Когда вы сказали, что поете, я даже и предположить не мог, что вы сможете посоперничать с самой Дженни Линд.
Слейтер едва сдержался, чтобы не закатить глаза, – слишком уж преувеличенной была лесть друга. Впрочем, чуть раньше ему в голову пришло почти такое же сравнение.
Глори покраснела.
– Спасибо, мистер Карни. Я рада, что вам понравилось.
– Очень понравилось. Зовите меня просто Эндрю.
Слейтер знал эту улыбку. Он не раз видел, как его друг одаривал ею женщин, которых хотел уложить в постель. Не было женщины, которая бы ему отказала. Раньше Слейтера не волновала личная жизнь друга, но сегодня он стиснул зубы, чтобы подавить растущее в груди раздражение. Девушка наклонила голову, но ее улыбка слегка померкла.
– Эндрю. – Она взяла в руки ноты и быстро перелистала их. – Я подумала, что лирические баллады и веселые песни стоит чередовать.
– Как скажете. – Эндрю похлопал бывшего раба по плечу. – Твоя игра, как обычно, выше всяких похвал, Саймон. Продолжай.
Глори бросила взгляд на Слейтера, и тот произнес с сардонической ухмылкой:
– Представьте, что меня здесь нет.
В выразительных глазах Глори вспыхнул янтарный огонь, а кончики красиво очерченных губ опустились. Она ничего не ответила и намеренно отвернулась. Но лучше уж молчание, чем не слишком доброжелательный ответ.
Эндрю вернулся к стойке, а Глори с Саймоном принялись обсуждать следующую песню.
– Ну, что скажешь теперь? – самодовольно спросил Эндрю.
Слейтер тихо засмеялся.
– Ты выиграл, только не позволяй ей нагонять уныние на посетителей своими слезливыми балладами. Помни о бухгалтерии.
– За это не переживай. Уверен, они будут так увлечены ею, что не расслышат слов.
Слейтеру ужасно не хотелось признаваться себе в этом, но Карни был прав.
– Мне нужно с тобой поговорить. – Вся веселость Эндрю мгновенно улетучилась.
Его друг еще никогда не был столь серьезен, и Слейтер, нахмурившись, последовал за ним к столику в углу. Нежный голос Глори служил прикрытием, и друзья могли спокойно разговаривать.
– Ты слышал о Викторе Стромане? – спросил Эндрю.
– Хозяине «Оловянного ковша»? Нет. А что?
– Вчера вечером после закрытия кто-то проник в его заведение и покрушил все внутри. Ни одного стула, ни одного целого стола не осталось.
Слейтер пожал плечами. Его взгляд перекочевал на Глори, напевающую очередную печальную балладу.
– Может, кто-то поймал его на шулерстве?
– Кто-то из его игроков и впрямь оказался нечист на руку, но вовсе не значит, что все такие. Кроме того, Виктор уволил мошенника, как только узнал о его махинациях.
– Чтобы защитить себя и остальных своих работников.
– Подозрительный сукин сын. – Эндрю покачал головой. – Нет, тут что-то другое.
– Что? – безразлично спросил Слейтер, ничуть не заинтересовавшись предметом разговора.
Эндрю наклонился над столом.
– Мне кажется, кто-то хочет прибрать к рукам эту часть города. Либо владелец салуна платит, либо его заведение превращается в руины.
Слейтер оторвал взгляд от Глори и внимательно посмотрел на друга. Он знал, что подобное происходило в более крупных городах. Таких, как Новый Орлеан, Сент-Луис и Сан-Антонио, но не в захолустье вроде Оуктри. Может, хозяин напрасно гонит волну?
– Ты что, опиума наглотался?
Эндрю бросил на друга досадливый взгляд.
– Ты же меня знаешь. Эта дрянь не по моей части.
Слейтер не разделял подозрений друга, и все же Эндрю не заслужил этого непочтительного и беспочвенного замечания.
– Но почему ты думаешь, что за всем этим стоит вымогатель, а не обиженный клиент, посчитавший себя обманутым?
Эндрю положил локти на подлокотники и сцепил перед собой пальцы.
– В последнее время случилось еще несколько происшествий. В одном заведении побили игрока, в другом пропал бочонок с виски, в третьем кто-то затеял перестрелку. Взятые по отдельности, эти происшествия – просто издержки бизнеса, но вместе взятые, они начинают дурно пахнуть.
– Ну хорошо. Допустим, я с тобой согласился. Что мы можем сделать? Единственным представителем закона в городе является шериф. Но он носит значок лишь для того, чтобы получать бесплатный обед и выпивку. – На лице Эндрю возникло странное выражение, которое подсказало Слейтеру, что ему не нравится то, что он услышал.
