Но только при условии, если бы его войско было просто войском, а не… Когда мы услышали, как дрожит земля под копытами коней, я был наверху с арбалетчиками. Отец подарил мне недавно пару прекрасных аркебузетов, которые специально заказал у самого Энко-Мартына, и мне очень хотелось испытать их в бою. Я взвел курки, едва завидел вдали блеск серебристых плащей передовых всадников. И вдруг, позади меня, среди наших поднялся какой-то шум. Поначалу я даже не обратил на него внимания, но когда оглянулся… Это было настоящее безумие. Все вокруг меня посходили с ума — они что-то кричали о жутких чудовищах и… и — убивали друг друга!.. Меня тоже ударили, и я потерял сознание, так ничего и не успев понять. — Мальчик замолчал. Он опустил глаза, потом быстро поднял. — Я не знаю, что было дальше. Меня вынес из боя один человек. Он отвез меня к какому-то крестьянину, дал ему денег и… уехал. — Мальчик снова замолчал, и Са-бик понял, что он чего-то недоговаривает. — Я плохо помню, что было со мной дальше. Я почти все время был без сознания, а когда приходил в себя — не понимал, где я и что происходит вокруг… Потом мне стало лучше, мне сказали о том, что йаш отряд вышел навстречу Абраксасу, и я пошел к вам, чтобы предупредить.Сабик кивнул. Мальчишка поспел вовремя. По тем сведениям, которые они получали от беженцев — высылаемые вперед дозоры просто не возвращались, и теперь становилось понятно почему, — до Абраксаса оставалось не более одного дневного перехода. И опоздай он со своим сообщением, завтра же отряд Сабика постигла бы та же участь, что и солдат его отца. Не верить ему у князя оснований не было: то же самое с разной степенью достоверности говорили беженцы, в большинстве, однако, люди темные — но не могут же одинаково лгать все подряд?Сабик уже сам мог убедиться, что Север Империи был охвачен непонятным и необъяснимым для обыкновенного человека явлением. И это был не просто очередной мятеж.Города и замки сдавались неведомо откуда появившемуся мятежнику, некоему Ахеа Абраксасу, совершенно ничтожному мелкому помещику из никому неведомого местечка Лайды, объявившему себя колдуном и Великим государем, наследником Тевиров — рода, некогда правившего на Севере, до его присоединения к Империи; сдавались без боя, более того — приветствуя Абраксаса как своего освободителя и новоявленного государя; и это попахивало безумием. К его малочисленному поначалу войску примыкали все новые отряды и ополчения, зачастую состоящие из остатков тех, кто несколько часов назад готовился к битве с ним, и зачем Абраксасу нужно было это войско — тоже совершенно не понятно; ведь все и без того покорялись его чарам — это уже походило на настоящее колдовство. В захваченных городах Абраксас, однако, не задерживался, а, насладившись триумфом, развлекшись пирами и казнями и день-ява отдохнув, упорно продолжал двигаться все дальше и дальше на Юг, к какой-то, казалось, одному ему известной цели. И тогда в городах начинало твориться нечто ужасное, о чем говорить не хотел никто из переживших, — по городам и селениям прокатывались эпидемии самоубийств и междоусобиц, беженцы, вернувшиеся домой, заставали порой страшную картину разорения и упадка; появились целые шайки, следовавшие за войском колдуна и входящие в города и селения, едва только войско покидало их, чтобы разбойничать и мародерствовать…Все это было так нелепо и бессмысленно, что когда эти слухи дошли до Столицы, сразу им, естественно, не поверили. Но когда начали приходить донесения наместников из срединных районов о хлынувшей с Севера волне беженцев, сведения о гибели гарнизонов и ополчений, когда в Столицу стали прибывать гонцы с нелепыми покаянными письмами от наместников покоренных Абраксасом городов и сообщения о их самоубийствах или бегствах за пределы Империи, когда, наконец, пропал без вести посланный на Север для разведки и расследования отряд егерей Королевской Охоты — полсотни отборнейших офицеров, имеющих огромный боевой и диверсионный опыт, — Император вынужден был принять меры и предложил возглавить карательную экспедицию князю Сабику.Сабик счел это поручение за добрый знак и с гордостью и затаенной радостью принял командование карательным отрядом.