И почему же не порезвиться, когда знаешь, что никто тебя не убьет и не ранит. Одна потеха на глазах почтенного начальника.
«Красные маки» не стали дожидаться, пока к их позиции подойдет противник. Вылезли из окопов, повалили всем скопом навстречу атакующим... Сошлись, забыв о флангах, огневых точках. В бинокли хорошо видно, как хватают друг друга за грудки, о чем-то жарко спорят, как на базаре, размахивая руками. Кое-кто уже отвоевался, присел на корточки, закуривает.
— Но что это? Господа, вы можете мне объяснить, что это? — опуская свой бинокль, спрашивает с удивлением Бури.
Ему никто не отвечает... Советники делают вид, что очень заняты, глаз оторвать от оптических стекол не могут.
— Салех, может, вы мне поможете разобраться, что происходит на поле боя?
Я ответил честно, что видел:
— Бой не получился, идет просто перебранка... Надо все начинать сначала.
— Вы слышите, господа, что говорит наш коллега? Бой не получился!
— Слышим, не глухие! — резко, со злостью отозвался мистер Уильяме.
— Да, да, сказалось наше отсутствие в отрядах. Ваши люди не могут без кормчего,— подал свой голос и Рахити.
— Учи не учи, грязный сброд, а не повстанцы, хуже стада баранов! — со злостью добавил американский советник.
— Вы не имеете никакого права так говорить об афганцах! — искренне возмутился я.
— Да плевать мне на тебя и на твоих афганцев! — нагло, с вызовом отвечает он.— Все вы недоразвитые
верблюды!
Лицо у него побагровело, на шее вспухла синяя
жила.
— А ну повтори, что ты сказал!
Мне бы не лезть на скандал, но рука сама потянулась к пистолету. Американец не ожидал с моей стороны проявления такой решимости, невольно попятился
назад.
— Господа, господа! Прошу не горячиться,— поспешил ему на помощь Бури.
— С меня хватит! Я ухожу! — хрипит мистер Уильяме, выплевывает со злостью окурок сигары, каблуком огромного альпинистского ботинка вдавливает его в землю.
— Я тоже недоволен, господин Бури,— выступает с протестом Рахити. Лоб наморщил, ни на кого не глядит, руки скрестил на животе.— Мы, военные советники, всю душу вкладываем в обучение ваших повстанцев, а вы нас не цените!
— Да полно, полно вам, господа! — спешит с примирением Абдула. И тут же отдает приказ своему адъютанту:
— Махаммад! Давай зеленую ракету, отвести отряды ни исходные позиции! А нам — виски! Для укрепления нервной системы и нашей союзнической дружбы! Пропустим по рюмке и начнем все сначала!
ГЛАВА XX
Вопрос: «Основная оппозиция Апрельской революции идет под религиозным знаменем. Приступили ли вы, будучи посредником между гражданской и религиозной властью, к каким-либо переговорам или диалогу с руководителями движений «Хезбе ислами» или «Джамиате ислами»?
Ответ: «Оппозиционеры, ведущие войну на границах,— это люди, лишившиеся своих религиозных привилегий. Существует два вида мусульманского вероучения: мусульманство, идущее из Мекки, и мусульманство, попавшее под влияние Англии, причем между обоими имеются значительные различия. Мусульмане-оппозиционеры являются «английскими мусульманами», которые идут рука об руку с американским империализмом и пакистанской реакцией. Как вы понимаете, в таких условиях невозможно существование каких-либо контактов».
Из интервью председателя совета улемов моулави Абдулы Азиза Садека.
Учебный бой продолжался еще несколько часов. Согнав семь потов и сотворив здесь же на поле, рядом с пулеметами и гранатометами, намаз, мятежники, повзводно, гуськом потянулись в лагерь. Разбор учения Бури отложил на утро. Пришла пора обеда, позвал меня вместе с советниками отведать его хлеб-соль.
— Ты молодец, здорово осадил американца! Но нам никак нельзя с ними ссориться, никак! Постарайся ударить по рукам, пойди на мировую! — шепнул он мне перед самым обедом.
В просторной палатке нас ждал вкусный плов и изобилие горячительных напитков. Сразу же после первой рюмки Абдула почти насильно заставил меня первым протянуть руку мистеру Уильямсу. Окончательно конфликт был забыт после третьей доброй порции виски... Я только пригубил свою рюмку, а американец не церемонился, пил залпом, охотно, с наслаждением. Скоро он уже осовел, хлопал меня, как старого приятеля, тяжелой рукой по спине, дымил сигарой.
