Сейф выглядел нетронутым; хорошо, что в нем ничего не было, но все равно приятно, что он не был взломан.
Ничто не было взломано. Дом выглядел спокойным и защищенным. Тем не менее Ленни поговорила с соседями, и совместно они наняли сторожа для присмотра за домами в темное время суток с восьми вечера до шести часов утра. Карриер находился в Европе, она позвонила и рассказала ему о случившемся и принятых ею мерах.
— Запираю все двери, — сказала она угрюмо. — Однако я чувствую себя гораздо лучше, зная, что рядом сторож.
— Я тоже. Агентство предоставило вам его рекомендации?
— Да, он, кажется, в порядке.
— Если нужно проверить их, позвони моему помощнику. Он все сделает. Удостоверьтесь, что агентство уведомило полицию; иногда они не сообщают в полицию неделю-две. И конечно, следует рассказать соседям, живущим по другую сторону улицы.
— Да, нужно. Спасибо. Я не подумала об этом.
Ленни улыбнулась. Почти всегда Уэсу удавалось сделать себя центральной фигурой в ее делах, а затем взять их в свои руки, принимая решения и давая рекомендации, которые она не могла игнорировать. Она отнюдь не была против; в действительности она на него рассчитывала. Более половины своей жизни она привыкла проводить с человеком, который совершенно не интересовался ее делами или мыслями; она, словно вещь, должна была находиться под рукой, на случай, если ему понадобится. «Какое новое чувство, — подумала она, впервые встретив Карриера, — найти человека, который тобой интересуется и заботится. В моем возрасте я этого заслуживаю».
Ей хотелось знать, не покажется ли он ей в какой-то момент чрезмерно властным. «Возможно», — подумала она. Но после двадцати лет совместного проживания с Феликсом пройдет много времени, прежде чем аналогичное отношение появится к Уэсу.
Этим летом они иногда встречались в доме, который Уэс снял в Мейне, но большую часть времени Ленни провела на Кейп-Коде. Так ей было легче, поскольку Феликс проводил лето в Бостоне, за исключением нескольких выходных, и именно эти выходные Ленни провела с Карриером. Где бы они ни находились, нью-йоркская полиция поддерживала с ними контакт, но лишь с тем, чтобы сообщить об отсутствии новостей. Феликс был чрезвычайно расстроен.
— Кто-то навел воров на нас; никого не обворовывают дважды
— Прошлый раз было десять лет назад, папа, — сказала Эллисон. — Если вор тот же, то ужасно терпелив.
— Или она.
Эллисон накинулась на него.
— Нам ничего не известно! — страстно произнесла она. — Возможно, это совпадение, нам всем не по себе, но что можно сделать, кроме как нанять сторожа, а мама уже это сделала.
Феликс сделал больше: он приказал заменить все замки в доме и установить два прожектора: впереди и позади дома, однако соседям мешал слепящий свет, и их убрали. В итоге ему пришлось удовлетвориться новыми замками и сторожем. Вскоре кража отошла в прошлое. Никто не пострадал, как это произошло с Оуэном в первый раз, а картины были застрахованы. Позвонил инспектор страховой компании и сообщил, что он расследует это дело и приедет на Кейп-Код побеседовать с ними, выразив надежду, что картины удастся вернуть. Хотя, как сказала Ленни, ни одна из ее драгоценностей, украденных в прошлый раз, за исключением одного браслета, не была обнаружена; ожерелье, которое было дорого ей более других украшений и которое она мечтала получить обратно, так и не возвратилось к ней, даже несмотря на объявление о вознаграждении. Не следует рассчитывать на возвращение украденного и в этот раз.
— Все правильно, — сказал Сэм Колби, беседуя с ними неделю спустя. Они сидели на широкой веранде дома Ленни. Сэм, откинувшись назад, вытянул ноги и наслаждался прекрасным видом.
— Не следует ни на что полагаться. Многие из этих хищений производятся по заказу…
— По заказу! — воскликнул Бен.
