С улыбкой, которая должна была замаскировать желание уйти от физического контакта, я сказал:
– Замечательная вечеринка. Благодарю за приглашение.
– Благодарю за то, что пришли, сэр.
– По какому, собственно, она поводу?
– Кому нужен повод?
– Хорошо, но ведь для чего-то она организована?
Зина весело рассмеялась, взяла мою руку и сквозь разрез платья положила ее у себя между ног, плотно сжав бедра.
Я почувствовал жар, исходивший от нежной кожи.
Трусиков на ней не оказалось. Нет, что-то все же было, какая-то узенькая полоска, совсем низко. Крошечные бикини. А я уже принялся строить предположения...
Зина напрягла мышцы, еще сильнее зажав мои пальцы. Глаза ее закрылись, из разомкнувшегося рта пахнуло джином. Левая рука приподняла полу моей куртки, правая двинулась ниже...
Господи, нет... Перед глазами встали мертвые лица, залитые кровью кроссовки, безутешная скорбь родителей... Возбудить меня ей не удалось.
Зина раскрыла глаза. Вновь в них пылала исступленная самовлюбленная ярость.
Я отвел ее руку, взял в ладони ее лицо и поцеловал.
Ее смущение было мне наградой.
– Здесь люди. – Я покачал головой. – Терпеть не могу зрителей.
Зина чуть оттопырила нижнюю губу и кивнула.
– Понимаю.
Развернувшись, я облокотился на перила и чуть подался вперед, будто изучая окрестности. Пространство между домом и мигающими вдали огоньками было залито густой чернотой, в которой могло скрываться что угодно.
Зина встала рядом и прижалась щекой к моей руке. Я обнял ее плечи. Парочка уже скрылась в доме, но мужчины все продолжали спорить. Две дамы, держа в пальцах по пластиковому стаканчику, вышли на балкон и со смехом направились к противоположному от нас краю.
– Мне придется повторить свой вопрос, Зет. Так что за повод? Здесь явно не просто встреча старых друзей. Я почувствовал, как она напряглась.
– Что привело тебя к этому выводу?
– Твои гости ведут себя вовсе не как друзья. На тебя никто не обращает внимания, а ведь такую женщину трудно не заметить. Видимо, у них свои планы.
Под пиджак скользнула рука, я почувствовал медленно движущийся вниз по позвоночнику палец.
– Ничего не знаю насчет того, что меня трудно не заметить.
– Зато мне это известно, Зет. Игнорировать тебя может либо патологический эгоцентрист, либо труп.
Я повел ладонью по ее шее там, где находится граница волос.
– Здесь собрались мои знакомые. Считай их родственными душами.
– Ага, интеллектуальная элита?
– Можно сказать и так.
– А критерий отбора?
– Он безошибочен и надежен, Эндрю. Разработан психологами.
– О, коллеги! Почему я не содрогаюсь от почтения?
Зина засмеялась.
– Думаю, нам следовало бы быть более разборчивыми, но это только начало.
– Клуб умников, – скептически бросил я. – А ты предоставляешь им крышу над головой.
– На сегодняшний вечер. И это единственное мое обязательство. Развлекаюсь я сама, как хочу.
Она потрепала меня по щеке. Омерзительная привычка.
– Что ж, в высшей степени лестно оказаться среди избранных, да еще без всякого испытания.
– Мое испытание ты прошел.
– Искренне вам признателен, мэм. Не потребовать ли мне на этом основании грант у федерального правительства для продолжения своих исследований?
– Какой цинизм. – Зина улыбалась, но в голосе ее прозвучала какая-то странная – жалобная? – нота.
Чуть повернув голову, я пытался рассмотреть дома на склоне соседнего холма. К аромату хвои примешивался сладковатый запах смога.
– Значит, веселимся, – сказал я.
– Но ведь ты же не аскет, Эндрю, правда? Не зануда, который ненавидит радости жизни?
– Но какое отношение аскеза имеет к цинизму?
– Если верить Мильтону, то довольно непосредственное.
У него есть строки: «Из цинизма лохани извлеките весь жемчуг, Воздержанью сухому хвалу вознесите...»
– Я, правда, давно не смотрелся в зеркало, но, по-моему, еще не совсем высох, и, поверь, воздержание ничуть не делает душу более мягкой.
Зина засмеялась.
– Не могу не согласиться, однако я имела в виду нечто другое: ты кажешься таким... настороженным. Я ощущаю твое сопротивление. – Она прижалась ко мне теснее.
Некоторое время я продолжал смотреть прямо перед собой, затем повернулся и положил руки на ее плечи.