У Рахити от алкоголя щеки зарумянились, его потянуло на сальные солдатские анекдоты.
Бури был сдержан на напитки, подливал все больше своим советникам, предлагал тосты за верных союзников.
Мили за нашу скорую победу, за освобождение родной 1С мл и от поганой нечисти, неверных и, конечно, за наших любимых союзников! Мистеру Уильямсу и господину Рахити желали с этой минуты еще сто лет жизни. Пили »а их здоровье так, что к концу обеда Рахити стало просто плохо... Поспешил убраться из палатки на свежий воздух... Американец растянулся на чужом походном одеяле, и храпел, как у себя дома.
— А ну их всех к черту! — поднимаясь, сказал .— Нас, афганцев, за людей не считают, а сами нажрались, как грязные свиньи. Я ненавижу этого разнузданного янки и хитрую лису Рахити. Но что поделаешь, мы в их руках, остается терпеть и терпеть... Пошли пройдемся, разомнем ноги,— предлагает Абдула, перешагивая через спящего крепким сном пьяного американца.— Пошли, Салех, нам есть о чем поговорить по душам... Предстоит нелегкая работа по созданию нашей партии Шамшари ислами».
* * *
Не успела «Шамшари ислами» на свет народиться, а уже пошел о ней трезвон в прессе. Одни газеты с одобрением отнеслись к созданию новой партии афганских мятежников. Называли ее «прогрессивной партией ислама», «активной силой в борьбе с мировым коммунизмом». Другие ругали «Шамшари ислами», предавали проклятию Бури и его шайку преступников — ревизионистов святого учения ислама, изменивших вождю нации Гульбеддину Хекматьяру. Кто-то умело дирижировал разноголосым хором газетчиков, похвалой и бранью привлекая внимание общественности к новоявленной партии. О ней спорили, а фактически партии «Шамшари ислами» не существовало. Правда, был президент партии. На этот пост неизвестно кем был назначен Абдула Бури. Он самолично подобрал и утвердил членов революционного комитета партии. Со мной их число возросло до пяти человек.
— К сожалению, не могу сейчас познакомить тебя, Салех, с политическими коллегами,— сказал Бури, когда мы остались с глазу на глаз после сытного обеда.— Они псе там,— он махнул рукой в сторону гор.— Командуют ^оими отрядами на фронте. А я вот здесь... Выполняю нелегкую миссию лидера партии. Разрабатываю ее политическую платформу. Хочу творчески применить ислам в современной обстановке, отказаться от догм средневековья, взять на вооружение партии все, что нам подходит в борьбе против нового режима в Кабуле.
Разговор об исламе, оказывается, был любимым коньком Абдулы. Сразу же, как миновали караульную будку учебного лагеря, остановился, глаза загорелись, заговорил торопливо, словно боясь, что перебью на полуслове, оборву, не дослушаю. Он излагал свои сокровенные думы, хотелось еще и еще раз проверить себя на новом собеседнике и, конечно, услышать похвалу и восхищение своим умом и исключительностью.
Я слушал откровения Бури и удивлялся его цинизму и обнаженности по отношению к самому святому для мусульманина — исламу. Лидер новой партии задумал вытравить из учения ислама все, что привлекало в нем к себе народные массы Востока. Это — элемент протеста против враждебного гнета, колониализма и угнетения. Бури взялся доказать западному миру, что ислам никогда не носил и не носит антиимпериалистического характера. Наоборот, современная политика империалистических кругов во главе с США в мусульманском мире соответствует духу и содержанию ислама. Бури явно переоценивал свои возможности. Но этого он не замечал. Вошел в раж, не говорил, а изрекал истины, сокрушая красноречием «коммунистическую угрозу», нависшую над исламом, предавал анафеме правительство Бабрака Кармаля.
— В отличие от других партий «Шамшари ислами» больше надеется не на автомат и кинжал, а на силу Корана,— важно разглагольствовал Абдула, расставив широко ноги, раскачиваясь всем телом в такт своему многословию.— Здесь каждая сура наш боевой помощник в борьбе с неверными. Главное, как истолковать, как преподнести заповеди Мухаммеда безграмотному афганскому народу, заставить его мыслить и делать, как того желаем мы. И я придумал, Салех... Вот!
