из озера Никарагуа в реку
Сан-Хуан, оставив позади Сан-Карлос. Теперь, когда Странник исчез с неба,
Дон Гильермо не забивал себе голову вулканами и землетрясениями. Он со все
большей охотой думал о том, как бомбил крепость "Эль Президенте" со своего
маленького самолетика, который покоится сейчас на дне озера. Пускай такая
судьба ждет всех левых, Дон Гильермо наконец-то показал всем этим
слизнякам, этим никчемным людишкам Джона Берча, чего он стоит! По крайней
мере, так он оценивал свои силы, гордясь недавно совершенным поступком.
Он с гордостью ударил себя в грудь и крикнул:
- Я человек!
Один из братьев Арайза, прищурив глаза от слепящего света восходящего
солнца, кивнул и сказал: "Да". Но это прозвучало без особого энтузиазма,
словно то, что ты являешься человеком, вовсе не было большой честью.

15
Пол был вынужден признать, что долгая прогулка по песку мучительна,
даже если идешь в обществе приятных людей, а на небе сверкает новая
планета. Радость от того, что он настоял на своем, вопреки желаниям
Хэмфрейса и командованию лунного проекта, быстро прошла. Изнуряющий марш
по песку показался ему бесцельным и необычайно угнетающим.
- Это грустно, да? - мягко спросила Рама Джоан. - Когда сжигаешь за
собой мосты, связываешь свою судьбу и судьбу своей девушки с горсткой
безумцев, которые идут хоронить пса?
Они шли в конце процессии, далеко позади кровати, которую несли
Кларенс Додд и Войтович.
Пол улыбнулся.
- Ты не права, - покачал он головой. - Марго не моя девушка. Да, я ее
люблю, но без взаимности. Мы только друзья.
- Действительно? - Рама Джоан испытующе посмотрела на него. - Вся
твоя жизнь может пройти в такой дружбе, Пол!
Пол виновато пожал плечами.
- Я знаю, Марго тоже говорит мне об этом. Она утверждает, что я
счастлив, имея возможность окружать ее материнской опекой и отбивая атаки
других мужчин. Конечно, кроме Дона. Она считает, что мои чувства к нему,
даже если я сам этого не сознаю - нечто большее, чем братские чувства.
Рама Джоан усмехнулась.
- Может быть, она и права, - заметила она через некоторое время. - Но
все же, ваше братство - ты, Марго и Дон - выглядит довольно странно.
- Нет! По-своему это совершенно нормально, - с грустью заверил ее
Пол. - Мы вместе ходили в школу. Нас интересовали точные науки. Мы
дружили. Потом Дон закончил университет и стал космонавтом. Я занялся
журналистикой и стал комментатором, а Марго всегда влекли гуманитарные
науки. Но мы решили держаться вместе, поэтому, когда Дон получил работу в
Лунном проекте, нам тоже удалось пролезть туда, то есть мне удалось. Уже
тогда Марго знала, что Дон нравится ей больше, чем я, и что он, похоже,
любит ее. Тогда они обручились. Может быть, потому что наше общество
искоса смотрит на подобные треугольники. Потом Дон полетел на Луну. А мы
остались на Земле. Вот и все до вчерашнего дня, когда мы встретились с
вами.
- Наверняка в конце концов должен произойти взрыв, Пол. Такая
ситуация не может длиться вечно, - печально сказала Рама Джоан. - Я
расскажу тебе свою историю. Мой муж руководил отделом рекламы одной
большой компании. Я могла бы припеваючи жить на Манхэттене. Анна ходила бы
в спецшколу, а я время от времени читала бы лекции о мистицизме в женском
клубе. Вместо этого я развелась и едва свожу концы с концами. Живу тем,
что мне платят за лекции и на проценты от небольшой суммы сбережений. Я
ношу эти странные, карнавальные одеяния - с пренебрежительной улыбкой она
указала на белую манишку и фрак - чтобы возбудить в людях большую
заинтересованность мистицизмом. "Мужской протест" - шутили когда-то по
этому поводу мои друзья. "Нет!" - говорила я им. Человеческий протест! Я
хотела свободно выражать свои взгляды и говорить то, что действительно
чувствую. Я хотела, чтобы у Анны была настоящая мать, а не хорошо одетая
кукла.
- Вы действительно верите в то, о чем говорите? - спросил Пол. - В
буддизм и тому подобные вещи?