– Правда, Зет, заключается в том, что сейчас я представляю собой руину. В плане общения я – урод. Слишком много в свое время наслушался невротических бредней.
– Могу тебя понять.
– Можешь ли? Тогда пойми и то, что вечеринки будят во мне отвращение. Сегодня я пришел потому, что хотел увидеть тебя. Другие двуногие здесь явно лишние.
Дыхание ее стало прерывистым.
– Как насчет того, чтобы выбрать время поспокойнее? Скажем, завтра ты свободна?
Я сжал ее плечи. Какая она все-таки хрупкая, как легко причинить ей боль. Невесть откуда пришедшая мысль о Малькольме Понсико едва не заставила меня стиснуть руки куда сильнее.
– Я... А что, если мы попробуем найти это время прямо сейчас, Эндрю?
Я кивнул в сторону набитой людьми комнаты.
– Ты, видимо, шутишь.
– Нисколько. Моя спальня внизу. – Она опустила веки. – Пойдем, я покажу тебе коллекцию своих зверушек.
* * *
Блестяще, Делавэр. Ну а что теперь?
Зина потянула меня за руку в комнату. Пара человек повернули к нам свои головы, но без всякого интереса.
Мы двинулись по коридору. В распахнутом настежь туалете горел свет. Зина на ходу захлопнула дверь и указала на ведущую вниз лестницу. Под ногами заскрипели ступени.
На первом этаже я увидел дверь в спальню и тесную душевую кабину со встроенным в нее вторым туалетом.
Повернув ручку двери, Зина помрачнела.
– Дерьмо.
– Похоже, нас опередили.
– Дерьмо. - Она яростно сжала кулачки. – Вот уж этим им здесь заниматься не стоило. Следовало бы разнести дверь в щепки, но... Дерьмо!
Бормоча проклятия, Зина покачала головой и застучала каблучками по лестнице. Следом поднялся и я.
– Наверное, элита живет по собственным законам.
– Прекрати издеваться! У меня меж ног пожар, а тебе бы только посмеяться. Выродок бессердечный!
– Предпочитаю смеяться, а не быть осмеянным, но для меня абсолютно ясно, что сегодняшняя ночь – явно не наша. Так что подумай, как я уже говорил, о завтрашнем дне. Или даже сегодняшнем, только позже, когда птички разлетятся. Если приедешь ко мне, могу гарантировать, что наш покой никто не нарушит. – Я коснулся ее волос.
– О Боже! – Зина мягко положила ладонь мне на грудь, не отрывая взгляда от молнии на моих брюках. – Это было бы здорово... Но я не могу, черт побери!
– Кто же из нас двоих сопротивляется?
– Нет, тут другое. Я должна... навести порядок, устроить своих гостей на ночь. Все слишком усложняется, Э.
– Бедняжка. – Я привлек ее к себе. – Нести такую ответственность перед... Как, кстати, называется ваш клуб?
– Какая разница? – произнесла Зина скорее с безразличием, чем уклончиво.
– Такую ответственность перед клубом «Какая разница».
Она улыбнулась.
– Хорошо, Зет. В таком случае завтра. Если опять последуют отговорки, я буду знать, что кармические и космические алгоритмы наших судеб никак не совпадают. – Ее рука обвила мои бедра. Даже на каблуках Зина не доставала мне до подбородка. – Что ты скажешь?
– Да. Дьявол, да!
Я предупредил Зину, что зайду в туалет, а потом вынужден буду покинуть их славную компанию.
– Так рано?
– Оставшись, я просто начну плеваться ядом. В котором часу завтра?
– Десять вечера.
Я назвал ей адрес на Женесси.
– Нет, будет лучше, если ты приедешь сюда. Друзья завтра возвращаются по домам. Я хочу тебя здесь, на моей постели.
– Ты, я и зверушки?
– Сам их увидишь. Увидишь такое, чего и представить себе не можешь.
– Отлично. Сцена и декорации значения не имеют, главное – исполнители.
– Вот именно. Имей в виду, я – звезда.
Долгий, страстный поцелуй, и шелк ее платья голубым пламенем заполыхал в толпе гостей.
Я зашел в туалет – кабинку без окна со стенами в коричневых обоях с беспорядочно разбросанными серебристыми цветами; в ноздри ударил резкий запах, справиться с которым маленький вентилятор под потолком был не в состоянии.
Закрыв на задвижку дверь, я уселся на сиденье унитаза и стал приводить в порядок мысли.
За час пребывания здесь не удалось узнать ровным счетом ничего, даже названия клуба я не слышал. Видимо, потому что она была заинтересована в том, чтобы уложить меня в постель, а не ввести в круг избранных.