В руках у Бури появилась тоненькая книжонка в синей обложке. Я даже не заметил, из какого кармана он ее вытащил.
— Мой многолетний труд «Знамя ислама»! — торжественно объявил Абдула.
Врал бы, но только не мне. Абдула, видать, запамятовал, какое ведомство меня прислало к нему в помощники. Еще перед поездкой в штаб-квартиру Бури я знал, к го в действительности был автором синей брошюры. )то не один и не два человека, а целый коллектив специалистов по исламу из ЦРУ. Немало пришлось им попыхтеть, прежде чем брошюра вышла в свет. Она была создана на основе психологического анализа воздействия той или иной суры при идеологической обработке мятежников. Все ее содержание преследовало одну цель — воспитание ненависти к неверным, осмелившимся совершить революцию, поднять руку на частную собственность. Братоубийственная война осенялась знаменем ислама, объявлялась по повелению Аллаха газаватом... Бури прямота захлебывался от восторга, читая вслух страницу за страницей из уже знакомой мне брошюры.
Но что поделаешь, надо слушать внимательно, ахать от умиления, хвалить мудрость автора. Это лучший бальзам на грешную душу Абдулы, который читает выразительно, хорошо поставленным голосом.
— «Наша партия «Шамшари ислами» делает только то, что повелевает великий Аллах... Он один наш вождь и учитель, его мудрыми указаниями руководствуемся мы II своих действиях, борясь с неверными, захватившими власть у нас на родине. Кто не верит, пусть возьмет книгу н руки и сопоставит правильность стрелки компаса партии -Шамшари ислами» по святому Корану. А там написано: «...избивайте многобожников, где их найдете, захватывайте, осаждайте, устраивайте засаду против них во всяком 1 крытом месте!» «Пусть же сражаются на пути Аллаха те, которые покупают за ближайшую жизнь будущую». «Не вы их убивали, но Аллах убивал их...» «...Никак не считайте тех, которые убиты на пути Аллаха, мертвыми. Нет, живые! Они у своего господа получают удел!»
Я слушаю, а сам невольно вспоминаю профессора...
— Наши классовые враги делают все, чтобы заставить поверить малограмотных мусульман, что революция насильственным путем отменит веру в ислам,— так говорил старый революционер в споре о религии с муллой Хабибулой в нашей тесной камере. К сожалению, его худшие оиасения сбылись.
Кощунствуя, Бури завтра с утра от имени Аллаха будет звать молодых парней на убийство своих соотечественников. Согласно этой брошюре все народы, населяющие Афганистан, делятся на правоверных и неверных.
— Кто с нами, тот правоверный! — торжественно изрекает Бури.— Кто с новым режимом в дружбе — неверный, продал свою душу сатане и понесет за это наказание господне.
Вот так просто разделил на два лагеря моих соотечественников Бури. Одни должны по повелению Аллаха уничтожать других. А чтобы на этот счет никаких сомнений не было, снова ссылки на Коран: «...Когда вы встретите тех, которые уверовали, то удар мечом по шее; а когда произведете великое избиение, то укрепляйте узы».
— Ну как? — спрашивает он, закончив чтение последней странички «Знамени ислама».
— Превосходно! Написана со знанием дела, простым, образным языком! Не брошюра, а целая программа борьбы с неверными! — отвечаю я Бури.
— Вот именно, программа борьбы! — обрадовался Абдула.— Основа политической платформы партии. Она необходима для нашего движения по освобождению родины.
— Спору нет, программа нам необходима... только,— я замялся и пристально посмотрел на Бури.
— Что «только»? Договаривай, Салех, не стесняйся...
— Только, чтобы сбылись эти благородные мысли, нужно оружие, которого у нас не хватает... Я посмотрел на учении, как вооружены мятежники... Один автомат на пять человек... Есть еще даже винтовки XVIII века!
— Да, с оружием у нас дела обстоят из рук вон плохо,— соглашается Бури.— Воюем неумело, несем большие потери в людях и в вооружении. Надо снова ехать за границу на поклон к богатым хозяевам... Бить себя в грудь, клянчить, просить, если надо, и унижаться... И заняться этим нелегким делом предстоит тебе, Салех...
— Мне? — с удивлением переспросил я Бури.
