Их глаза встретились и задержались: Лоре казалось, что мгновение длилось вечность. Затем Бен пожал ей руку:
— Доброе утро. Рад видеть тебя. Он отодвинулся в сторону, освободив для нее свое место.
— Присядешь?
— Она не сядет, — губы Феликса слились в тонкую линию. — Это закрытое заседание! Тут вмешался Коул Хэттон:
— Мне хотелось бы узнать причину, по которой мисс Фэрчайлд находится здесь.
Лора опустилась на предложенный Беном стул и достала из своего кейса договор о продаже акций, подписанный ею и Джинни.
— Вирджиния Старрет продала мне свой пай в корпорации «Сэлинджер-отель». Поскольку сделка должна быть одобрена правлением, я решила, что следовало бы прийти лично…
— «Следовало бы!» — Лицо Феликса потемнело; вены по бокам лба вздулись. — Дерьмо! Ты пришла поднять шум! Ты знаешь, что это правление не одобрит сделки…
— Феликс, — проговорил Коул Хэттон, — мы еще не обсуждали этого вопроса. Я, например, понятия не имею, как буду голосовать относительно приобретения акций мисс Фэрчайлд.
— Это не имеет отношения к делу! — вскричал Феликс. — Покупка не будет одобрена. Эта женщина…
— Мне не нравится, когда меня перебивают, — сказал Хэттон, кровь прилила к его лицу.
— У этой женщины нет моральных принципов, она аморальна, она не достойна владеть частью компании…
— Да, ты утверждал это и раньше, — негромко сказал Томас Дженсен.
Он посмотрел на Лору. Она сидела выпрямившись. Подле нее Бен. Бен продолжал глядеть на нее странным взглядом, полным удивления, почти изумления, не исчезавшего с момента ее появления. «Как одинаково они держат головы, — подумал Томас, — они даже чем-то похожи: есть что-то в глазах…»
— Мне кажется, нам следует выслушать Лору. Прошло много времени, много изменилось, возможно, мы сможем выгадать, использовав ее опыт.
— Этот вопрос не стоит в сегодняшней повестке дня, — заявил Феликс, — его нужно…
— Что произошло много лет назад? — спросил один из новых членов правления.
— Что общего имеет моральный облик личности с бизнесом? — спросил его сосед.
— В отелях, принадлежащих этой женщине, ведется расследование в связи с преступной деятельностью, — произнес Феликс, повышая голос.
— Преступной? — спросил Томас.
— Хищения произведений искусства, массовые кражи…
— В отелях похищают художественные произведения? — спросил Хэттон. — Веселенькое дельце для отелей, сказал бы я. Что ж, мисс Фэрчайлд, расскажите нам. У вас есть осложнения с законом?
— Нет.
— Полиция задавала вам вопросы относительно ваших отелей и их причастности к кражам произведений искусства?
— Нет.
— Полиция расспрашивала вас о чем-нибудь?
— Нет.
— Полиция вообще говорила с вами?
— Нет.
— Итак, мне ничего более не требуется. Имя мисс Фэрчайлд одно из известнейших в бизнесе. Не знаю, о каком расследовании ты говоришь, Феликс, но считаю, что к делу это не относится. Если мисс Фэрчайлд имеет соглашение с Виржинией Старрет, предлагаю проголосовать его и продолжить заседание. Простое голосование «за» и «против». Предлагаю голосовать.
— Пожалуйста, если настаиваешь, — со злостью проговорил Феликс. — Я голосую «против». Аса? Аса посмотрел на стол.
— «Против», — промямлил он.
— Итак, решено, — сказал Феликс. — Для одобрения требуется три четверти голосов. Аса и я имеем почти треть. Мы продолжаем наше заседание. Раз так, — он сделал жест в сторону Лоры, не в силах произнести ее имя, — пусть она уходит.
Наступила пауза. Лора смотрела на свои сомкнутые руки, лежавшие на краю стола.
— Я жду.
— Конечно, вы вдвоем можете блокировать утверждение сделки, — сказал Томас, — но мне хотелось бы обсудить этот вопрос. Могу официально поставить это предложение, если желаете; не хотелось бы, чтоб мы во второй раз излишне поспешно решали судьбу Лоры. Если сделка законна, полагаю, она имеет полные права на свою часть собственности. Она внесла огромную сумму за акции. Я весьма удивлен…
— Да, мы все удивлены, — саркастически проговорил Феликс, — мы проголосовали, новых предложений не последовало. Но раз уж вы подняли этот вопрос, если деньги были украдены, как это, вероятно, имело место, тогда сделка будет признана недействительной уже на одном этом основании.