Во рту до сих пор ощущался вкус ее языка. Я слышал аромат духов – скорее помнил, чем обонял.
Водой из-под крана прополоскал горло.
Если вернуться домой, то Робин наверняка захочет, чтобы я поделился впечатлениями.
Я отвечу, что была смертная тоска, что Зина явно помешанная.
Наверное, примерно такие же чувства испытывают офицеры-женщины из полиции нравов, стоя на углу в ожидании, когда из машины выберется изголодавшийся, напуганный собственной отвагой мужчина и начнет торговаться...
Но было бы ошибкой видеть в поведении Зины только трогательную патетику и не замечать в нем скрытой опасности.
Не эту ли ошибку совершил Малькольм Понсико?
Необходимо убить в себе жалость. Прекратить рассуждать, как лечащий врач.
Пора идти. Нужно еще связаться с Майло, решить, насколько далеко имеет смысл заходить в эту мутную воду.
Я поднялся, вымыл руки и открыл дверь. Где-то слева глаз автоматически уловил какое-то движение. По лестнице поднимались двое.
Дверь в спальню Зины распахнута. Но вышла оттуда вовсе не влюбленная парочка.
Первым на верхнюю ступеньку поставил ногу тот самый светлобородый парень в серой майке. Я сделал вид, что не заметил брошенного на меня взгляда.
Или мы с ним уже где-то встречались? Было в его лице нечто знакомое...
Рассмотрев его спутника, я бессознательно повернулся к нему спиной. Бешено застучало сердце. Стараясь всеми силами не проявить охватившего меня страха, размеренной походкой я направился к выходу.
На то, чтобы подметить детали, хватило доли секунды.
Довольно пожилой мужчина в спортивной куртке из серого шелка. Коротко стриженные каштановые волосы с сединой на висках. Золотые очки на загорелом лице, поджарая, атлетического сложения фигура.
Синяя скатерть столика в ресторане. Кальмары и дорогая сигара.
Сержант Уэсли Бейкер, инструктор Нолана Дала.
Внезапно в памяти всплыло, где я видел бородача.
Глава 51
Застрявший где-то в груди ком удалось проглотить уже только за дверью, когда с максимально доступной почти негнущимся ногам скоростью я заковылял по ночной улице в сторону машины. Легкие с трудом хватали приторный липкий воздух. Я выжал из машины все, на что она была способна. На перекрестке Сансет и Вайн-стрит связался с Майло по сотовому телефону.
– Где ты находишься?
– В двадцати метрах позади. А ты недолго там пробыл.
Я объяснил ему причину.
– Бейкер, – задумчиво сказал Майло, и я понял, что он погрузился в воспоминания.
Неудавшаяся вечеринка с двумя подружками. Любовь Бейкера к розыгрышам. Шкафчик, набитый порножурналами.
– Ты уверен, что он не заметил тебя, Алекс?
– Полной уверенности нет, но думаю, что обошлось. Кусочки начинают складываться в картинку, Майло. Нужно где-нибудь поговорить.
– Езжай домой, встретимся там.
– Домой – это куда?
– Как сам хочешь.
– Тогда к Эндрю. На разговор уйдет время, и есть вещи, о которых Робин лучше не знать.
* * *
Поставив машину в гараж на Женесси, я вошел в дом за несколько минут до полуночи. Робин давно уже была в постели, но я все же позвонил ей, полностью отдавая отчет в том, что наши слова услышит Бог знает сколько народу в израильском консульстве.
– Алло?
– Привет, малышка. Разбудил?
– Нет, я ждала твоего звонка. – В трубке послышался сдерживаемый зевок. – Прости. Где ты сейчас, Алекс?
– На квартире. Пробуду здесь некоторое время, может, придется и заночевать. Кстати, линия, по которой мы говорим, на редкость технически оснащена.
– О. А когда ты будешь знать? Я имею в виду, относительно возвращения домой?
– Будем исходить из того, что сегодня я не вернусь. Позвоню, как смогу. Я, собственно, хотел лишь сказать, что люблю тебя.
– А я – тебя. Если получится, приезжай домой, Алекс. Пожалуйста.
– Непременно.
– Главное – чтобы ты был в безопасности.
– В полной. Большей не бывает.
Налив в кружку растворимого кофе, я уселся на пыльный диван.
Бейкер. Бородач. И как много других?
Жившие у Зины друзья.
Присутствовал ли на вечеринке Фэрли Санджер?
Машина в гараже?
«Шевроле»-универсал?
Я вспомнил фотографию на правах Уилсона Тенни.
Тридцать с небольшим, среднего сложения, чисто выбрит, длинные светло-каштановые волосы.
Но нетрудно подстричься и отрастить бороду. Оказывается, не я один хожу в гриме.