— Правильно. Частными коллекционерами, которые знают, где находятся произведения искусства. Они посещают аукционы, у них есть друзья в художественных галереях, которые сообщают им о распродажах ценных картин, и так далее, поэтому они нанимают воров, чтобы заполучить то, что хотят. Чтобы найти вора-исполнителя, они прибегают к услугам брокера, что отодвигает их на шаг от вора. Что бы там ни было, но произведение искусства, как правило, оказывается в частной коллекции в какой-нибудь части земного шара, и его никогда больше не видят, за исключением нескольких друзей коллекционера. Но об этом никто из них не рассказывает. С какой стати? Вдруг в один прекрасный день им самим захочется заполучить произведение искусства, находящееся во владении другого человека? К чему в таком случае осложнять свое положение, выдавая друга, который подобным образом уже пополнил свою коллекцию?
— Я слышала про такие дела, — сказала Эллисон — Некоторые из постоянных посетителей нашей галереи знают людей, у которых были украдены картины, и они никогда больше не появлялись ни на аукционах, ни на распродажах, поэтому все пришли к заключению, что они осели у кого-нибудь дома.
— Совершенно верно, — просиял Колби. — Итак, миссис Сэлинджер, картины Роуалтса, украденные из вашего дома, давайте поговорим о них. Где вы приобрели их?
Он расспросил Ленни об истории картин, о системе сигнализации в доме, о показаниях экономки и затем перешел к распорядку ее жизни.
— Как часто вы бываете в этом доме?
— Довольно часто. Этим летом реже, конечно, но обычно я провожу в нем несколько дней в неделю.
— Ваш основной дом в Бостоне?
— В Беверли — пригороде Бостона, — она вежливо поправила его. — Однако в настоящее время у меня два дома. Я являюсь членом правления в нескольких организациях в Нью-Йорке — госпитали, музеи и тому подобное — мне нравятся театр, концерты, поэтому мне удобно жить там.
— Итак, вы живете по распорядку, который могут узнать другие?
— Иногда да. Но чаще я принимаю решения в последнюю минуту. Иногда покидаю Нью-Йорк, не заезжая в Бостон, или наоборот, выезжаю из Бостона; бывает по-разному.
— Выезжаете в другие страны?
— Иногда.
— Вы останавливаетесь у друзей или в отелях?
— И то и другое.
— Путешествуя, вы останавливаетесь в семейных отелях?
— Всегда.
— За исключением одного случая, — пробормотала Эллисон.
— Да, правильно, — сказала Ленни. — Один раз я останавливалась в «Бикон-Хилле». Но это было исключением из правил.
— Почему вы остановились в «Бикон-Хилле»?
— Чтобы узнать, что он собой представляет. Это новый отель; мы всегда, ищем новые подходы, которые могли бы реализовать в наших отелях.
— И где это было?
— В Нью-Йорке. Колби кивнул:
— Теперь о собраниях. Ваши поездки могут совершаться по наитию, но заседания правлений проводятся по плану, правильно? Второй вторник каждого месяца, это вы имеете в виду?
— Да, за исключением специальных заседаний.
— И у вас есть календарь, куда вы записываете даты их проведения? Он висит на кухне? Или в холле рядом с телефоном? Ленни улыбнулась:
— Боюсь, я не настолько часто посещаю кухню, чтобы держать там календарь деловых встреч. У меня есть настольный календарь в Бостоне и в Нью-Йорке.
— Других нет?
— Нет. Ну, конечно же, в моей записной книжке.
— В записной книжке. Все ваши встречи, ленчи и так далее?
— Да.
— Что-нибудь еще?
— Нет.
— Нет, например, кода охранной сигнализации в доме?
— О, я уже подумала об этом. Не знаю, почему я записала его — я отлично знаю его на память, но каждый год, заводя новую книжку, я записываю его туда.
— Большинство людей поступает точно так же, вы будете удивлены. Что-нибудь еще? Код аппарата по выдаче наличных денег?
— Боюсь, он тоже записан в моей книжке.
— Итак, в вашей записной книжке больше ничего нет.
