Я девушка в Ноевом Ковчеге.
Ты - мой король, потерпевший крушение.
Наша любовь меньше зернышка мака,
Тоньше, чем волосок норки...
Но ты остался со мной и дал мне коньяку.
Наша любовь больше всех на свете.

Ричард Хиллэри и Вера Карлсдайль лежали на свежем сене, не прикасаясь
друг к другу - сено они взяли из небольшого стога, который стоял на более
высоком месте Мальвери Хиллс.
"Вчера была солома, - думал Ричард, не в силах заснуть, - а сегодня
уже сено. Солома сухая и колкая, как сама смерть. Сено - кисло-сладкое,
как жизнь."
С запада на них посматривал Странник, диск которого снова представлял
собой раздутую "X". Эта планета стала им также хорошо знакома, как
циферблат часов. Примерно час назад Вера сказала:
- Смотри, двадцать пять минут после "D".
Ричард недоуменно посмотрел на нее и девушка, рассмеявшись,
объяснила, что она имела ввиду.
Вечер был теплым. С юго-востока дул легкий ветерок - странный,
необычный, возбуждающий...
Казалось бы, что вид огромного водяного вала из Северна, заливающего
долину и ров, похожий на грохот при срыве восьмой печати в Апокалипсисе,
может совершенно притупить у человека чувства. Но, как Ричард только что
убедился, чувства действуют по совершенно иному принципу. Даже наиболее
невероятные явления обостряют их и побуждают к деятельности.
А, может быть, это все из-за того, что они устали и измучились. Может
быть, они не могут заснуть именно поэтому?!
В пути Вера рассказала Ричарду о себе. Во время второго прилива ее
спасли с крыши лондонского офиса, в котором она работала машинисткой и,
когда Ричард маршировал по болотистой равнине, когда его, время от
времени, подвозили попутные машины, она плыла в небольшой моторной лодке в
сторону долины Северн по залитой водой местности. Однако, возле Дирхаста
водяной вал разбил лодку и, как она подозревала, спастись удалось только
ей.
Несколько позже Ричард попросил ее, чтобы она рассказала ему более
подробно, но она отказалась, объясняя это тем, что очень устала. В течение
некоторого времени она крутила настройку радиоприемника, из которого
раздавался только треск помех.
- Выбрось его! - наконец не выдержал Ричард.
Она выключила радио. И теперь, лежа на сене, повторяла:
- Не могу заснуть... я уже больше никогда не смогу заснуть... У меня
в голове все кружится и кружится...
Ричард повернулся, осторожно обнял ее, но неожиданно заколебался.
- Ну, чего ты ждешь? - спросила она, смотря на него со странной
горькой улыбкой. - А, может быть, у тебя есть снотворное?
Ричард немного подумал, после чего ответил торжественным тоном:
- Даже если бы и было, я все равно не отказался бы от тебя.
Вера фыркнула от смеха.
- Ты такой серьезный, - сказала она.
Он прижал ее к себе и поцеловал.
- Вера... - шепнул Ричард и снова поцеловал девушку в губы. - Я буду
называть тебя Вероникой... нет, лучше Веронал.
Она снова засмеялась и Ричард подумал, что она смеется над ним, а не
над его остротой. Но тут почувствовал, что она робко ответила на его
поцелуй. Он прижал ее сильнее и тут же почувствовал, как пальцы Веры
впились в его спину.
- Ну... чего ты ждешь? - шепнула она ему на ухо. - Я прекрасное
снотворное.

