Возьмите, поешьте и возблагодарите Асада Махсума, хорошенько помолитесь за него!
Асо и Аббас промолчали, а как только стражник вышел и запер их на ключ, они расстелили скатерть и с аппетитом принялись за еду. За Ленда Махсума они не молились, зато от всей души помолились за Сайда пахлавана.
Теперь я поведаю вам историю моего ареста,— сказал, насытившие!., Аббас.
В трех верстах на запад от Кагана был расположен большой, густонаселенный кишлак Зираабад. Неподалеку находилась железнодорожная станция, называвшаяся до революции Амирабад и впоследствии переименованная в Пролетарабад. Обслуживали эту станцию в большинстве своем жители Зираабада; часть из них работала в депо Кагана. Заниматься земледелием было здесь невыгодно, так как почвы вокруг сухие, солончаковые и давали плохой урожай. Вот и становились здешние жители железнодорожниками, соприкасались на этой работе с русскими, сами начинали говорить по-русски, принимали участие в революции...
Аббас Козим-заде был сыном железнодорожника, который решил и его определить на работу в депо. Он привел сына туда, отдал в ученики. Аббасу работа понравилась, он увлекся ею.
Незадолго до революции отец внезапно заболел и умер. Аббас тяжело переживал смерть отца. Он впал в апатию, перестал ходить на работу, плакал. Каждый день на рассвете уходил на кладбище и сидел, приго-рюнясь, у могилы отца. Как ни увещевала его мать, как ни уговаривали друзья взять себя в руки, ничего не помогало. Тогда мать обратилась за помощью к товарищу мужа, душевному русскому человеку. Мастер пошел на кладбище, постоял несколько минут молча подле плачущего Аббаса.
— Почему бросил„ работу? — спросил он. Аббас молчал.
— Я с тобой говорю, почему не работаешь? Отец твой богачом был, что ли? Наследство оставил? На какие средства ты с матерью жить будешь?
— У нас только горе да беда... больше ничего нет.
— Значит, пусть мать умирает с голоду, так, что ли?
Аббас словно очнулся. Только сейчас дошла до его сознания горькая истина. Он молча встал. Мастер взял его за руку и повел домой.
— Завтра выйдет на работу,— сказал он матери Аббаса.— Вот вам пока немного денег, собрали товарищи Козима.
При воспоминании о покойном муже женщина разрыдалась, растрогало ее также внимание друзей.
С этого дня Аббас аккуратно ходил на работу и вскоре получил звание мастера-кузнеца. Он стал примером для всех. Товарищи любили его за скромность, он не чванился, не кичился своим умением, оставался таким, как раньше. Это не каждому дано, особенно в молодости, когда всем свойственно порисоваться, щегольнуть успехами. В юности это даже естественно. Скромность, серьезное отношение к делу — признак возмужания. Да, Аббас возмужал.
Во времена эмира запрещено было пить вино, теперь запрещение это отпало. В магазинах появились спиртные напитки. В Кагане и Бухаре бакалейные и винные лавки работали даже ночью.
Известно, что великие поэты Востока воспевали вино как источник вдохновения. Но это же вино служило причиной многих несчастий. Пьянство — первый шаг к воровству и разврату. Пьянство ввергает человека в бездну безумия и одиночества, от него отворачиваются друзья и родные, он теряет семью. Великие классики, воспевшие вино, призывали к умеренности, но разве молодые знают меру? Для этого нужен жизненный опыт. Но Аббас оказался благоразумным юношей. Все заработанные деньги он тратил на самое необходимое, удавалось даже часть денег сэкономить, припрятать на непредвиденные расходы.
Аббас был из тех, кто принимал активное участие в революции: двадцатилетний сильный юноша, он вместе с другими бойцами с оружием в руках атаковал бухарский Арк. Битва длилась неделю. Победителем вернулся он в свой кишлак и на прежнюю работу в депо. Авторитет его возрос, партийный комитет железнодорожной станции Каган отметил его заслуги, молодежь единодушно избрала его секретарем комсомольской ячейки. Он никогда до тех пор не занимался организационной работой, но ему помогли старшие товарищи, опытные партийцы, и он очень скоро освоился с практической комсомольской работой. А вот открывать собрания, ораторствовать, делать доклады не научился.
Аббас был трудолюбив. В свободные часы, вооружась кетменем, он усердно работал на своем участке, выращивал овощи и фрукты. Ему с матерью жилось хорошо. Для полноты счастья не хватало только молодой жены в доме. Мать беспрестанно говорила об этом. «Лишь тогда я умру спокойно, когда увижу, что сын мой счастлив». Но среди девушек их кишлака ни одна ему не нравилась. «Та, что станет моей женой, должна быть хорошей помощницей моей матери... Подождем, потерпим, и к нам придет счастье».