– Ты когда-то был сыщиком, поэтому мог бы…
– Нет. Я больше этим не занимаюсь.
– Почему?
Слейтер многозначительно посмотрел на друга.
– Ты знаешь почему.
– Но ведь прошло уже почти три года.
Слейтер на секунду вновь явственно ощутил зловоние, исходящее от гниющей плоти, немытых человеческих тел и испражнений. Он с трудом прогнал воспоминания. Левая рука Слейтера мелко задрожала. Нервы…
– Это всего лишь воспоминания, Слейтер. – Успокаивающий голос друга и прикосновение его руки позволили Слейтеру сосредоточиться на чем-то другом. Слишком реальные видения померкли, оставив после себя лишь приступ дурноты.
– Извини, – с неподдельным сожалением в голосе произнес Эндрю. – Мне не стоило напоминать тебе.
Слейтер потер лицо руками, стараясь обрести самообладание. Он давно уже не чувствовал прошлое столь остро и теперь проклинал себя за слабость, за то, что позволил воспоминаниям вновь завладеть им.
– Ты тут ни при чем, – горько бросил Слейтер. – Но ведь сам понимаешь, почему я не могу тебе помочь.
Эндрю кивнул:
– Жаль, что ты не хочешь поговорить о том, что случилось во время войны.
– Ну и что изменится %если я поговорю с тобой? Я не нуждаюсь в жалости, – зло произнес Слейтер, хотя совсем не хотел этого.
– Нет, я не стану тебя жалеть. Просто мне очень хочется помочь тебе.
Слейтер достал из кармана пиджака колоду карт и перетасовал ее. Привычное движение успокаивало нервы.
– Ты и так помог мне. Дал работу.
– Черт, да это ты сделал мне одолжение. Мне нужен был игрок, которому я мог бы доверять.
Слейтер вскинул бровь в сардонической ухмылке.
– Значит, ты простил меня за то, что десять лет назад я тебя обчистил?
Эндрю фыркнул.
– Если я и должен кого-то винить, то только себя. Ведь это я обучил тебя всем карточным премудростям.
Слейтер замолчал и устремил взгляд в пустоту.
– Хорошее было время, Эндрю. – Он заморгал и посмотрел на друга. – Ты никогда не говорил мне, почему дал шанс шестнадцатилетнему воришке.
Эндрю уважительно посмотрел на Слейтера.
– Я что-то разглядел в этом одетом в лохмотья мальчишке.
– И что же?
– Я увидел в нем себя. – Прежде чем Слейтер успел прийти в себя от неожиданного ответа, Эндрю встал. – Ладно. Хватит лирики. Дела не ждут.
Слейтер откинулся на стуле и проследил взглядом за своим наставником. Только теперь он заметил, что его волосы поседели, а движения утратили привычную живость. Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как Слейтер впервые встретил Эндрю Карни на одной из улиц Хьюстона. Жизнь изрядно потрепала Слейтера. Не миновала эта участь и Эндрю.
Слейтер с беспокойством посмотрел на мисс Глори. Теперь она пела, глядя в пустой зал. Глаза девушки были закрыты. Казалось, на ее лице жили одни лишь губы.
– «Мы то печалимся, то веселимся, но наша радость быстро проходит, когда сердце томится в одиночестве. Все надежды проглотила печаль, когда друзья покинули нас».
Подбородок Глори упал на грудь, и исполненные печали звуки растворились в воздухе.
Дрожь, не предвещающая ничего хорошего, пробежала по спине Слейтера. Он пытался убедить себя в том, что виной всему лишь навязчивая мелодия да мрачные воспоминания, посетившие его минуту назад.
Схватив карты, Слейтер встал из-за стола. Когда он выходил из салуна навстречу утреннему солнцу, Глори затянула еще одну грустную песню. Неужели она не знала больше ничего, кроме этих ужасных, навевающих тоску баллад?
Ребекка закончила репетицию самой известной и разухабистой песней Стивена Фостера «Сюзанна». Она широко улыбнулась, когда из-под пальцев Саймона вылетели витиеватые аккорды, которые, казалось, еще долго висели в воздухе.
Ребекка захлопала в ладоши.
– Чудесно, Саймон. Где вы научились так играть?
Негр равнодушно пожал плечами, однако его робкая улыбка говорила о том, что он польщен.
– У меня был неплохой слух. Па вырезал мне деревянную флейту, и я играл на ней, едва появлялась возможность. Услышав как-то раз мою игру, жена хозяина позволила мне пользоваться ее пианино. – Саймон замолчал. – Мне казалось, что мы с клавишами старые друзья. Не знаю, как это у меня получалось, но я слышал мелодию, а потом сразу воспроизводил ее на пианино.