Однако чем дальше экспедиционный отряд князя шел на Север, тем больше Сабик сомневался, что сможет снискать в этом походе славы, лавров победителя и благосклонности Императора, которая могла оказаться так кстати накануне свадьбы. То, что из Столицы представлялось очередной прогулкой к очередной мятежной окраине Империи, когда при одном только виде Императорских войск смута сходит на нет, и остается только поставить гарнизоны, провести небольшое расследование и наказать виновников, чтобы вскоре с триумфом вернуться в Столицу и получить полагающиеся награды и почести, на деле грозило не лаврами, а опалой, потому что Сабик боялся, что Император ему просто не поверит, и даже более — сочтет трусом и предателем. Поэтому-то он и слал в Столицу лишь сухие рапорты, стараясь доводить сведения до Императора окольными путями, как это было с письмом сводной сестре…Слова молодого Феретиа еще раз подтвердили самые худшие его опасения. Возможно, мальчик что-то и преувеличивает, и уж точно о чем-то умалчивает, но в главном он правдив. Этот мальчик был пока единственным свидетелем и непосредственным участником событий, достойным доверия Двора и Императора. Сабик решил, что непременно отправит его с депешей в Столицу. Только вот…Князь обернулся к юному Феретиа.— Этот человек, который спас вас… — произнес он. — Куда он девался?— Не знаю, — ответил тот совсем уверенно.Абант опять опустил глаза. Лгать князю ему не хотелось, но еще больше не хотелось вспоминать о том, как его бросил Пройт. Вынес из боя — да, довез до какого-то хутора — да. И денег хозяину дал — но только не для того, чтобы тот его выходил, а чтобы смог достойно похоронить. Пройт был уверен, что Абант не выживет; он так и сказал: «Ты все равно умрешь, а я лишь время буду терять, сидя тут…» Он действительно мог умереть, и умер бы наверняка, если бы однажды в доме крестьянина не появился какой-то странный старик в толстых очках, который осмотрел Абанта, о чем-то поговорил со стариками и, распив бутылку крепкой наливки, исчез и больше не появлялся. Зато Абанту вскоре стало гораздо лучше от странного чудодейственного лекарства, которое он оставил. Всего этого Абант, конечно, не знал, так как был тогда без памяти. Об этом ему рассказала добрая старуха и даже показала это самое лекарство — странные белые плоские пилюли горьковатого вкуса; она даже сказала, что его лекарем был чуть ли не сам мудрец и колдун Арканастр, но уж этому Абант просто не поверил…Сабик посмотрел, как мальчик облизывает губы, и долил ему вина. Ладно, это, кажется, просто что-то личное, совсем свое…Абант глянул на князя застенчиво, словно стесняясь своей жажды, потом маленькими глотками выпил четверть стакана.— На что похожи эти чудовища? — спросил Сабик, опустив глаза.Мальчик сначала безразлично пожал плечами и только потом спохватился:— Какая разница?.. О, извините, ваше высочество… Я ведь сам чудовищ не видел. Да и не было ведь там никаких чудовиш, я уверен в этом. Это были чары. Похоже, просто на меня чары колдуна не подействовали. Или не успели…Сабик кивнул. Мальчик был, конечно, прав: какая разница, как выглядят чудовища, которых не было? Сабик задал этот вопрос, просто чтобы потянуть время. Ведь это страшно трудно — принять на себя ответственность за такое решение. Это конец карьере при Дворе, конец благорасположению Императора и Императрицы, презрение друзей, ссылка куда-нибудь в дальний гарнизон…Ведь придется отдавать приказ, по которому его отряду надлежит всячески трусливо бежать встречи с врагом, который беспрепятственно и нагло идет по твоей земле, оставляя за собой горе и разорение, — пусть даже .с врагом непонятным и непобедимым. А все говорило именно о полной непобедимости Абрак-саса, а следовательно, о бессмысленности схватки с ним. Тем более — схватки неподготовленной…Значит, надо решаться. Хотя бы для того, чтобы сохранить отряд, который, возможно, пригодится позже…Сабик поднял со стола серебряный колокольчик и позвонил. Вошел полковник Акубенс.