В глубине души он мечтал об этом. И вот, незадолго до ареста, он влюбился в красивую девушку из кишлака Кули Хавок. Там жила тетя Аббаса, которую они с матерью время от времени навещали.
По соседству с тетиным двором находился двор Найма; дворы даже сообщались между собой небольшой калиткой.
Однажды вечером, находясь с матерью в гостях у тети, Аббас вышел во двор, чтобы не мешать их разговору. Вечер был чудесный. Солнце только что зашло, и небо еще было светлым, а с востока выплывала полная луна. Звезды едва мерцали, побежденные ее сиянием. Воздух был напоен ароматами плодов и сена, окропленного свежей росой. Стрекотали ночные цикады. Из дома доносились голоса мирно беседующих женщин.
Аббас присел на край деревянной суфы, чтобы насладиться очаровательным осенним вечером. В Зираабаде стоит запах мазута, паровозного дыма, в уши врываются гудки паровозов. Впрочем, как ни хорош тихий, ничем не омраченный осенний вечер, нужны и мастерские, и поезда, и заводы... Вот какие мысли бродили в голове Аббаса, когда он, случайно посмотрев на крышу соседнего дома, увидел там девушку, то и дело поглядывающую на него. На ее лице играла лукавая улыбка. «Но сон ли этот вечер и прекрасная девушка?» — подумал юноша. Он то закрывал, то открывал глаза и наконец убедился, что все происходит или ну. Какое чудо красоты эта девушка! Нет, сама пери в деревенском платье слетела на крышу, чтобы похитить его сердце и унести в свое за волшебную гору Каф. Обыкновенная девушка не может быть красавицей. О счастье, она подзывает его к себе, подавая знак тонким пальчиком... Как бумажка, притянутая янтарем, потянулся Аббас к соседнему двору. И тут раздался чудесный голосок:
— Братец Аббас, вы меня не узнаете?
Что она говорит? Ведь он не волшебник, он простой смертный, как он может ее узнать?
— Вы пери! — пробормотал он.
Девушка весело рассмеялась и покачала головой.
— О нет, я Нозгуль! Вы забыли меня, неудивительно — три года назад бабушка увезла меня в Гиждуван, а когда война кончилась, мы вернулись. Я вас видела несколько раз, а вы в мою сторону и не смотрели... Такой гордый...
— Что вы? Просто я был ослеплен вашей красотой. А вы и впрямь местная?..
— Мой отец Наимбай, ака Аббас.
— Счастливец!
Иметь такую дочь... Пусть во всем ему будет удача! Нозгуль мягко улыбнулась, а юноша продолжал:
— Раз вы меня знаете, то не зашли бы сюда на минутку?
— Нет, милый братец, нельзя мне... Каждую минуту может неожиданно явиться отец, он так часто по ночам приходит... Если увидит — убьет.
— Ну, теперь я часто буду сюда приходить днем, может, тогда вы сможете зайти.
— Да, непременно приходите! Я...
Нозгуль не договорила, ее позвала мать. Спускаясь с крыши, она снова ласково улыбнулась Аббасу и опять сказала:
— До свидания, милый брат, будьте здоровы!
— Желаю вам того же!
В ту ночь они оба не могли уснуть, мечтая друг о друге. Аббас с этого дня стал частым гостем в доме тети и наконец признался матери, что влюблен в дочь Наимбая Нозгульхон.
— Слава богу,— радостно сказала мать,— дожила я до этого дня!
Тут же было принято решение высватать Нозгульхон, поскорее устроить свадьбу и привести в дом молодую красавицу. Тетя Аббаса одобрила это решение и, приготовив поднос с угощением, вместе с его матерью отправилась в дом Найма. Их там радушно приняла мать девушки. Она не раз видела Аббаса, он ей очень нравился, сказала лишь, что надо сообщить мужу, получить его разрешение. Его сейчас нет, он на службе у Асада Махсума, но иногда приезжает домой, нужно потерпеть.
Пришлось Аббасу примириться с этим, он понимал, что такое серьезное дело не может решиться без ведома главы семьи. Выхода нет, утешало лишь то, что мать Нозгуль дала согласие, на нее возлагал он все свои надежды и с нетерпением ждал появления Найма.
И вот Наим приехал. Он привез в свой кишлак награбленное добро. Жена рассказала ему о сватовстве Аббаса, присовокупив:
— Юноша хороший, добрый, живет с матерью в Зираабаде... А тетка его — наша соседка. Хорошие люди... Лучших не найдем. Дочь наша подросла, пора устраивать свадебный пир...
