Против своего ожидания и желания Батен неожиданно оказался на одном из важных постов в этом первозданном бедламе. Сначала он числился помощником по фортификации заместителя коменданта острова по строительству, а когда оказалось, что фортификация не является столь уж необходимой вещью по причине абсолютной незлобивости аборигенов, просто заместителем без особенных полномочий, но, как жесть на ветру, со множеством мелких поручений, а когда его шеф сначала приболел, а потом и вовсе выехал в Талас, Батен стал исполнять его обязанности. Сказать, что это его расстроило, было нельзя, он втайне гордился, что таласары так высоко оценили его способности, но уж больно хлопотная ему досталась должность, и если бы не помощь Сигни, он вряд ли бы справился с ней. Он даже шутил порой, что не его, а именно ее надо было назначать, на что Сигни с усмешкой отвечала, что разницы нет никакой, его или ее — все равно они все делают вместе. Батен смущался, хотя это было сущей правдой.Как-то так само получилось, что Сигни поселилась с ним в одном доме, а когда прибыло первое пополнение, то всем обитателям форта пришлось потесниться, и они просто-напросто оказались чуть ли не в одной комнате. Это очень стесняло Батена и совсем не беспокоило Сигни. Как ни старался Батен избежать неизбежного, но оно случилось. Все произошло совершенно естественным образом. Ведь естественно, что секретарь и его — ее — начальник должны постоянно быть вместе и рядом — таковы обязанности секретаря; естественно, что работая допоздна или бывая в разъездах, им, бывало, приходилось ночевать в одном помещении и даже в одной постели; и что же может быть естественнее, если при этом они становятся любовниками?Время шло, и Батен уже начал считать, что он уже совсем привык быть таласаром. Здесь, вдали от Таласа, вдали от Стены, этого вечного напоминания о недавнем прошлом, среди небольшого количества людей знакомых, привычных, своих, в обстановке, когда ты знаешь всех и все знают тебя, и ты просто один из всех, а не пришелец и не чужак, это оказалось довольно легко.Но совершенно неожиданно жизнь вновь напомнила ему о покинутой Империи.На втором году его работы на Ботис прибыл корабль с беглецами, начальником которых был сам князь Сабик Шератан.От них Батен и узнал, что в Империи произошел переворот… ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯЭЙЛИ ЗАМОК ВАСАТ Эйли села перед зеркалом, открыла ключиком шкатулку и достала из нее присланный вчера Сабиком подарок — гарнитур из горного хрусталя и какого-то нового металла, искристо-голубого с легким фиолетовым отливом. Гарнитур состоял из легкой диадемы с фероньеркой и подвесками по бокам, пары больших сережек, ожерелья, двух браслетов и четырех колец. Серьги были всего интереснее: Сабик приказал вставить в них те самые две линзы, на которые разделилось найденное ею стеклышко. Получилось довольно забавно. Эйли вчера полдня развлекалась, рассматривая предметы то через одну серьгу, то через другую.Сейчас, однако, ей было не до игр; Шаула поторапливала, они и так долго провозились, расправляя по всем правилам складки платья и пришпиливая булавочками бутоньерки, так что Эйли начала ощущать себя в конце концов не девушкой, а клумбой.— Быстрее, быстрее, — говорила Шаула, прикалывая к волосам вуаль.— Я испорчу прическу! — сердито осадила ее Эйли. Цирюльник мучил ее все утро, но результаты его работы устраивали ее весьма мало. Но что делать…Шаула посмотрела на себя в зеркало. Ей-то работа цирюльника очень шла. Она поправила вуаль и обернулась к Эйли:— Давайте диадему, моя княжна.Холодный металл коснулся лба Эйли, прошелестели подвески. Осторожно освободив прядь от запутавшейся цепочки, Шаула привела все в порядок. Затем взяла из рук Эйли серьги, осторожно вдела их в уши девочки; Эйли подала ей ожерелье. Все остальное она уже сделала сама.…Гомейза в нетерпении ходила по гостиной; она уже была давно готова, а Адхафера все вертелась перед зеркалом. Наконец появилась Эйли.— Вперед, девушки! Мы уже опаздываем! — Шаула стремительно пошла из двери в дверь. Эйли последовала за ней, а уже следом, без надобности поправляя на ходу свои наряды, устремились обе девушки.