Сначала Барбара была недовольна, что единственная каюта на
"Альбатросе" такая низкая и узкая. Однако, постепенно она начала оценивать
ее достоинства, поскольку каждый раз, когда лодка начинала раскачиваться
или сильно наклоняться, можно было всегда за что-нибудь ухватиться. Она
чувствовала себя значительно уверенней под этой, слегка выгнутой, низкой
крышей, особенно тогда, когда ее заливала очередная бушующая, гневная
волна.
В каюте царил египетский мрак и только, время от времени, когда,
например, Барбара включала фонарик, или когда через четыре маленьких
иллюминатора попадал свет молнии, внутри становилось немного светлее.
Старый К-III лежал привязанный одеялами к небольшой койке. Рядом с
ним сидела Эстер, держа на руках найденного ребенка. Хелен, которую
тошнило, лежала, постанывая, на соседней койке. Барбара села в ногах
старого миллионера, напротив Эстер. Периодически она засовывала руку в
отверстие в полу проверяя, не протекает ли обшивка "Альбатроса". Пока все
было в порядке.
Вода залила бы яхту, если бы первая волна не освободила ее от
сплетения черных ветвей манговых деревьев. Потом высокое дерево чуть не
перевернуло парусник. Однако, путешествие было не так уж неприятно до тех
пор, пока не разбушевались огромные волны, которые вынудили всех, кроме
Бенджи, отправиться в каюту под палубой. После длительного молчания, когда
был слышен только плач ребенка, скрип досок, плеск волн и вой ветра,
Барбара спросила:
- Как себя чувствует мистер К, Эстер?
- Он уже отмучился, мисс Барбара, - прошептала негритянка. - Тихо,
маленький, не плач, я ведь давала тебе недавно молочка из банки.
Некоторое время Барбара молча обдумывала услышанное, после чего снова
обратилась к Эстер:
- Давай завернем его во что-нибудь и положим там, у стены, как раз
хватит места. Тогда ты смогла бы лечь на койку.
- Нет, мисс Барбара, - покачала головой Эстер. - Я не хочу, чтобы у
старика К снова лопнула бедренная кость или чтобы с ним произошло что-то
еще. Сейчас он в хорошем состоянии, разве что только мертв. И, если он
будет лежать на койке, то можно будет спокойно думать, что с ним все в
порядке. Мы сможем доказать, что заботились о нем так хорошо, как могли.
- О, боже! Труп в каюте! - закричала Хелен, вскакивая с койки. - Я
сейчас же ухожу отсюда!
- Ложись, идиотка! - приказала Эстер. - Задержите ее, мисс Барбара!
Однако, этого не потребовалось, поскольку ее опять одолела тошнота.
Вскоре волны ослабли. Вода перестала заливать крышу каюты.
- Я отнесу Бенджи кофе, - сказала Барбара.
- Не ходите туда, мисс, - тут же отозвалась Эстер.
- Нет, я пойду!
Когда Барбара осторожно открыла маленький люк в задней части каюты и
высунула голову, то первое, что она увидела, был Бенджи, который, широко
расставив ноги, стоял у руля. Тучи немного рассеялись и на небе светил
Странник, рисунок на котором напоминал голову быка.
Барбара выползла из каюты. С носа яхты дул ветер, но не очень
сильный; девушка закрыла за собой люк и подползла к негру. Бенджи выпил
кофе из маленького термоса, который она протянула ему и поблагодарил ее
кивком.
Барбара посмотрела за борт и увидела огромные волны.
- Я думала, что вода успокоилась! - закричала она, пытаясь
перекричать вой ветра.
Бенджи указал головой на нос парусника.
- Я нашел матрас! - крикнул он. - Я прикрепил его тросом к носу и
бросил в воду! Теперь лодка постоянно повернута носом к ветру и волне.
Барбара вспомнила профессиональное название такого устройства -
дрейф-якорь.
- Как ты считаешь, Бенджи, где мы? - спросила она.
Вой ветра перекрыл смех негра.
- Не знаю, мисс Барбара, может быть в Атлантике, а, может быть, в
Мексиканском заливе. Не имею ни малейшего понятия! Но, во всяком случае,
мы еще на поверхности!

Сэлли и Джейк сползали с крыши. Они все еще дрожали от холода. Вода
отступала так быстро, что это было видно невооруженным глазом.
Сэлли заглянула в комнату, освещенную светом Странника, с которого
глядела оскаленная пасть.
- Что за балаган! - повернулась она к Джейку. - Вся мебель
перевернута! Фортепиано лежит на боку! Черный ковер заляпан грязью, а
портьеры обвисли, как в мертвецкой! Давай что-нибудь быстро разломаем и
разведем огонь. Мне ужасно холодно.