Бейкер – Тенни – Зина.
Возможно, и другие.
Клуб убийц.
Дом Зины в качестве укрытия для киллера. Надежный, как сейф.
Атмосфера вечеринки.
Ешь, пей, веселись; никаких страхов, никаких подозрений. Основная часть членов «Меты» понятия не имела о том, чем развлекает себя отколовшаяся от массы группка.
Игры... Тенни сбежал от толпы, сидел один в углу. Читал. Как на скамейке в парке, когда оттуда был похищен Рэймонд.
Ax ты, убежденный одиночка... В спальне с Уэсом Бейкером.
Импровизированное собрание клуба в клубе.
Убийственно сплоченная команда.
Бейкер и Тенни за закрытой дверью Зининой спальни. Зина в ярости, но не более.
Потому что знает свое место.
Лидер – Бейкер. По своей природе и благодаря полицейскому опыту.
Учитель. Инструктор-методист, знаток полицейской работы.
Кто лучше него сможет взорвать систему изнутри?
Учитель с учениками...
Бейкер и Нолан?
Код 7 для проституток? Или что-то похуже?
Двое копов в парке.
Задушенная девочка, оставленная распростертой на земле.
Веник из веток.
Для двух крепких мужчин – никакого труда.
Могло такое быть?
Самоубийство Нолана.
Сообщение, Послание – как и каждое самоубийство.
В данном случае оно говорило о безысходном, вытесняющем из личности душу чувстве вины. О высшем, непростительном грехе.
Человек закона и порядка. Видимо, крохотная частица души все же осталась, и в качестве объекта своего насилия он избрал самого себя.
Самому себе вынес приговор. Сам его исполнил – перед лицом всех, без всякой пощады.
Нет, что-то тут не так. Если Нолан жаждал искупления, то почему же он не предал известные ему факты гласности, почему не назвал имена других, не предотвратил новую кровь?
Потому что Бейкер и эти другие имели возможность манипулировать им? Управлять? Фотографии? Развлечения с несовершеннолетними проститутками во время несения служба?
Снимки в семейном альбоме.
Вложены так, чтобы Хелене не пришлось их долго искать. Вложены не Ноланом. Теми, кто не хотел продолжения ее попыток узнать правду о брате.
Ограбления со взломом: сначала дома Нолана, затем – Хелены, с промежутком в несколько дней. Почему я не обратил на это внимания сразу же?
Потому что ограбление в Лос-Анджелесе вещь такая же заурядная, как пропахший выхлопными газами воздух. Потому что Хелена была моим пациентом, что лишало меня в процессе лечения возможности говорить вместо прошлого о настоящем, если только речь не зашла бы о спасении чьей-то жизни. А она не зашла.
Здорово же все получилось: мне лень было шевельнуть языком, а Хелена прервала лечение и покинула город.
Нет, с логикой тут что-то не в порядке. Если Нолана грызло чувство вины за убийство, никакие картинки не остановили бы его от того, чтобы бросить обвинение и другим.
Разобраться в беспорядке мыслей и гипотез помог Майло.
Войдя в квартиру с черной папкой из кожзаменителя, он уселся рядом со мной.
– Мне нужно кое-что сказать тебе, Майло.
– Знаю. Дал. Когда ты заговорил про Бейкера, мозги заработали в другом направлении.
Он расстегнул папку, извлек из нее лист бумаги и протянул его мне.
– Вот почему у меня ушел целый час, чтобы добраться сюда.
Лист оказался ксерокопией какой-то таблицы. Под заголовком «Ежедневный отчет о работе» – расположенные горизонтально графы, затем десятизначная строка цифр и несколько колонок под нею. В самом низу заполненные цифрами группы клеток.
В графах стояло: «Общ. информация», «Наблд.» «Поставл. задача», «Врм. суток», Источн. инфрмц. и код", «Мст. происш.», «Хар-р происш.», «Старший на мет.», «Per. о», «о статьи». Напротив «Старший на месте» везде стояло Бейкер.
– Вахта Бейкера с Ноланом, – сказал я.
– Ежедневный отчет о работе, ЕОР, как его называют. Составляется в конце каждой смены, год хранится в участке, а потом передается в архив. Здесь ты видишь их отчет за тот день, когда была убита Айрит.
Клетки таблицы заполнены четкими печатными буквами, время указано на армейский манер: "0800, зап. Л.А. – перекличка, 1555 – смена дежурства.
– На редкость аккуратный почерк, – заметил я.
– Бейкер всегда писал, как настоящая канцелярская крыса.
– Целеустремленная личность. Из разряда тех, кто готовит себя к взлету.