Выйдя во двор, Шаула растерянно огляделась: в Васате они жили всего третий день, и она просто забыла, куда надо идти. Эйли обошла ее и зашагала вперед, показывая направление — она-то ориентировалась.Зала была уже полна.Гомейза при входе отстала, поднялась по широкой лестнице на галерею, подковой охватывавшую огромный зал, туда, где веселились нетитулованные дворяне. Эйли и Шаула с Адхаферой прошли в самый центр, ближе к месту, где на небольшом возвышении стояли три кресла с обивкой золотой парчи. Кресла были еще пусты.— Успели, — с облегчением выдохнула Шаула, ревниво поправляя на платье Эйли бутоньерку. Потом придирчиво осмотрела Адхаферу, негромко сделала какое-то замечание; Адхафера нехотя поправила кружево, прикрывающее декольте.Успели они, что называется, в последнюю минуту.Едва они отдышались от спешки, как, прервав музыку, пропели громкие трубы и герольды возвестили, что Высочайшее Семейство удостоило бал своим присутствием. Все взгляды обратились к большим двустворчатым дверям позади парчовых кресел.Но прошло не меньше двух минут, прежде чем двери открылись, и из них, в сопровождении нескольких дам, вышли Императрица и Его Дочь. Впереди, на шитых золотом подушках, вынесли две короны: большую, усыпанную сверкающими бриллиантами, пламенеющую рубинами, и поменьше, украшенную бриллиантами и изумрудами, — они символизировали присутствие на балу самого Императора и Его Матери.Будто легкий ветер прошел по зале: дамы опустились в глубоких реверансах, кавалеры преклонили колени. Только небольшая горстка людей — знать самого высокого ранга, и Эйли, разумеется, тоже — ограничилась небольшим поклоном.Жена Императора подождала, пока подушки с коронами поместили на центральное и правое кресла, подошла к левому, чуть склонила голову, увенчанную сапфировой диадемой, приветствуя собравшихся, и сказала негромко, однако достаточно, чтобы в наступившей тишине ее слова прозвучали на весь зал:— Встаньте, благородные господа, — после чего села.Дамы ее свиты, оказавшиеся рядом, как бы между прочим расправили платье Императрицы и уложили его красивыми складками; кавалеры встали с колен и дамы поднялись из глубоких реверансов.Дочь Императора, бледненькая девушка лет пятнадцати в про,стом розовом платье, подошла к князю Сабику и протянула ему руку для поцелуя:— Добрый вечер, брат. Сабик склонился к ее руке.— Матушка приглашает вас на завтрак. — Дочь Императора убрала руку. — Надеюсь, вы завтра не заняты?Для Сабика приглашение Императрицы было необыкновенно важно: оно подтверждало его высокий ранг и близость к Дому. Конечно, хорошо считаться Сыном Императора, однако ж. надо помнить, что его мать была хоть и красивой, но все же недостаточно родовитой, чтобы стать Женой Императора. Сам Император признал его Своим Сыном, но не усыновил — есть такая довольно унизительная разница в степенях родства, и Сабик относился к ней довольно болезненно и ревниво добивался внимания к себе Императора и доброжелательности Его Жены.Он степенно подошел к Императрице поблагодарить за приглашение. Могло показаться странным, но Императрица любила его почти как родного сына и тоже искала его доброжелательности, ведь сама она происходила из древнейшего, очень знатного, но очень немногочисленного рода, родственников у нее было раз-два и обчелся, и ей не следовало пренебрегать случаем упрочить партию своих сторонников. Вот и сейчас она ласково улыбнулась Сабику и пригласила его быть ее кавалером на этом балу; бал ответил на это не совсем верноподданным шепотком.Сабик поцеловал ей руку и как об ответной любезности попросил оказать внимание княжне Сухейль Делено, которую сейчас должен представить церемониймейстер.— Это та девочка в голубом платье? — спросила Императрица, бросив взгляд на собравшихся в зале.— Мне кажется, ей не хватает вкуса. — ревниво про-изнесла Его Дочь.— Меисса, ты несправедлива, — улыбнулся ей Сабик. — Сейчас она всего лишь кукла для дам из ее свиты, вкуса не хватает у них. Они так боятся, что окружающие решат, будто их госпожа недостаточно богата…Церемониймейстер тем временем начал представление Императрице тех из знатных гостей, кто впервые прибыл на официальный прием.Естественно, что первой была Эйли.