— Нет, есть. В ней еще указан шифр сейфа, установленного в рабочем кабинете. Но какое это имеет отношение к ограблению? Записная книжка всегда при мне, в моей сумочке.
— Всегда при вас?
— Всегда.
— Но когда вы меняете костюм, то губную помаду, расчески, зеркало, бумажник, записную книжку, короче, все это перекладываете в другую сумочку, соответствующую по тону вашему костюму?
— Совершенно верно.
— Выходя из дома вечером, вы, как правило, берете с собой только небольшую сумочку? В ней нет ни ключей, ни записной книжки и так далее?
— Да.
— Таким образом, практически любой из работающих в вашем доме в Бостоне и в Нью-Йорке может взглянуть на вашу записную книжку. Не говоря о ключах.
— Я абсолютно уверена в работающих у меня людях.
— Понимаю. Но кто-то ведь знал, что вас не будет в доме в четыре часа тридцать минут утром второго июля.
— Что такое? — спросил Бен. — Откуда вам известно время, никто не говорил о времени кражи.
— Соседка видела человека около входной двери вашего дома в четыре тридцать. Она собиралась отправиться на пробежку, как только рассветет, и видела его.
— «Его», — повторил Бен, — до сих пор говорили «их».
— Что ж, может, их было больше одного. Соседка видела только одного человека. У него могли быть помощники, поджидавшие поблизости.
Беседа продолжалась: чем детальнее расспрашивал Колби, тем беспокойнее становилась Эллисон. Они уже пережили подобное, и это было ужасно — опять эти подозрения, — ей не хотелось иметь с этим делом ничего общего. Когда Колби перешел к расспросам о рабочих-ремонтниках различных специальностей, которые приходили в дома в Бостоне и в Нью-Йорке, постоянных поставщиках продовольственных товаров, друзьях, часто посещающих дома, она извинилась и направилась проверить, забрала ли няня Джада из коляски домой. Эллисон не верила, что кто-то из персонала мог быть причастен. «Нам следует позабыть об этом, — подумала она, направляясь вверх в детскую комнату. — У нас столько других забот, требующих нашего внимания. Как только Колби уйдет, мы оставим все в прошлом, мы позабудем обо всем. Просто оставим все как есть».
Четвертый отель «Бикон-Хилл» открылся в начале октября в Вашингтоне. Лора и Карриер присутствовали на церемонии открытия, приветствуя постоянных и новых гостей, которые за несколько месяцев забронировали номера. Открытие этого отеля было самым гладким изо всех предыдущих. По прошлому опыту Лора знала о большинстве возможных неожиданностей, а Келли работала упорнее всех, чтобы избежать их.
— Я буду поблизости, — сказала она Лоре, когда в конце дня они сидели за бокалами с вином. — Я и не подозревала, что так сильно хотела выбраться с острова, пока не уехала. А может быть, это был уход от Джона и избавление от чувства вины за любовь и привычку к тяжелой работе.
Келли подняла бокал:
— Спасибо. Сейчас я переживаю лучшие минуты моей жизни.
Лора подняла свой:
— Ты замечательно поработала; мне совершенно не о чем беспокоиться.
— Заволнуешься, когда мы начнем обсуждать перерасход средств. Поскольку на ближайшее время все номера в отеле забронированы, нам, как видно, не следует особенно беспокоиться о деньгах.
— Я постоянно беспокоюсь о деньгах, но в курсе о перерасходе.
— Он не настолько велик, чтобы сообщать тебе, и возник в последние три месяца, когда пришлось поднажать, чтобы открыть отель в намеченный срок. Завтра с утра мы проверим отчеты, не думаю, что найдем что-либо удивительное.
— Я не удивляюсь, когда оказывается, что фактические расходы превышают то, на что я рассчитывала, — сухо сказала Лора. — Давай посвятим финансовым делам послезавтра. Завтра нам хватит забот с бенефисом.
