С аналогичными оценками выступили многие представители духовенства, ученые и юристы.
«Достойной всяческого осуждения» назвал позицию «Меты» монсеньер Уильям Бинчи, глава Манхэттенской епархии. «Церковь уверена, что в роли Бога может выступать лишь сам Бог», – подчеркнул он.
Издателя, на чьей ответственности лежит публикация в «Пэсфайндере», специалиста Уолл-стрит по ценным бумагам Хеллу Крэйнпул эти отзывы поразили. Признав, что в статье содержатся «отдельные неточные фразеологизмы и рискованные выражения», Крэйнпул напомнила о свободе слова и «праве каждого члена клуба выражать точку зрения самого широкого спектра. Высокоинтеллектуальную индивидуальность характеризуют два момента: готовность идти на разумный риск и неуемная жажда раздвинуть границы познания. Наш клуб – не для всех, это нам ни к чему. Мы по-прежнему будем направлять все наши усилия к тому, чтобы стимулировать и готовить себя к неограниченному обмену идеями».
Журналисты посетили мистера Санджера в его адвокатской конторе, но автор нашумевшей статьи отказался от каких-либо комментариев, заявив, что «статья говорит сама за себя». Ни он, ни мадам Крэйнпул не согласились назвать имена других членов «Меты», лишь упомянув, что круг их очень невелик, доступ в клуб весьма ограничен, и клуб в целом никак не заинтересован в рекламе.
Глава манхэттенского филиала «Менса» – другого, более известного объединения интеллектуалов – Лоренс Ланин назвал членов «Меты» «самыми эксцентричными нашими имитаторами. Подобных группировок немало, но все они – однодневки»... По его оценке, в «Мете» состоят от силы несколько десятков человек.
Прием новых членов осуществляется на основе результатов проводимого по собственной в каждом клубе методике тестирования. «Менса» удовлетворяется теми двумя процентами кандидатов, которые получают наивысшие оценки. Что же касается «Меты», то там, по мнению Ланина, критерии отбора куда более жесткие. На вопрос, разделяют ли члены «Менсы» высказанные Санджером взгляды, мистер Ланин сказал следующее: «Могу отвечать только за себя – я нахожу их отвратительными».
~~
Я сделал копию статьи и попытался разыскать в местном телефонном справочнике номер «Меты», но там его не оказалось. Странно.
Как они набирают членов?
Копируют «Менсу»... чей телефон в справочнике был – Вест-сайд, судя по цифрам; адрес не указан.
Автоответчик клуба сообщил мне время и место проведения очередного заседания и предложил оставить сообщение.
– Меня зовут Эл, я перебрался в Калифорнию с Восточного побережья. Хотел бы получить информацию о «Мете». Есть ли у них местное отделение? – надиктовал я и дал свой номер.
Теперь можно звонить Майло.
– Всего одна статья? – спросил он.
– Да.
– Вероятно, именно в «Мете» и состоял Понсико. Интересно, Шарави сможет разыскать что-нибудь через свой компьютер?
– Думаешь попросить его?
– Он звонил в семь утра, сказал, что проработал всю ночь, говорил с коллегами из других стран, связывался со своими в Израиле – везде полный ноль. По голосу было ясно, что это правда. Теперь, когда у нас есть имя, может, оно высветит хоть что-то. Рассчитываю встретиться с ним во второй половине дня, а обедать буду вместе с первой подружкой Понсико. Ученая дама Салли горит желанием побеседовать о Зине. Работает она на Шерман-Оукс, рядом с ожоговым центром. Мы сошлись на итальянском ресторанчике у перекрестка Вентура – Вудмэн. Как ты насчет пиццы?
– Прочитанное отбило у меня всякий аппетит. Но уж больно хорошая подбирается компания.
Глава 33
Салли Брэнч с чисто научным любопытством рассматривала извлеченное из створок раковины розовое тело моллюска.
Для своего возраста – тридцать один год – у нее был на редкость юный, задорный голос. Густые волнистые каштановые волосы, широкое, усыпанное веснушками простое лицо, карие глаза и ошеломляющая фигура, безукоризненные пропорции которой подчеркивало вязаное черное платье. На спинку стула небрежно брошен белый лабораторный халат.
– Общительным Малькольм никогда не был, но после знакомства с ней стал вообще затворником, – сообщила нам Салли.
– Когда вы виделись с ним в последний раз? – спросил Майло.