— Ну и хорошо! Если он тебе нравится, я не возражаю...
Жену его эти слова обрадовали, довольная улыбка скользнула по ее губам, а Наим продолжал:
— Но для начала я должен его испытать.
— Что там испытывать? — удивилась женщина.— Все ясно.
Он племянник Зейнаб-биби, все о нем известно... Работает в мастерской на станции Каган, хорошо зарабатывает, его все уважают...
— Что бы там ни было, я должен его испытать,— оборвал ее Наим и ушел.
На следующий день Аббас пришел к своей тетке. Ему тут же сообщили об условии, поставленном будущим тестем. Подтвердила это и Нозгуль, встретившаяся с Аббасом в запущенной части сада за их домом.
— Как же будут испытывать меня? — в крайнем изумлении спросил юноша.
— Не знаю...— Нозгуль печально опустила голову.— У моего отца тяжелый характер... Раз что сказал — непременно сделает. Бедная мама! Уж как она его отговаривала, а он стоял на своем — испытаю, мол, и все!
— Хорошо, пусть испытывает, а ты не горюй, милая!.. Я не боюсь никаких испытаний. Только бы поскорее!.. А там пусть дает согласие — и будет наша свадьба.
Нозгуль смущенно потупилась, отвела глаза, покраснела...
Аббасу вдруг припомнились слова одного друга: «Всегда рядом с нежной красавицей появляется уродливый злой дух». Он прав, хорошо бы, если бы Нозгуль была дочерью другого человека, не такого свирепого... Но нет — у розы есть шипы, у меда — пчелы... Чтобы достичь желанной цели, нужно пройти над пропастью...
«Почему сладкому всегда сопутствует горькое? Почему на пути к соединению двух любящих сердец так много препятствий? Какое испытание уготовано мне?» — думал Аббас про себя, а свою любимую он старался утешить, как только мог. Пришла пора расстаться. Они стояли лицом к лицу, не отрывая глаз друг от друга, крепко держась за руки, и тяжко вздыхали. Он не дерзнул поцеловать даже кончики ее пальцев. По Нозгуль казалось, что она самая храбрая девушка на свете. Кто бы еще решился оставаться так долго без паранджи наедине со своим мюбимым?! Она даже бранила себя за это, но, расставшись с Аббасом, трько думала о том, как быстро пролетело свидание. Вспоминая о побимом, она целовала свои руки, сохранившие тепло его ладоней, и плакала, плакала... Она бы сама не могла объяснить, почему плачет... Чтобы скрыть слезы, она с головой укрылась одеялом. Чуткая сердцем мам» все видела, все понимала, глубоко сочувствовала любимой дочери. По утешить ее не могла.
Наим Перец приехал домой через неделю и сказал, чтобы позвали Аббпсн. Тот не заставил себя долго ждать, попросил, чтобы его отпустили ни денье работы, принарядился и вместе с матерью явился в кишлак Кули Химок
Как хорошо, что вы поспешили! — радостно воскликнула тетя.— Нанмбай ждет не дождется...
пришел человек и пригласил Аббаса к Найму в дом. Теряясь и дшадках, смущаясь, последовал юноша за посланцем. Его привели в мгчмпнхану, в которой накануне революции провел ночь Асад Махсум и рассказал Найму, что готовится переворот.
Убогая когда-то комната теперь была великолепно убрана. Пол покрыт красными кизылаякскими коврами, в нишах — кашгарская фарфоровая посуда; стены были увешаны разного рода оружием.
В глубине комнаты, на разостланных в несколько рядов одеялах, сидел Наим с двумя дружками и пил вино. Он приветливо встретил Аббаса, поблагодарил за приход и отечески обнял его. Аббаса такая встреча сразу успокоила. Наим между тем налил в пиалу вина и протянул молодому гостю.
— Я не привык к этому,— отказался Аббас, не выпивший в жизни и капли спиртного.
— Это ты хорошо делаешь,— одобрил Наим.— Сам я хоть и пью, но пьющих не люблю. Да, да, ты хорошо делаешь! Раз не привык, не пей! Надо уметь пить, а это не каждому дано. Многие пьют и себя же позорят. А вот я... Ну, да что там говорить, раз уж я налил тебе, давай выпей, хотя бы одну пиалу!..
Аббас был совсем сбит с толку, а дружки Найма стали его уговаривать: «Возьмите же, выпейте». Тут Аббас и подумал, что нужно пойти на это ради Нозгуль — понравиться ее отцу, принять из его рук угощение. И он выпил.