— Деньги не были украдены, — четко проговорила Лора.
Она встала, подошла к окну и, повернувшись, глядела на них. Голос ее был удивительно спокоен.
— Я надеялась, что большинство членов этого правления изъявят желание проголосовать по поводу моего членства без всяких предубеждений. Особенно надеялась, что Аса… Хорошо, надеялась, что Аса мог бы.
— Это честная сделка, — сказала она, обращаясь к Томасу, — можете спросить об этом Джинни Старрет, я дам вам номер ее телефона. И вы правы, полагая, что нуждаетесь в моем опыте работы: кто-то не следит за пепельницами в фойе.
Со сдавленными ругательствами Феликс отодвинул свой стул и почти выбежал из-за стола к двери.
— Заседание прерывается! Прерывается!
Он распахнул дверь.
— До тех пор, пока ты не научишься себя вести… — Он остановился, собрался с духом и, преисполненный официальности, продолжил: — До тех пор, пока правление можно будет проводить в деловой обстановке.
— Одну минуту! — Бен обошел вокруг стола и встал на место Феликса. — Я не слышал внесения предложения о перерыве.
Он поочередно оглядел членов правления.
— Разве было такое?
— Я предложил перерыв! — взорвался Феликс. — Ты слышал меня.
— Но я не слышал второго голоса, — спокойно произнес Бен. Его взгляд впился в Асу, пригвождая его к стулу. Аса, внезапно потерявший уверенность, не зная, кто обладал реальной властью, на этот раз счел разумным промолчать. Все молчали.
— Второго голоса нет, — сказал Бен. — Видимо, заседание продолжается. Лора, слово предоставляется тебе.
Бен ждал, что она объявит себя его сестрой. И откровенно не понимал, почему она медлит; иначе ей не добиться утверждения сделки. Он испытывал странное смешанное чувство облегчения и тревоги. Он не знал, что произойдет дальше, но с того самого момента, как он увидел ее — эту прекрасную женщину, бывшую ему сестрой — вся его любовь к ней пробудилась. Бен твердо знал, что бы ни произошло, впредь они не станут отрицать друг друга. Она — моя семья, подумал он с любовью и гордостью. Он ждал, когда она скажет им, кто она такая.
Но она молчала.
— Лора, — повторил он, — ты говорила?..
Их взгляды встретились. Она знала, что не сможет произнести этих слов. Ей казалось, что достигнет желаемого, как только станет владеть частью империи Сэлинджеров, однако сейчас, стоя в одном шаге от обладания заветным пакетом, она поняла, что есть еще что-то. Есть Бен. Она любила его; но именно она причинила ему ужасную боль; нет, она не причинит ему зла повторно. «Пусть сам скажет правду в свое время, — подумала она, — или не скажет. Это его личное дело. Я не буду вынуждать его; я верну ему мой долг хотя бы своим молчанием. Потому что я была слепа не только в отношении Клэя, но и Бена. Поль, извини, ты оказался более прав, чем предполагал. — Она закрыла глаза. Как я устала от извинений, — подумала она, — но сама виновата».
— Лора, — настойчиво повторил Бен. — Мы ждем. Лора открыла глаза. Все они выжидающе смотрели на нее. Она посмотрела на Бена и покачала головой.
— Что все это значит? — потребовал Коул Хэттон. — Чего мы ждем?
Бен глубоко вздохнул. «Что за чертовщина? — подумал он. — Рано или поздно это должно случиться. Если бы у меня хватило ума, сделал бы это давным-давно. Мало приятного чувствовать себя словно на краю пропасти».
— Что ж, больше не будем ждать, господа, — спокойно проговорил он. — Мы утверждаем продажу Виржинией Старрет своей доли пая Лоре Фэрчайлд. Я рад возможности представить ее вам еще раз, но уже по всем правилам этикета.
Он посмотрел на Феликса, окаменевшего у двери, который с непостижимой уверенностью понимал, что грядет нечто страшное. Бен вытянул руку, а Лора шагнула вперед, чтобы опереться на нее, ее глаза широко раскрыты, на губах трепетала улыбка.
— Позвольте представить вам мою сестру, — торжественно проговорил Бен, обнимая ее рукой. Так они и стояли рядом, глядя на членов совета директоров корпорации «Сэлинджер-отель».
Три комнаты, которые Лора занимала прежде, оставались в неприкосновенности, такими же, какими она оставила их, и сияли на солнце, которое пробилось сквозь остатки туч отшумевшей грозы.
