– Может, стоит за ней съездить? – спросил встревоженный Анджело.– Подождем минут пять, – предложил Ивецио. Он надеялся, что сестра с минуты на минуту появится.Хотя во владениях Дуньяни было спокойно, мужчинам не нравилось, когда Роза одна возвращалась в сумерках. О разбойниках забыли уже лет пятьдесят назад, но попадались бродяги, грабившие прохожих и пристававшие к женщинам. О таких мерзавцах много рассказывали, но в окрестностях «Фавориты» много лет не случалось ничего подобного. А все-таки не пристало женщине одной возвращаться полями поздним вечером.– Пять минут подождем, – согласился Анджело, но было ясно, что дольше он ждать не намерен.Иньяцио Дуньяни закрыл гроссбух со счетами, убрал в картонный футляр круглые очки и сел рядом с матерью. Джина уже готовила ужин, и по кухне плыл аппетитный аромат овощного супа.– В воскресенье приедут Ловати из Бреши, – громко, чтобы слышали все, объявил Иньяцио.С семьей Ловати Иньяцио связывали старая дружба и прочные деловые отношения. Карло Ловати и Иньяцио Дуньяни заключали сделки на тысячи и тысячи лир, не подписывая ни одной бумажки и скрепляя договор лишь взглядом и рукопожатием.– Вот как, – откликнулась бабушка, словно дело ее не касалось.– Они приедут с сыном, – добавил Иньяцио, внимательно следя за реакцией сыновей.– Так он же еще мальчик, – сказала старуха.– Э нет, мама, годы идут. Доменико Ловати уже двадцать два. Хороший парень. Ему стоит познакомиться с Розой.– Ты хочешь Розу замуж выдать? – побледнев, спросил Ивецио.– Нечего болтать! – оборвал сына Иньяцио. – Вы слышали, что я сказал…Пьер Луиджи оторвал наконец глаза от чертежей:– Если Роза выйдет замуж, в доме не останется женщины.– Правда, правда, – вздохнула бабушка. – Я-то никуда не гожусь, просто старуха…– Не останется женщины, кроме вас, бабушка, – попытался исправить свою ошибку Пьер Луиджи.– Ты правильно сказал, – продолжала бабушка, – женщина приносит тепло в дом, порядок, любовь. А от старухи – только тоска и мрак.– Не говорите так, мама, – вмешался Иньяцио.– У меня нет ни сил ни времени на ненужные слова, – произнесла бабка, – я говорю только то, что думаю.– Хорошо, хорошо, мама, – согласился сын, не желая спорить.– Но ты все верно делаешь, – улыбнулась старуха, положив сыну на колено костлявую руку. – Пора Розе оставить «Фавориту». Твои мальчики должны привести сюда молодых женщин.Внезапно бабушка умолкла, словно ходики, у которых кончился завод, и погрузилась в молчание.– Мы едем за Розой? – нетерпеливо заметил Анджело.Ивецио с Пьером Луиджи в это время разглядывали чертеж. Ивецио только кивнул: он не вполне понимал, почему старший брат так разволновался. Ивецио привык испытывать те же чувства, что и его сестра-близнец. Сейчас он был необычайно спокоен, умиротворен и отчего-то счастлив. Обычно состояние души Розы отражалось на брате, теперь же его биологический барометр показывал «ясно, безоблачно».– Сейчас я за ней поеду, – сказал Ивецио.Джина как раз накрывала на стол.– Мы вас подождем к ужину, – заметил Иньяцио, взглянув на часы.– Я с тобой, – произнес Анджело, направляясь к дверям.– Может, не стоит? – предложил Ивецио.Ему так хотелось побеседовать с сестрой наедине во время долгого пути в вечерних сумерках.– Мне хочется прогуляться, – возразил старший брат.– Ну что же, пошли, – смирился Ивецио.Он снял с крюка двустволку, перекинул ее через плечо, и оба брата вышли. Глава 6 На пороге хижины появилась крестьянка с ребенком на руках. Направив свет фонаря на гостей, она с удовольствием сообщила:– А синьорина Роза уже давно ушла.Малыш таращился во все глаза на двух мужчин. Они, не попрощавшись, тут же двинулись обратно. Оба не на шутку встревожились.– Да вознаградит Господь синьорину Розу за то добро, что она делает, – громко крикнула им вслед крестьянка.Братья уверенно шагали по тропе. Ночь выдалась звездная, огоньками мерцали светлячки, воздух был напоен ароматами полей; далеко окрест разносился стрекот кузнечиков и лягушачье кваканье.– Она, наверное, пошла прямиком через поля, – робко предположил Ивецио. – Потому мы ее и не встретили…От сильного волнения он невольно сжимал приклад винтовки.