.. Ну, отвечай! — грозно взревел старик и замолчал ожидая.Аха, который при виде своего, видимо, вечного врага покраснел так, что, казалось, вот-вот лопнет или помрет от удара, и, пока тот говорил, только открывал и закрывал рот, как вынутая из воды рыба, издал какой-то хрип и заорал верещащим голосом:— Я! Да я создал все, — он обвел дрожащей лапкой вокруг, — все вот это! Этот замок, этот зал, этот рай земной! Когда я пришел сюда, здесь ничего не было вовсе! Песок и песок!— И Книга, — резко напомнил мудрец Арканастр, потому что это был несомненно он.— Да, Книга! — взвизгнул Аха. — Она лежала прямо на земле. Она ждала меня. Меня, а не кого-то еще! Потому что она позвала меня! Потому…— Потому, — резко оборвал его Арканастр, — что в твоих тощих жилках течет разбавленная водичка от крови тех, кто создал ее, кто собрал в ней все, кто хотел этим спасти этот проклятый с момента его создания мир, исправить его. А ты да предшественнички твои, такие же скудокровные и скудоумные наследники забытых идей, только и смогли, что строить себе дворцы, воровать девиц для услаждения своих страстишек да для собственного удовольствия просматривать картинки-миражи. Вы даже не удосуживались толком разобраться, что там, за этими картинками кроется, для чего они? Дикари! — воскликнул он. — Самодовольные, эгоистичные дикари, мастурбирующие с помощью сверхсовременного компьютера! Вам в руки попало знание, умение — а вы натворили из них королевских печатей, чтобы колоть ими для себя орехи! Даже Книга не выдержала! Вы вашими душонками опошлили ее, низвели до состояния жалкого паразита, питающегося вашими страстишками, потакающего вашим мелким желаниям. Потому что она не может жить одна, ей необходимо быть нужной! Нужной вам, нужной всем! Чтобы помочь вам всем стать хоть чуточку лучше. А вышло все с точностью До наоборот! Такую песню испортили, сволочи!— Как! — вскричал, потрясая тощими ручками, Аха. Абраксасу показалось, что он страшно напуган. — Как ты, ничтожный чудак, пришелец, можешь так говорить о великой Книге!!! Боги подарили ее нам, и не тебе, чужаку, рассуждать об этом! Ты просто завидуешь мне! — заорал Аха ядовито. — Завидуешь! И всегда завидовал. С тех самых пор, когда впервые пришел ко мне со своими жалкими разговорами. — Аха пренебрежительно передразнил: — «Счастья, счастья для всех, даром. .И чтобы никто не ушел обиженным»! — Он попробовал саркастически засмеяться, но только как-то глупо хмыкнул. Арканастр нахмурился и поморщил лицо.— Не фыркай, — только и буркнул он, — сопля вылетит. Кажется, Аха сумел задеть какие-то струны в его душе. И тот тоже почувствовал это и принялся добивать:— И чего ты добился с тех пор? Чего? Я построил для себя это счастье. Даром! И Книга мне в этом помогла. Мне, а не тебе! Так кто же из нас прав?— Да не завидую я тебе, идиот. Больно мне за вас. А ты мне тогда показался приличным парнем. — Старик не глядя ткнул пальцем в сторону Абраксаса. — Как вот он.— Его не трожь! — Аха чуть не подпрыгнул в кресле, так что пледы и одеяла посыпались с него. — Ты уже пробовал испортить жизнь мне. Пробовал и его остановить — и что? Вот он здесь, и я передам Книгу ему! Он будет продолжать мое дело.— Какое дело? — горько усмехнулся мудрец. — Ты ни разу не задумывался, почему каждый раз Книгу находят вот как ты — на голом песке? Не задумывался?— Я передам ее ему в руки! — взвился Аха. — И с него начнется возрождение нашего рода, рода владык Книги!— Ну это если он того захочет. — Арканастр вдруг посмотрел на Абраксаса. — Ты сам-то у него спрашивал?— Он не глупец, чтобы отказаться от своего счастья! — торжественно провозгласил Аха. Он тоже смотрел на Абраксаса.— Что-то я не слышу в твоем голосе уверенности. Не научился, значит, читать будущее? Я же говорю, только в игрушки тебе играть. Как ты был тогда сопляком, так им и остался. Так им и помрешь… Не желаю я с тобой больше разговаривать, тратить на тебя цветы своей селезенки, — сказал вдруг Арканастр другим тоном — спокойно и холодно. — Оставайся и подыхай! Наконец-то недолго тебе осталось.Он оторвал от стола кулаки и, не отшвырнув, а просто чуть задев громоздкое кресло, которое, однако, отлетело в сторону так, будто оно было из воздуха, пошел к двери, которая как-то испуганно распахнулась пред ним, а когда он вышел, захлопнулась так, что все вздрогнуло, а с потолка что-то просыпалось.