— В них все так прекрасно, чтобы что-то менять, — сказал Бен, когда Лора проходила по ним. Она молчала, стараясь удержать воспоминания, которые всплывали у нее в голове: любовь и смех проведенных здесь лет возбуждение, сопровождавшее процесс созидания новой замечательной жизни, пробуждения и осознания того, кем может быть Лора Фэрчайлд, что она может чувствовать и что делать.
— Какое-то время мы использовали комнаты для Джада, но теперь решили оставить их для гостей. Эллисон планирует разместить в них сестренку Джада, когда она подрастет.
— Точно, что будет сестренка? — спросила Лора. Она удивилась, насколько обычно звучал ее голос.
— Так считает Эллисон.
Лора остановилась у камина, глядя на фотографию трех детей, строящих песочный замок, сделанную Полем.
— Мне всегда казалось, глядя на них, что это мы трое, — мягко проговорила она. — Ты и Клэй, жаждущие поднять пиратский флаг, и я, мечтающая о ленточках и собственной комнате.
— Замечательная фотография, — сказал Бен. — Ты его видела с тех пор?
— Встречала иногда.
Бен уловил перемену в ее голосе:
— Ты все еще любишь его?
— Я была сильно занята, — неопределенно проговорила она, — не было времени влюбиться в других.
Бен готов был сказать, что задал вопрос серьезно, но сдержался. Не стоило ожидать, что она доверит ему свои чувства, по крайней мере, не так скоро; сначала им надо привыкнуть друг к другу. Это было так трудно и так удивительно. Интересно, выглядел ли он таким же напряженным, как все еще чувствовал себя; все произошло так быстро и продолжало разительно меняться, от минуты к минуте, он еле поспевал.
— Тебе удается поспевать за событиями? — спросил он.
— Почти. — Она улыбнулась. — Я готовилась. Понимаешь: я знала, что приду на это заседание. Но тем не менее… видеть тебя, быть рядом с тобой… Бен, нам нужно о многом поговорить.
— Может быть, пройдешь и посмотришь оставшуюся часть дома?
— Не сейчас. Я хотела взглянуть на комнаты Оуэна и на свои. Давай я приготовлю ленч, поговорим в гостиной.
— Проклятье.
Ее лицо залилось краской.
— Извини, веду себя так, словно живу здесь.
— Ты должна жить здесь.
— Мне хотелось, чтобы…
Бен обнял ее:
— Нет, что ты!
Она прижалась к Бену, затем отстранилась.
— У меня свой замечательный дом в Нью-Йорке, там моя работа; я не могу жить здесь, даже если ты предоставишь этот дом в мое распоряжение. Мне нравится, что здесь живете ты, Эллисон, Джад и сестричка Джада. Кстати, когда они вернутся?
— Понятия не имею. Приехала Ленни из Нью-Йорка, она теперь живет здесь, слышала? Она оставила Феликса.
— Не знала. Странно, я всегда думала о них как о единой семье. Знаю, я изменилась и годы пронеслись мимо, но они с Феликсом представлялись мне теми же.
— Никто не остался прежним; подожди, пока не увидишь Эллисон. Они будут здесь часам к пяти, надеюсь. Когда Ленни и Эллисон вдвоем отправляются за покупками, на это у них уходит большая часть дня. Джад, наверное, сейчас в парке, поскольку гроза закончилась, няня приведет его часа в четыре-пять. Сегодня у нашего повара выходной, так что давай приготовим ленч вместе, идет?
— Отлично!
На кухне, где прежде хозяйничала Роза, новая повариха по-своему перевесила сковородки и расставила тарелки, Лора почувствовала раздражение: что плохого в том, как их хранила Роза?
— Копченая курица, — проговорил Бен, доставая упаковки из холодильника. — Шевре. Порезанные томаты. — Он порылся в буфете. — Бисквиты. Чай или кофе?
— Чай, пожалуйста.
Молча расставили блюда по подносам; о многом предстояло поговорить, но они не знали, с чего начать. Для Лоры эти мгновения были первыми по-настоящему спокойными после вчерашнего разговора с Полем в своем кабинете. «Неужели это было только вчера», — подумала она. В ней что-то расслабилось, тишина дома и уют окутали ее, успокоили бурю, бушевавшую под внешне невозмутимой наружностью. Затишье напоминало паузу между двумя фазами урагана. В одном Поль был прав: с чем бы ей ни пришлось столкнуться по возвращении в Нью-Йорк, где Колби продолжал свое расследование, сейчас она пребывала в безопасности в Бикон-Хилле, в этом дорогом сердцу и любимом ею доме, и вместе с Беном.