Анджело молчал. Он боялся раскрыть рот, не смел признаться, какие предчувствия одолевали его. Он не сомневался: с Розой что-то случилось. Анджело с разбегу перемахнул через ров и двинулся по дорожке, обсаженной тутовыми деревьями, к старому каменному сараю, куда ставили телеги.Подойдя поближе, братья увидели, что сквозь прикрытую дверь просачивался свет. За сараем стояла двуколка.– Смотри-ка, экипаж доктора Канци, – удивился Ивецио.Анджело в бешенстве распахнул едва державшуюся дверь, ворвался внутрь и увидел то, что ни за что на свете не хотел бы увидеть: полураздетую Розу в объятиях мужчины.Захваченные врасплох любовники опомнились. Стефано Канци вскочил, неуклюже пытаясь привести в порядок одежду. Роза прикрылась подолом широкой юбки.– Я готов все объяснить, – пробормотал доктор.Слова его прозвучали нелепо в такой постыдной ситуации.Он нарушил неписаные законы, и теперь ни образованность, ни обаяние не могли помочь доктору Канци. Он стоял в углу, словно животное, загнанное в ловушку.Роза, раздавленная позором, молчала, закрыв лицо руками. В ночной тишине слышалось только тяжелое дыхание троих мужчин. Стефано, поняв, что терять ему нечего, выхватил вилы и, похоже, решил не сдаваться. Страх за свою жизнь заглушил чувство вины.– Уведи ее, – крикнул Анджело Ивецио, кивнув в сторону Розы. – А им я сам займусь.Смирив бушевавшую ярость, он смотрел на Канци ледяным взглядом.Ивецио послушался. Он не сомневался, что старший брат голыми руками без труда справится с соблазнителем, неловко вцепившимся в вилы.Стефано попытался воззвать к разуму:– Давайте поговорим, пока не поздно.Под потолком горел фонарь, освещая желтоватым неверным светом телеги и повозки, ворох соломы, потемневшие от времени стены. В глазах Анджело читалась неумолимая ревность.– Я убью тебя, – произнес он.– Успокойтесь, синьор Дуньяни. Я могу все объяснить и готов искупить свою вину.Вежливые интонации доктора бесили охваченного яростью Анджело.– Я тебя уничтожу, – прошипел он.Стефано попытался еще раз урезонить противника:– Не надо, не заставляйте меня прибегать к насилию, защищаясь.Выглядел доктор довольно нелепо: перепуганный, с вилами в руках, но, как всегда, отменно вежливый. Страсть толкнула его нарушить все приличия, а сейчас он цеплялся за них, чтобы спасти свою жизнь.Анджело бросился на него как зверь, вывернув черенок вил, он легко вырвал их из рук доктора, словно игрушку у ребенка. Отшвырнув вилы, Анджело накинулся с кулаками на Стефано, который не успел сообразить, что же произошло. Он с холодной жестокостью топтал врага ногами – драться Анджело научился за годы своих странствий по свету. Он дал волю обуявшему его безумию. Тяжелый кулак обрушился на переносицу Стефано, потом Анджело с размаху ударил в челюсть, и Канци согнулся пополам от боли. Наконец Анджело приподнял противника, намереваясь покончить с ним. Он, конечно, убил бы доктора, но Роза, вырвавшись из рук Ивецио, заслонила его собой.– Убийца! – крикнула она в лицо брату.Ненависть сменила любовь, которую девушка всегда питала к Анджело.– Шлюха! – взревел он, задыхаясь.– Убирайся! – холодно произнесла Роза.Анджело и не подозревал, что сестра обладает такой силой духа. Она осторожно пыталась помочь Стефано, бессильно уронившему голову на грудь, словно Христос на кресте. По какому праву вмешивался брат в ее жизнь, в ее чувства, в ее сладкие тайны? Поведение Анджело напомнило Розе мать, отравлявшую дочери лучшие моменты жизни. Любовь Стефано была для девушки счастливой, чудесной, нежной игрой, настоящим подарком жизни. И именно Анджело, любимый брат, разрушил этот сон.– Ненавижу, ненавижу тебя! – спокойно произнесла девушка, касаясь изуродованного лица Стефано.Хладнокровие и спокойствие Розы заставили Анджело прийти в себя. Пружина ярости ослабла, руки безвольно опустились, глаза затуманились.– А чего ты от меня ожидала? – спросил он.– Уважения, – твердо ответила Роза.Тут вмешался Ивецио:– Анджело больше его не тронет. Сейчас я помогу доктору сесть в двуколку и отвезу домой.Ивецио помог Стефано встать.– Не надо, – прохрипел доктор, – я обойдусь без посторонней помощи.– Нет, лучше я помогу.Поддерживая Канци, Ивецио осторожно повел его к дверям. Он помог доктору влезть в двуколку и проследил, чтобы он уехал.