Майло буркнул что-то под нос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
– Замечательная вечеринка. Благодарю за приглашение.
– Благодарю за то, что пришли, сэр.
– По какому, собственно, она поводу?
– Кому нужен повод?
– Хорошо, но ведь для чего-то она организована?
Зина весело рассмеялась, взяла мою руку и сквозь разрез платья положила ее у себя между ног, плотно сжав бедра.
Я почувствовал жар, исходивший от нежной кожи.
Трусиков на ней не оказалось. Нет, что-то все же было, какая-то узенькая полоска, совсем низко. Крошечные бикини. А я уже принялся строить предположения...
Зина напрягла мышцы, еще сильнее зажав мои пальцы. Глаза ее закрылись, из разомкнувшегося рта пахнуло джином. Левая рука приподняла полу моей куртки, правая двинулась ниже...
Господи, нет... Перед глазами встали мертвые лица, залитые кровью кроссовки, безутешная скорбь родителей... Возбудить меня ей не удалось.
Зина раскрыла глаза. Вновь в них пылала исступленная самовлюбленная ярость.
Я отвел ее руку, взял в ладони ее лицо и поцеловал.
Ее смущение было мне наградой.
– Здесь люди. – Я покачал головой. – Терпеть не могу зрителей.
Зина чуть оттопырила нижнюю губу и кивнула.
– Понимаю.
Развернувшись, я облокотился на перила и чуть подался вперед, будто изучая окрестности. Пространство между домом и мигающими вдали огоньками было залито густой чернотой, в которой могло скрываться что угодно.
Зина встала рядом и прижалась щекой к моей руке. Я обнял ее плечи. Парочка уже скрылась в доме, но мужчины все продолжали спорить. Две дамы, держа в пальцах по пластиковому стаканчику, вышли на балкон и со смехом направились к противоположному от нас краю.
– Мне придется повторить свой вопрос, Зет. Так что за повод? Здесь явно не просто встреча старых друзей. Я почувствовал, как она напряглась.
– Что привело тебя к этому выводу?
– Твои гости ведут себя вовсе не как друзья. На тебя никто не обращает внимания, а ведь такую женщину трудно не заметить. Видимо, у них свои планы.
Под пиджак скользнула рука, я почувствовал медленно движущийся вниз по позвоночнику палец.
– Ничего не знаю насчет того, что меня трудно не заметить.
– Зато мне это известно, Зет. Игнорировать тебя может либо патологический эгоцентрист, либо труп.
Я повел ладонью по ее шее там, где находится граница волос.
– Здесь собрались мои знакомые. Считай их родственными душами.
– Ага, интеллектуальная элита?
– Можно сказать и так.
– А критерий отбора?
– Он безошибочен и надежен, Эндрю. Разработан психологами.
– О, коллеги! Почему я не содрогаюсь от почтения?
Зина засмеялась.
– Думаю, нам следовало бы быть более разборчивыми, но это только начало.
– Клуб умников, – скептически бросил я. – А ты предоставляешь им крышу над головой.
– На сегодняшний вечер. И это единственное мое обязательство. Развлекаюсь я сама, как хочу.
Она потрепала меня по щеке. Омерзительная привычка.
– Что ж, в высшей степени лестно оказаться среди избранных, да еще без всякого испытания.
– Мое испытание ты прошел.
– Искренне вам признателен, мэм. Не потребовать ли мне на этом основании грант у федерального правительства для продолжения своих исследований?
– Какой цинизм. – Зина улыбалась, но в голосе ее прозвучала какая-то странная – жалобная? – нота.
Чуть повернув голову, я пытался рассмотреть дома на склоне соседнего холма. К аромату хвои примешивался сладковатый запах смога.
– Значит, веселимся, – сказал я.
– Но ведь ты же не аскет, Эндрю, правда? Не зануда, который ненавидит радости жизни?
– Но какое отношение аскеза имеет к цинизму?
– Если верить Мильтону, то довольно непосредственное.
У него есть строки: «Из цинизма лохани извлеките весь жемчуг, Воздержанью сухому хвалу вознесите...»
– Я, правда, давно не смотрелся в зеркало, но, по-моему, еще не совсем высох, и, поверь, воздержание ничуть не делает душу более мягкой.
Зина засмеялась.
– Не могу не согласиться, однако я имела в виду нечто другое: ты кажешься таким... настороженным. Я ощущаю твое сопротивление. – Она прижалась ко мне теснее.
Некоторое время я продолжал смотреть прямо перед собой, затем повернулся и положил руки на ее плечи.
– Правда, Зет, заключается в том, что сейчас я представляю собой руину. В плане общения я – урод. Слишком много в свое время наслушался невротических бредней.