— Я еще тебя переживу, неудачник! Ну и иди отсюда! Пошел ты… — заорал вслед ему Аха надтреснутым голоском. Арканастр даже не обернулся на его выкрик, хотя адрес, указанный в последней фразе, был явным грубым, площадным оскорблением — это Абраксас понял скорее по выражению, потому что слов таких он не знал. Спина мудреца, пока он шел по залу, выражала даже не презрение — она ничего не выражала, будто сзади ничего и не было.Аха же еще долго и непонятно ругался в запертую дверь, пока голос его не сошел на нет, на какое-то бормотание и наконец не затих вовсе.…Абраксас слушал без видимого проявления эмоций, просто сидел на своем стуле, прикрыв глаза. Все это его не касалось. Эти двое, кем бы они ни были, решали за него его судьбу? Пусть. Это были их, колдунов, внутренние разборки, которые его, простого смертного, не касались. Или касались, но он-то этого не хотел. Он для себя уже все решил…Когда наконец все затихло, Абраксас открыл глаза и увидел, что Аха смотрит на него. Выглядел он еще более постаревшим, чем каких-нибудь полчаса назад.— Знаю, знаю. Все знаю про тебя, — заговорил колдун так, словно ничего не было, словно никто здесь не появлялся, словно он продолжает прерванный разговор. — А тот малый, что пришел с вами? — продолжал колдун. — Скажешь, и он тебе тоже какой-нибудь родственник?Абраксас не удивился. Он пожал плечами.— Я его с собой не звал.— Забавный он малый, — заметил Аха и даже захихикал. — Шустрый такой. Он тут ко мне уже заглядывал. Чем-то ты его сильно обидел, сынок. Он на тебя очень зол.Абраксас снова пожал плечами и ничего не ответил.— Я бы на твоем месте не держал при себе столь явного врага, — сказал старичок наставительно. — Хочешь, его завтра же тут не будет? Хочешь, а?Абраксас молчал.— Что-то ты, я вижу, не рад нашей встрече, — сварливо сказал колдун. — Впрочем, я знаю, как тебя расшевелить. — Он чуть сдвинулся и извлек откуда-то из-под себя большой ключ из киммерия с замысловато сложным узором выступов и бороздок. — Вот, сходи посмотри на свое наследство. — Рука, протягивающая ключ, заметно дрожала.Абраксас взял ключ и выжидательно посмотрел на Аху. Аха махнул рукой в сторону двери, и дверь медленно раскрылась.— Иди, иди, — устало махнул рукой старичок. Бодрость его иссякала прямо на глазах.Абраксас снова пошел по пути, указываемому открывающимися дверями.На этот раз они привели в подвал. Он спустился по лестнице ярдов на тридцать и увидел перед собой массивную решетку, в центре причудливого рисунка которой было размещено изображение сокола. Абраксас присмотрелся к нему и в крыле птицы нашел замочную скважину. Он вставил ключ и повернул.С мелодичным звоном решетка разделилась на две части. Верхняя ее половина поползла в потолок, нижняя ушла в пол; металлический же сокол остался на прежнем месте, неизвестно на чем держась.Абраксас обошел его и вступил в сокровищницу.С первым его шагом вокруг стало светло, зажглись чудесным образом лампы и вспыхнули факелы. Первое, что увидел, в их мерцающем неровном свете Абраксас, была оскаленная морда золотого дракона с ярко горящими рубиновыми глазами. Дракон был размером с лошадь, правда, немного ниже ее и несколько длиннее; его когтистые лапы были расставлены в стороны, грива на тонкой шее развевалась, как будто ее трепал неощутимый ветер, и змеиный хвост кольцом загибался вокруг его левой задней ноги; по золотому телу шла инкрустация бирюзой, изображавшая чешую, а линию позвоночника отмечала полоса, набранная из одинаковых голубоватых жемчужин; когти были из сверкающего полированного киммерия.С перезвоном, будто сотни музыкальных шкатулок, открылись стоящие вдоль стен сундуки. Абраксас подошел и, заглянув внутрь, увидел сияние драгоценных камней: сундуки были полны рубинов, агатов, сапфиров, изумрудов, самородных и уже ограненных под бриллианты алмазов, отсортированного по размерам, форме и цвету жемчуга. На полках, заглубленных в стены наподобие ниш, в безукоризненном порядке, как на прилавке ювелирной лавки, разложены были те же камни, но уже вставленные в изумительные по красоте и ценности изделия.