Официальное открытие «Вашингтон Бикон-Хилла» сопровождалось бенефисом симфонического оркестра. Пятьсот человек, в основном представителей политических кругов, бизнеса и мира искусств, обедали и танцевали в фешенебельном бальном зале, открывая этим балом новый послеканикулярный сезон деловой и общественной жизни в городе. За один этот вечер отелю была обеспечена такая реклама, на которую при других обстоятельствах потребовался минимум год. Лора, отложив дела и заботы, первый танец танцевала с Карриером.
— Сегодня ты особенно хороша, — сказал он, — в белом ты всегда нравилась мне больше всего. Она улыбнулась:
— Спасибо.
На ней была белая, со скромным воротником блузка и юбка янтарного цвета с тафтой, которая кружилась позади нее, когда они вальсировали.
— А ты выглядишь гладким и довольным собой, — сказала Лора. — Новая деловая победа? Или новая женщина?
— Надеюсь, не станешь возражать, если это будет новая женщина?
Она молчала, пока они делали круг по залу.
— Если только чуть-чуть, потому что я немного завистливая. Я рада за тебя, Уэс. Надеюсь, она хорошо к тебе относится. Я ее знаю?
— Да, но я бы воздержался называть ее имя, пока не узнаю, что из этого получится. Она замужем, хотя ее брак давно уже не является браком.
Он на мгновение прижал ее к себе:
— Ты прекрасная женщина, моя дорогая. Лора покраснела и поцеловала его в щеку:
— Приятно слышать такой комплимент от делового партнера.
Они закончили танец молча.
— Кстати, о партнерстве, — сказал Карриер. — Мне хочется взглянуть на финансовые отчеты, прежде чем я уеду отсюда. Если завтра с утра — удобно?
— Чудесно, я уже договорилась с Келли. Буду у нее в офисе в десять. Лора остановилась:
— Уэс. Только что приехал Бритт Фарлей.
— Где?
Он посмотрел в направлении ее взгляда:
— Будь я проклят! Я поговорю с ним; нам, возможно, придется попросить его уехать отсюда, если он собирается причинить беспокойство.
— По его виду не похоже, чтобы он собирался это делать. И выглядит он гораздо лучше прежнего. Я поговорю с ним. Уэс, потанцуешь с женой сенатора Брукстоуна? Она сидит одна-одинешенька и не испытывает радости по этому поводу.
— Что ж, постараюсь сделать ее счастливой. Спасибо за танец.
— Было замечательно, Уэс.
Она покинула танцевальную площадку и настигла Фарлея у стола, где он делал заказ официанту.
— Две порции водки с тоником, белое вино для леди. Он увидел Лору, и его лицо просветлело.
— Я наслаждался, как ты танцевала. Ты бесподобна. Лора, познакомься, это моя хорошая подруга Лора. Посмотри-ка, оказывается, это мое любимое женское имя.
Лора и молодая девушка пожали руки.
— Присаживайся к нам, — сказал Фарлей. — Знаю, ты занята, но посиди хотя бы пять минут.
Она села на стул, который он пододвинул для нее.
— Я искала тебя после просмотра фильма Поля. Куда ты подевался?
— Ушел к себе в отель и плакал, как ребенок. Заливался слезами, бился в истерике, хотел было покончить с собой, поверишь?
— Да
— Я знал, что ты поверишь. Луи говорит, я преувеличиваю. Но, черт возьми, его там не было. Что за черт, ты видела этот фильм: мое симпатичное «я» высотой с пятнадцать футов, смотревшееся потрясающе, и в финале, мое разбитое «я», жалкая развалина… Поль отличный парень, знаешь, он чертовски гениален. Он сделал что-то такое, от чего на экране я выглядел лучше, понимаешь? Я не самый симпатичный парень в мире, но мне кажется, он что-то очень ловко сделал со светом или с контрастом, в общем, придал мне потрясающий вид. Но именно этот контраст сделал меня просто ужасным в финале. Единственное, о чем я мог думать — это о том, что в течение многих лет гадил на самого себя, и тут, скажу я тебе, со мной что-то произошло. И это сделал Поль: он показал мне то, чего не показывал и не говорил никто. О Боже, Лора, почему никто не сказал мне, что я так жутко выглядел?