39
Символ инь-янь в девятый раз появился на диске Странника. Уже два дня
и две ночи Странник мучил Землю, вызывая пожары, наводнения, подземные
толчки, а теперь бури. Бангог Банг отбросил лопату, схватил грязный мешок
и прыгнул в оранжевую надувную лодку, которая качалась на вспененной
волне. Коббер-Хум придержал его за плечо. Четыре новоиспеченных капитана
лайнера "Принц Чарльз", испуганные бурей, которая, воя, словно десять
тысяч невидимых пикировщиков, неслась с востока, и высокими волнами,
которые, словно черные соединения гренадеров, наступали, гонимые этим
вихрем, направили большой трансатлантический лайнер в одно из
многочисленных устьев Амазонки. Несмотря на дрейф-якорь, волны снова
начали заливать "Альбатрос", но Барбара Кац не хотела спускаться в каюту.
Время от времени холодные порывы ветра покрывали рябью воду в небольших
лужах на террасе, поэтому Сэлли Хэррис и Джейк Лешер спрятались в мокрой
гостиной Хассельтайна. В свете фонаря, висящего на верхушке яхты "Стойкая"
Вольф Лонер увидел, два тела, плавающих на поверхности воды среди досок и
балок.

"Корвет" и фургончик Хиксона с включенными фарами ехали по шоссе
через горы Санта-Моника, время от времени проезжая мимо знаков,
указывающих дорогу к Ванденбергу. Уже два раза теснящиеся на сидениях
пассажиры были вынуждены выходить из машин, чтобы убрать с дороги камни.
Осыпи были слишком незначительными, и на них не стоило тратить остатки
заряда в пистолете Марго. Водители все время были настороже - в любое
время, в резком свете фар, мог показаться новый завал. На задних колесах
фургончика ритмично позвякивали цепи.
С гор дул теплый восточный ветер, поэтому все, кроме
старика-водителя, сидели в открытом фургончике.
Единственным звуком, кроме ворчания моторов и стука колес, было тихое
мерное шипение вдали. Странник взошел через два часа после захода Солнца и
теперь сопровождал их в пути, поднимаясь на безоблачном сером небе над
восточным горным хребтом. Его теплый золотистый свет создавал обманчивое
впечатление, что эта планета является источником дружеского ветра.
Странник уже не был таким круглым, как раньше, он напоминал несколько
размытый круг, как Луна через два дня после полнолуния. Узкий черный рожок
заслонил край фиолетовой плоскости на диске с символом инь-янь, когда
Странник, копируя движение уничтоженной им Луны, вращался на восток вокруг
Земли, а точнее говоря, вокруг точки между двумя планетами. Трофейное
кольцо из лунных остатков, которое опоясывало экватор планеты, сверкало и
мерцало, словно развивающаяся шаль, прошитая алмазами.
Дорога плавно поднималась вверх к широкому перевалу, песчаные склоны
заканчивались плоским каменным хребтом. Когда они добрались до вершины
перевала, Хантер съехал на правую обочину, просигналил четыре раза,
выключил фары и заглушил мотор. Фургончик въехал на левую обочину,
остановился параллельно с ними и Хиксон тоже выключил фары.
Большинство пассажиров, по крайней мере, раз в жизни видели с вершины
горы или с самолета туманный низкий слой туч, через которые которые
пробиваются одинокие вершины и удивлялись, что он такой плоский и обширный
- настоящий океан туч. Теперь на какое-то мгновение, их охватило
обманчивое впечатление, что они снова видят такой ландшафт только при
свете Странника.
Этот иллюзорный, ночной океан туч начинался в пятидесяти метрах от
них. В каких-то двадцати метрах ниже он тянулся вдоль гор, до самого
западного горизонта. Посреди был только один остров, низкий и плоский, но
такой большой, что выходил даже за северные края темных склонов, а дальше
исчезал из поля зрения. На этом острове кое-где горели красные и белые
огоньки, а свет Странника освещал два скопления низких серых зданий. Через
мгновение они услышали тихое гудение и увидели снижающиеся с юга красные и
зеленые огни - это маленький самолетик садился на острове.
Полукилометровый пролив отделял этот остров от суши.
Неожиданно наваждение исчезло и каждый из присутствующих осознал, что
это вовсе не океан туч простирается перед ними, а океан соленой воды. Что
они видят не туман, а воду, волны которой ритмично ударяются о подножья
гор и заливают шоссе в пятидесяти метрах от них. Что остров - это
Ванденберг-Два, а вода в проливе отрезала прибрежное шоссе в том месте,
где оно сворачивало вглубь суши - в сторону штаб-квартиры Лунного Проекта,
местопребывания Мортона Опперли, майора Буфорда Хамфрейса и работы Пола
Хэгбольта и Дональда Мерриама, хотя этих двоих сейчас там не было. Хантер,
сидя за рулем "корвета", почувствовал, как ему на плечо легла чья-то рука
и через мгновение ногти впиваются в кожу. Он прикрыл эту руку своей
ладонью, повернул голову и посмотрел на Марго, на ее прямые светлые
волосы, большой рот, запавшие щеки и темные глаза.
Не убирая руки, он крикнул Хиксону, сидевшему в фургончике:
- Разобьем здесь лагерь! А когда сойдет вода, двинем в Ванденберг!