Изумлению Ребекки не было предела. Ей и в голову не приходило, что темнокожий раб может обладать столь ярким музыкальным талантом. Еще одно заблуждение, которое требовалось искоренить.
– А как насчет вас, мисс Глори? Я слыхал немало хороших певиц, но вы лучше их всех, – произнес Саймон.
Внезапно Ребекку охватила острая тоска по дому, и она с трудом заставила себя улыбнуться.
– За это нужно благодарить моих родителей. Они пели дуэтом, когда я была ребенком, а когда выросла, то присоединилась к ним. Получилось трио.
– У вас и впрямь чудесный голос. Уверен, они гордятся вами.
Ребекка сглотнула возникший в горле ком.
– Надеюсь…
Встав со стула, Саймон потянулся, и Ребекка в который раз поразилась его росту. Негр возвышался над ней на целый фут и, возможно, вдвое превосходил ее по весу, и все же она больше не испытывала прежнего страха.
– Пожалуй, пойду посплю, а потом вернусь. – Саймон улыбнулся девушке. – Жду не дождусь вечера.
– Я тоже, Саймон.
Когда он ушел, салун показался Ребекке пустынным, словно пещера. Взгляд девушки перекочевал на стол, за которым сидел Слейтер. Этот странный мужчина вдруг встал и ушел, словно не мог больше слушать ее. Ребекка убеждала себя, что уязвлена лишь ее гордость. Однако разочарование уходило своими корнями куда глубже.
Когда она увидела его спускающимся по лестнице, ее словно громом поразило. Темный костюм подчеркивал широкие плечи и обнимал узкую талию. Белоснежная сорочка контрастировала с черным пиджаком, придавая коже Слейтера золотисто-бронзовый оттенок и делая его голубые глаза более выразительными. Волнистые волосы Слейтера были слегка влажными, и Ребекке пришлось сжать кулаки, чтобы противостоять желанию провести рукой по своим собственным непослушным прядям. Встревоженная своей странной реакцией на игрока, она отвернулась, но не смогла прогнать его из своих мыслей. Даже спустя час она отчетливо представляла его.
Ребекка не без труда подавила в себе неожиданное и нежеланное влечение к Слейтеру. Ей стоит думать о более важных вещах. Например, о своем дебюте певицы. Сегодня вечером салун будет до отказа заполнен грубыми ковбоями, ищущими развлечений. И задача Ребекки – обеспечить им веселое времяпрепровождение. Получится ли?
Она почти целую ночь наблюдала за происходящим, и теперь знала, чего ожидать. Этого знания хватило для того, чтобы немного успокоиться. Будь у Ребекки побольше храбрости, она непременно выпила бы стаканчик виски.
Дверь кабинета открылась, и оттуда вышел Эндрю. Он был раздражен. Однако, когда заметил Ребекку, выражение его лица изменилось, и на губах заиграла обворожительная улыбка.
– Готовы? – спросил он.
Ребекка попыталась улыбнуться.
– Готова, насколько это возможно.
– Вы справитесь.
– Я должна петь всю ночь?
Эндрю зашел за стойку и облокотился о нее, скрестив руки.
– Мне нужно кое-что обсудить с вами.
Ребекка напряглась, ощутив в Эндрю деловую хватку бизнесмена.
– Что же?
– Полчаса вы будете петь. Остальные полчаса – танцевать с посетителями. Каждый из них захочет потанцевать с мисс Глори – сладкоголосым соловьем «Алой подвязки». – Эндрю подмигнул.
Внутренне съежившись, Ребекка кивнула:
– Как скажете, мистер Карни…
– Как я просил вас называть меня?
Ребекка едва подавила раздражение.
– Эндрю.
Мужчина улыбнулся.
– Это ведь несложно, правда?
Ребекка покачала головой.
– Но мы должны еще кое-что обсудить, – продолжал Эндрю. – У меня не бордель, но я вовсе не возражаю, если девушки хотят заработать немного. В таком случае моя доля составляет двадцать пять процентов, что более чем справедливо. В других заведениях дела обстоят гораздо хуже.
– Я… я не стану зарабатывать подобным образом. – Ребекка гордо расправила плечи. – Обстоятельства вынудили меня искать работу в заведении, мимо которого я раньше постыдилась бы пройти. Но я пока не голодаю, и даже если бы умирала с голоду, не стала бы торговать собой. Если такое положение дел вас не устраивает, я уйду сегодня же. – С гулко бьющимся сердцем Ребекка ждала. Ей было ненавистно думать о том, что ее судьба зависела теперь от этого мужчины, потому что это слишком напоминало замужество.
