- Вот когда мы поправимся! Все свое воротим, только наперед надо с
бабой-ягой порешить; коли нам ее теперь простить, так самим добра не ви-
дать - она всю жизнь будет зло мыслить!
Воротились они к огненному колодезю и бросили туда бабу-ягу: так она
и сгинула!
После того Катома-дядька, дубовая шапка женился на купеческой дочери,
и все трое отправились они в королевство Анны Прекрасной выручать Ива-
на-царевича.
Стали подходить к столичному городу, смотрят: Иван-царевич гонит ста-
до коров.
- Стой, пастух! - говорит Катома-дядька. - Куда ты этих коров гонишь?
Отвечает ему царевич:
- На королевский двор гоню; королевна всякий раз сама поверяет, все
ли коровы.
- Ну-ка, пастух, на тебе мою одежду, надевай на себя, а я твою надену
и коров погоню.
- Нет, брат, этого нельзя сделать; коли королевна уведает - беда мне
будет!
- Не бойся, - ничего не будет! В том тебе порука Катома-дядька, дубо-
вая шапка!
Иван-царевич вздохнул и говорит:
- Эх, добрый человек! Если бы жив был Катомадядька, я бы не пас в по-
ле этих коров.
Тут Катома-дядька, дубовая шапка сознался ему, кто он таков есть;
Иван-царевич обнял его крепко и залился слезами:
- Не чаял и видеть тебя!
Поменялись они своими одежами; погнал дядька коров на королевский
двор. Анна Прекрасная вышла на балкон, поверила, все ли коровы счетом, и
приказала загонять их в сарай.
Вот все коровы в сарай вошли, только последняя у ворот остановилась и
хвост оттопырила. Катома подскочил:
- Ты чего, собачье мясо, дожидаешься? - схватил ее за хвост, дернул,
так и стащил шкуру! Королевна увидала и кричит громким голосом:
- Что это мерзавец пастух делает? Взять его и привесть ко мне!
Тут слуги подхватили Катому и потащили во дворец; он идет - не отго-
варивается, на себя надеется. Привели его к королевне; она взглянула и
спрашивает:
- Ты кто таков? Откуда явился?
- А я тот самый, которому ты ноги отрубила да на пень посадила; зовут
меня Катома-дядька, дубовая шапка!
"Ну, - думает королевна, - когда он ноги свои воротил, то с ним муд-
рить больше нечего!" - и стала у него и у царевича просить прощения; по-
каялась во своих грехах и дала клятву вечно Ивана-царевича любить и во
всем слушаться. Иван-царевич ее простил и начал жить с нею в тишине и
согласии; при них остался слепой богатырь, а Катома-дядька уехал с своею
женою к богатому купцу и поселился в его доме.


МОРСКОЙ ЦАРЬ И ВАСИЛИСА ПРЕМУДРАЯ

За тридевять земель, в тридесятом государстве жил-был царь с царицею;
детей у них не было. Поехал царь по чужим землям, по дальним сторонам,
долгое время дома не бывал; на ту пору родила ему царица сына, Ивана-ца-
ревича, а царь про то и не ведает. Стал он держать путь в свое госу-
дарство, стал подъезжать к своей земле, а день-то был жаркий-жаркий,
солнце так и пекло! И напала на него жажда великая; что ни дать, только
бы воды испить! Осмотрелся кругом и видит невдалеке большое озеро;
подъехал к озеру, слез с коня, прилег на брюхо и давай глотать студеную
воду.
Пьет и не чует беды; а царь морской ухватил его за бороду.
- Пусти! - просит царь.
- Не пущу, не смей пить без моего ведома!
- Какой хочешь возьми откуп - только отпусти!
- Давай то, чего дома не знаешь.
Царь подумал-подумал - чего он дома не знает? Кажись, все знает, все
ему ведомо, - и согласился. Попробовал - бороду никто не держит; встал с
земли, сел на коня и поехал восвояси.
Вот приезжает он домой, царица встречает его с царевичем, такая ра-
достная; а он как узнал про свое милое детище, так и залился горькими
слезами. Рассказал царице, как и что с ним было, поплакали вместе, да
ведь делать-то нечего, слезами дела не поправишь.
Стали они жить по-старому; а царевич растет себе да растет, словно
тесто на опаре - не по дням, а по часам, и вырос большой.
"Сколько ни держать при себе, - думает царь, - а отдавать надобно:
дело неминучее!" Взял Ивана-царевича за руку, привел прямо к озеру.
- Поищи здесь, - говорит, - мой перстень; я ненароком вчера обронил.
Оставил одного царевича, а сам повернул домой. Стал царевич искать
перстень, идет по берегу, и попадается ему навстречу старушка.