— У тебя было зеркало.
— Я не смотрелся в зеркало. Нет, скорее, не видел того, что там было. Мой психоаналитик утверждает, что, куда бы я ни шел, всюду видел свой идеализированный имидж. Знаешь, что это такое?
— Думаю, да. А сейчас ты чем-нибудь занят?
— Водкой с тоником, — сказал он, когда напитки были поставлены перед ними. — Максимум две порции за день. Массаж раз в день, пять раз в неделю. Прогулки на «Наутилусе» каждое утро. Ежедневно днем занятия теннисом. Один-два разговора в день с Луи, чтобы убедить его, что я готов работать, хотя он пока не может меня продать. Играю с Лорой — моей новой Лорой — по ночам. И эти парни, группа поддержки. Кучка таких же странных, как и я, пытающихся удержаться на плаву. Я звоню им, когда мне хочется поговорить с кем-нибудь. Что, звучит довольно скучно?
— Звучит как тяжкая работа.
— Так оно и есть; я знал, ты поймешь. Чертовски тяжелая работа, ненавижу ее. Каждый раз думаю: она этого не стоит. Смотрю этот чертов фильм. Поль дал мне видеокассету. Это моя ночная сказка, чтобы запугать меня и сделать пай-мальчиком.
Лора накрыла его руку своей:
— Ты сильно напуган.
— Напуган до смерти, дорогая. А если я не смогу сделать этого? Я не хочу умирать, понимаешь… черт, к чему эти разговоры здесь, на твоем вечере? Слушай, потанцуй со мной?
Он повернулся к молодой девушке:
— Лора, не возражаешь, надеюсь? Она моя давняя подруга.
Девушка, соглашаясь, кивнула, и Фарлей повел Лору в танцевальный круг. Они были потрясающей парой, многие поворачивали головы, чтобы посмотреть на них.
— Не жалей меня, — сказал он. — Каждый из нас чего-нибудь да боится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Ничто не было взломано. Дом выглядел спокойным и защищенным. Тем не менее Ленни поговорила с соседями, и совместно они наняли сторожа для присмотра за домами в темное время суток с восьми вечера до шести часов утра. Карриер находился в Европе, она позвонила и рассказала ему о случившемся и принятых ею мерах.
— Запираю все двери, — сказала она угрюмо. — Однако я чувствую себя гораздо лучше, зная, что рядом сторож.
— Я тоже. Агентство предоставило вам его рекомендации?
— Да, он, кажется, в порядке.
— Если нужно проверить их, позвони моему помощнику. Он все сделает. Удостоверьтесь, что агентство уведомило полицию; иногда они не сообщают в полицию неделю-две. И конечно, следует рассказать соседям, живущим по другую сторону улицы.
— Да, нужно. Спасибо. Я не подумала об этом.
Ленни улыбнулась. Почти всегда Уэсу удавалось сделать себя центральной фигурой в ее делах, а затем взять их в свои руки, принимая решения и давая рекомендации, которые она не могла игнорировать. Она отнюдь не была против; в действительности она на него рассчитывала. Более половины своей жизни она привыкла проводить с человеком, который совершенно не интересовался ее делами или мыслями; она, словно вещь, должна была находиться под рукой, на случай, если ему понадобится. «Какое новое чувство, — подумала она, впервые встретив Карриера, — найти человека, который тобой интересуется и заботится. В моем возрасте я этого заслуживаю».
Ей хотелось знать, не покажется ли он ей в какой-то момент чрезмерно властным. «Возможно», — подумала она. Но после двадцати лет совместного проживания с Феликсом пройдет много времени, прежде чем аналогичное отношение появится к Уэсу.
Этим летом они иногда встречались в доме, который Уэс снял в Мейне, но большую часть времени Ленни провела на Кейп-Коде. Так ей было легче, поскольку Феликс проводил лето в Бостоне, за исключением нескольких выходных, и именно эти выходные Ленни провела с Карриером. Где бы они ни находились, нью-йоркская полиция поддерживала с ними контакт, но лишь с тем, чтобы сообщить об отсутствии новостей. Феликс был чрезвычайно расстроен.