– За несколько дней до смерти, мы вместе обедали в нашем кафетерии. – Брэнч едва заметно порозовела. – Я увидела его за столиком и подсела. Малькольм выглядел погруженным в собственные мысли, но никак не подавленным.
– Мысли о чем?
– О работе, полагаю.
– Проблемы в исследованиях?
– Совсем наоборот. – Салли улыбнулась. – Ему же всегда все удавалось. Но каждый день подбрасывает новые загадки – такова специфика.
– То есть нужно быть ученым, чтобы понять это? – улыбнулся и Майло.
– Не мне судить. – Она отправила моллюска в рот.
– Значит, он никогда не делился с окружающими своими проблемами? – спросил я.
– Да, но мне-то было видно.
– Вы расстались по-дружески?
– А такое вообще бывает? – На этот раз ее улыбка вышла деланной. – Он перестал звонить, я хотела узнать почему, он ничего не объяснял, а потом я увидела их вместе. Я пережила это – все считала, что он опомнится и придет в себя. Послушайте, мне ясно, что в ваших глазах я сейчас всего лишь мучимая ревностью женщина, но поймите – самоубийство абсолютно не вяжется с его натурой, оно лишено всякой логики. Ведь Малькольм был на взлете, у него никогда не пропадал интерес к делу. К тому же он любил себя. Вот уж кто действительно любил себя, так это он.
– Высокая самооценка?
– Никакого высокомерия, просто он был умен и сознавал это. Частенько шутливо бросал, что покушается на Нобелевскую премию, но я знала: это были не пустые слова.
– Что конкретно являлось предметом его исследований?
– Проницаемость клеток. Перемещение ионов и химических соединений возрастающей сложности через мембрану без разрушения клетки. Уровень был скорее теоретическим, исследования велись на клетках мышей. Но практический потенциал эксперимента переоценить невозможно.
– Доставка в клетку лекарственных препаратов? – вставил я.
– Совершенно верно. Особенно тех, которые способствуют, так сказать, ремонту клеток. Малькольм изучал механизм действия препаратов, стимулирующих рост тканей у ожоговых больных. Он сравнивал это с игрой в детскую железную дорогу на клеточном уровне.
– Ремонт клеток – это реставрация поврежденных и дефектных хромосом?
– Да! Я подбросила Малькольму эту идею, но он ответил, что предпочитает медикаментозное лечение, что врожденные дефекты не залудишь, как прохудившуюся кастрюлю.
– Почему?
– Малькольм был, – Салли опустила голову в тарелку, – немного... консервативным. Детерминистом – он верил, что некоторые вещи должны оставаться сами по себе.
– Ожоги, значит, лечить можно, а наследственные болезни нет?
– Что-то в этом роде. Не хочу, чтобы вы решили, будто он был лишен чувства сострадания. Нет, Малькольм был добрым. Но люди исключительного ума тоже иногда имеют свой пунктик.
– Что же это за пунктик?
– Снобизм.
Майло положил в рот кусочек пропитанного чесночным соусом хлеба.
– Если он не совершал самоубийства, что в таком случае могло произойти, доктор Брэнч?
– Его убили. Детектив Коннор говорила о ране на лбу от падения, но разве не могло случиться так, что кто-то подошел к Малькольму сзади, ударил головой о стол и сделал затем инъекцию хлорида калия?
– Вы кого-нибудь подозреваете?
– Безусловно. Зину. Не могу только понять, зачем ей это.
– Она женщина крупная?
– Вовсе нет. Худенькая, как креветка. Но если подкрасться сзади... – Салли водила вилкой по тарелке. – Я подозреваю ее совсем не потому, что она отняла у меня Малькольма. Зина – маленькая злобная ведьма. Знаете, это очень подходит к ее облику. Пока она работала в лаборатории, то всюду расхаживала с довольно-таки странным чтивом: журнальчики с фотографиями, где изображены пронзенные острыми предметами тела, очерки о серийных убийствах, напичканные жестокостями комиксы. Однажды я заметила, как она передала что-то Малькольму в коридоре. Когда я позже подошла к нему, он показал мне снимок мужчины, у которого язык и половой член были проткнуты тонкой металлической проволокой. Мне сделалось тошно.
– А какова была его реакция? – спросил я.
– Он сказал: «Удивительная штука, Салли». Как будто поразился глупости того, кто мог такое проделать.
– А отвращения он не испытывал?