- Куда идешь, Иван-царевич?
- Отвяжись, не докучай, старая ведьма! И без тебя досадно.
- Ну, оставайся... - И пошла старушка в сторону. А Иван-царевич по-
раздумался: "За что обругал я старуху? Дай ворочу ее; старые люди хитры
и догадливы! Авось что и доброе скажет". И стал ворочать старушку:
- Воротись, бабушка, да прости мое слово глупое! Ведь я с досады вы-
молвил: заставил меня отец перстень искать, хожу-высматриваю, а перстня
нет как нет!
- Не за перстнем ты здесь; отдал тебя отец морскому царю: выйдет
морской царь и возьмет тебя с собою в подводное царство.
Горько заплакал царевич.
- Не тужи, Иван-царевич! Будет и на твоей улице праздник; только слу-
шайся меня, старуху. Спрячься вон за тот куст смородины и притаись ти-
хонько. Прилетят сюда двенадцать голубиц - все красных девиц, а вслед за
ними и тринадцатая; станут в озере купаться; а ты тем временем унеси у
последней сорочку и до тех пор не отдавай, пока не подарит она тебе сво-
его колечка. Если не сумеешь этого сделать, ты погиб навеки; у морского
царя кругом всего дворца стоит частокол высокий, на целые на десять
верст, и на каждой спице по голове воткнуто; только одна порожняя, не
угоди на нее попасть!
Иван-царевич поблагодарил старушку, спрятался за смородиновый куст и
ждет поры-времени.
Вдруг прилетают двенадцать голубиц; ударились о сыру землю и оберну-
лись красными девицами, все до единой красы несказанной: ни вздумать, ни
взгадать, ни пером написать!
Поскидали платья и пустились в озеро: играют, плещутся, смеются, пес-
ни поют.
Вслед за ними прилетела и тринадцатая голубица; ударилась о сыру зем-
лю, обернулась красной девицей, сбросила с белого тела сорочку и пошла
купаться; и была она всех пригожее, всех красивее!
Долго Иван-царевич не мог отвести очей своих, долго на нее загляды-
вался, да припомнил, что говорила ему старуха, подкрался и унес сорочку.
Вышла из воды красная девица, хватилась - нет сорочки, унес кто-то;
бросились все искать, искали, искали - не видать нигде.
- Не ищите, милые сестрицы! Улетайте домой; я сама виновата - недос-
мотрела, сама и отвечать буду. Сестрицы - красные девицы ударились о сы-
ру землю, сделались голубицами, взмахнули крыльями и полетели прочь. Ос-
талась одна девица, осмотрелась кругом и промолвила:
- Кто бы ни был таков, у кого моя сорочка, выходи сюда; коли старый
человек - будешь мне родной батюшка, коли средних лет - будешь братец
любимый, коли ровня мне - будешь милый друг!
Только сказала последнее слово, показался Иванцаревич. Подала она ему
золотое колечко и говорит:
- Ах, Иван-царевич! Что давно не приходил? Морской царь на тебя гне-
вается. Вот дорога, что ведет в подводное царство; ступай по ней смело!
Там и меня найдешь; ведь я дочь морского царя, Василиса Премудрая.
Обернулась Василиса Премудрая голубкою и улетела от царевича. - А
Иван-царевич отправился в подводное царство; видит - и там свет такой
же, как у нас, и там поля, и луга, и рощи зеленые, и солнышко греет.
Приходит он к морскому царю. Закричал на него морской царь:
- Что так долго не бывал? За вину твою вот тебе служба: есть у меня
пустошь на тридцать верст и в длину и поперек - одни рвы, буераки да ка-
менье острое! Чтоб к завтрему было там как ладонь гладко, и была бы рожь
посеяна, и выросла б к раннему утру высока, чтобы в ней галка могла схо-
рониться. Если того не сделаешь - голова твоя с плеч долой!
Идет Иван-царевич от морского царя, сам слезами обливается. Увидала
его в окно из своего терема высокого Василиса Премудрая и спрашивает:
- Здравствуй, Иван-царевич! Что слезами обливаешься?
- Как же мне не плакать? - отвечает царевич. - Заставил меня царь
морской за одну ночь сровнять рвы, буераки и каменье острое и засеять
рожью, чтоб к утру она выросла и могла в ней галка спрятаться.
- Это не беда, беда впереди будет. Ложись с Богом спать; утро вечера
мудренее, все будет готово!
Лег спать Иван-царевич, а Василиса Премудрая вышла на крылечко и
крикнула громким голосом:
- Гей вы, слуги мои верные! Ровняйте-ка рвы глубокие, сносите каменье
острое, засевайте рожью колосистою, чтоб к утру поспело.