Воистину получилось так, как в той поговорке: «Не
проявляй инициативу, ибо она поработит тебя».
— А по плечу ли мне такое сложное дело? Боюсь, не справлюсь, да еще один за границей, без помощника...— усомнился я.
— Справишься,— уверенно сказал он.— И не спорь со мной. Вопрос был предрешен до твоего приезда ко мне в учебный центр. С друзьями согласован. Теперь я имею возможность сосредоточиться над идеологическим вооружением партии, а ты — над вооружением военным. Ну и помощника тебе дам... Человека верного, знающего языки и в делах толкового... Да поможет вам Аллах в делах праведных! — заключил Бури и воздел руки к небу.
«Кабул... Анису... Через ущелье Чох в ближайшие дни ожидается переброска подкрепления из учебного лагеря ... Группа небольшая, в количестве 20 человек... Срочно сообщите данные на Гульпачу. Угрюмый».
ГЛАВА XXI
«Планы военной поддержки контрреволюционных наемников в Афганистане обсуждались на заседании Совета национальной безопасности США, состоявшемся в Вашингтоне 2 января 1980 года. На этом заседании было принято решение продолжать разностороннюю помощь всем афганским антиправительственным организациям и группировкам для активизации подрывной деятельности, а также провокаций против афганских и советских учреждений в различных странах».
...Для меня это было полной неожиданностью. Бесстрашный проводник, лихой шофер Гульпача отправляется со мной в Бельгию. Отныне она исполняет обязанности секретаря-переводчика при высоком представителе партии «Шамшари ислами» во время переговоров и деловых сделок с иностранными фирмами, торгующими оружием. Я даже не узнал ее, когда мы встретились в порту Исламабада. На посадку в самолет не спеша шла совсем другая девушка, так не похожая на прежнюю Гульпачу. Строгий темно-синий костюм особенно подчерки нал статность ее фигуры, обнажая до колен стройные, грешные ноги. Всегда небрежно распущенные по плечам черные волосы тщательно расчесаны, стянуты на затылке и большой узел. Мягкая, привлекательная улыбка, перед которой никакая строгость устоять не может.
— Я, кажется, причинила господину Салеху несколько неприятных минут?
Собирался отругать Гульпачу за опоздание, вместо этого расшаркиваюсь перед ней, как лакей перед госпожой.
— Что вы, что вы! Ничего подобного! Приятно вас иметь, рад нашему сотрудничеству... Надеюсь, мы найдем общий язык, подружимся.
Она посмотрела на меня с удивлением, глаза огромные, настороженные, и спокойно пошла к выходу. Не дело мужчине-афганцу плестись в хвосте за женщиной, а тем более такому знатному господину, каким я теперь стал. А вот поди же, стерпел, пошел следом за ней, как пес
послушный за подолом хозяйки.
* * *
Для меня уже не секрет, что непосредственную военную помощь через Пакистан афганским формированиям мятежников оказывает ряд соседних государств. Но главным поставщиком оружия являются Соединенные Штаты. Этим трудным и весьма деликатным делом занимается все то же ЦРУ. Официально об этом нигде не говорится. Но что поделаешь с вездесущими газетчиками, которые, если захотят, к любому бронированному сейфу найдут свои особые ключи. Как ни охраняй, какие крепкие замки и решетки ни ставь, а тайны ЦРУ нет-нет да и просачиваются на страницы прессы. Газета «Вашингтон пост» одной из первых поведала читателям о поставках американского оружия для афганских формирований в Пакистане. «Эти тайные поставки,— писала «Вашингтон пост»,— включают оружие иностранного происхождения, что помогает замаскировать их источник... И хотя точно не известно, кто именно осуществляет эти поставки, их, вероятно, организует Центральное разведывательное управление». Более определенно по этому вопросу 8 июня высказалась другая американская газета — «Филадельфия инкуайрер». Она без лишних фраз сообщила своему читателю, что агенты ЦРУ закупают оружие на мировом рынке и переправляют поначалу в Пакистан, а затем для отрядов мятежников в Афганистан. Многие газеты пронюхали даже сумму военной помощи — 100 миллионов долларов, которые отпускают Соединенные Штаты для вооружения афганской эмиграции. Да, шила в мешке не утаишь. Тем более когда военные поставки мятежникам поставлены на конвейер, ими занимаются опытные агенты ЦРУ, крупнейшие промышленные и торговые фирмы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
«Красные маки» не стали дожидаться, пока к их позиции подойдет противник. Вылезли из окопов, повалили всем скопом навстречу атакующим... Сошлись, забыв о флангах, огневых точках. В бинокли хорошо видно, как хватают друг друга за грудки, о чем-то жарко спорят, как на базаре, размахивая руками. Кое-кто уже отвоевался, присел на корточки, закуривает.