Эндрю сохранил невозмутимость, однако в его глазах промелькнуло восхищение.
– Я предполагал, что вы скажете нечто подобное. Но я не заставляю девушек торговать собой. Вас наняли, чтобы петь и танцевать, и условия не изменились. Если только вы не решите, что не можете работать в заведении, поощряющем прелюбодеяние.
Ребекка напряглась, но она теперь гораздо более терпимо относилась к социально неприемлемым явлениям, а посему ощутила лишь смущение.
– Я пришла к заключению, что у человека иногда совсем не бывает выбора, ведь речь порой идет о выживании.
Эндрю склонил голову набок.
– Так что же с вами случилось, мисс Боуэн?
Ребекка устремила взгляд поверх плеча Эндрю на солнечный луч, пробивающийся сквозь немытое стекло. В его свете парили пылинки, вспыхивая лишь на секунду, чтобы потом исчезнуть в полумраке. Была ли ее прошлая жизнь похожа на эти вот пылинки? Озарилась ли она светом лишь на короткое время, чтобы потом так же погрузиться в темноту?
Ребекка перевела взгляд на Эндрю.
– Можно попросить чашку?
Вскинув бровь, Эндрю кивнул:
– Конечно.
Достав из-под прилавка чашку, он протянул ее Ребекке. Ощущая на себе взгляд Эндрю, она подошла к плите так, как ее учили в детстве: расправив плечи, распрямив спину и гордо подняв голову. Она налила себе кофе и с удивлением обнаружила рядом с собой Эндрю, протягивающего свою пустую чашку. Она наполнила напитком и ее, а затем позволила ему проводить себя к ближайшему столику.
Собираясь с мыслями, Ребекка потягивала дымящийся кофе. Она была благодарна Эндрю за то, что тот не давил на нее, а терпеливо ждал. Он напоминал ей одного из друзей отца, что держали ее, малышку, на коленях.
– Я родилась в Сент-Луисе. Мои родители были не слишком богаты, но и не бедствовали. Они дали мне прекрасное образование. Я научилась читать и писать, правильно вести себя в обществе и скакать верхом. Поскольку я была единственным ребенком, отец обучил меня и тому, как управляться со счетами и вести бухгалтерию.
– Теперь понятно, почему вы предложили свою помощь, – заметил Эндрю.
Ребекка кивнула.
– Тогда почему вы, единственная дочь состоятельных родителей, оказались здесь, на дороге в никуда? – спросил Эндрю.
Всепоглощающее горе и острое сожаление охватили Ребекку, и она вынуждена была отвернуться, чтобы взять себя в руки.
– Два года назад мои родители погибли – перевернулся их экипаж. Я была настолько убита горем, что совершила непростительную ошибку.
Эндрю пристально посмотрел на девушку.
– И эту ошибку зовут Бенджамин Колфакс, не так ли?
– Но откуда… – Ребекка осеклась, вспомнив, что показывала Эндрю фотографию Бенджамина, как только приехала в Оуктри. Эндрю Карни оказался весьма проницательным человеком. Девушка кивнула.
– Да. Он проиграл в карты все, что у меня было.
– Но как? Ведь у него не было никаких законных прав… – Внезапно Эндрю все понял. – Вы вышли за него замуж.
– И я все еще официально его жена.
Ребекка думала, что Эндрю будет потрясен, но тот лишь пожал плечами.
– Я знал других замужних женщин, брошенных мужьями.
Не в силах скрыть любопытство, Ребекка спросила:
– И как они с этим справились?
– Большей частью стали проститутками. Они решили, что лучше ложиться в постель с незнакомцами и получать за это деньги, чем отдаваться мужу бесплатно, а потом быть брошенными на произвол судьбы без цента в кармане.
Безразличный тон мужчины поверг Ребекку в шок, и она покачала головой.
– Я бы никогда не пошла на такое.
Эндрю наклонился над столом и серьезно произнес:
– Никогда не говорите «никогда», Глори. Готов поспорить на «Алую подвязку», что пять лет назад вы с уверенностью сказали бы, что никогда не станете работать в подобном заведении.
Ребекка почувствовала себя так, словно на нее вылили ушат ледяной воды. Карни оказался прав. А что, если посетителям не понравится ее пение и Эндрю ее уволит? Что, если ей придется работать в заведении, где от девушек требуется лишь торговать собой?
– Возможно, вы правы. Но в данный момент я приложу все силы, чтобы мне не пришлось делать ничего подобного.