Проснулся на заре Иван-царевич, глянул - все готово: нет ни рвов, ни
буераков, стоит поле как ладонь гладкое, и красуется на нем рожь - столь
высока, что галка схоронится.
Пошел к морскому царю с докладом.
- Спасибо тебе, - говорит морской царь, - что сумел службу сослужить.
Вот тебе другая работа: есть у меня триста скирдов, в каждом скирду по
триста копен - все пшеница белоярая; обмолоти мне к завтрему всю пшеницу
чисто-начисто, до единого зернышка, а скирдов не ломай и снопов не раз-
бивай. Если не сделаешь - голова твоя с плеч долой!
- Слушаю, ваше величество! - сказал Иван-царевич; опять идет по двору
да слезами обливается.
- О чем горько плачешь? - спрашивает его Василиса Премудрая.
- Как же мне не плакать? Приказал мне царь морской за одну ночь все
скирды обмолотить, зерна не обронить, а скирдов не ломать и снопов не
разбивать.
- Это не беда, беда впереди будет! Ложись спать с Богом, утро вечера
мудренее.
Царевич лег спать, а Василиса Премудрая вышла на крылечко и закричала
громким голосом:
- Гей вы, муравьи ползучие! Сколько вас на белом свете ни есть - все
ползите сюда и повыберите зерно из батюшкиных скирдов чисто-начисто.
Поутру зовет морской царь Ивана-царевича:
- Сослужил ли ты службу?
- Сослужил, ваше величество!
- Пойдем посмотрим.
Пришли на гумно - все скирды стоят нетронуты, пришли в житницы - все
закрома полнехоньки зерном.
- Спасибо тебе, брат! - сказал морской царь. - Сделай мне еще церковь
из чистого воску, чтобы к рассвету была готова: это будет твоя последняя
служба.
Опять идет Иван-царевич по двору, слезами умывается.
- О чем горько плачешь? - спрашивает его из высокого терема Василиса
Премудрая.
- Как мне не плакать, доброму молодцу? Приказал мне морской царь за
одну ночь сделать церковь из чистого воску.
- Ну, это еще не беда, беда впереди будет. Ложись-ка спать, утро ве-
чера мудренее.
Царевич улегся спать, а Василиса Премудрая вышла на крылечко и закри-
чала громким голосом:
- Гей вы, пчелы работящие! Сколько вас на белом свете ни есть - все
летите сюда и слепите из чистого воску церковь Божию, чтоб к утру была
готова!
Поутру встал Иван-царевич, глянул - стоит церковь из чистого воску, и
пошел к морскому царю с докладом.
- Спасибо тебе, Иван-царевич! Каких слуг у меня ни бывало, никто не
сумел так угодить, как ты. Будь же за то моим наследником, всего царства
сберегателем; выбирай себе любую из тринадцати дочерей моих в жены.
Иван-царевич выбрал Василису Премудрую; тотчас их обвенчали и на ра-
достях пировали целых три дня. Ни много ни мало прошло времени, стоско-
вался Иван-царевич по своим родителям, захотелось ему на святую Русь.
- Что так грустен, Иван-царевич?
- Ах, Василиса Премудрая, сгрустнулось по отцу, по матери, захотелось
на святую Русь.
- Вот это беда пришла! Если уйдем мы, будет за нами погоня великая;
царь морской разгневается и предаст нас смерти. Надо ухитряться!
Плюнула Василиса Премудрая в трех углах, заперла двери в своем тереме
и побежала с Иваном-царевичем на святую Русь.
На другой день ранехонько приходят посланные от морского царя - моло-
дых подымать, во дворец к царю ждать. Стучатся в двери:
- Проснитеся, пробудитеся! Вас батюшка зовет.
- Еще рано, мы не выспались, приходите после! - отвечает одна слюнка.
Вот посланные ушли, обождали час-другой и опять стучатся:
- Не пора-время спать, пора-время вставать!
- Погодите немного: встанем, оденемся! - отвечает вторая слюнка.
В третий раз приходят посланные: царь-де морской гневается, зачем так
долго они прохлаждаются.
- Сейчас будем! - отвечает третья слюнка. Подождали-подождали послан-
ные и давай опять стучаться: нет отклика, нет отзыва! Выломали двери, а
в тереме пусто. Доложили царю, что молодые убежали; озлобился он и пос-
лал за ними погоню великую.
А Василиса Премудрая с Иваном-царевичем уже далеко-далеко! Скачут на
борзых конях без остановки, без роздыху.
- Ну-ка, Иван-царевич, припади к сырой земле да послушай, нет ли по-
гони от морского царя?
Иван-царевич соскочил с коня, припал ухом к сырой земле и говорит; -
Слышу я людскую молвь и конский топ!