— Но что это? Господа, вы можете мне объяснить, что это? — опуская свой бинокль, спрашивает с удивлением Бури.
Ему никто не отвечает... Советники делают вид, что очень заняты, глаз оторвать от оптических стекол не могут.
— Салех, может, вы мне поможете разобраться, что происходит на поле боя?
Я ответил честно, что видел:
— Бой не получился, идет просто перебранка... Надо все начинать сначала.
— Вы слышите, господа, что говорит наш коллега? Бой не получился!
— Слышим, не глухие! — резко, со злостью отозвался мистер Уильяме.
— Да, да, сказалось наше отсутствие в отрядах. Ваши люди не могут без кормчего,— подал свой голос и Рахити.
— Учи не учи, грязный сброд, а не повстанцы, хуже стада баранов! — со злостью добавил американский советник.
— Вы не имеете никакого права так говорить об афганцах! — искренне возмутился я.
— Да плевать мне на тебя и на твоих афганцев! — нагло, с вызовом отвечает он.— Все вы недоразвитые
верблюды!
Лицо у него побагровело, на шее вспухла синяя
жила.
— А ну повтори, что ты сказал!
Мне бы не лезть на скандал, но рука сама потянулась к пистолету. Американец не ожидал с моей стороны проявления такой решимости, невольно попятился
назад.
— Господа, господа! Прошу не горячиться,— поспешил ему на помощь Бури.
— С меня хватит! Я ухожу! — хрипит мистер Уильяме, выплевывает со злостью окурок сигары, каблуком огромного альпинистского ботинка вдавливает его в землю.
— Я тоже недоволен, господин Бури,— выступает с протестом Рахити. Лоб наморщил, ни на кого не глядит, руки скрестил на животе.— Мы, военные советники, всю душу вкладываем в обучение ваших повстанцев, а вы нас не цените!
— Да полно, полно вам, господа! — спешит с примирением Абдула. И тут же отдает приказ своему адъютанту:
— Махаммад! Давай зеленую ракету, отвести отряды ни исходные позиции! А нам — виски! Для укрепления нервной системы и нашей союзнической дружбы! Пропустим по рюмке и начнем все сначала!
ГЛАВА XX
Вопрос: «Основная оппозиция Апрельской революции идет под религиозным знаменем. Приступили ли вы, будучи посредником между гражданской и религиозной властью, к каким-либо переговорам или диалогу с руководителями движений «Хезбе ислами» или «Джамиате ислами»?
Ответ: «Оппозиционеры, ведущие войну на границах,— это люди, лишившиеся своих религиозных привилегий. Существует два вида мусульманского вероучения: мусульманство, идущее из Мекки, и мусульманство, попавшее под влияние Англии, причем между обоими имеются значительные различия. Мусульмане-оппозиционеры являются «английскими мусульманами», которые идут рука об руку с американским империализмом и пакистанской реакцией. Как вы понимаете, в таких условиях невозможно существование каких-либо контактов».
Из интервью председателя совета улемов моулави Абдулы Азиза Садека.
Учебный бой продолжался еще несколько часов. Согнав семь потов и сотворив здесь же на поле, рядом с пулеметами и гранатометами, намаз, мятежники, повзводно, гуськом потянулись в лагерь. Разбор учения Бури отложил на утро. Пришла пора обеда, позвал меня вместе с советниками отведать его хлеб-соль.
— Ты молодец, здорово осадил американца! Но нам никак нельзя с ними ссориться, никак! Постарайся ударить по рукам, пойди на мировую! — шепнул он мне перед самым обедом.
В просторной палатке нас ждал вкусный плов и изобилие горячительных напитков. Сразу же после первой рюмки Абдула почти насильно заставил меня первым протянуть руку мистеру Уильямсу. Окончательно конфликт был забыт после третьей доброй порции виски... Я только пригубил свою рюмку, а американец не церемонился, пил залпом, охотно, с наслаждением. Скоро он уже осовел, хлопал меня, как старого приятеля, тяжелой рукой по спине, дымил сигарой.
