— Не советую вам, моя милая, разговаривать со мной в таком тоне. Мне столько же хочется ублажать богатеньких, дурно воспитанных девиц, сколько вам находиться в подобном заведении. Я хороший врач и заслуживаю уважения. Надеюсь, мы понимаем друг друга?Джинни промолчала. А если бы раскрыла рот, из неги вылетели бы очередные ругательства.— Я ничего не скажу мисс Тейлор, — продолжал доктор. — Но не потому, что боюсь ваших угроз, а в силу врачебной этики.У него были такие густые седые брови, которых Джинни никогда не видела. Когда он говорил, брови двигались вверх-вниз, поэтому выражения его старых серых глаз видно не было, но Джинни понимала, что говорит он серьезно. Более того, он не поднял ее на смех. И она почувствовала вдруг угрызения совести.— Спасибо, — тихо проговорила она.Он присел перед ней на корточки.— Что, боишься шприцев, Джинни?Она отвернулась и взглянула в окно.— И врачей тоже?Джинни, переплетя пальцы рук, мечтала лишь об одном — о сигаретке.— Наверное, имеется печальный опыт?Что она могла ему сказать, если и сама не знала?— Что ж, придется тебе немного потерпеть. Я постараюсь при обследовании не причинять тебе боли, но мне потребуется твоя помощь. Ты ведь поможешь мне, Джинни?Не отрывая глаз от окна, она наконец ответила:— Да.Пока доктор ее осматривал, Джинни с ног до головы покрылась потом. Он, видимо, неплохой мужик, хотя брови у него те еще; во всяком случае, не сделал ей так больно, как когда-то тот тип, но… Единственное, что она хотела, это избавиться от ребенка; не может она оставаться здесь еще на целых полгода! Должен же быть какой-то выход!— Возможно, сегодня из-за падения внизу живота почувствуешь боль. Если она будет сильной, попроси мисс Тейлор позвонить мне.— Хорошо.Значит, все-таки ее усилия не пропали даром! Может быть, этот ребенок не сидит в ней так крепко. Она немного успокоилась, перестала потеть.— На сегодня все, Джинни. Увидимся в следующем месяце, — сказал врач. — Скажи мисс Левин, что она может заходить.Джинни слезла с кресла и одернула юбку.— Спасибо, доктор, — искренне поблагодарила она и вышла из комнаты.В холле ожидала Сьюзен. Длинные волосы висят сосульками, поверх потрепанных джинсов мятая футболка, ноги немного опухли из-за беременности, обуты в немыслимые кожаные сандалии. Хиппи паршивая! Хиппи… И вдруг Джинни как громом поразило. Ведь хиппи принимают наркотики. А наркотики запросто могут погубить ребенка. Ну конечно! Как же она раньше не догадалась! Пора быть поласковее со Сьюзен. У нее наверняка есть наркотики, которые помогут избавиться от ребенка. Да, пора изменить отношения с ней.Джинни ласково улыбнулась Сьюзен.— Доктор говорит, что ты можешь войти, — сладким голосом проворковала она и добавила:— Ничего мужик, правда?Сьюзен вопросительно глянула на нее.— Не знаю… Ну если ты так говоришь… — пробормотала она и, обойдя Джинни, зашла в музыкальную комнату. СЬЮЗЕН Она решила не отдавать ребенка на воспитание чужим людям. Сидя на кровати, Сьюзен методично соскабливала восковые подтеки с бутылки кьянти многолетней выдержки. Они с Дэвидом постоянно пили это вино — только таким способом можно было заполучить зеленые бутылки в плетеных корзиночках, чтобы потом использовать их в качестве подсвечников. Вкус вина ей не нравился, но она любила Дэвида и способна была пойти ради него и не на такие жертвы.Сьюзен уже предприняла попытки отыскать его. Если бы он только сказал, где именно собрался служить — в армии ли, во флоте, — было бы куда проще его отыскать.Так нет же, бросил только: «Я завербовался. Уезжаю во Вьетнам». Где теперь его найти? Даже Аллан, с которым Дэвид жил в одной комнате, куда-то исчез. Возможно, потребуются долгие месяцы, а то и годы на розыски Дэвида, но ребенок ждать не собирался. Ну почему она оказалась такой идиоткой! Нужно было рассказать ему все. А теперь мучайся… Задумавшись, Сьюзен принялась растирать пальцами комочек воска.Если она не откажется от ребенка, родители придут в ужас, не станут с ней даже разговаривать. Ну и ладно, без их разговоров обойдется как-нибудь. А что, если нет? — вдруг вкралась мыслишка. Ничего, не пропадет, отмахнулась от нее Сьюзен. Бросит институт, устроится на работу, будет обеспечивать и себя, и ребенка. Проживет как-нибудь и без папочкиных денег. Снимет какую-то сумму со счета, который открыл для нее дедушка, поселится в каком-нибудь не очень престижном районе — деньги нужно экономить! — и наймет няньку, чтобы сидела с ребенком, пока сама она будет на работе.