Абраксас взял в руки диадему, которую впору надевать самой Императрице, подивился тончайшей работе и подумал, что за стоимость всего лишь трех крупных изумрудов из этой диадемы, украшающих передний зубец, можно было бы выкупить не одно имение, подобное тому, каким владел сейчас род князей Ахеа, и с горечью вспомнил это единственное село — зажиточное по тамошним меркам, но нищее по сравнению с селами центральных и юго-западных губерний Империи; впрочем, у многих окрестных князьков во владении и вовсе были деревеньки, но ведь те князьки и не мечтали о королевской короне, а предки Ахеа по прямой были королями Товьяра!.. А того, что хранилось в этой сокровищнице, хватило бы для того, чтобы скупить пол-Империи, а уж на то, чтобы организовать настоящую войну и пройти по Империи не в потешном шествии, прикрываемом чарами серебристых плащей, а настоящей армией, вооруженной не магией, а мечами, пушками и аркебузами, хватило бы и десятой части…Он поставил диадему на место, поправил, чтобы она лежала на нежно-сиреневом бархате точно так, как раньше. Его взгляд привлек сложенный из пудовых золотых слитков-кирпичей колодец, доверху заполненный ювелирной мелочью, сверкающей в переменчивом свете ламп. Абраксас задумчиво запустил руку в колодец, зачерпнул не глядя. В пригоршню попало несколько колец, одинокая серьга, какие-то подвески, сияющие бриллиантовой радугой; с пальцев свешивалось, покачиваясь, ожерелье из жемчуга и шпинели. Абраксас наклонил ладонь, глядя, как драгоценности скользнули обратно в колодец.Он еще раз обвел взглядом несметные богатства и пошел к выходу, чуть не ударившись грудью о висящего без опоры сокола. Светильники в сокровищнице сразу начали меркнуть. Абраксас повернул в замке ключ и, не дожидаясь, пока створки решетки сомкнутся, стал подниматься по лестнице.…Аху он не видел полчаса, вряд ли много больше, но старик за это время изменился почти неузнаваемо — сейчас он больше напоминал ожившую мумию: на побледневшем, даже позеленевшем лице выделялись совершенно птичьи черные глаза.— Быстро же ты вернулся, — просипел старик.Юная прелестная прислужница поднесла к его губам питье; контраст был ужасающий — цветущий лик жизни и пергамент смерти; Абраксас отвел глаза.— Неужели не понравилось? — продолжал Аха.— Я не девица, чтобы ахать при виде нитки бус, — неохотно ответил Абраксас.— Трудный у тебя характер, — пожаловался старик. — Когда я тянул тебя сюда — ты сопротивлялся, сейчас опять недоволен… Лед в твоей крови, что ли?Абраксас пожал плечами.Он протянул старику ключ, но тот отказался его взять:— Нет, сынок, это все твое. И еще Книга… Она тоже твоя.— Книга? — бесстрастно переспросил Абраксас.— Посмотри вправо.Справа открылась дверь в соседнюю комнату. Это был кабинет, если судить по книжным шкафам, большому глобусу, стоящему в углу комнаты; у окна стоял резной аналой, на котором лежала огромная книга, закрытая сейчас на три небольших замка.— Бери ее, — сказал старик. — И возьми ключи. Никому не давай их в руки. Читай сам, в одиночестве. Там — все. — Голос его при этом торжественно задрожал.Абраксас безразлично пожал плечами. Он поднял увесистый том, сдвинул его, чтобы было удобнее нести, взял под мышку; ключи он положил в кармашек.— Иди, — произнес старик совсем уже тающим голосом. — А мне надо отдохнуть… И Абраксас ушел.Он вернулся в отведенное ему крыло и обнаружил, что Аойда не одна.Пройт сидел вместе с ней на веранде, и они играли в шашки, словно где-нибудь на загородной вилле.— Что он здесь делает? — спросил Абраксас недовольно, давая наконец волю накопившемуся раздражению.— У меня нет слуг, которые могли бы выставить из моих комнат нежелательных гостей, — с раздражением ответила Аойда. — Должна же я проводить как-то время с гостем… Пройт нагло ухмыльнулся.Абраксас бросил книгу на стол в комнате, потряс, как колокольчиком, связкой из трех ключиков от ее замков. Мигом к нему подпорхнула перепуганная служанка.— Я желаю, — сказал Абраксас, — чтобы этот господин не приближался к моей жене ближе чем на сто ярдов.Девушка низко склонилась перед Абраксасом. Пройт по-прежнему ухмылялся, а когда служанка подошла к нему и с поклоном жестами пригласила его выйти, он только покачал головой и ответил:— Нет, дорогая.