– Могу тебя понять.
– Можешь ли? Тогда пойми и то, что вечеринки будят во мне отвращение. Сегодня я пришел потому, что хотел увидеть тебя. Другие двуногие здесь явно лишние.
Дыхание ее стало прерывистым.
– Как насчет того, чтобы выбрать время поспокойнее? Скажем, завтра ты свободна?
Я сжал ее плечи. Какая она все-таки хрупкая, как легко причинить ей боль. Невесть откуда пришедшая мысль о Малькольме Понсико едва не заставила меня стиснуть руки куда сильнее.
– Я... А что, если мы попробуем найти это время прямо сейчас, Эндрю?
Я кивнул в сторону набитой людьми комнаты.
– Ты, видимо, шутишь.
– Нисколько. Моя спальня внизу. – Она опустила веки. – Пойдем, я покажу тебе коллекцию своих зверушек.
* * *
Блестяще, Делавэр. Ну а что теперь?
Зина потянула меня за руку в комнату. Пара человек повернули к нам свои головы, но без всякого интереса.
Мы двинулись по коридору. В распахнутом настежь туалете горел свет. Зина на ходу захлопнула дверь и указала на ведущую вниз лестницу. Под ногами заскрипели ступени.
На первом этаже я увидел дверь в спальню и тесную душевую кабину со встроенным в нее вторым туалетом.
Повернув ручку двери, Зина помрачнела.
– Дерьмо.
– Похоже, нас опередили.
– Дерьмо. - Она яростно сжала кулачки. – Вот уж этим им здесь заниматься не стоило. Следовало бы разнести дверь в щепки, но... Дерьмо!
Бормоча проклятия, Зина покачала головой и застучала каблучками по лестнице. Следом поднялся и я.
– Наверное, элита живет по собственным законам.
– Прекрати издеваться! У меня меж ног пожар, а тебе бы только посмеяться. Выродок бессердечный!
– Предпочитаю смеяться, а не быть осмеянным, но для меня абсолютно ясно, что сегодняшняя ночь – явно не наша. Так что подумай, как я уже говорил, о завтрашнем дне. Или даже сегодняшнем, только позже, когда птички разлетятся. Если приедешь ко мне, могу гарантировать, что наш покой никто не нарушит. – Я коснулся ее волос.
– О Боже! – Зина мягко положила ладонь мне на грудь, не отрывая взгляда от молнии на моих брюках. – Это было бы здорово... Но я не могу, черт побери!
– Кто же из нас двоих сопротивляется?
– Нет, тут другое. Я должна... навести порядок, устроить своих гостей на ночь. Все слишком усложняется, Э.
– Бедняжка. – Я привлек ее к себе. – Нести такую ответственность перед... Как, кстати, называется ваш клуб?
– Какая разница? – произнесла Зина скорее с безразличием, чем уклончиво.
– Такую ответственность перед клубом «Какая разница».
Она улыбнулась.
– Хорошо, Зет. В таком случае завтра. Если опять последуют отговорки, я буду знать, что кармические и космические алгоритмы наших судеб никак не совпадают. – Ее рука обвила мои бедра. Даже на каблуках Зина не доставала мне до подбородка. – Что ты скажешь?
– Да. Дьявол, да!
Я предупредил Зину, что зайду в туалет, а потом вынужден буду покинуть их славную компанию.
– Так рано?
– Оставшись, я просто начну плеваться ядом. В котором часу завтра?
– Десять вечера.
Я назвал ей адрес на Женесси.
– Нет, будет лучше, если ты приедешь сюда. Друзья завтра возвращаются по домам. Я хочу тебя здесь, на моей постели.
– Ты, я и зверушки?
– Сам их увидишь. Увидишь такое, чего и представить себе не можешь.
– Отлично. Сцена и декорации значения не имеют, главное – исполнители.
– Вот именно. Имей в виду, я – звезда.
Долгий, страстный поцелуй, и шелк ее платья голубым пламенем заполыхал в толпе гостей.
Я зашел в туалет – кабинку без окна со стенами в коричневых обоях с беспорядочно разбросанными серебристыми цветами; в ноздри ударил резкий запах, справиться с которым маленький вентилятор под потолком был не в состоянии.
Закрыв на задвижку дверь, я уселся на сиденье унитаза и стал приводить в порядок мысли.
За час пребывания здесь не удалось узнать ровным счетом ничего, даже названия клуба я не слышал. Видимо, потому что она была заинтересована в том, чтобы уложить меня в постель, а не ввести в круг избранных.
Во рту до сих пор ощущался вкус ее языка. Я слышал аромат духов – скорее помнил, чем обонял.