— Пожалуйста, полковник, распорядитесь. Мы снимаемся с этого места, — сказал Сабик резко. Он старался не смотреть в глаза Акубенсу. — Мы выступаем, — Сабик подошел к карте, — по дороге на восток. Как можно более поспешно… Мне неприятно вам это говорить, полковник, но от встреч с противником мы впредь будем уклоняться… И пожалуйста, позаботьтесь о господине Феретиа, мне кажется, ему необходим врач.Мальчик встал, сделал неловкий поклон и, покачиваясь, вышел.Акубенс, не сказав ни слова, посляиовал за ним.Сабик сел за стол, дописал к письму несколько фраз, размашисто расписался, взял из своего походного бюро лимонно-желтый узкий конверт, в каком единственно прилично посылать письмо близкой родственнице, надписал его, вложил внутрь несколько исписанных мелким четким почерком листов и запечатал сургучом.Только после этого он встал и вышел из шатра.За несколько минут лагерь успел неузнаваемо измениться: солдаты быстро и споро собирали палатки, затаптывали костры, укладывали пожитки и поправляли оружие.Полковник Акубенс стоял немного в стороне и смотрел на север.— Вы что-то увидели там, полковник? — спросил Сабик, подходя к нему.Акубенс повел бровями, оборачиваясь к князю. Лицо его изменилось — потеряло привычную каменную неподвижность, как бы опало вниз, так что Сабик с удивлением заметил, что полковник гораздо старее, чем он к тому привык с юношеских лет. в глазах старого вояки была тревога, которая, впрочем, моментально исчезла, едва он услышал голос князя.— Я задумался, ваше высочество, извините, — сказал он.— Пожалуйста, полковник, распорядитесь, чтобы это письмо было отправлено немедленно. — Князь протянул ему конверт.Акубенс его принял, махнул кому-то рукой и передал мгновенно возникшему откуда-то из темноты ординарцу.Сабик тоже поглядел на север.Там еще ничего не было видно…Еще ничего…Ничего…Ничего особенного…— Ваше высочество, — донесся до него голос полковника.Сабик вздрогнул. Ему показалось, он задумался не более чем на секунду; оказалось, прошло по крайней мере несколько минут. Лагерь был практически свернут, и отряд неровными шеренгами, угадывающимися на фоне темной линии горизонта силуэтами, уходил на восток.«Однако! — сообразил Сабик. — На север лучше не смотреть. Кажется, колдун уже близко».— На север лучше не смотреть, — сказал он негромко полковнику. — Похоже, начинают действовать чары.— Мы уже готовы, — сказал Акубенс.— Тогда в путь, — кивнул Сабик, окончательно сбрасывая оцепенение. — Нельзя терять ни секунды.Они самым постыдным образом удирали на восток: на самой большой скорости, которую могли себе позволить.Молодой Феретиа, хотя и устал, взял на себя что-то вроде охранительной функции: он то скакал впереди, то отставал до арьергарда; цепко вглядывался вперед и назад, разыскивая и, слава Богам, пока не находя никаких следов продвигающегося с Севера войска Абраксаса. Полковник дал ему свежего коня, но и того он вполне мог загнать до пены.Дорога уходила в холмы; Феретиа отделился от отряда, поскал к вершине одного из холмов, с которого хорошо просматривалась местность на севере.— Они уже видны, — доложил он с тревогой, возвратившись. — Ваше высочество, запретите своим людям оглядываться. Тот, кто оглянется, увидит смерть.Сабик еще раз удивился старинной вычурности речи северян, но последовал совету мальчика; впрочем, слухи, разошедшиеся уже среди солдат отряда, не пробуждали в них желания тягаться силами с колдуном. К счастью, холмы скоро скрыли отряд от продвигающихся на юг войск Абраксаса.На ночь Сабик распорядился встать по возможности скрытно, чтобы не заметил противник; понятно, частью удобств пришлось пожертвовать.Они остановились на лесной поляне.Молодой Феретиа заснул почти сразу же, едва коснулся земли; Сабик попросил полковника приставить к мальчику толкового денщика из старослужащих солдат; мальчик был сейчас, пожалуй, единственным человеком, который мог помочь отряду.Утром оказалось, что отошли они недостаточно далеко, чтобы избежать чар колдуна: всю ночь всех, кроме Феретиа, мучили кошмары, знакомые лица вдруг превращались в чудовищные маски, а те, кто устремлял взгляд на северо-запад — уже северо-запад, а не север! — надолго застывали в непонятной задумчивости. Сабик приказал отойти еще на две мили к востоку, и теперь влиянию чар Абраксаса поддавались только немногие наиболее впечатлительные люди. Сабик решил, что такое состояние его вполне устроит — полезно иметь что-то вроде компаса, указывающего направление на противника.