Когда Ивецио вернулся в сарай, то увидел Анджело стоящим на коленях перед Розой. По лицу старшего брата катились слезы.– Как ты могла, как ты могла такое сделать? – твердил он.Роза никогда не видела плачущего мужчину. Даже когда умерла ее мать, отец не плакал, хотя страдал жестоко. А теперь сильный, много повидавший в жизни мужчина рыдал, как ребенок. Роза, потерявшая в один миг и возлюбленного, и любимого брата, опустилась на колени рядом с Анджело.– Прости меня, – прошептала она, с материнской нежностью гладя его жесткие волосы.– Он же женат, разве ты не знала?– А какое это имеет значение?Розе Стефано был нужен лишь для того, чтобы утолить жажду любви, усмирить тот огонь, что бушевал в ней.– Почему ты бросилась к нему в объятия?Они разговаривали, но не понимали друг друга.– Я узнала любовь, – ответила Роза.– Позор, позор, а не любовь. Ты, моя маленькая, и этот женатый мужчина… – потрясенно всхлипывая, простонал Анджело.Разве могла Роза объяснить брату ту истину, что лишь недавно поняла сама: любовь всегда права, она всегда невинна и прекрасна. И чувственное наслаждение, что познала она этой благоуханной летней ночью, также было невинным и прекрасным, как дыхание природы, волновавшее листву деревьев. Поцелуи, словно роса, бальзамом покрыли ее тело. Она знала, что Стефано женат, но какое отношение имел брак к сладостным ласкам. Супружеская постель нужна для того, чтобы зачать детей, но в ней нет места желанию, нет места любовным утехам. Почему Анджело упрекал ее? Почему то, что касалось только Розы, заставляло страдать старшего брата? Она прижалась к Анджело, и слезы их смешались.– Я тебя люблю и всегда любила. Я не думала, что сделаю тебе так больно…Анджело всем существом прижался к сестре, и ему показалось, что его затягивает сладостная бездна. Как давно ему хотелось объяснить Розе, объяснить руками и губами, что он чувствует! А сейчас Роза обнимала его, обнимала нежно, как сестра, заботливо, как мать, страстно, как возлюбленная. Ее поцелуи осушили слезы Анджело. Он должен был сказать ей, что скоро она выйдет замуж и они расстанутся. Но вместо этого Анджело стал целовать и ласкать сестру; аромат женщины кружил ему голову, а благие намерения улетучивались, унесенные безумным половодьем ощущений, запахов, звуков. Слезы мешались с бессвязными словами, а тепло ее тела растопило лед его души.– Роза, – шептал он, – маленькая моя…– Анджело… – пролепетала девушка.Желание объяло Розу. Она забыла Стефано, забыла их любовные игры. Все казалось тусклым по сравнению с тем огнем, что полыхал сейчас в ее теле.– Мы никогда не расстанемся! – торжественно пообещал Анджело.Он отогнал от себя мысль о кровосмесительном грехе, уверовав в невозможное.Он обнимал ее все уверенней и крепче. Губы Анджело прижались к губам Розы, раскрыв их. И Роза почувствовала, как рушится ее вера в невинность и красоту любви. Анджело дрожащими руками расстегнул ей блузку и принялся ласкать упругие теплые груди. Розу охватил страх – страх за себя и за него.– Нет, не надо так… – тщетно взмолилась она, пытаясь высвободиться из его сильных объятий.Она уже не плакала, а билась в его руках, охваченная паникой.– Анджело, ради Бога, прекрати!Нет, не так должен брат любить сестру! Но Анджело не слышал ее мольбу. Любящий брат превратился в агрессивного, хищного самца, желавшего во что бы то ни стало утолить сжигавшую его страсть.Он не чувствовал рук Розы, что бессильно отталкивали его, не слышал ее жалобных криков.Не почувствовал он и выстрела в упор, что поразил его в затылок. В этот миг Анджело ощущал себя у врат рая, куда стремился всей душой. Потом объятия его разжались, и он, с улыбкой на устах, соскользнул на солому и неподвижно застыл.Роза подняла глаза и в мерцающем свете лампы увидела искаженное лицо Ивецио. Он стоял над ней, сжимая в руках двустволку. Девушка посмотрела на свои руки: на них запеклась кровь брата, убитого братом. А на лице Ивецио, свершившего правосудие, застыл ужас. Роза хотела заплакать, но у нее не было слез. Она осторожно положила себе на колени голову Анджело и закрыла ему глаза. В эту минуту падающая звезда прочертила небосвод и исчезла в бесконечности. Глава 7 Роза смотрела на лицо брата и видела в его чертах величие смерти и утоленную жажду жертвенности. Прерывистое дыхание Анджело остановилось, и в тот миг Розе показалось, что сразу погасли все звезды и в полях воцарилась холодная тишь.