Императрица, внимательно поглядев девушке в глаза, ласково улыбнулась ей и пригласила остаться на возвышении, возле кресел.Эйли присела в реверансе и поблагодарила за честь.Бал начался.Императрица некоторое время наблюдала, как кавалеры приглашают на туры дам, кто и как на это реагирует, но Эйли чувствовала на себе высочайшее внимание. Наконец, когда все установилось, и бал пошел по накатанной, установившейся колее — Эйли уже начало становиться скучно, — Императрица сочла возможным для себя обратиться к ней.— Какие оригинальные у вас украшения, — любезно заметила Императрица.— Мне подарил их князь Сабик, ваше величество, — ответила та учтиво.— Мне ты не дарил ничего подобного, — с укором сказала Сабику великая княжна Меисса.— Что это за металл? Я такого не видела, — перебила Императрица.— Это киммерий, — ответил Сабик. — Его привезли из окрестностей Ар-и-Дифа.— Откуда? — Императрица встревоженно посмотрела на Эйли. — И вы… вы не боитесь носить это на себе?..— Нет, ваше величество. — Эйли улыбнулась. — Мне даже пришлось заявить госпоже Шауле, — Эйли указала на Шаулу, которая в это время снова что-то внушала Адхафере, — это дама, которая присматривает за мной, что если она не разрешит мне надеть их на этот бал, то я сюда вовсе не пойду.— Да? — почти с восторгом переспросила Меисса.— Только не подумайте, ваше величество, что я действительно решилась бы отказаться от вашего приглашения, — наивно, не обращая на нее внимания, сказала Эйли, — однако на госпожу Шаулу это произвело должное впечатление.Пока продолжался этот разговор, Императрица то и дело кивала представляемым ей особам; в этот раз, как всегда в начале нового бального сезона, было очень много молоденьких девушек.— Я хочу такое же украшение, из этого, как его… империя, — продолжая разговор о драгоценностях, сказала великая княжна.— Киммерия, — поправил Сабик.— Пока ты находишься под моим попечением, ты к этой гадости прикасаться не будешь, — вдруг твердо сказала Императрица.— Вы так строги, ваше величество, как будто я подарил княжне Сухейль ожерелье из скорпионов и пауков, — улыбнулся Сабик.— Я скорее позволю своей дочери носить ожерелье из пауков, — проговорила Императрица, — чем из… м-м-м… киммерия.— У меня в Таласе был ручной паук, — простодушно объявила Эйли. — Вот такой. — Она показала свой кулачок. Меисса уважительно посмотрела на Эйли.— Он был ядовитый? — спросила она с надеждой.— Нет, ваше высочество, — с сожалением ответила Эйли, — Но он пребольно кусался.Однако ее высочество была покорена.— Называй меня просто Меисса, как и Сабик, — улыбнулась она.— О, я не смею, — присела в реверансе Эйли и глянула на Императрицу. Императрица чуть заметно кивнула. — Это большая честь для меня… Меисса.— Мы же сестры… — решительно сказала Меисса.В это время шагах в тридцати от них княгиня Морайя мрачно смотрела на вереницу представляемых и чуть слышно цедила слова стоящему рядом сыну:— Ты можешь оказать мне любезность?— Матушка, — вздохнул князь Алараф Сегин, — я всегда боюсь, что вы попросите у меня слишком многого. Можно, я не буду давать обещания заранее?— Я всего лишь прошу, чтобы ты пригласил на танец невест одну девушку, — раздраженно сказала Морайя. — По-моему, ничего чрезвычайного в этом нет.— Матушка, но ведь я женат, — напомнил князь Сегин.— Это не важно. Девушка, о которой я тебе говорю, совсем еще ребенок и после первого танца ее отправят спать. Я хочу, чтобы ты танцевал с дочерью Сагитты.Сегин посмотрел на Эйли.— Матушка, зачем это вам?— Если бы у Сагитты тогда родился сын, Император усыновил бы его и назвал Наследником, — раздраженно объяснила Морайя. — Сагитта боялась этого и молилась, чтобы у нее родилась дочь.— Она не хотела стать Матерью Наследника? — Сегин действительно был удивлен.— Она хотела вернуться к себе, — презрительно сморщилась Морайя, — в эту глухую дыру, которую называют Талас, и знала, что сына у нее отберут…— А что вам надо от ее дочери?— Ничего мне от нее не надо! — вспылила Морайя. — До меня дошли слухи о ее украшениях. Ты можешь посмотреть, из какого они металла?— Всего-то, матушка? Вы же и сами можете к ней подойти…— Я много чего могу!..Сегин понял, что спорить с матерью бесполезно, проще покориться.