Но дешевую квартирку отыскать сложно. Их позанимали наркоманы. Живут по несколько семей в каждой квартире, спят на полу на матрацах в сине-серую полоску, заклеили стены плакатами и афишами, наплодили детей и живут себе поживают, колются да «травку» покуривают.Против последней она не очень возражала — они с Дэвидом и сами любили ею побаловаться, однако всегда знали меру. И все-таки в подобном месте, вонючем, прокуренном, нечего и думать о воспитании ребенка. Придется найти что-нибудь другое. Только что?Сьюзен поглядела на свои длинные пальцы. Ну почему она не сказала Дэвиду о ребенке, почему не смогла переступить через свое воспитание? увы, не смогла… Хотя в глубине души ненавидела все те жизненные принципы. которые исповедовали ее родители.«Война способствует процветанию экономики», — втолковывал ей отец.«Нас она не коснется, — вторила ему мать и добавляла:— Какое счастье, что ты девочка. Впрочем, родись ты мальчиком, папины друзья устроили бы тебе отсрочку от призыва, как это сделали Дэвиду Зигелю и сыну Натана Кейджа. Людям нашего круга никакая война нипочем».Вот их ценности Вот их мораль! Мальчики из бедных семей должны отправляться на войну и там умирать, а для папенькиных сынков, у родителей которых полно денег и везде свои люди, находятся всевозможные пути избежать службы в армии.Девочки, чьи родители едва сводят концы с концами, могут рожать детей без отцов сколько угодно, им не возбраняется, а для Сьюзен Левин, дочери таких высокопоставленных родителей — табу.Потеряв над собой контроль, Сьюзен швырнула пустую бутылку в стену. Раздался громкий стук, но бутылка осталась целой и невредимой, даже не треснула; какое толстое стекло, даже при желании не разбить.В дверь постучали.— Сьюзен, с тобой все в порядке?О Господи! Опять эта Джинни! В последнюю неделю эта особа ей проходу не дает, так и вьется вокруг нее: то ли в подруги набивается, то ли ей что-то срочно понадобилось.— Джинни, у меня ужасно болит голова, увидимся за обедом.— Я как раз поднималась к тебе, как вдруг услышала грохот. Ничего не случилось?— Ладно, входи, — со вздохом сдалась Сьюзен.Дверь отворилась, и на пороге появилась Джинни. Поверх мини-юбки была какая-то длинная кофта, отчего та казалась еще короче. «Ничего себе будущая мать, — подумала Сьюзен. — Сказать кому — обхохочешься!»— Какая у тебя миленькая комнатка! — восторженно протянула Джинни.Комната, в которой поселилась Сьюзен, располагалась в мансарде. Потолок шел под уклон, и Сьюзен сразу же решила оклеить ее антивоенными плакатами и афишами с изображением Боба Дилана и других рок-музыкантов. Маленький столик был завален книгами и газетами. Те, что не уместились на столе, валялись на полу. На туалетном столике стоял какой-то конусообразный сосуд, распространявший едкий запах ладана.— Ты действительно занимаешься всей этой антивоенной чепухой? — удивилась Джинни, разглядывая плакаты.Сьюзен спустила ноги с кровати и, взглянув на Джинни, холодно заметила:— Ты сюда пришла ведь не просто так, есть причина.Так что же тебе понадобилось?Переложив книги со стула на пол, Джинни уселась.— Понимаешь, этот ребенок в животе мне уже осточертел.— Мне это знакомо.— У меня нет времени сидеть здесь и ждать, пока он созреет, мне нужно срочно попасть в Лос-Анджелес, если я хочу стать актрисой. Нельзя терять столько времени: когда он родится, мне будет почти восемнадцать. Совсем старуха!— Так что ты хочешь от меня? Поверь, Джинни, если бы я знала способ, как заставить его расти быстрее, я бы сама воспользовалась им.— Наркотики. У тебя есть какие-нибудь наркотики?— Что?!— Да брось ты притворяться, Сьюзен! Ты же хиппи, значит, потребляешь наркотики. Они все этим занимаются.Сьюзен расхохоталась.— Извини, подружка, но здесь ты ошиблась. Я и в самом деле время от времени покуривала «травку»…Сьюзен запнулась и нахмурилась. В ту ночь, когда она забеременела, они с Дэвидом как раз накурились гашиша.