Водой из-под крана прополоскал горло.
Если вернуться домой, то Робин наверняка захочет, чтобы я поделился впечатлениями.
Я отвечу, что была смертная тоска, что Зина явно помешанная.
Наверное, примерно такие же чувства испытывают офицеры-женщины из полиции нравов, стоя на углу в ожидании, когда из машины выберется изголодавшийся, напуганный собственной отвагой мужчина и начнет торговаться...
Но было бы ошибкой видеть в поведении Зины только трогательную патетику и не замечать в нем скрытой опасности.
Не эту ли ошибку совершил Малькольм Понсико?
Необходимо убить в себе жалость. Прекратить рассуждать, как лечащий врач.
Пора идти. Нужно еще связаться с Майло, решить, насколько далеко имеет смысл заходить в эту мутную воду.
Я поднялся, вымыл руки и открыл дверь. Где-то слева глаз автоматически уловил какое-то движение. По лестнице поднимались двое.
Дверь в спальню Зины распахнута. Но вышла оттуда вовсе не влюбленная парочка.
Первым на верхнюю ступеньку поставил ногу тот самый светлобородый парень в серой майке. Я сделал вид, что не заметил брошенного на меня взгляда.
Или мы с ним уже где-то встречались? Было в его лице нечто знакомое...
Рассмотрев его спутника, я бессознательно повернулся к нему спиной. Бешено застучало сердце. Стараясь всеми силами не проявить охватившего меня страха, размеренной походкой я направился к выходу.
На то, чтобы подметить детали, хватило доли секунды.
Довольно пожилой мужчина в спортивной куртке из серого шелка. Коротко стриженные каштановые волосы с сединой на висках. Золотые очки на загорелом лице, поджарая, атлетического сложения фигура.
Синяя скатерть столика в ресторане. Кальмары и дорогая сигара.
Сержант Уэсли Бейкер, инструктор Нолана Дала.
Внезапно в памяти всплыло, где я видел бородача.
Глава 51
Застрявший где-то в груди ком удалось проглотить уже только за дверью, когда с максимально доступной почти негнущимся ногам скоростью я заковылял по ночной улице в сторону машины. Легкие с трудом хватали приторный липкий воздух. Я выжал из машины все, на что она была способна. На перекрестке Сансет и Вайн-стрит связался с Майло по сотовому телефону.
– Где ты находишься?
– В двадцати метрах позади. А ты недолго там пробыл.
Я объяснил ему причину.
– Бейкер, – задумчиво сказал Майло, и я понял, что он погрузился в воспоминания.
Неудавшаяся вечеринка с двумя подружками. Любовь Бейкера к розыгрышам. Шкафчик, набитый порножурналами.
– Ты уверен, что он не заметил тебя, Алекс?
– Полной уверенности нет, но думаю, что обошлось. Кусочки начинают складываться в картинку, Майло. Нужно где-нибудь поговорить.
– Езжай домой, встретимся там.
– Домой – это куда?
– Как сам хочешь.
– Тогда к Эндрю. На разговор уйдет время, и есть вещи, о которых Робин лучше не знать.
* * *
Поставив машину в гараж на Женесси, я вошел в дом за несколько минут до полуночи. Робин давно уже была в постели, но я все же позвонил ей, полностью отдавая отчет в том, что наши слова услышит Бог знает сколько народу в израильском консульстве.
– Алло?
– Привет, малышка. Разбудил?
– Нет, я ждала твоего звонка. – В трубке послышался сдерживаемый зевок. – Прости. Где ты сейчас, Алекс?
– На квартире. Пробуду здесь некоторое время, может, придется и заночевать. Кстати, линия, по которой мы говорим, на редкость технически оснащена.
– О. А когда ты будешь знать? Я имею в виду, относительно возвращения домой?
– Будем исходить из того, что сегодня я не вернусь. Позвоню, как смогу. Я, собственно, хотел лишь сказать, что люблю тебя.
– А я – тебя. Если получится, приезжай домой, Алекс. Пожалуйста.
– Непременно.
– Главное – чтобы ты был в безопасности.
– В полной. Большей не бывает.
Налив в кружку растворимого кофе, я уселся на пыльный диван.
Бейкер. Бородач. И как много других?
Жившие у Зины друзья.
Присутствовал ли на вечеринке Фэрли Санджер?
Машина в гараже?
«Шевроле»-универсал?
Я вспомнил фотографию на правах Уилсона Тенни.
Тридцать с небольшим, среднего сложения, чисто выбрит, длинные светло-каштановые волосы.
Но нетрудно подстричься и отрастить бороду. Оказывается, не я один хожу в гриме.