- Это за нами гонят! - сказала Василиса Премудрая и тотчас обратила
коней зеленым лугом, Ивана-царевича - старым пастухом, а сама сделалась
смирною овечкою.
Наезжает погоня:
- Эй, старичок! Не видал ли ты - не проскакал ли здесь добрый молодец
с красной девицей?
- Нет, люди добрые, не видал, - отвечает Иванцаревич. - Сорок лет,
как пасу на этом месте - ни одна птица мимо не пролетывала, ни один
зверь мимо не прорыскивал!
Воротилась погоня назад:
- Ваше царское величество! Никого в пути не наехали, видели только:
пастух овечку пасет.
- Что ж не хватали? Ведь это они и были! - закричал морской царь и
послал новую погоню.
А Иван-царевич с Василисою Премудрой давнымдавно скачут на борзых ко-
нях.
- Ну, Иван-царевич, припади к сырой земле да послушай, нет ли погони
от морского царя?
Иван-царевич слез с коня, припал ухом к сырой земле и говорит:
- Слышу я людскую молвь и конский топ.
- Это за нами гонят! - сказала Василиса Премудрая; сама сделалась
церковью, Ивана-царевича обратила стареньким попом, а лошадей - де-
ревьями. Наезжает погоня:
- Эй, батюшка! Не видал ли ты, не проходил ли здесь пастух с овечкою?
- Нет, люди добрые, не видал. Сорок лет тружусь в этой церкви - ни
одна птица мимо не пролетывала, ни один зверь мимо не прорыскивал!
Повернула погоня назад:
- Ваше царское величество! Нигде не нашли пастуха с овечкою; только в
пути и видели, что церковь да попа-старика.
- Что же вы церковь не разломали, попа не захватили? Ведь это они са-
мые были! - закричал морской царь и сам поскакал вдогонь за Иваном-царе-
вичем и Василисою Премудрою.
А они далеко уехали. Опять говорит Василиса Премудрая:
- Иван-царевич! Припади к сырой земле - не слыхать ли погони?
Слез Иван-царевич с коня, припал ухом к сырой земле и говорит:
- Слышу людскую молвь и конский топ пуще прежнего.
- Это сам царь скачет.
Оборотила Василиса Премудрая коней озером, Ивана-царевича - селезнем,
а сама сделалась уткою. Прискакал царь морской к озеру, тотчас догадал-
ся, кто таковы утка и селезень, ударился о сыру землю и обернулся орлом.
Хочет орел убить их до смерти, да не тут-то было: что ни разлетится
сверху... вот-вот ударит селезня, а селезень в воду нырнет; вот-вот уда-
рит утку, а утка в воду нырнет! Бился, бился, так ничего и не мог сде-
лать.
Поскакал царь морской в свое подводное царство, а Василиса Премудрая
с Иваном-царевичем выждали доброе время и поехали на святую Русь.
Долго ли, коротко ли, приехали они в тридесятое царство.
- Подожди меня в этом лесочке, - говорит Иванцаревич Василисе Премуд-
рой, - я пойду доложусь наперед отцу, матери.
- Ты меня забудешь, Иван-царевич!
- Нет, не забуду.
- Нет, Иван-царевич, не говори, позабудешь!
Вспомни обо мне хоть тогда, когда станут два голубка в окна биться!
Пришел Иван-царевич во дворец; увидали его родители, бросились ему на
шею и стали целовать-миловать его. На радостях позабыл Иван-царевич про
Василису Премудрую.
Живет день и другой с отцом, с матерью, а на третий задумал свататься
к какой-то королевне. Василиса Премудрая пошла в город и нанялась к
просвирне в работницы. Стали просвиры [38] готовить, она взяла два ку-
сочка теста, слепила пару голубков и посадила в печь.
- Разгадай, хозяюшка, что будет из этих голубков!
- А что будет? Съедим их - вот и все!
- Нет, не угадала!
Открыла Василиса Премудрая печь, отворила окно - и в ту же минуту го-
луби встрепенулися, полетели прямо во дворец и начали биться в окна;
сколько прислуга царская ни старалась, ничем не могла отогнать их прочь.
Тут только Иван-царевич вспомнил про Василису Премудрую, послал гонцов
во все концы расспрашивать да разыскивать и нашел ее у просвирни; взял
за руки белые, целовал в уста сахарные, привел к отцу, к матери, и стали
все вместе жить да поживать да добра наживать.


МЕДНОЕ, СЕРЕБРЯНОЕ И ЗОЛОТОЕ ЦАРСТВА

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь. У него бы-
ла жена Настасья - золотая коса и три сына: Петр-царевич, Василий-царе-
вич и Иван-царевич.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46