– Прекрасно. Могу я задать вам еще один вопрос?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Слейтер едва сдержался, чтобы не закатить глаза, – слишком уж преувеличенной была лесть друга. Впрочем, чуть раньше ему в голову пришло почти такое же сравнение.
Глори покраснела.
– Спасибо, мистер Карни. Я рада, что вам понравилось.
– Очень понравилось. Зовите меня просто Эндрю.
Слейтер знал эту улыбку. Он не раз видел, как его друг одаривал ею женщин, которых хотел уложить в постель. Не было женщины, которая бы ему отказала. Раньше Слейтера не волновала личная жизнь друга, но сегодня он стиснул зубы, чтобы подавить растущее в груди раздражение. Девушка наклонила голову, но ее улыбка слегка померкла.
– Эндрю. – Она взяла в руки ноты и быстро перелистала их. – Я подумала, что лирические баллады и веселые песни стоит чередовать.
– Как скажете. – Эндрю похлопал бывшего раба по плечу. – Твоя игра, как обычно, выше всяких похвал, Саймон. Продолжай.
Глори бросила взгляд на Слейтера, и тот произнес с сардонической ухмылкой:
– Представьте, что меня здесь нет.
В выразительных глазах Глори вспыхнул янтарный огонь, а кончики красиво очерченных губ опустились. Она ничего не ответила и намеренно отвернулась. Но лучше уж молчание, чем не слишком доброжелательный ответ.
Эндрю вернулся к стойке, а Глори с Саймоном принялись обсуждать следующую песню.
– Ну, что скажешь теперь? – самодовольно спросил Эндрю.
Слейтер тихо засмеялся.
– Ты выиграл, только не позволяй ей нагонять уныние на посетителей своими слезливыми балладами. Помни о бухгалтерии.
– За это не переживай. Уверен, они будут так увлечены ею, что не расслышат слов.
Слейтеру ужасно не хотелось признаваться себе в этом, но Карни был прав.
– Мне нужно с тобой поговорить. – Вся веселость Эндрю мгновенно улетучилась.
Его друг еще никогда не был столь серьезен, и Слейтер, нахмурившись, последовал за ним к столику в углу. Нежный голос Глори служил прикрытием, и друзья могли спокойно разговаривать.
– Ты слышал о Викторе Стромане? – спросил Эндрю.
– Хозяине «Оловянного ковша»? Нет. А что?
– Вчера вечером после закрытия кто-то проник в его заведение и покрушил все внутри. Ни одного стула, ни одного целого стола не осталось.
Слейтер пожал плечами. Его взгляд перекочевал на Глори, напевающую очередную печальную балладу.
– Может, кто-то поймал его на шулерстве?
– Кто-то из его игроков и впрямь оказался нечист на руку, но вовсе не значит, что все такие. Кроме того, Виктор уволил мошенника, как только узнал о его махинациях.
– Чтобы защитить себя и остальных своих работников.
– Подозрительный сукин сын. – Эндрю покачал головой. – Нет, тут что-то другое.
– Что? – безразлично спросил Слейтер, ничуть не заинтересовавшись предметом разговора.
Эндрю наклонился над столом.
– Мне кажется, кто-то хочет прибрать к рукам эту часть города. Либо владелец салуна платит, либо его заведение превращается в руины.
Слейтер оторвал взгляд от Глори и внимательно посмотрел на друга. Он знал, что подобное происходило в более крупных городах. Таких, как Новый Орлеан, Сент-Луис и Сан-Антонио, но не в захолустье вроде Оуктри. Может, хозяин напрасно гонит волну?
– Ты что, опиума наглотался?
Эндрю бросил на друга досадливый взгляд.
– Ты же меня знаешь. Эта дрянь не по моей части.
Слейтер не разделял подозрений друга, и все же Эндрю не заслужил этого непочтительного и беспочвенного замечания.
– Но почему ты думаешь, что за всем этим стоит вымогатель, а не обиженный клиент, посчитавший себя обманутым?
Эндрю положил локти на подлокотники и сцепил перед собой пальцы.
– В последнее время случилось еще несколько происшествий. В одном заведении побили игрока, в другом пропал бочонок с виски, в третьем кто-то затеял перестрелку. Взятые по отдельности, эти происшествия – просто издержки бизнеса, но вместе взятые, они начинают дурно пахнуть.
– Ну хорошо. Допустим, я с тобой согласился. Что мы можем сделать? Единственным представителем закона в городе является шериф. Но он носит значок лишь для того, чтобы получать бесплатный обед и выпивку. – На лице Эндрю возникло странное выражение, которое подсказало Слейтеру, что ему не нравится то, что он услышал.