Бейкер – Тенни – Зина.
Возможно, и другие.
Клуб убийц.
Дом Зины в качестве укрытия для киллера. Надежный, как сейф.
Атмосфера вечеринки.
Ешь, пей, веселись; никаких страхов, никаких подозрений. Основная часть членов «Меты» понятия не имела о том, чем развлекает себя отколовшаяся от массы группка.
Игры... Тенни сбежал от толпы, сидел один в углу. Читал. Как на скамейке в парке, когда оттуда был похищен Рэймонд.
Ax ты, убежденный одиночка... В спальне с Уэсом Бейкером.
Импровизированное собрание клуба в клубе.
Убийственно сплоченная команда.
Бейкер и Тенни за закрытой дверью Зининой спальни. Зина в ярости, но не более.
Потому что знает свое место.
Лидер – Бейкер. По своей природе и благодаря полицейскому опыту.
Учитель. Инструктор-методист, знаток полицейской работы.
Кто лучше него сможет взорвать систему изнутри?
Учитель с учениками...
Бейкер и Нолан?
Код 7 для проституток? Или что-то похуже?
Двое копов в парке.
Задушенная девочка, оставленная распростертой на земле.
Веник из веток.
Для двух крепких мужчин – никакого труда.
Могло такое быть?
Самоубийство Нолана.
Сообщение, Послание – как и каждое самоубийство.
В данном случае оно говорило о безысходном, вытесняющем из личности душу чувстве вины. О высшем, непростительном грехе.
Человек закона и порядка. Видимо, крохотная частица души все же осталась, и в качестве объекта своего насилия он избрал самого себя.
Самому себе вынес приговор. Сам его исполнил – перед лицом всех, без всякой пощады.
Нет, что-то тут не так. Если Нолан жаждал искупления, то почему же он не предал известные ему факты гласности, почему не назвал имена других, не предотвратил новую кровь?
Потому что Бейкер и эти другие имели возможность манипулировать им? Управлять? Фотографии? Развлечения с несовершеннолетними проститутками во время несения служба?
Снимки в семейном альбоме.
Вложены так, чтобы Хелене не пришлось их долго искать. Вложены не Ноланом. Теми, кто не хотел продолжения ее попыток узнать правду о брате.
Ограбления со взломом: сначала дома Нолана, затем – Хелены, с промежутком в несколько дней. Почему я не обратил на это внимания сразу же?
Потому что ограбление в Лос-Анджелесе вещь такая же заурядная, как пропахший выхлопными газами воздух. Потому что Хелена была моим пациентом, что лишало меня в процессе лечения возможности говорить вместо прошлого о настоящем, если только речь не зашла бы о спасении чьей-то жизни. А она не зашла.
Здорово же все получилось: мне лень было шевельнуть языком, а Хелена прервала лечение и покинула город.
Нет, с логикой тут что-то не в порядке. Если Нолана грызло чувство вины за убийство, никакие картинки не остановили бы его от того, чтобы бросить обвинение и другим.
Разобраться в беспорядке мыслей и гипотез помог Майло.
Войдя в квартиру с черной папкой из кожзаменителя, он уселся рядом со мной.
– Мне нужно кое-что сказать тебе, Майло.
– Знаю. Дал. Когда ты заговорил про Бейкера, мозги заработали в другом направлении.
Он расстегнул папку, извлек из нее лист бумаги и протянул его мне.
– Вот почему у меня ушел целый час, чтобы добраться сюда.
Лист оказался ксерокопией какой-то таблицы. Под заголовком «Ежедневный отчет о работе» – расположенные горизонтально графы, затем десятизначная строка цифр и несколько колонок под нею. В самом низу заполненные цифрами группы клеток.
В графах стояло: «Общ. информация», «Наблд.» «Поставл. задача», «Врм. суток», Источн. инфрмц. и код", «Мст. происш.», «Хар-р происш.», «Старший на мет.», «Per. о», «о статьи». Напротив «Старший на месте» везде стояло Бейкер.
– Вахта Бейкера с Ноланом, – сказал я.
– Ежедневный отчет о работе, ЕОР, как его называют. Составляется в конце каждой смены, год хранится в участке, а потом передается в архив. Здесь ты видишь их отчет за тот день, когда была убита Айрит.
Клетки таблицы заполнены четкими печатными буквами, время указано на армейский манер: "0800, зап. Л.А. – перекличка, 1555 – смена дежурства.
– На редкость аккуратный почерк, – заметил я.
– Бейкер всегда писал, как настоящая канцелярская крыса.
– Целеустремленная личность. Из разряда тех, кто готовит себя к взлету.
Майло буркнул что-то под нос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46