пакистан предоставляет широкие возможности для подготовки афганских акций. За последние 18 месяцев около 35 тысяч наемников были обучены обращению с оружием, в том числе с противотанковым. В среднем от 4000 до 5000 наемников ежемесячно обучаются в Пакистане».
«Патриот» (Индия), 18 апреля 1980 г.
В ЦРУ были довольны своим агентом. Абдула Бури оказался не только активным лидером новой партии «Шамшари ислами», но и незаурядным организатором военной подготовки мятежников. Будучи сугубо штатским человеком, он неожиданно проявил повышенный интерес к системам боевой подготовки в ряде армий капиталистических стран. С этой целью совершает краткосрочные поездки в Египет и Америку. Его внимание привлекают войска особого назначения. Воспитание в этих частях будущего солдата привело Абдулу прямо в восторг. Специально разработанная система позволяла в короткий срок делать
из человека послушный автомат, подчиненный воле командира. Именно об этом и мечтал Бури.
С помощью иностранных специалистов была разработана новая программа военного обучения мятежников, которая во многом копировала подготовку новобранцев в войсках особого назначения США. *
В расщелине, среди высоких молчаливых гор, с рассвета до поздней ночи шла нелегкая учеба сотен молодых парней, которым предстояло в совершенстве овладеть профессией убийц собственного народа. Программа была жестокой и разнообразной. Она предусматривала обучение мятежников владению всеми видами легкого стрелкового оружия. Учила мастерству подрывного дела и поджогов, убийству в открытом бою и удару ножом в спину, отравлению водоемов и распространению ложных слухов. Особое внимание уделялось методу допросов захваченного противника. Роль пленных здесь никому не приходилось играть. Они были настоящие, связанные по рукам и ногам, привезенные из-за перевала, с родной афганской стороны. Среди них нередко оказывались земляки и даже родственники тех, кто вел допрос по всем правилам бандитского изуверства. С душераздирающими криками несчастных, с тошнотворным запахом горелой человеческой кожи, со вспоротыми животами и выколотыми глазами. Те, у кого не хватало сил для таких пыток, расстреливались на месте.
«Слюнтяи мне не нужны... Мои люди должны забыть навсегда чувства жалости и сострадания. Никакой пощады неверным. Убивать, убивать и еще раз убивать! Чистоту нашей веры можно оградить только огнем и мечом!» — заявил как-то на пресс-конференции иностранным журналистам лидер партии «Шамшари ислами». За такую обнаженность мышления Абдула Бури получил хороший нагоняй от своих хозяев. Действительно, нашел с кем откровенничать. Тигру следует ходить мягко, прежде чем вонзить острые когти в спину лани.
С журналистами Бури больше не встречался, а вот от своих близких сподвижников планы кровавого террора не таит.
— Я приведу с собой на родину не просто вооруженных людей, а отряды смерти... Мои воины наведут порядок в отбившемся от рук диком стаде, именуемом афганским народом. А сейчас выжимать из каждого три пота, гнуть в дугу, чтоб злыми, как цепные псы, стали.
К большому походу за кордон готовился тщательно,
без всякой спешки. По его приказу был увеличен срок обучения мятежников до пяти месяцев. Соответственно следовало нести и финансовые расходы по обучению на каждую душу его воинства. Абдула был жаден, как и его отец, не любил выпускать деньги из своих рук. Но здесь, скрепя сердце, вынужден был идти на уступки военным советникам. Уж больно сложна оказалась программа обучения, взятая у «зеленых беретов», для безграмотных афганских парней. Многие из них в глаза не видели букварь или учебник арифметики, а тут военная техника с электронными приборами, химическое оружие, разные топографические карты. И еще — гордость Абдулы — уроки ислама, изучение его собственной брошюры. Но Бури верил, что все финансовые расходы вскоре окупятся, только бы перейти на ту сторону, дать вволю разгуляться молодцам, хорошенько потрясти припрятанные кубышки с драгоценностями, пошарить в чужих сундуках и карманах. Конечно, ему трудно осилить регулярные части народной армии. Но зато, пройдя специальную подготовку, его люди нагонят страх на население, устроят шум на весь мир, создадут впечатление всенародного сопротивления режиму Кармаля. А за это хозяева хорошо платят, доллары, как река в половодье, потекут на специальный счет Абдулы Бури в одном из надежных банков Европы.