— Кто-то навел воров на нас; никого не обворовывают дважды
— Прошлый раз было десять лет назад, папа, — сказала Эллисон. — Если вор тот же, то ужасно терпелив.
— Или она.
Эллисон накинулась на него.
— Нам ничего не известно! — страстно произнесла она. — Возможно, это совпадение, нам всем не по себе, но что можно сделать, кроме как нанять сторожа, а мама уже это сделала.
Феликс сделал больше: он приказал заменить все замки в доме и установить два прожектора: впереди и позади дома, однако соседям мешал слепящий свет, и их убрали. В итоге ему пришлось удовлетвориться новыми замками и сторожем. Вскоре кража отошла в прошлое. Никто не пострадал, как это произошло с Оуэном в первый раз, а картины были застрахованы. Позвонил инспектор страховой компании и сообщил, что он расследует это дело и приедет на Кейп-Код побеседовать с ними, выразив надежду, что картины удастся вернуть. Хотя, как сказала Ленни, ни одна из ее драгоценностей, украденных в прошлый раз, за исключением одного браслета, не была обнаружена; ожерелье, которое было дорого ей более других украшений и которое она мечтала получить обратно, так и не возвратилось к ней, даже несмотря на объявление о вознаграждении. Не следует рассчитывать на возвращение украденного и в этот раз.
— Все правильно, — сказал Сэм Колби, беседуя с ними неделю спустя. Они сидели на широкой веранде дома Ленни. Сэм, откинувшись назад, вытянул ноги и наслаждался прекрасным видом.
— Не следует ни на что полагаться. Многие из этих хищений производятся по заказу…
— По заказу! — воскликнул Бен.
— Правильно. Частными коллекционерами, которые знают, где находятся произведения искусства. Они посещают аукционы, у них есть друзья в художественных галереях, которые сообщают им о распродажах ценных картин, и так далее, поэтому они нанимают воров, чтобы заполучить то, что хотят. Чтобы найти вора-исполнителя, они прибегают к услугам брокера, что отодвигает их на шаг от вора. Что бы там ни было, но произведение искусства, как правило, оказывается в частной коллекции в какой-нибудь части земного шара, и его никогда больше не видят, за исключением нескольких друзей коллекционера. Но об этом никто из них не рассказывает. С какой стати? Вдруг в один прекрасный день им самим захочется заполучить произведение искусства, находящееся во владении другого человека? К чему в таком случае осложнять свое положение, выдавая друга, который подобным образом уже пополнил свою коллекцию?
— Я слышала про такие дела, — сказала Эллисон — Некоторые из постоянных посетителей нашей галереи знают людей, у которых были украдены картины, и они никогда больше не появлялись ни на аукционах, ни на распродажах, поэтому все пришли к заключению, что они осели у кого-нибудь дома.
— Совершенно верно, — просиял Колби. — Итак, миссис Сэлинджер, картины Роуалтса, украденные из вашего дома, давайте поговорим о них. Где вы приобрели их?
Он расспросил Ленни об истории картин, о системе сигнализации в доме, о показаниях экономки и затем перешел к распорядку ее жизни.
— Как часто вы бываете в этом доме?
— Довольно часто. Этим летом реже, конечно, но обычно я провожу в нем несколько дней в неделю.
— Ваш основной дом в Бостоне?
— В Беверли — пригороде Бостона, — она вежливо поправила его. — Однако в настоящее время у меня два дома. Я являюсь членом правления в нескольких организациях в Нью-Йорке — госпитали, музеи и тому подобное — мне нравятся театр, концерты, поэтому мне удобно жить там.
— Итак, вы живете по распорядку, который могут узнать другие?
— Иногда да. Но чаще я принимаю решения в последнюю минуту. Иногда покидаю Нью-Йорк, не заезжая в Бостон, или наоборот, выезжаю из Бостона; бывает по-разному.
— Выезжаете в другие страны?
— Иногда.
— Вы останавливаетесь у друзей или в отелях?