– Ты когда-то был сыщиком, поэтому мог бы…
– Нет. Я больше этим не занимаюсь.
– Почему?
Слейтер многозначительно посмотрел на друга.
– Ты знаешь почему.
– Но ведь прошло уже почти три года.
Слейтер на секунду вновь явственно ощутил зловоние, исходящее от гниющей плоти, немытых человеческих тел и испражнений. Он с трудом прогнал воспоминания. Левая рука Слейтера мелко задрожала. Нервы…
– Это всего лишь воспоминания, Слейтер. – Успокаивающий голос друга и прикосновение его руки позволили Слейтеру сосредоточиться на чем-то другом. Слишком реальные видения померкли, оставив после себя лишь приступ дурноты.
– Извини, – с неподдельным сожалением в голосе произнес Эндрю. – Мне не стоило напоминать тебе.
Слейтер потер лицо руками, стараясь обрести самообладание. Он давно уже не чувствовал прошлое столь остро и теперь проклинал себя за слабость, за то, что позволил воспоминаниям вновь завладеть им.
– Ты тут ни при чем, – горько бросил Слейтер. – Но ведь сам понимаешь, почему я не могу тебе помочь.
Эндрю кивнул:
– Жаль, что ты не хочешь поговорить о том, что случилось во время войны.
– Ну и что изменится %если я поговорю с тобой? Я не нуждаюсь в жалости, – зло произнес Слейтер, хотя совсем не хотел этого.
– Нет, я не стану тебя жалеть. Просто мне очень хочется помочь тебе.
Слейтер достал из кармана пиджака колоду карт и перетасовал ее. Привычное движение успокаивало нервы.
– Ты и так помог мне. Дал работу.
– Черт, да это ты сделал мне одолжение. Мне нужен был игрок, которому я мог бы доверять.
Слейтер вскинул бровь в сардонической ухмылке.
– Значит, ты простил меня за то, что десять лет назад я тебя обчистил?
Эндрю фыркнул.
– Если я и должен кого-то винить, то только себя. Ведь это я обучил тебя всем карточным премудростям.
Слейтер замолчал и устремил взгляд в пустоту.
– Хорошее было время, Эндрю. – Он заморгал и посмотрел на друга. – Ты никогда не говорил мне, почему дал шанс шестнадцатилетнему воришке.
Эндрю уважительно посмотрел на Слейтера.
– Я что-то разглядел в этом одетом в лохмотья мальчишке.
– И что же?
– Я увидел в нем себя. – Прежде чем Слейтер успел прийти в себя от неожиданного ответа, Эндрю встал. – Ладно. Хватит лирики. Дела не ждут.
Слейтер откинулся на стуле и проследил взглядом за своим наставником. Только теперь он заметил, что его волосы поседели, а движения утратили привычную живость. Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как Слейтер впервые встретил Эндрю Карни на одной из улиц Хьюстона. Жизнь изрядно потрепала Слейтера. Не миновала эта участь и Эндрю.
Слейтер с беспокойством посмотрел на мисс Глори. Теперь она пела, глядя в пустой зал. Глаза девушки были закрыты. Казалось, на ее лице жили одни лишь губы.
– «Мы то печалимся, то веселимся, но наша радость быстро проходит, когда сердце томится в одиночестве. Все надежды проглотила печаль, когда друзья покинули нас».
Подбородок Глори упал на грудь, и исполненные печали звуки растворились в воздухе.
Дрожь, не предвещающая ничего хорошего, пробежала по спине Слейтера. Он пытался убедить себя в том, что виной всему лишь навязчивая мелодия да мрачные воспоминания, посетившие его минуту назад.
Схватив карты, Слейтер встал из-за стола. Когда он выходил из салуна навстречу утреннему солнцу, Глори затянула еще одну грустную песню. Неужели она не знала больше ничего, кроме этих ужасных, навевающих тоску баллад?
Ребекка закончила репетицию самой известной и разухабистой песней Стивена Фостера «Сюзанна». Она широко улыбнулась, когда из-под пальцев Саймона вылетели витиеватые аккорды, которые, казалось, еще долго висели в воздухе.
Ребекка захлопала в ладоши.
– Чудесно, Саймон. Где вы научились так играть?
Негр равнодушно пожал плечами, однако его робкая улыбка говорила о том, что он польщен.
– У меня был неплохой слух. Па вырезал мне деревянную флейту, и я играл на ней, едва появлялась возможность. Услышав как-то раз мою игру, жена хозяина позволила мне пользоваться ее пианино. – Саймон замолчал. – Мне казалось, что мы с клавишами старые друзья. Не знаю, как это у меня получалось, но я слышал мелодию, а потом сразу воспроизводил ее на пианино.