— Молодец! — воскликнул Наим, улыбнувшись, отчего его страшное лицо стало еще страшней.— Скоро, если уж так суждено и ангелы скажут «аминь», ты станешь моим зятем. Будешь мне за сына... А потому, что бы я ни велел сделать, соглашайся. Вреда от этого не будет. Согласен?
— Согласен!
Наим дал знак своим дружкам, и они под разными предлогами вышли. Наим и Аббас остались вдвоем.
— Я очень рад, что ты посватался к Нозгуль,— сказал Наим, выпив еще одну пиалу.— Я хорошо знаю твою тетю, да и сам ты наш земляк, из нашей округи. Толковый джигит, деловой. Я согласен, чтобы ты был моим зятем. Согласен! Но есть одно условие.
— Я готов, если только сумею,— скромно сказал Аббас.
— Дело легкое, пустячное, сможешь!
Наим встал, заглянул в переднюю, во двор, словно опасался, что кто-нибудь может услышать. Убедившись, что никого нет, он сел на свое место и спросил:
— Ты из кишлака Зираабад?
— Да.
— Есть там у вас человек по имени Гани-охотник.
Ты его знаешь?
— Знаю... сейчас он начальник милиции в Пролетарабаде.
— Да, мне это известно! У него хороший конь, правда?
— Да,— сказал Аббас, все больше недоумевая, что нужно Найму от Гани.— Да, этот конь славится у нас.
— Вот, вот! Я и хочу получить его!
Странно, подумал Аббас, какое отношение все это имеет к испытанию, ради которого он сюда пришел?
— О нет, он не продаст коня.
— Это я хорошо знаю. Если бы можно было купить, я бы все заложил — и дом, и халат, мешка золота бы не пожалел за этого коня. Но он, негодяй, не продает, далеко от него не отходит... А, черт! Остается лишь одно... Ты догадываешься?
Аббас от изумления не мог вымолвить ни слова.
— Отобрать! — воскликнул Наим, осклабившись.
— Как?
— То-то и оно — как! Слушай меня внимательно,— поучительным тоном заговорил Наим.— Ты спрашиваешь, как... А так, что... Гани вооружен, вооружены и его люди, он смелый, сильный человек, стреляет без промаха. Словом, его голыми руками не возьмешь. Я со своими помощниками открыто напасть не решусь. Может начаться перестрелка, и дело провалится. Значит, надо пойти на хитрость, действовать осторожно...
У Аббаса постепенно открывались глаза, он начинал понимать грязный замысел Найма. Его охватывало чувство гнева и отвращения; ненавидящими глазами смотрел он на него. Но Наим, увлеченный своим планом, не заметил этого и продолжал:
— Ты живешь в том же кишлаке, кажется, даже по соседству с Гани-охотником, и, конечно, знаешь все углы и закоулки, все тропинки и дорожки в соседском доме... Ты можешь мне помочь... То-то! Понял? Вот это и есть мое испытание.
— Яснее! — гневно потребовал Аббас.
Наим по-своему объяснил состояние юноши: волнуется и боится.
— Яснее? — ухмыльнулся он.— Да ты не бойся, ничего страшного. Слушай, как это будет: мы наметим подходящую для этого дела ночь. Я с моими людьми спрячусь неподалеку от вашего кишлака в какой-нибудь ложбине. Ты тем временем, дождавшись, когда все уснут, тихо-тихо перелезешь через стену, осторожно отвяжешь коня и приведешь его к нам.
Вот и все. Пусть потом Гани хватится, все равно не выпущу коня из своих рук. А когда Гани приутихнет, отдам тебе в жены дочь. Ох и свадьбу же мы закатим!.. Пышную, с козлодраньем... Будешь моим зятем, станешь жить припеваючи. Как ты на это смотришь?
Аббас весь дрожал, сердце бешено билось, он не мог говорить. Наконец, пересилив себя, решительно сказал:
— Нет! Красть не буду!
— Эх ты, наивный! Разве это воровство? Это храбрость, ловкость... Так поступают настоящие мужчины!
- Нет, это подлость, бесчестье! С этими словами Аббас направился к выходу.
Ах, так! — крикнул ему вслед Наим.— Думай теперь о собственной шкуре!
После этой встречи прошла примерно неделя. Однажды ночью Наим с гремя вооруженными подручными явился в дом к Аббасу и арестовал его именем ЧК окрестностей Бухары. Асаду Махсуму и Окилову он представил дело так, что Аббас Козим-заде связан с басмачами, ходит по кишлакам, агитируя жителей против Асада Махсума, заставляет писать на него появления в центр. Нашел и подставных свидетелей, подтвердивших это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41