И стрелкой этого невидимого компаса был молодой Феретиа. Сабик сразу понял, что отправить мальчика в Столицу сейчас он не сможет. Не поедет мальчишка в Столицу — сочтет, что его отправляют из жалости, и, не ровен час, застрелится от позора из одного из своих «мартынов». К тому же, сейчас он был им необходим как разведчик. Кажется, на него действительно не распространялось колдовство.Молодой Феретиа почти все время спал, просыпаясь разве что для того, чтобы поесть; впрочем, аппетита у него не было: просто хотелось есть — и он ел, с отвращением запихивая в себя пищу. Сабик даже пожалел, что не захватил с собой искусного повара: может быть, хоть кулинарные изыски помогли бы мальчику побыстрее прийти в себя. Феретиа не был ранен, установил лекарь, все обошлось несколькими синяками и ссадинами, однако, судя по всему, мальчик получил сильный удар по голове и, как следствие, сотрясение мозга, что вполне объясняло его состояние.— Он весь вчерашний день скакал верхом, — напомнил князь Сабик.— Пожалуй, не следовало бы ему это делать, — заявил лекарь.Следующий день прошел в тревожном ожидании. Взгляды зачарованных солдат постепенно смещались на запад.Сабик прикидывал по карте примерный маршрут колдуна, составленный по донесениям; получалось, что Абраксас продвигается на Юг почти строго по меридиану — насколько ему позволяли дороги. Сабик еще и еще раз обращал глаза на записку бывшей невесты, найденную в отосланных вещах; это было практически единственное донесение из тыла врага, правда, не сказать, чтобы очень вразумительное:«Ваше высочество, ни в коем случае не приближайтесь к самому Абраксасу и к его слугам, одетым в серебристые плащи, ибо тот, кто их видит, теряет волю. Абраксас прошел Сегид, Тестал, Эрисихтон, Ферет и Косоа; здесь все подчинены его чарам, однако, едва он скрывается, чары развеиваются. Я не понимаю, что ему нужно: сокровищницу моего отца он почти не тронул — золото ему не нужно, драгоценные камни ему не нужны, даже власти ему достаточно только той, что вызывается его чарами. Князь Сагидский казнен им прилюдно — и народ ликовал. Тестальский царь и князь Эрисихтонийский тоже казнены. Однако ни в Сагиде, ни в Тестале, ни в Эрисихтоне Абраксас не оставил ни наместников из своих приспешников, ни гарнизонов — его ничуть не волнует, что там теперь происходит. Может быть, мне удастся купить жизнь для моих родителей; я молю Богов, чтобы моих мать и отца минула горькая участь прочих правителей.Ваше высочество, умоляю, будьте осторожны!»На обороте записки было написано совсем торопливо: «Его фамилия Ахеа».Сабик еще раз перечитал приписку. Фамилия Ахеа ему ничего не говорила. Он подозвал лекаря:— Послушайте, вы много чего знаете, и не только в медицине. Не говорит ли вам что-либо фамилия Ахеа?Врач, немного подумав, покачал головой:— Нет, не припоминаю, ваше высочество. Похоже, это северная фамилия, но я не помню, чтобы когда-либо слышал ее.Сабик спросил о том же полковника Акубенса. Тот тоже не смог вспомнить, но на следующее утро, когда взгляды зачарованных солдат начали смещаться уже к юго-западу, полковник, посовещавшись о чем-то с врачом, подошел к князю.— Ваше высочество, — сказал он, — кажется, я знаю, что это за род Ахеа.—Да?— Я не очень уверен, но сегодня ночью ко мне пришла одна мысль. Эти земли — Сагид, Тестал, Эрисихтон, часть Мунитайи и запад Лайнкина — когда-то принадлежали королям из династии Тевиров. Когда Империя пришла сюда, королевство Тевиров распалось на несколько княжеств, часть их стала имперскими, а часть сохранила видимость самостоятельности.— Ну, это и я знаю, — сказал Сабик. — Род Тевиров давно исчез.— Не совсем, — сказал полковник. — Был еще такой Аха Тевир из боковой, очень отдаленной ветви. В Империи его называли Аха-колдун.— Аха Северный колдун? — уточнил Сабик. У него вдруг похолодела спина где-то в районе лопаток.— Он самый, — кивнул Акубенс.— О Небо! — Сабик понял все раньше, чем полковник продолжил:— Я вот сейчас спросил у доктора, как у северян будут называться потомки человека по имени Аха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58