У Рахити от алкоголя щеки зарумянились, его потянуло на сальные солдатские анекдоты.
Бури был сдержан на напитки, подливал все больше своим советникам, предлагал тосты за верных союзников.
Мили за нашу скорую победу, за освобождение родной 1С мл и от поганой нечисти, неверных и, конечно, за наших любимых союзников! Мистеру Уильямсу и господину Рахити желали с этой минуты еще сто лет жизни. Пили »а их здоровье так, что к концу обеда Рахити стало просто плохо... Поспешил убраться из палатки на свежий воздух... Американец растянулся на чужом походном одеяле, и храпел, как у себя дома.
— А ну их всех к черту! — поднимаясь, сказал .— Нас, афганцев, за людей не считают, а сами нажрались, как грязные свиньи. Я ненавижу этого разнузданного янки и хитрую лису Рахити. Но что поделаешь, мы в их руках, остается терпеть и терпеть... Пошли пройдемся, разомнем ноги,— предлагает Абдула, перешагивая через спящего крепким сном пьяного американца.— Пошли, Салех, нам есть о чем поговорить по душам... Предстоит нелегкая работа по созданию нашей партии Шамшари ислами».
* * *
Не успела «Шамшари ислами» на свет народиться, а уже пошел о ней трезвон в прессе. Одни газеты с одобрением отнеслись к созданию новой партии афганских мятежников. Называли ее «прогрессивной партией ислама», «активной силой в борьбе с мировым коммунизмом». Другие ругали «Шамшари ислами», предавали проклятию Бури и его шайку преступников — ревизионистов святого учения ислама, изменивших вождю нации Гульбеддину Хекматьяру. Кто-то умело дирижировал разноголосым хором газетчиков, похвалой и бранью привлекая внимание общественности к новоявленной партии. О ней спорили, а фактически партии «Шамшари ислами» не существовало. Правда, был президент партии. На этот пост неизвестно кем был назначен Абдула Бури. Он самолично подобрал и утвердил членов революционного комитета партии. Со мной их число возросло до пяти человек.
— К сожалению, не могу сейчас познакомить тебя, Салех, с политическими коллегами,— сказал Бури, когда мы остались с глазу на глаз после сытного обеда.— Они псе там,— он махнул рукой в сторону гор.— Командуют ^оими отрядами на фронте. А я вот здесь... Выполняю нелегкую миссию лидера партии. Разрабатываю ее политическую платформу. Хочу творчески применить ислам в современной обстановке, отказаться от догм средневековья, взять на вооружение партии все, что нам подходит в борьбе против нового режима в Кабуле.
Разговор об исламе, оказывается, был любимым коньком Абдулы. Сразу же, как миновали караульную будку учебного лагеря, остановился, глаза загорелись, заговорил торопливо, словно боясь, что перебью на полуслове, оборву, не дослушаю. Он излагал свои сокровенные думы, хотелось еще и еще раз проверить себя на новом собеседнике и, конечно, услышать похвалу и восхищение своим умом и исключительностью.
Я слушал откровения Бури и удивлялся его цинизму и обнаженности по отношению к самому святому для мусульманина — исламу. Лидер новой партии задумал вытравить из учения ислама все, что привлекало в нем к себе народные массы Востока. Это — элемент протеста против враждебного гнета, колониализма и угнетения. Бури взялся доказать западному миру, что ислам никогда не носил и не носит антиимпериалистического характера. Наоборот, современная политика империалистических кругов во главе с США в мусульманском мире соответствует духу и содержанию ислама. Бури явно переоценивал свои возможности. Но этого он не замечал. Вошел в раж, не говорил, а изрекал истины, сокрушая красноречием «коммунистическую угрозу», нависшую над исламом, предавал анафеме правительство Бабрака Кармаля.
— В отличие от других партий «Шамшари ислами» больше надеется не на автомат и кинжал, а на силу Корана,— важно разглагольствовал Абдула, расставив широко ноги, раскачиваясь всем телом в такт своему многословию.— Здесь каждая сура наш боевой помощник в борьбе с неверными. Главное, как истолковать, как преподнести заповеди Мухаммеда безграмотному афганскому народу, заставить его мыслить и делать, как того желаем мы. И я придумал, Салех... Вот!