Абраксас мрачно наблюдал.Девушка не задумалась ни на секунду. Она свистнула в какой-то еле слышный свисток, который достала из складок полупрозрачных одежд, и в комнате неведомо откуда появилось еще с полдюжины девиц. Они мгновенно облепили Пройта и повлекли его к выходу. Разъяренный Пройт попробовал отбиваться, но это оказалось невозможно. Посмеивающиеся и в то же время вполне серьезные хрупкие девушки, в своих одеяниях больше напоминающие нимф, с настойчивостью мегер волокли его к лестнице буквально на своих плечах.Первая прислужница вернулась и склонилась перед Абраксасом в почтительном поклоне.— Чудесно, — по-прежнему мрачно сказал Абраксас. — А теперь, милочка, я хочу, чтобы вы усвоили: я не желаю, чтобы в мои покои кто-то входил без моего зова и ведома. Это касается и служанок…Девушка низко склонилась и поспешно покинула комнату.Аойда смотрела на него тревожно.— Ты сердишься, потому что я разговаривала с Пройтом? — спросила она на всякий случай.— Он тебя развлекает?— Нет.— Значит, и нечего о нем говорить, — сказал Абраксас, почти падая в кресло.Аойда присела на скамеечку у его ног.— Тебе нравится этот замок? — спросил Абраксас, с раздражением поглядывая на сад и струящиеся в нем фонтаны.— Здесь очень красиво, — осторожно сказала Аойда.— Это все наше, — сообщил Абраксас. Аойда вопросительно посмотрела на него.— Я только что разговаривал со своим пращуром, колдуном Ахой, — объяснил Абраксас. — И он объявил меня наследником. Я только что был в сокровищнице. Хочешь там побывать?— Аха? — переспросила Аойда. — Аха-колдун?— Он самый.— Я не знала, что ты его родич, — сказала Аойда.— Как же! Разве ты забыла, что я из рода Ахеа?— Сколько же ему должно быть лет?— Не знаю точно, но выглядит он так… Так, как будто он прожил сто лет, столько же пролежал в могиле, а потом вылез обратно.Аойда попробовала представить Аху, но ее передернуло: слишком тошнотворное зрелище ей представлялось.На ее счастье, Аха не потребовал, чтобы Абраксас представил ему свою жену; он полагал, что Абраксас поступил глупо, приведя с собой в Ар-и-Диф дочь мунитайского князя. Сам Аха предполагал похитить для наследника одну из дочерей Императора — Меиссу или Сухейль — или же, на крайний случай, какую-нибудь махрийскую царевну. Однако к причуде своего потомка старик отнесся с пониманием — что ж, решил он, Абраксас скоро сам поймет, что в его руках большая сила.Абраксас, однако, боялся этой силы как огня.Он так и не рассказал Аойде свой сон, который видел здесь в первую ночь. Он шел по лесу, где стволы деревьев были из золота, а листья из прозрачных мерцающих на свету изумрудных пластинок. В этом лесу были множество живых птиц, но когда одна из них — разумеется, сокол — села ему на плечо, тот ощутил киммериевую тяжесть. Потом Абраксас увидел впереди беседку, убранную занавесями из нитей с жемчужным бисером. Он поднялся на несколько ступеней и раздвинул занавеси, собираясь войти, но тут рука Аойд ысхватила его за плечо : «Не входи туда!» А из беседки донесся другой голос: «Войди, войди скорее! Подойди ко мне. Загляни в меня — и силы твои умножатся!» И он вошел. Там, в беседке, стоял стол, и на столе лежала книга. И пока он смотрел на нее, на стол вползла маленькая, не больше локтя, змейка, приподняла головку, будто заглядывая в книгу, и вдруг начала расти и стала змеей двенадцати ярдов длины, и на голове ее заблестела диамантами корона. «Кто заглянет в меня, станет господином всего!» — снова услышал он исходящий из книги голос. А Аойда сказала: «Не открывай ее, там — смерть», и сняла с плеча Абраксаса киммериевого сокола и бросила его прямо на стол. Сокол тоже заглянул в книгу и тут же начал увеличиваться, однако же при этом форма его изменилась, и он перестал быть соколом, а стал огромным смердящим стервятником, на голой шее которого засиял бриллиантами ошейник, от которого протянулась цепь к книге и прошла через все ее три замка. Аойда сказала тихо: «Кто заглянет в книгу, тот станет ее рабом». И Абраксас проснулся.Поэтому, когда Аха отдал ему Книгу — точь-в-точь такую, как он увидел во сне, — Абраксас меньше всего хотел раскрыть ее три замка и увидеть, что написано внутри…Старик сдавал с каждым днем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58