Лора и Бен перешли с подносами в гостиную и разместились на софе, которую Эллисон поставила около устроенного в нише окна, выходившего на мощеную булыжником и усаженную высокими деревьями Маунт-Вернон-стрит. Гроза сорвала с деревьев множество красных и бронзовых листьев, и теперь они лежали подобно кусочкам разбитого стекла на тротуарах, поблескивая под лучами дневного солнца.
— Почему ты молчала? — спросил Бен, наливая чай. — Я ждал, что ты им все скажешь.
— Не хотела, чтобы из-за родственных связей у тебя возникли осложнения. Если бы ты хотел, рассказал бы им раньше, но, как я поняла, не хотел. Знаю, что приходится пережить, когда опасаешься разоблачения секрета, поэтому не могла так поступить с тобой.
— Не понимаю, — он протянул ей чашку, — я считал, что ты ненавидишь меня, со дня той кражи на Кейп-Коде.
— Да, ненавидела, но ошибалась, Бен. Я узнала об этом прошлой ночью… Это Клэй. Он украл драгоценности Ленни.
Рука Бена застыла. Затем осторожно он разломил бисквит на части и намазал маслом.
— Я так и думал. Я же советовал тебе поговорить с ним, помнишь? Клэй никогда не мог преодолеть искушение. Как ты узнала?
— Он украл ожерелье Ленни и хранил у себя в квартире. Я нашла его там и забрала.
Она рассказала, как осматривала спальню Клэя. Бен вздохнул:
— Идиот. Какого черта он не избавился от него?..
— Я не могла спросить: он ушел. Знаешь, я рада, что он этого не сделал; теперь я могу возвратить ожерелье Ленни. Я привезла его с собой. Хотела отдать тебе, чтобы ты вернул ей.
— Теперь можешь отдать сама. Что означает — ушел?
— Мирна, подруга, с которой он живет, позвонила сегодня утром и сказала, что Клэй ушел из дома, захватив с собой кое-что из одежды. Думаю, привратник в подъезде сказал, что я приходила, а затем он обнаружил пропажу ожерелья и понял, что его взяла я. Он удрал. Ему никогда не нравилось, когда я уличала его; он…
У нее перехватило горло, и она остановилась.
— Я беспокоюсь за него, — произнесла она своим низким голосом. — Он как мальчишка, старавшийся походить на взрослого, но он был ласков со мной, а мне очень хотелось, чтобы он достиг успеха и был счастлив. Чтобы он повзрослел. Но есть еще проблемы, Бен, по крайней мере, очень похоже, что есть.
Вкратце она рассказала ему о фильме Поля и Сэме Колби.
— Не знаю, причастен ли Клэй к этим делам — не могу поверить, чтобы он поставил под удар репутацию отелей…
— Вероятно, он считал, что никто не усмотрит связи. Соблазны лежали перед ним ежечасно, ежедневно, ежемесячно. Ты можешь представить, что кто-нибудь другой из работников отелей мог совершить подобное?
— Нет. Хотя вторая кандидатура — это я. Так считает Сэм Колби.
— Он осел, если так думает. Никто, кто вложил в отели столько, сколько вложила в них ты, не поставит под удар их репутацию. Клэй мог, поскольку он никогда не был способен посмотреть вперед и предвидеть возможные последствия. — Но, ты-то можешь; если бы ты не могла, то не занимала бы того положения, которое занимаешь сейчас.
— А как Сэм Колби узнает об этом?
— Мы расскажем ему.
— И обвиним Клэя?
— Что ж, если таков выбор. Боже мой, Лора. Клэй не думал о тебе; он поставил тебя в чертовски сложное положение…
— Мы же не знаем этого наверняка.
— Нет, знаем. Потому что мы знаем Клэя. Лора нервно сжимала и разжимала пальцы.
— Я плохо его воспитала, так ведь?
— Ты творишь, как родитель. Ты не можешь нести ответственность за Клэя; это моя ноша. Это я дал ему плохое начало.
Лора повернулась к Бену:
— Что ты делал после кражи?
— Ты имеешь в виду, продолжал ли я прежний образ жизни? — Он покачал головой: — После того случая я никогда больше не воровал. Я много думал над этим — воровство, можно сказать, было моей единственной профессией, но все, связанное с ним, пагубно. Только в двадцать шесть лет я пришел к такому выводу. Как насчет моральных устоев? Непременно следует поднять этот вопрос на собрании членов правления. А Феликс выглядел так, словно его хватил удар.
— Он, наверное, не понял, что произошло.
— Нет, он даже не понял, что мы проголосовали за приостановление его полномочий. Он плохо справлялся с обязанностями.
— Да, мы доставили ему несколько горьких минут.
— Такое не случилось бы с ним, будь он приятным парнем.
Они улыбнулись, затем помолчали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89