В руках у Бури появилась тоненькая книжонка в синей обложке. Я даже не заметил, из какого кармана он ее вытащил.
— Мой многолетний труд «Знамя ислама»! — торжественно объявил Абдула.
Врал бы, но только не мне. Абдула, видать, запамятовал, какое ведомство меня прислало к нему в помощники. Еще перед поездкой в штаб-квартиру Бури я знал, к го в действительности был автором синей брошюры. )то не один и не два человека, а целый коллектив специалистов по исламу из ЦРУ. Немало пришлось им попыхтеть, прежде чем брошюра вышла в свет. Она была создана на основе психологического анализа воздействия той или иной суры при идеологической обработке мятежников. Все ее содержание преследовало одну цель — воспитание ненависти к неверным, осмелившимся совершить революцию, поднять руку на частную собственность. Братоубийственная война осенялась знаменем ислама, объявлялась по повелению Аллаха газаватом... Бури прямота захлебывался от восторга, читая вслух страницу за страницей из уже знакомой мне брошюры.
Но что поделаешь, надо слушать внимательно, ахать от умиления, хвалить мудрость автора. Это лучший бальзам на грешную душу Абдулы, который читает выразительно, хорошо поставленным голосом.
— «Наша партия «Шамшари ислами» делает только то, что повелевает великий Аллах... Он один наш вождь и учитель, его мудрыми указаниями руководствуемся мы II своих действиях, борясь с неверными, захватившими власть у нас на родине. Кто не верит, пусть возьмет книгу н руки и сопоставит правильность стрелки компаса партии -Шамшари ислами» по святому Корану. А там написано: «...избивайте многобожников, где их найдете, захватывайте, осаждайте, устраивайте засаду против них во всяком 1 крытом месте!» «Пусть же сражаются на пути Аллаха те, которые покупают за ближайшую жизнь будущую». «Не вы их убивали, но Аллах убивал их...» «...Никак не считайте тех, которые убиты на пути Аллаха, мертвыми. Нет, живые! Они у своего господа получают удел!»
Я слушаю, а сам невольно вспоминаю профессора...
— Наши классовые враги делают все, чтобы заставить поверить малограмотных мусульман, что революция насильственным путем отменит веру в ислам,— так говорил старый революционер в споре о религии с муллой Хабибулой в нашей тесной камере. К сожалению, его худшие оиасения сбылись.
Кощунствуя, Бури завтра с утра от имени Аллаха будет звать молодых парней на убийство своих соотечественников. Согласно этой брошюре все народы, населяющие Афганистан, делятся на правоверных и неверных.
— Кто с нами, тот правоверный! — торжественно изрекает Бури.— Кто с новым режимом в дружбе — неверный, продал свою душу сатане и понесет за это наказание господне.
Вот так просто разделил на два лагеря моих соотечественников Бури. Одни должны по повелению Аллаха уничтожать других. А чтобы на этот счет никаких сомнений не было, снова ссылки на Коран: «...Когда вы встретите тех, которые уверовали, то удар мечом по шее; а когда произведете великое избиение, то укрепляйте узы».
— Ну как? — спрашивает он, закончив чтение последней странички «Знамени ислама».
— Превосходно! Написана со знанием дела, простым, образным языком! Не брошюра, а целая программа борьбы с неверными! — отвечаю я Бури.
— Вот именно, программа борьбы! — обрадовался Абдула.— Основа политической платформы партии. Она необходима для нашего движения по освобождению родины.
— Спору нет, программа нам необходима... только,— я замялся и пристально посмотрел на Бури.
— Что «только»? Договаривай, Салех, не стесняйся...
— Только, чтобы сбылись эти благородные мысли, нужно оружие, которого у нас не хватает... Я посмотрел на учении, как вооружены мятежники... Один автомат на пять человек... Есть еще даже винтовки XVIII века!
— Да, с оружием у нас дела обстоят из рук вон плохо,— соглашается Бури.— Воюем неумело, несем большие потери в людях и в вооружении. Надо снова ехать за границу на поклон к богатым хозяевам... Бить себя в грудь, клянчить, просить, если надо, и унижаться... И заняться этим нелегким делом предстоит тебе, Салех...
— Мне? — с удивлением переспросил я Бури.
Воистину получилось так, как в той поговорке: «Не
проявляй инициативу, ибо она поработит тебя».