— И то и другое.
— Путешествуя, вы останавливаетесь в семейных отелях?
— Всегда.
— За исключением одного случая, — пробормотала Эллисон.
— Да, правильно, — сказала Ленни. — Один раз я останавливалась в «Бикон-Хилле». Но это было исключением из правил.
— Почему вы остановились в «Бикон-Хилле»?
— Чтобы узнать, что он собой представляет. Это новый отель; мы всегда, ищем новые подходы, которые могли бы реализовать в наших отелях.
— И где это было?
— В Нью-Йорке. Колби кивнул:
— Теперь о собраниях. Ваши поездки могут совершаться по наитию, но заседания правлений проводятся по плану, правильно? Второй вторник каждого месяца, это вы имеете в виду?
— Да, за исключением специальных заседаний.
— И у вас есть календарь, куда вы записываете даты их проведения? Он висит на кухне? Или в холле рядом с телефоном? Ленни улыбнулась:
— Боюсь, я не настолько часто посещаю кухню, чтобы держать там календарь деловых встреч. У меня есть настольный календарь в Бостоне и в Нью-Йорке.
— Других нет?
— Нет. Ну, конечно же, в моей записной книжке.
— В записной книжке. Все ваши встречи, ленчи и так далее?
— Да.
— Что-нибудь еще?
— Нет.
— Нет, например, кода охранной сигнализации в доме?
— О, я уже подумала об этом. Не знаю, почему я записала его — я отлично знаю его на память, но каждый год, заводя новую книжку, я записываю его туда.
— Большинство людей поступает точно так же, вы будете удивлены. Что-нибудь еще? Код аппарата по выдаче наличных денег?
— Боюсь, он тоже записан в моей книжке.
— Итак, в вашей записной книжке больше ничего нет.
— Нет, есть. В ней еще указан шифр сейфа, установленного в рабочем кабинете. Но какое это имеет отношение к ограблению? Записная книжка всегда при мне, в моей сумочке.
— Всегда при вас?
— Всегда.
— Но когда вы меняете костюм, то губную помаду, расчески, зеркало, бумажник, записную книжку, короче, все это перекладываете в другую сумочку, соответствующую по тону вашему костюму?
— Совершенно верно.
— Выходя из дома вечером, вы, как правило, берете с собой только небольшую сумочку? В ней нет ни ключей, ни записной книжки и так далее?
— Да.
— Таким образом, практически любой из работающих в вашем доме в Бостоне и в Нью-Йорке может взглянуть на вашу записную книжку. Не говоря о ключах.
— Я абсолютно уверена в работающих у меня людях.
— Понимаю. Но кто-то ведь знал, что вас не будет в доме в четыре часа тридцать минут утром второго июля.
— Что такое? — спросил Бен. — Откуда вам известно время, никто не говорил о времени кражи.
— Соседка видела человека около входной двери вашего дома в четыре тридцать. Она собиралась отправиться на пробежку, как только рассветет, и видела его.
— «Его», — повторил Бен, — до сих пор говорили «их».
— Что ж, может, их было больше одного. Соседка видела только одного человека. У него могли быть помощники, поджидавшие поблизости.
Беседа продолжалась: чем детальнее расспрашивал Колби, тем беспокойнее становилась Эллисон. Они уже пережили подобное, и это было ужасно — опять эти подозрения, — ей не хотелось иметь с этим делом ничего общего. Когда Колби перешел к расспросам о рабочих-ремонтниках различных специальностей, которые приходили в дома в Бостоне и в Нью-Йорке, постоянных поставщиках продовольственных товаров, друзьях, часто посещающих дома, она извинилась и направилась проверить, забрала ли няня Джада из коляски домой. Эллисон не верила, что кто-то из персонала мог быть причастен. «Нам следует позабыть об этом, — подумала она, направляясь вверх в детскую комнату. — У нас столько других забот, требующих нашего внимания. Как только Колби уйдет, мы оставим все в прошлом, мы позабудем обо всем. Просто оставим все как есть».