- Не так, как я этого хотела бы, но в такой степени, на которую меня
хватает, - сказала она. - Ограниченная вера - это вообще-то роскошь. Но
если говорить с убеждением и пылом, то, по крайней мере, не подражаешь
другим. Даже если немного притворяешься, то не теряешь своей личности.
Если человек постоянно старается, то в один прекрасный день он может
открыть частичку истины - так, как сделал это Чарли Фулби, когда он
признался, что о существовании странствующих планет знает только
интуитивно, а не потому, что был в космосе, как утверждал раньше.
- Он параноик, - ответил Пол, глядя на Дылду, который шагал за
кроватью, справа от него шла Ванда, а слева - худая женщина. - Кто эти две
женщины, его ученицы, опекунши? - поинтересовался он.
- До определенной степени он действительно параноик, - начала
объяснять Рама, - но не считайте, что только у нормальных людей есть
монополия на правду. А те две женщины - это... как бы это сказать... две
его жены. Чарли принадлежит к секте, признающей многоженство. Ох, Пол, вы,
наверное, нас всех считаете ненормальными?
- Нет! - запротестовал он. - Хотя я чувствую себя уверенней, зная,
что большинство людей думает так же, как я.
- Большинство - это значит, те, у кого есть деньги и власть! -
кивнула Рама. - Ну, не хмурьтесь - с одной стороны большинство, а с другой
- безумцы, но все стремятся к одному и тому же: к удовлетворению основных
потребностей. Мы возвращаемся в домик на пляже, потому что знаем, что там
нас ждет кофе и бутерброды.
Во главе шествия аналогичный разговор происходил между Хантером и
Марго.
- Я начал ходить на такие собрания, потому что проводил
социологические исследования, - рассказывал ей Хантер. - Я встречал там
разных людей, ненормальных "визитеров", таких, как Чарли Фулби,
трезвомыслящих, таких, как Рама Джоан, а также совершенно обычных людей,
каких можно встретить на каждом шагу. Я поставил себе цель исследовать
определенное общественное явление и написать несколько статей. Но вскоре
сам втянулся.
- Почему, мистер Хантер? - поинтересовалась Марго, прижимая к себе
кошку. Ей было холодно без куртки, а Мяу грела словно грелка. - Это
увлечение, так же, как и ваша борода, должно было доказать, что вы
современны и отличаетесь от других?
- Зовите меня Росс. Нет, я так не думаю. Хотя немалую роль тут
сыграла, наверное, кичливость, - он погладил рукой бороду. - Просто я
встретил людей, которые чем-то увлекались и делали что-то совершенно
бескорыстно. Это неслыханная редкость в нашем материалистическом,
эгоистичном мире, где в счет идут только деньги и положение в обществе. Я
увлекся этим настолько, что захотел внести свой вклад в общее дело -
какие-то доклады, дискуссии и все прочее. Теперь я подхожу ко всему этому
с таким же запалом, как и Брехт, который совершает чудеса, продавая рояли
- он достиг в этом деле совершенства, чтобы иметь возможность посвящать
остальное время летающим тарелкам и женщинам.
- Брехт - холостяк, а вы, кажется, говорили, что у вас есть семья? -
несколько иронично напомнила ему девушка.
- Да... - с неохотой признался Хантер. - В Портленде осталась миссис
Хантер и двое мальчиков, которые считают, что их папочка слишком много
времени проводит среди фанатиков летающих тарелок. А следовательно - пишет
слишком мало научных статей и совсем забросил карьеру.
Он хотел добавить, что они теперь наверняка не спят и думают, почему
папочки нет дома, когда небо преобразилось, а летающие тарелки перестали
быть фикцией, но процессия достигла забитого досками пляжного домика. Он
увидел все еще горящую зеленую лампу, а рядом с ней столик с небольшим
конвертом, в котором находились программки, пустые кресла, расставленные
рядами... Получит ли когда-нибудь Доддси деньги, отданные в залог за эти
кресла в прокатном бюро, которое содержали в Окснарде поляки? Он увидел
также забытый кем-то плащ, а под ним - картонные коробки, брошенные во
время всеобщей суматохи. Невдалеке торчал сложенный зонтик, воткнутый в
песок - часть примитивной астролябии, при помощи которой Брехт впервые
пытался исследовать движение Странника.