Бури хорошо понимал, что успех будущей операции во многом'зависит от регулярных поставок оружия и боеприпасов для отрядов мятежников, создания уже сейчас на пути их следования соответствующих баз снабжения. Одну из таких уже удалось основать на территории Афганистана, куда был доставлен караван оружия, купленного мною у фирмы «Интерармс». Абдула дважды посылал своих эмиссаров для проверки ее существования. И каждый раз получал самые утешительные сведения: база хорошо укрыта, надежно охраняется, оружие и боеприпасы в идеальном техническом состоянии, ждут молодцов Абдулы Бури. Но для задуманной операции нужна была не одна такая база. Удалось для переброски оружия и боеприпасов найти, кажется, безопасный путь по мало кому известным тропам... Создание новых баз требовало и новых поставок из-за рубежа необходимых военных грузов. Бури решил провести со мной срочные консультации по этому важному для него вопросу. Согласно присланной шифровке от Абдулы я оставил все дела своей торговой конторы на попечение Гульпачи и вылетел в Исламабад.
ГЛАВА XXXIV
Кто не знает верной дружбы, всех несчастней в мире тот,— Тяжело прожить без друга, понапрасну жизнь пройдет. Быстротечно наше время, мы не вечны на земле, Обездоленное сердце в одиночестве умрет.
Илъяс, сын Юсуфа, сына Заки Муайяда Низами
...В аэропорту пакистанской столицы из телефона- автомата я позвонил по известному мне телефону. Ответил мягкий вкрадчивый баритон. После обмена паролями мне сообщили, что встреча с Бури состоится завтра, о месте и времени уведомят дополнительно, а пока любезно приглашают отдохнуть с дороги. Меня уже ждал заказанный предварительно номер в одном из дорогих отелей города. Выходя из телефонной будки, я как-то нечаянно задел стеклянной дверцей женщину, которая выросла передо мной словно из-под земли. С головы до ног ее укрывала зеленая чадра.
— Прошу прощения, ханум,— начал было извиняться перед ней, как вдруг меня прервал далеко не женский голос, от которого я застыл на месте.
— В полночь в твоем номере отеля жди встречи с Анисом и не стой, как столб, на моей дороге, грех тяжкий глазеть на чужих жен... Да хранит тебя Аллах! — сказала негромко и пошла не спеша подальше от меня, покачивая кокетливо бедрами, как это делают местные красавицы. Но я готов был поклясться всеми святыми, что под чадрой была не женщина. И голос, который услышал, хорошо был знаком мне... Надо было догнать, остановить, удостовериться, да нельзя, могу подвести своего товарища, которому для встречи со мной понадобилось облачиться в женское одеяние.
Я не мог ошибиться — это был несчастный мулла... Но откуда ему знать Аниса, как могли перекреститься их дороги? Верить или не верить всему тому, что услышал: «В полночь в твоем номере отеля...» А может, задумана провокация, очередная перепроверка?.. С тревожным чувством садился я в такси, чтобы ехать на встречу с неизвестностью.
Казалось, что стрелки электронных часов просто издеваются надо мной. Я уже успел принять ванну, сходить поужинать в ресторан, перечитать несколько вечерних местных газет, а мои часы все еще не показывали полночь. Проверил, плотно ли зашторены окна в номере, сел в кресло,
закурил и стал терпеливо ожидать ночного гостя. Ровно в двенадцать мягко пошла книзу массивная медная ручка, легко подалась в сторону дверь, и на пороге я увидел действительно Аниса, а точнее подполковника службы безопасности Ахмада, моего непосредственного начальника и друга. Взволнованный и радостный, он, словно клещами, прижал меня к своей груди, и я почувствовал, какие колючие усы у Ахмада. Это был рискованный шаг — непосредственно Ахмаду выйти на связь со мной, но он сумел убедить генерала в необходимости такой встречи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29