— А по плечу ли мне такое сложное дело? Боюсь, не справлюсь, да еще один за границей, без помощника...— усомнился я.
— Справишься,— уверенно сказал он.— И не спорь со мной. Вопрос был предрешен до твоего приезда ко мне в учебный центр. С друзьями согласован. Теперь я имею возможность сосредоточиться над идеологическим вооружением партии, а ты — над вооружением военным. Ну и помощника тебе дам... Человека верного, знающего языки и в делах толкового... Да поможет вам Аллах в делах праведных! — заключил Бури и воздел руки к небу.
«Кабул... Анису... Через ущелье Чох в ближайшие дни ожидается переброска подкрепления из учебного лагеря ... Группа небольшая, в количестве 20 человек... Срочно сообщите данные на Гульпачу. Угрюмый».
ГЛАВА XXI
«Планы военной поддержки контрреволюционных наемников в Афганистане обсуждались на заседании Совета национальной безопасности США, состоявшемся в Вашингтоне 2 января 1980 года. На этом заседании было принято решение продолжать разностороннюю помощь всем афганским антиправительственным организациям и группировкам для активизации подрывной деятельности, а также провокаций против афганских и советских учреждений в различных странах».
...Для меня это было полной неожиданностью. Бесстрашный проводник, лихой шофер Гульпача отправляется со мной в Бельгию. Отныне она исполняет обязанности секретаря-переводчика при высоком представителе партии «Шамшари ислами» во время переговоров и деловых сделок с иностранными фирмами, торгующими оружием. Я даже не узнал ее, когда мы встретились в порту Исламабада. На посадку в самолет не спеша шла совсем другая девушка, так не похожая на прежнюю Гульпачу. Строгий темно-синий костюм особенно подчерки нал статность ее фигуры, обнажая до колен стройные, грешные ноги. Всегда небрежно распущенные по плечам черные волосы тщательно расчесаны, стянуты на затылке и большой узел. Мягкая, привлекательная улыбка, перед которой никакая строгость устоять не может.
— Я, кажется, причинила господину Салеху несколько неприятных минут?
Собирался отругать Гульпачу за опоздание, вместо этого расшаркиваюсь перед ней, как лакей перед госпожой.
— Что вы, что вы! Ничего подобного! Приятно вас иметь, рад нашему сотрудничеству... Надеюсь, мы найдем общий язык, подружимся.
Она посмотрела на меня с удивлением, глаза огромные, настороженные, и спокойно пошла к выходу. Не дело мужчине-афганцу плестись в хвосте за женщиной, а тем более такому знатному господину, каким я теперь стал. А вот поди же, стерпел, пошел следом за ней, как пес
послушный за подолом хозяйки.
* * *
Для меня уже не секрет, что непосредственную военную помощь через Пакистан афганским формированиям мятежников оказывает ряд соседних государств. Но главным поставщиком оружия являются Соединенные Штаты. Этим трудным и весьма деликатным делом занимается все то же ЦРУ. Официально об этом нигде не говорится. Но что поделаешь с вездесущими газетчиками, которые, если захотят, к любому бронированному сейфу найдут свои особые ключи. Как ни охраняй, какие крепкие замки и решетки ни ставь, а тайны ЦРУ нет-нет да и просачиваются на страницы прессы. Газета «Вашингтон пост» одной из первых поведала читателям о поставках американского оружия для афганских формирований в Пакистане. «Эти тайные поставки,— писала «Вашингтон пост»,— включают оружие иностранного происхождения, что помогает замаскировать их источник... И хотя точно не известно, кто именно осуществляет эти поставки, их, вероятно, организует Центральное разведывательное управление». Более определенно по этому вопросу 8 июня высказалась другая американская газета — «Филадельфия инкуайрер». Она без лишних фраз сообщила своему читателю, что агенты ЦРУ закупают оружие на мировом рынке и переправляют поначалу в Пакистан, а затем для отрядов мятежников в Афганистан. Многие газеты пронюхали даже сумму военной помощи — 100 миллионов долларов, которые отпускают Соединенные Штаты для вооружения афганской эмиграции. Да, шила в мешке не утаишь. Тем более когда военные поставки мятежникам поставлены на конвейер, ими занимаются опытные агенты ЦРУ, крупнейшие промышленные и торговые фирмы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29