– Должен был. Проявил ли он его? Нет, Малькольм крайне редко позволял себе проявлять свои чувства. – Она положила вилку на стол. – Мне трудно вести этот разговор. Малькольм представляется в нем каким-то странным типом, а он им не был. Отличным от других – да, из-за своего интеллекта. Выделялся даже из наших ученых.
– Зина Ламберт была в лаборатории клерком, – сказал я. – На кого непосредственно она работала?
– Она занималась хозяйственными вопросами, следила за работой уборщиков.
– Не самый интеллектуальный труд, – заметил Майло.
– Я была не в состоянии постичь это. – Салли пожала плечами. – Что Малькольм нашел в ней? Может, хорошего слушателя? Может, я слишком допекала его – у нас постоянно происходили мелкие споры. Иногда и более принципиальные – я не стесняюсь своих либеральных взглядов, а Малькольму вечно не хватало терпения... Мы спорили с утра до вечера, но мне казалось, что ему это нравится.
– По-вашему, Зина могла быть более уступчивой? – поинтересовался я.
– Ну уж нет. Она и уступчивость несовместимы. В лаборатории ее все считали самоуверенной и дерзкой. Разговаривала с профессионалами так, будто была им ровней. – Салли отодвинула от себя тарелку. – Вы можете обвинить в снобизме и меня, но это факт: конторская крыса Зина вела себя как доктор наук. Вмешивалась в разговоры, не представляя даже сути того, что слышала, но с каким видом! Уже это достаточно характеризует ее потуги казаться интеллектуалкой. И все же что-то в ней очаровало Малькольма, – ресницы Салли дрогнули.
– Она привлекательна?
– Мужчина мог бы назвать Зину хорошенькой. В некотором смысле. Фигура у нее действительно неплоха. Встретите – сами увидите.
– Где ее можно отыскать?
– Малькольм говорил, что она работает в книжном магазине, который называется «Спазм». Интересное заведение, как он отзывался о нем.
– Опять проволока в неподходящих местах? – хмыкнул Майло.
– Может быть. Звучит-то как – «Спазм».
– Из лаборатории Зину уволили?
– Малькольм сказал, что она ушла сама.
– Почему, как, по-вашему?
– Понятия не имею. Меня мало интересует ее рабочая биография. Я рада, что она ушла, и это все. У меня была надежда, что если Зина уберется из лаборатории, то мы с Малькольмом опять сможем быть вместе.
– Она присутствовала на похоронах?
– Не было никаких похорон. Родители настояли на том, чтобы тело Малькольма отправили к ним, и кремировали его. Опять-таки, вы считаете мое мнение предвзятым, но от правды не уйти: она вцепилась в него своими когтями, и его не стало. Без всякой разумной причины.
– Детектив Коннор упоминала о каком-то клубе интеллектуалов, куда Зина его привела, – невзначай бросил я.
– "Мета". Клуб для тех, кто считает «Менсу» прибежищем простаков. Малькольм отправился на одно из заседаний вместе с Зиной и вступил в члены клуба. Сказал, что был в восторге, несмотря на посредственную еду и дешевое вино.
По мне, это кучка неудачников, собирающихся для того чтобы утешать друг друга комплиментами.
– Что же Малькольму могло там понравиться?
– Он говорил, ему приятно общаться с людьми, у которых мозги устроены так же, как у него. Не знаю, насколько эти умники разборчивы – ведь Зина тоже числилась членом клуба! – Салли провела рукой по пышным волосам. – Я была бы рада, если бы все же кто-то занялся этим делом. Стоило родителям Малькольма настоять, и расследование началось бы раньше, но они не захотели ворошить прошлое.
– Как-то необычно для родителей, – заметил Майло. – Они всегда отказываются поверить в самоубийство.
– Вы не знаете его родителей. Оба – профессора физики в Принстоне. Дадли и Анабелла Понсико. Он занимается механикой, она – элементарными частицами. Гении. Сестра Малькольма ведет исследования по физической химии в Массачусетском технологическом институте, а брат – математик в Мичигане. В семье трагедия, а они ни слова. Все заняты расчетами.
– Вы видели их?
– Один раз, на прошлогоднее Рождество. Приезжало все семейство, и мы в полном молчании отобедали с ними в гостинице. После смерти Малькольма я разговаривала с отцом, он сказал, что пусть все остается как есть, поскольку его сын всегда был человеком настроения.
– Человеком настроения, – повторил я.
– Чудаком. Англичанин, чего вы хотите. Может быть, прошло слишком мало времени, и им тошно было думать о каких-либо интригах. Это я, наверное, оказалась не слишком чувствительной.