Когда был объявлен танец невест, он подождал, пока великая княжна Меисса не была приглашена ее женихом, потом подошел, поклонился Императрице и, испросив ее позволения, попросил у Сабика разрешения потанцевать с княжной Сухейль.Эйли сначала даже не поняла, что этот красивый, знатный — иначе как бы он посмел так близко подойти к Императрице? — кавалер приглашает ее танцевать.— Меня? О нет!..Сабик укоризненно покачал головой:— Это неучтиво, сестрица.Тогда Эйли сделала быстрый реверанс и, протянув Сегину руку, застенчиво поглядела на него снизу. Князь принял ее руку, и только ее пальцы коснулись его ладони, повел ее в круг танцующих.— Премилая девочка, — заметила Императрица, когда они отошли.— Ваше величество… — завороженно проговорил Сабик.Императрица услышала в тоне юноши что-то необычное и оглянулась, чтобы посмотреть на него; Сабик смотрел в центр зала, где среди нескольких наиболее знатных пар Эйли танцевала с Сегином.Туда уже были устремлены взгляды многих — внимание всех привлекали серьги в ушах Эйли. Они вспыхивали и переливались всеми цветами радуги — от рубиново-красного до глубокого аметистового, излучая волны самых тонких и благородных оттенков, нюансов, переливов, — казалось, по всему огромному залу пошли гулять разноцветные сполохи небесных зарниц, отражений морских вод, солнечные блики, вспышки молний, радуги…— Ого! Это все твой киммерий, — укоризненно произнесла Императрица. Ее эти переливы цвета, казалось, не восхитили, а скорее напротив — насторожили.— Благие Небеса! — восхищенно воскликнул Сабик. — Вот это фейерверк!.. Нет, ваше величество, это не киммерий. От киммерия сверкали бы и браслеты с диадемой. Это камни из серег.— Они тоже из Ар-и-Дифа?— Я не знаю, откуда они, — ответил Сабик, не отрывая взгляда от игры цвета. — Я думал, что это простой горный хрусталь.— Сабик! — сказала Императрица. — Пожалуйста, намекни Сухейль, чтобы она больше никогда не надевала киммериевый гарнитур в присутствии Высочайшей Фамилии.— Она очень огорчится, — заметил Сабик. Ему и вправду было жалко свою милую сестренку, и Императрица, возможно, неверно истолковав его слова, чуть сжалилась:— Когда ты придешь ко мне завтракать, я передам тебе для нее утешительный подарок. Пусть вместо киммериевого гарнитура она носит бирюзовый.Эйли и Сегин даже не подозревали, что стали центром внимания всего бала.— Почему вы пригласили меня? — спросила Эйли, отнюдь не млея от восторга. Сейчас ее более беспокоила правильность выполняемых ею па.— Мы в троюродном родстве, — с улыбкой сказал Сегин, умело ведя ее. — И разве вам не хотелось потанцевать?— Не очень, — призналась Эйли. — То есть, конечно, да, но я боюсь перепутать фигуры. Я еще плохо умею танцевать.— По крайней мере вы не наступаете на ноги, — ободрил Сегин.— О, я стараюсь! — Эйли ответно улыбнулась.Сегин сказал, что она двигается получше иной дебютантки и ничуть не покривил при этом душой; но на всякий случай он был внимателен к музыке и шепотом подсказывал Эйли фигуры..— А почему Сабик не танцует? — спросила Эйли. — Ему нельзя, потому что ее величество попросила его быть ее кавалером на этом балу?Сегин кивнул:— И поэтому тоже… Но он обычно не танцует с незамужними дамами. Он уже помолвлен с дочерью одного северного князя и должен скоро жениться.— А мне он не говорил ни о какой девушке с Севера, — наивно удивилась Эйли.— Он ее никогда не видел, — объяснил Сегин. — Но ее отец очень знатный и богатый человек и обладает большим влиянием на Севере, а Сабику нужна поддержка. Он очень уязвим.— Вот как… — печально произнесла Эйли и едва не сбилась с шага.Сегин поддержал ее и сменил тему:— Эту диадему вы привезли из-за Края Земли?— Что? Нет. Мне ее вчера подарил Сабик.— Никогда не видел ничего подобного, — как бы между прочим заметил Сегин. — Что это за металл?— Это киммерий, — ответила Эйли, — его привозят из Ар-и-Дифа.— И вам не про… не страшно к нему прикасаться?.. Ар-и-Диф… Его называют еще Жуткой Пустыней.— Почему? У нас в Таласе многие вещи привозят из Ар-и Дифа.— Странное, должно быть, место этот ваш Талас…— У нас лучше, чем здесь, — убежденно сказала Эйли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58