Ивецио стоял и смотрел на сестру пустыми глазами.– Помоги мне! – приказала ему Роза.Брат подошел к телу Анджело, легко поднял его и положил на телегу. Лицо Ивецио не выражало никакого волнения.Отец поджидал детей на пороге дома. Рядом с ним стоял Пьер Луиджи.– Я привезла вам вашего сына, – сказала Роза.Иньяцио Дуньяни взглянул сначала на дочь, потом на Ивецио и, наконец, на покойника, лежавшего в телеге. Потом отец поднял глаза к небу и произнес:– Это конец…Не было ни слез, ни объяснений. Роза заперлась у себя в спальне, Ивецио оставался совершенно бесстрастным, словно страшные события разрушили его память и разум. Сержант карабинеров и приходский священник, прекрасно знавшие семью Дуньяни, поверили или сделали вид, будто поверили в несчастный случай: Анджело выронил ружье, и оно выстрелило…Власти закрыли дело. Любопытные, конечно, шептались по углам, но никто не осмелился высказаться громко. Потом о трагической ночи забыли. Лишь поля помнили эхо того выстрела и знали тайну ночных теней.Никто ни о чем не спрашивал, никто ничего не говорил, но ни один человек не удивился, когда на «Фавориту» обрушился гнев Божий, который погубил процветавшую некогда ферму. Анджело умер, Ивецио влачил жалкое существование, а Иньяцио уже не справлялся с хозяйством. Бабушка совсем потеряла разум. За ней был нужен глаз да глаз, так как старуха без конца разжигала огонь, утверждая, что пламя обладает очистительной силой, а этот дом надо очистить от скверны.Пьер Луиджи выбивался из сил, но у него не было ни отцовского опыта, ни деловой хватки старшего брата. Он хорошо знал моторы и механизмы, но в остальных делах совершенно не разбирался.Роза не выходила из спальни. О ней заботились Клементе и Джина. Целыми днями девушка рыдала и казнила себя, обвиняя в смерти брата. Права была покойница мать: дочь оскорбила Христа, и Господь наказал Розу. Она предалась разврату, разврат проник и в душу ее любимого брата Анджело. И Ивецио пришлось убить старшего брата, дабы избежать самого постыдного греха: греха кровосмешения.На скотину обрушился мор. Болезнь перекинулась на детей, и слабые умерли. Потом случился пожар. Люди говорили, будто «Фавориту» поджег ангел мщения, но, вероятно, виной всему была опрокинутая свеча или искра, вылетевшая из очага. Кто-то упомянул молнию, но в эту пору гроз не бывало. Роза лежала в постели и услышала тревожные крики лишь тогда, когда дым уже просачивался в дверь. Иньяцио объезжал поля, а Пьер Луиджи с Клементе отправились в деревню.Роза почувствовала опасность, и воля к жизни победила отчаяние. Она вспомнила об Ивецио: в теперешнем состоянии брат, пожалуй, так и погибнет в огне, не сделав ничего, чтобы спастись. Схватив одеяло, девушка кинулась в задымленный коридор и ворвалась в спальню Ивецио.Клементе утром, одев Ивецио, посадил его на стул. Так он и сидел до сих пор, бледный, равнодушный, глядя в одну точку. По лестнице уже нельзя было спуститься, и Роза вспомнила об окне, выходившем в огород. Она взяла Ивецио за руку, заговорила с ним ласково и заставила пересесть на подоконник, а сама села рядом. Дым уже заполнил комнату, и на первом этаже потрескивало пламя.– А теперь мы спрыгнем, – прошептала она Ивецио на ухо.Он оставался совершенно спокойным, казалось, слова Розы управляли его движениями. Они спрыгнули одновременно и упали на мягкую вскопанную землю, живые и невредимые.Бабушка погибла в огне, который наверняка и вспыхнул по ее вине из-за навязчивой старческой идеи.Ветер разнес пламя, загорелся сеновал и коровники. Те животные, что пережили эпидемию, погибли в пламени. За короткое время процветающая ферма обратилась в пепел.Работники отправились искать работу в других местах. Остался только Клементе, и семья Дуньяни перебралась в маленький домик, принадлежавший когда-то родителям Клементе.Роза чувствовала, что бедствия на этом не кончатся. Иногда она сидела во дворе, прямо на земле, разглядывая обгоревшие стены и пустые глазницы окон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43