Дон Мерриам посмотрел вверх, через отверстие шахты лифта виднелся
кусочек неба, на котором клубились красно-черные тучи. У него создалось
впечатление, что цвет этих туч специально подобран так, чтобы
гармонировать по цвету с мехом его проводника, который стоял рядом.
Видимая часть неба увеличивалась, сначала медленно, потом все
быстрее, пока неожиданно лифт не остановился на поверхности. Ничего не
изменилось. Поток лунной материи продолжала сыпаться с неба, возвышаясь
над окружающим ландшафтом, словно гигантская серая башня, превышающая
Эверест. Дальше - большие абстрактные светящиеся глыбы поднимались, словно
армия изваяний. Висящие в воздухе серебряные поручни окружали шахту.
Потом Дон обратил внимание, что теперь только одна летающая тарелка -
с желто-фиолетовым знаком инь-янь - висит рядом с Бабой Ягой. Сейчас
космический корабль Дона сверкал так, словно был только что заново
отполирован. Вместо лесенки под люком висела широкая металлическая труба,
раздвигаемая, словно телескоп.
За Бабой Ягой стоял советский космический корабль, который тоже был,
казалось, свежеотполированным и к которому тоже была присоединена
телескопическая труба. Она вела к люку на носу корабля. Кошачье существо
легко прикоснулось к плечу Дона и сказало со странным чужим акцентом:
- Мы забираем тебя к другу с Земли. Мы произвели осмотр твоего
корабля и снабдили его топливом, но сначала ты должен поехать со мной, на
моей машине. Ты пересядешь в космосе. Ничего не бойся.

Пол неожиданно проснулся, вырванный из сна Тигрицей, которая рычала:
- Вставай, обезьяна! Одевайся! У нас гость!
Перепуганный Пол отпрыгнул от окна, у которого спал и некоторое время
беспомощно плавал в невесомости, силясь понять, что произошло. Внутреннее
солнце снова светило, окна снова были розовыми и, вместе с цветами,
создавали теплично-будуарное настроение.
Тигрица поспешно вытаскивала какие-то вещи через дверцы в камере
отходов и бросала их в сторону Пола.
- Одевайся, обезьяна!
Одна из вещей зацепилась за ее когти, кошка с бешенством оторвала ее
и швырнула в его сторону. Пол совершенно инстинктивно и без малейшего
труда перехватил вещи, потому что кошка бросала исключительно метко. Это
была его одежда, свежевыстиранная, пахнущая как-то особенно приятно и,
вдобавок, выглаженная, хотя у брюк и не было стрелок.
Неловко держа все это в руках, он сказал охрипшим заспанным голосом:
- Но, Тигрица...
- Я помогу тебе, ты, глупая обезьяна!
Она быстро подплыла к нему, схватила рубашку и начала запихивать его
ноги в ее рукава.
- Тигрица, что случилось? - спросил он, даже не пытаясь ей помочь. -
После того, что произошло сегодня ночью...
- Не смей напоминать мне об этой ночи! Не смей!!! - рявкнула она.
Тигрица схватила следующую часть одежды, как оказалось - плащ и снова
начала запихивать его ногу в рукав.
- Ты ведешь себя так, словно злишься и стыдишься того, что произошло,
- сказал он, не обращая внимания на ее лихорадочные усилия.
Тигрица застыла. Они висели в воздухе, но кошка неожиданно схватила
Пола за плечи и с яростью посмотрела ему в глаза своими фиолетовыми
зрачками.
- А чего же мне стыдиться? - крикнула она, а потом холодно спросила:
- А ты онанировал когда-нибудь, примитивное животное?
Пол уставился на нее онемевший, чувствуя, как у него напрягаются
мышцы.
- Не будь младенцем! - рявкнула она опять с раздражением. - На вашей
планете это в порядке вещей! Тем или иным образом вы доводите быков или
жеребцов до семяизвержения, чтобы добыть семя для искусственного
оплодотворения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45