Но не станешь же распространяться об этом с Джинни!— Я делала это исключительно ради повышения своего уровня сознания, а не с целью разрушения собственного тела, — закончила она.— Я вовсе не собираюсь разрушать свое тело, хочу только уничтожить этого треклятого ребенка.— Это отвратительно!— Послушай, Сьюзен, кое-кому из нас приходится не так-то легко, как остальным.В глазах Джинни, подведенных черным карандашом, не было ни капли страха, один леденящий холод. Сьюзен даже поежилась.— Почему ты думаешь, что кому-то из нас приходится легко?— Ха-ха-ха! — рассмеялась Джинни, откинув назад спутанную гриву волос. — Королева бросает мне вызов! Та самая королева, чей папаша оплачивает все счета и которая не задумывается над тем, где взять кусок хлеба, да и будет ли он, этот кусок!— Послушай, Джинни. Но ведь ты тоже находишься в этом дорогостоящем пансионате. Значит, и твои счета кто-то оплачивает. Так что говорить об этом не стоит!— Знаешь, я пришла к тебе не ради себя. Просто думала, что ты поможешь мне избавиться от ребенка. — Она встала и отправилась к двери. — Похоже, я ошиблась. Оказывается, ты такая же, как все остальные.— Джинни! — окликнула ее Сьюзен.— Да пошла ты! — бросила та и захлопнула за собой дверь.Вечером за ужином Джинни так ни разу и не взглянула в сторону Сьюзен. Сьюзен, отказавшись от пирога с клубникой, который испекла миссис Хайнс (врач предупредил, что у нее широкая кость и она очень легко может набрать лишний вес), и, извинившись, встала из-за стола и отправилась в гостиную смотреть новости.Показывали снятую с воздуха десятитысячную толпу, готовую выступить в Вашингтоне против нищеты и дискриминации. Репортаж назывался «Воскресший город». В нем сообщалось о том, что большинство населения столицы проживает в трущобах и больше не желает мириться с таким положением.Сьюзен, вытянувшись на неудобном диване, внимательно глядела на экран. Положив голову на валик дивана, покрытый самодельным покрывалом, она почувствовала, что в висок ей уперлось что-то твердое, но не обратила на это внимания. Она разглядывала толпу, мечтая быть среди собравшихся и сокрушаясь по поводу того, что это невозможно. Потом бурлящую людскую массу сменило застывшее изображение американского флага, по которому пробежали сообщения о потерях, понесенных американскими войсками во Вьетнаме за неделю, — двадцать три убитых, восемьдесят семь раненых. Дэвид… Господи! Нет ли среди них Дэвида?Дверь в гостиную приоткрылась, и показалась голова Пи Джей.— Я собираюсь прогуляться по городу. Может, составишь мне компанию?.Сьюзен, откинув волосы с лица, проговорила:— А почему бы и нет? Я уже увидела все, что мне хотелось.Они вышли из дома, закурили и направились по подъездной аллее. Сьюзен приятно было идти рядом с кем-то, кто почти одинакового с ней роста. С остальными она чувствовала себя обычно такой высоченной!— Мы с тобой еще не успели познакомиться поближе, — заметила Пи Джей.— Просто я все время была чем-то занята.— По-моему, ты нас не очень-то жалуешь, верно?Сьюзен, секунду поразмыслив, ответила:— Дело тут не в вас, а в этом идиотском пансионате.Никак не могу понять, что я здесь забыла. И потом, у меня такое чувство, что по возрасту вы мне все в дочки годитесь.И она рассмеялась.— А правда, почему ты сюда попала? Ты ведь уже окончила институт. Ну, ты понимаешь, что я хочу сказать.— Если ты хочешь узнать, почему я не вышла замуж, то это долгая история, в которой главную роль сыграли мои родители.— Мне можно об этом не рассказывать! — фыркнула Пи Джей. — Я сама — позор семьи.— По-моему, это единственное, что роднит тут всех нас.— Мать мне все уши прожужжала, что такое с хорошими девочками из порядочных семей происходить не должно. А твоя?— А моя хотела послать меня на аборт, — ответила Сьюзен.— О Господи! Второй раз я слышу здесь это слово. — Пи Джей покачала головой. — Похоже, я живу в такой глуши, где слово «аборт» произносить просто неприлично. Как, например, слово «рак» или… — Она улыбнулась и закончила:— Или «понос».Сьюзен расхохоталась.— Нужно отдать должное — чувства юмора у тебя хватает.— Да уж!И Пи Джей тоже рассмеялась, но, как показалось Сьюзен, смех ее казался несколько натянутым.