Разглядывая все это на фоне Тихого океана, словно забрызганного
огоньками фиолетового и желтого цвета, Хантер почувствовал неожиданный
прилив радости и облегчения. Он вдруг понял, почему они, вынужденные
убегать от лавины, прогнанные от ворот убежища офицером-службистом,
вернулись на это место.
Это место было для них домом - здесь они собрались вместе, здесь они
стали свидетелями перемен, которые произошли на небе. Каждый в глубине
души чувствовал, что, быть может, это его последний дом.
Ванда, худощавая женщина и Гарри Макхит соорудили из коробок подобие
стола.
Войтович и Коротышка опустили на песок кровать с Рагнароком,
прикрытым курткой Марго.
Войтович осмотрелся, потом указывая на зонтик, решительно сказал:
- Это, пожалуй, самое подходящее место, если вы не имеете ничего
против? - Он адресовал вопрос Профессору, который всю дорогу от
Ванденберга шел в молчании рядом с Доддом.
- Это для меня большая честь, - хрипло ответил Профессор.
Они перенесли кровать поближе и Брехт вытащил зонтик из песка. Из-под
матраса Войтович вытащил лопату и начал копать могилу.
- Ничего удивительного, что мне всю дорогу что-то давило в бок, -
крикнула с террасы Ванда при виде лопаты.
Войтович прервал работу и сказал:
- Вы должны быть благодарны за дармовую езду во время вашего так
называемого сердечного приступа.
- Я хорошо знаю, когда у меня случается сердечный приступ! - ответила
со злостью женщина. - И хорошо знаю, когда он у меня проходит!
- Пусть будет так, - бросил Войтович через плечо и снова принялся
копать.
Песок тихо скрипел под лопатой. Худощавая женщина и Макхит вытирали
кружки от песка и ставили их на стол. Остальные смотрели на Луну,
появляющуюся из-за Странника, который медленно опускался в океан.
Луна приняла форму деформированного конуса. На ее диске вместо
плавных контуров "морей" можно было различить тонкие линии, которые иногда
отражали цветной свет Странника. Зрелище было отталкивающее, оно наводило
на мысли о коконах с яйцами паука.
"Законы рождения, - думал Фулби. - Белая Дева, оплодотворенная
Испаном, возрождается в муках - и будет возрождаться снова и снова. И я не
знаю - зачем?"
"Я сожалею, что назвала ее девкой, - думала Марго. - Дон..."
- Ее жених на Луне, правда? - шепнула Рама Джоан Полу. - Так что
теперь можете считать ее своей девушкой. Я думаю, что для этого есть все
основания.
Войтович выпрямился.
- Глубже копать нельзя, - охрипшим голосом обратился он к Додду, -
там вода.
Они подошли к кровати. Додд отцепил поводок от тяжелого толстого
ошейника и, посмотрев на Марго, поднял куртку, прикрывавшую тело пса.
Девушка отрицательно покачала головой и Додд, грустно улыбаясь, снова
прикрыл тело Рагнарока. Вместе с Войтовичем и Брехтом он положил овчарку в
могилу. Кошка, лежащая на руках Марго, подняла голову и с интересом
рассматривала происходящее.
Висящий над Тихим океаном Странник выглядел так, словно оделся в
праздничные одежды. В противоположность деформированной Луне он
представлял собой идеальный шар. Желтое пятно с западной стороны планеты
исчезло из поля зрения и теперь рисунок на диске напоминал фиолетовую
голову чудовища с раскрытой пастью и желтым глазом.
"Волк Фенрис, - подумала Марго. - Теперь, когда Луна находится перед
раскрытой пастью, Странник действительно выглядит так, словно пожирает
Луну."
- Он похож на большого пса, который хочет цапнуть прохожего, -
задумчиво произнесла Анна. - Мамочка, боги поместили на этом Страннике
нашего Рагнарока, так же, как раньше помещали среди звезд греческих героев
и нимф.
- Похоже, что так, любовь моя, - ответила Рама Джоан.
Коротышка инстинктивно вытащил блокнот, ручку и с грустью посмотрел
на чистый лист. Марго передав Полу кошку, взяла у него из рук блокнот и
сделала набросок Странника, похожий на те, которые рисовал сам Додд.
"Змея заглатывает яйцо, - думал Дылда. - А может быть, это просто
развилка дорог."