Изумлению Ребекки не было предела. Ей и в голову не приходило, что темнокожий раб может обладать столь ярким музыкальным талантом. Еще одно заблуждение, которое требовалось искоренить.
– А как насчет вас, мисс Глори? Я слыхал немало хороших певиц, но вы лучше их всех, – произнес Саймон.
Внезапно Ребекку охватила острая тоска по дому, и она с трудом заставила себя улыбнуться.
– За это нужно благодарить моих родителей. Они пели дуэтом, когда я была ребенком, а когда выросла, то присоединилась к ним. Получилось трио.
– У вас и впрямь чудесный голос. Уверен, они гордятся вами.
Ребекка сглотнула возникший в горле ком.
– Надеюсь…
Встав со стула, Саймон потянулся, и Ребекка в который раз поразилась его росту. Негр возвышался над ней на целый фут и, возможно, вдвое превосходил ее по весу, и все же она больше не испытывала прежнего страха.
– Пожалуй, пойду посплю, а потом вернусь. – Саймон улыбнулся девушке. – Жду не дождусь вечера.
– Я тоже, Саймон.
Когда он ушел, салун показался Ребекке пустынным, словно пещера. Взгляд девушки перекочевал на стол, за которым сидел Слейтер. Этот странный мужчина вдруг встал и ушел, словно не мог больше слушать ее. Ребекка убеждала себя, что уязвлена лишь ее гордость. Однако разочарование уходило своими корнями куда глубже.
Когда она увидела его спускающимся по лестнице, ее словно громом поразило. Темный костюм подчеркивал широкие плечи и обнимал узкую талию. Белоснежная сорочка контрастировала с черным пиджаком, придавая коже Слейтера золотисто-бронзовый оттенок и делая его голубые глаза более выразительными. Волнистые волосы Слейтера были слегка влажными, и Ребекке пришлось сжать кулаки, чтобы противостоять желанию провести рукой по своим собственным непослушным прядям. Встревоженная своей странной реакцией на игрока, она отвернулась, но не смогла прогнать его из своих мыслей. Даже спустя час она отчетливо представляла его.
Ребекка не без труда подавила в себе неожиданное и нежеланное влечение к Слейтеру. Ей стоит думать о более важных вещах. Например, о своем дебюте певицы. Сегодня вечером салун будет до отказа заполнен грубыми ковбоями, ищущими развлечений. И задача Ребекки – обеспечить им веселое времяпрепровождение. Получится ли?
Она почти целую ночь наблюдала за происходящим, и теперь знала, чего ожидать. Этого знания хватило для того, чтобы немного успокоиться. Будь у Ребекки побольше храбрости, она непременно выпила бы стаканчик виски.
Дверь кабинета открылась, и оттуда вышел Эндрю. Он был раздражен. Однако, когда заметил Ребекку, выражение его лица изменилось, и на губах заиграла обворожительная улыбка.
– Готовы? – спросил он.
Ребекка попыталась улыбнуться.
– Готова, насколько это возможно.
– Вы справитесь.
– Я должна петь всю ночь?
Эндрю зашел за стойку и облокотился о нее, скрестив руки.
– Мне нужно кое-что обсудить с вами.
Ребекка напряглась, ощутив в Эндрю деловую хватку бизнесмена.
– Что же?
– Полчаса вы будете петь. Остальные полчаса – танцевать с посетителями. Каждый из них захочет потанцевать с мисс Глори – сладкоголосым соловьем «Алой подвязки». – Эндрю подмигнул.
Внутренне съежившись, Ребекка кивнула:
– Как скажете, мистер Карни…
– Как я просил вас называть меня?
Ребекка едва подавила раздражение.
– Эндрю.
Мужчина улыбнулся.
– Это ведь несложно, правда?
Ребекка покачала головой.
– Но мы должны еще кое-что обсудить, – продолжал Эндрю. – У меня не бордель, но я вовсе не возражаю, если девушки хотят заработать немного. В таком случае моя доля составляет двадцать пять процентов, что более чем справедливо. В других заведениях дела обстоят гораздо хуже.
– Я… я не стану зарабатывать подобным образом. – Ребекка гордо расправила плечи. – Обстоятельства вынудили меня искать работу в заведении, мимо которого я раньше постыдилась бы пройти. Но я пока не голодаю, и даже если бы умирала с голоду, не стала бы торговать собой. Если такое положение дел вас не устраивает, я уйду сегодня же. – С гулко бьющимся сердцем Ребекка ждала. Ей было ненавистно думать о том, что ее судьба зависела теперь от этого мужчины, потому что это слишком напоминало замужество.