— Насколько я понимаю, ты училась в Бостоне. Неужели там не нашлось человека, который мог бы подсказать тебе, где сделать аборт?— Хоть я и училась в Бостоне, Сьюзен, но росла-то в маленьком городишке. И те моральные устои, которые вбивались в меня годами, невозможно было уничтожить за один день.Они шли по узенькой дорожке мимо низких каменных стен, потом мимо тенистых перелесков и залитых солнцем полей. Хотя было уже семь часов вечера, теплое июньское солнце еще светило вовсю. Сьюзен с интересом разглядывала разбросанные то тут, то там поместья и элегантные дома представителей местной элиты. Как не похоже на Вестчестер, размышляла она. А уж на Вьетнам тем более.Потом она посмотрела на идущую рядом с ней девушку. Хотя Сьюзен подозревала, что та несколько наивна — впрочем, «несколько» мягко сказано, — по возрасту она была ближе всех. Она единственная из всех училась в колледже. Поэтому должна ее понять. Может, стоит ей довериться, поведать о своих сомнениях и переживаниях? И Сьюзен решилась.Швырнув окурок на дорогу, она заявила:— Я подумываю о том, чтобы оставить ребенка у себя.Пи Джей удивленно посмотрела на нее:— А отец ребенка в курсе?— Нет, — ответила Сьюзен и почувствовала, что голову будто сдавило стальным обручем. — Он сейчас где-то во Вьетнаме.На лице Пи Джей появилось не укрывшееся от Сьюзен удивление.— Во Вьетнаме? А я думала, что вы против войны.— Да, против. Вернее, были… О черт! Все так перепуталось! Может, в этом паршивом мире вообще не стоит заводить детей? — Она тряхнула головой, отбросив назад свою длинную черную гриву. — Мне кажется, я вообще болтаюсь где-то между моральными и нравственными ценностями.— А разве это не одно и то же?— Там, откуда я родом, нет. Мораль — это такая штука, которой ты сама руководствуешься в жизни. Например, ты сама решаешь, будешь принимать участие в войне или нет.А нравственность — это то, что навязывается тебе извне.Например, заставляют тебя стать членом какого-то клуба, поскольку это, видите ли, принято в твоем кругу! И этому идиотскому правилу ты обязана подчиняться, хочешь ты этого или нет, не задаваясь никакими вопросами.Пи Джей нахмурилась.— Я не понимаю.Сьюзен пожала плечами.— Ладно, забудь, это не имеет значения.Дальше какое-то время они шли молча. Может, Пи Джей и не понимала, что Сьюзен ей говорила, но внимательно слушала.Когда они свернули на главную улицу, Пи Джей заговорила первой:— Сьюзен, ты не возражаешь, если мы зайдем в магазин металлических изделий?— Нисколько. А что тебе там понадобилось?— Не что, а кто. Парень, с которым я недавно познакомилась, Питер, он здесь работает.Теперь пришла очередь Сьюзен удивляться:— Парень?— Только, пожалуйста, не говори никому, — попросила Пи Джей.— Не беспокойся.Сьюзен поняла, что в свое время Пи Джей расскажет ей все.Когда они подошли к стеклянным дверям магазинчика, Пи Джей вдруг коснулась ее руки.— Знаешь, у меня один знакомый парень погиб во Вьетнаме, с которым мы вместе учились в институте, — вдруг доверительно сообщила она.— Давно?— Да нет, не очень.Сьюзен покачала головой.— Будь она проклята, эта война.— Девчонки из нашего института переписываются с ребятами, которые служат во флоте, чтобы их как-то поддержать. Я тоже хотела, да Фрэнк не разрешил.— А кто это Фрэнк?— Дружок мой, отец ребенка.— Он прав, Пи Джей. Не к чему солдатам думать, будто мы одобряем эту войну.— По-моему, Фрэнк поступил в университет только потому, чтобы избежать призыва.— Это не означает, что он плохой человек.— Я с тобой не согласна. Наши ребята не виноваты, что их послали воевать.Сьюзен, вынув руку из кармана джинсов, взялась за ручку двери.— Они-то, может, и нет, а вот Дэвид — да.И она толкнула дверь магазинчика. Раздался звонок, и они вошли. ПИ ДЖЕЙ Питер был занят — показывал покупателю электропилу.Пи Джей встала в проходе, ожидая, когда он освободится.— Пойду посмотрю, какие тут у них гайки и болты, — сказала Сьюзен. — Он настолько хорош, что, по-моему, тебе не терпится остаться с ним наедине.Пи Джей улыбнулась и проводила взглядом Сьюзен; та, свернув в соседний проход, скрылась за стеллажами с наждачной бумагой. Потом повернулась к Питеру, недоумевая, что ее сюда занесло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48