Войтович быстро засыпал могилу, сначала сухим, а потом мокрым песком.
Профессор взял из рук Коротышки поводок, плотно оплел им ручку сложенного
зонтика и застегнул наверху. Когда Войтович утрамбовал песок лопатой и
отошел в сторону, Брехт глубоко воткнул зонтик в середину могилы.
- Ну вот, Доддси, - произнес он, обнимая Коротышку за плечи, - Мы
отметили могилу.
С эстрады к ним донесся зов худой женщины:
- Идите пить кофе, а то остынет!

Дон Мерриам снова оказался в темноте. На этот раз Луна, минуя
Странника, отрезала от "Бабы Яги" источник света. Маленький космический
кораблик кружился между двумя небесными телами. Он летел быстрее, чем
Луна, но еще не перегнал ее.
Солнце, которое заглядывало в кабину, нагрело ее изнутри, но прежде,
чем жара стала невыносимой, Луна укрыла "Бабу Ягу" своей тенью.
Однако в кабине было светло - то тут, то там вспыхивал отраженный
Луной фиолетово-золотистый свет Странника. В этом свете Дон видел
непрестанно кипящие скалы на поверхности Луны - это выглядело, как буря на
море, которую наблюдаешь из самолета в звездную ночь.
Находясь в 2560 километрах над Странником - он проверил это при
помощи радара - космонавт видел только одну пятую часть планеты. Пролетая
над ее поверхностью, по-разному наблюдаемую с Земли, - в виде
выщербленного диска, в виде икса, шара, креста Святого Антония и мандалы -
Дон видел только желтое пятно на западной стороне и край фиолетовой
области. Желтое пятно на востоке и пятна на полюсах находились вне поля
его зрения.
Наблюдая за тем, как желтое пятно выплывает с ночной стороны
Странника и передвигается на дневную, Дон убедился, что Странник
вращается, и ось его примерно параллельна оси Земли.
Он замерил скорость, с которой двигалось желтое пятно, и подсчитал,
что полный оборот Странника вокруг своей оси длится шесть часов - другими
словами, "день" на Страннике равняется одной четверти земного дня.
Зеленые светящиеся точки на ночной стороне новой планеты исчезали,
как только эта сторона повернулась к Солнцу. Возможно, это был какой-то
вид флюоресценции, видимой только в темноте.
Более половины огромного желтого пятна занимала черная тень Луны,
которая несомненно приняла форму удлиняющегося эллипсоида. Внимательно
присматриваясь к ней, Дон заметил, что бледные светло-зеленые огни
постепенно показываются на ближайшем краю тени - эти огоньки, невидимые в
солнечном свете, явно перемещались вместе с планетой.
Неожиданно он осознал, в какой противоестественной и странной
ситуации сейчас оказался - словно маленькая мушка между черной сливой и
розовым грейпфрутом в безвоздушном пространстве.
Дон вообразил, что он снова маленький мальчик. Сейчас вечер, ночь
заглядывает в окна домика в Миннесоте, а маленький Донни рассказывает на
кухне маме: "Ма, я нашел в лесу большую черную дыру. И она проходит на
другую сторону Земли, потому что на дне ее видны мерцающие звезды. Я
испугался и... когда бежал домой, то увидел за сеновалом большую
желто-фиолетовую планету".
Он отогнал воспоминания. Однако ситуация показалась бы ему еще более
странной, если бы ему не привелось прожить целый месяц на Луне, а потом
еще пролететь сквозь нее на маленьком космическом корабле.
Его внимание снова привлекли белые нити, отходящие из диска Луны. Они
вились среди звезд, пока, наконец, не исчезли за фиолетовым краем
Странника.
Если нити соединили Луну со Странником, то было бы логичным, чтобы
они соединяли ее с полюсом планеты. Если бы они соединялись с экватором,
то растянулись бы и лопнули, или - поскольку Луна двигается в три раза
быстрее, чем новая планета - оплели бы ее.
"Соединили вместе! Оплели вокруг!" - Дон поймал себя на том, что
думает о нитях, как о настоящих, словно два небесных тела - Луна и
Странник - были игрушками на новогодней елке.
Но в любом случае, чем являются эти нити?
Дон проследил их взглядом до того места, где они сходились с Луной.
"Баба Яга" опередила Луну, но все еще находилась в тени, поскольку вместе
с ней заходила теперь за Странника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45