Эндрю сохранил невозмутимость, однако в его глазах промелькнуло восхищение.
– Я предполагал, что вы скажете нечто подобное. Но я не заставляю девушек торговать собой. Вас наняли, чтобы петь и танцевать, и условия не изменились. Если только вы не решите, что не можете работать в заведении, поощряющем прелюбодеяние.
Ребекка напряглась, но она теперь гораздо более терпимо относилась к социально неприемлемым явлениям, а посему ощутила лишь смущение.
– Я пришла к заключению, что у человека иногда совсем не бывает выбора, ведь речь порой идет о выживании.
Эндрю склонил голову набок.
– Так что же с вами случилось, мисс Боуэн?
Ребекка устремила взгляд поверх плеча Эндрю на солнечный луч, пробивающийся сквозь немытое стекло. В его свете парили пылинки, вспыхивая лишь на секунду, чтобы потом исчезнуть в полумраке. Была ли ее прошлая жизнь похожа на эти вот пылинки? Озарилась ли она светом лишь на короткое время, чтобы потом так же погрузиться в темноту?
Ребекка перевела взгляд на Эндрю.
– Можно попросить чашку?
Вскинув бровь, Эндрю кивнул:
– Конечно.
Достав из-под прилавка чашку, он протянул ее Ребекке. Ощущая на себе взгляд Эндрю, она подошла к плите так, как ее учили в детстве: расправив плечи, распрямив спину и гордо подняв голову. Она налила себе кофе и с удивлением обнаружила рядом с собой Эндрю, протягивающего свою пустую чашку. Она наполнила напитком и ее, а затем позволила ему проводить себя к ближайшему столику.
Собираясь с мыслями, Ребекка потягивала дымящийся кофе. Она была благодарна Эндрю за то, что тот не давил на нее, а терпеливо ждал. Он напоминал ей одного из друзей отца, что держали ее, малышку, на коленях.
– Я родилась в Сент-Луисе. Мои родители были не слишком богаты, но и не бедствовали. Они дали мне прекрасное образование. Я научилась читать и писать, правильно вести себя в обществе и скакать верхом. Поскольку я была единственным ребенком, отец обучил меня и тому, как управляться со счетами и вести бухгалтерию.
– Теперь понятно, почему вы предложили свою помощь, – заметил Эндрю.
Ребекка кивнула.
– Тогда почему вы, единственная дочь состоятельных родителей, оказались здесь, на дороге в никуда? – спросил Эндрю.
Всепоглощающее горе и острое сожаление охватили Ребекку, и она вынуждена была отвернуться, чтобы взять себя в руки.
– Два года назад мои родители погибли – перевернулся их экипаж. Я была настолько убита горем, что совершила непростительную ошибку.
Эндрю пристально посмотрел на девушку.
– И эту ошибку зовут Бенджамин Колфакс, не так ли?
– Но откуда… – Ребекка осеклась, вспомнив, что показывала Эндрю фотографию Бенджамина, как только приехала в Оуктри. Эндрю Карни оказался весьма проницательным человеком. Девушка кивнула.
– Да. Он проиграл в карты все, что у меня было.
– Но как? Ведь у него не было никаких законных прав… – Внезапно Эндрю все понял. – Вы вышли за него замуж.
– И я все еще официально его жена.
Ребекка думала, что Эндрю будет потрясен, но тот лишь пожал плечами.
– Я знал других замужних женщин, брошенных мужьями.
Не в силах скрыть любопытство, Ребекка спросила:
– И как они с этим справились?
– Большей частью стали проститутками. Они решили, что лучше ложиться в постель с незнакомцами и получать за это деньги, чем отдаваться мужу бесплатно, а потом быть брошенными на произвол судьбы без цента в кармане.
Безразличный тон мужчины поверг Ребекку в шок, и она покачала головой.
– Я бы никогда не пошла на такое.
Эндрю наклонился над столом и серьезно произнес:
– Никогда не говорите «никогда», Глори. Готов поспорить на «Алую подвязку», что пять лет назад вы с уверенностью сказали бы, что никогда не станете работать в подобном заведении.
Ребекка почувствовала себя так, словно на нее вылили ушат ледяной воды. Карни оказался прав. А что, если посетителям не понравится ее пение и Эндрю ее уволит? Что, если ей придется работать в заведении, где от девушек требуется лишь торговать собой?
– Возможно, вы правы. Но в данный момент я приложу все силы, чтобы мне не пришлось делать ничего подобного.
– Прекрасно. Могу я задать вам еще один вопрос?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31