Дело Понсико я прочитал сегодня утром. Петра Коннор говорила с обоими родителями по телефону. И отец и мать были убиты горем, но сказали лишь, что Малькольм никогда не совершал поспешных поступков, хотя очень зависел от перепадов настроения и в пятнадцатилетнем возрасте прошел годичный курс психотерапии, чтобы избавиться от депрессии и нормально спать по ночам.
С Салли он этим не поделился.
– Кто-нибудь еще в вашей лаборатории является членом «Меты»? – спросил Майло.
– Не знаю. А что?
– Вы подозреваете Зину, и нам хотелось бы узнать о ней побольше.
– Я рассказала вам все. Не желаете взглянуть на фотографию Малькольма?
Не дожидаясь ответа, Салли вынула из сумочки цветной снимок, на котором она стояла рядом с рыжеволосым молодым человеком среди кустов роз. Короткое белое платье без рукавов, широкополая соломенная шляпа, солнечные очки. Правая рука покоится на его талии. Понсико – высокий, узкоплечий и чуть полноватый. Курчавые волосы начали заметно редеть, небольшая бородка – как у Линкольна, без усов. Одет он был в красную спортивную майку и коричневые брюки с той небрежностью, которая говорила об отсутствии привычки часто смотреть в зеркало. Салли в объектив улыбалась, Малькольм хранил невозмутимость.
– Это когда мы с ним ходили в хантингтонскую библиотеку посмотреть на коллекцию научной переписки Томаса Джефферсона.
– А буквы DVLL на экране его компьютера, – Майло вернул ей снимок, – вам ни о чем не говорят?
– Наверное, какая-нибудь дьявольщина, которую вывела на дисплей она. Зина просто обожает такие вещи.
– Увлекается сатанизмом?
– Меня бы это не удивило – украла его у меня, вовлекла черт знает во что, а в результате – смерть. Я не страдаю паранойей, господа, однако факты и сами по себе достаточно красноречивы. Спросите любого, кто меня знает – вам скажут, что я человек уравновешенный, рациональный и заслуживающий доверия. В этом, по-видимому, и заключалась проблема – я была слишком рациональной. Мне бы заорать, устроить скандал, когда она стала прибирать Малькольма к рукам, может, он и понял бы, что я по отношению к нему испытывала. Дай я волю чувствам, может, он был бы сейчас жив.
Глава 34
Поблагодарив нас за внимание, с которым мы ее слушали, Салли Брэнч накинула халат и ушла.
– Бедная женщина, – сказал я.
– Очень много в ней аду, – отозвался Майло. – А у Понсико были такие проблемы с настроением, что даже родители не удивились его самоубийству. Если бы не DVLL и раскопанная тобой статья про «Мету», я бы ни секунды больше на это дело не потратил.
– Кое-что мы все-таки имеем, Майло. С одной стороны дети с задержкой умственного развития, с другой – молодой гений. Гений без капли сочувствия к тем, у кого не в порядке с генетикой. Единственное, на мой взгляд, связующее звено между его смертью и нашими убийствами – это то, что, узнав в «Мете» о чем-то, Понсико стал представлять собой опасность. Киллер слишком подробно разглагольствовал о своих планах, а презрение Понсико к ущербным не простиралось до готовности пойти на убийство.
– Доктор Брэнч убеждена, что убийца – Зина, но Зина слишком миниатюрна для этого, а та часть рассказа Салли, где она говорит про удар со спины, – чистый бред. Конечно, удар головой причинил бы Понсико боль, но крупному парню его типа не составило бы труда справиться с маленькой женщиной. Так что если он был убит, то кем-то посолиднее. Как и наши подростки.
– Предположим, Зина была вместе с приятелем?
– Команда убийц? Все возможно; мы сейчас купаемся в океане фантазии, но пока, кроме жуткой ревности одной дамы к другой, я тут ничего не вижу. Хотя не исключаю, что в дальнейшем Зина может быть нам полезна.
– В качестве ключа к дверям «Меты».
Майло кивнул.
– Ну а между делом давай посмотрим на успехи нашего израильского друга.
* * *
При свете дня дом, в котором жил Шарави, выглядел ветхим и запущенным. Хозяин, открывший нам дверь с чашкой чая в руке, был гладко выбрит и аккуратно одет. Я вдруг осознал, что сам так и не побрился.
Шарави внимательным взглядом осмотрел улицу и предложил нам войти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46