Четвертый отель «Бикон-Хилл» открылся в начале октября в Вашингтоне. Лора и Карриер присутствовали на церемонии открытия, приветствуя постоянных и новых гостей, которые за несколько месяцев забронировали номера. Открытие этого отеля было самым гладким изо всех предыдущих. По прошлому опыту Лора знала о большинстве возможных неожиданностей, а Келли работала упорнее всех, чтобы избежать их.
— Я буду поблизости, — сказала она Лоре, когда в конце дня они сидели за бокалами с вином. — Я и не подозревала, что так сильно хотела выбраться с острова, пока не уехала. А может быть, это был уход от Джона и избавление от чувства вины за любовь и привычку к тяжелой работе.
Келли подняла бокал:
— Спасибо. Сейчас я переживаю лучшие минуты моей жизни.
Лора подняла свой:
— Ты замечательно поработала; мне совершенно не о чем беспокоиться.
— Заволнуешься, когда мы начнем обсуждать перерасход средств. Поскольку на ближайшее время все номера в отеле забронированы, нам, как видно, не следует особенно беспокоиться о деньгах.
— Я постоянно беспокоюсь о деньгах, но в курсе о перерасходе.
— Он не настолько велик, чтобы сообщать тебе, и возник в последние три месяца, когда пришлось поднажать, чтобы открыть отель в намеченный срок. Завтра с утра мы проверим отчеты, не думаю, что найдем что-либо удивительное.
— Я не удивляюсь, когда оказывается, что фактические расходы превышают то, на что я рассчитывала, — сухо сказала Лора. — Давай посвятим финансовым делам послезавтра. Завтра нам хватит забот с бенефисом.
Официальное открытие «Вашингтон Бикон-Хилла» сопровождалось бенефисом симфонического оркестра. Пятьсот человек, в основном представителей политических кругов, бизнеса и мира искусств, обедали и танцевали в фешенебельном бальном зале, открывая этим балом новый послеканикулярный сезон деловой и общественной жизни в городе. За один этот вечер отелю была обеспечена такая реклама, на которую при других обстоятельствах потребовался минимум год. Лора, отложив дела и заботы, первый танец танцевала с Карриером.
— Сегодня ты особенно хороша, — сказал он, — в белом ты всегда нравилась мне больше всего. Она улыбнулась:
— Спасибо.
На ней была белая, со скромным воротником блузка и юбка янтарного цвета с тафтой, которая кружилась позади нее, когда они вальсировали.
— А ты выглядишь гладким и довольным собой, — сказала Лора. — Новая деловая победа? Или новая женщина?
— Надеюсь, не станешь возражать, если это будет новая женщина?
Она молчала, пока они делали круг по залу.
— Если только чуть-чуть, потому что я немного завистливая. Я рада за тебя, Уэс. Надеюсь, она хорошо к тебе относится. Я ее знаю?
— Да, но я бы воздержался называть ее имя, пока не узнаю, что из этого получится. Она замужем, хотя ее брак давно уже не является браком.
Он на мгновение прижал ее к себе:
— Ты прекрасная женщина, моя дорогая. Лора покраснела и поцеловала его в щеку:
— Приятно слышать такой комплимент от делового партнера.
Они закончили танец молча.
— Кстати, о партнерстве, — сказал Карриер. — Мне хочется взглянуть на финансовые отчеты, прежде чем я уеду отсюда. Если завтра с утра — удобно?
— Чудесно, я уже договорилась с Келли. Буду у нее в офисе в десять. Лора остановилась:
— Уэс. Только что приехал Бритт Фарлей.
— Где?
Он посмотрел в направлении ее взгляда:
— Будь я проклят! Я поговорю с ним; нам, возможно, придется попросить его уехать отсюда, если он собирается причинить беспокойство.
— По его виду не похоже, чтобы он собирался это делать. И выглядит он гораздо лучше прежнего. Я поговорю с ним. Уэс, потанцуешь с женой сенатора Брукстоуна? Она сидит одна-одинешенька и не испытывает радости по этому поводу.
— Что ж, постараюсь сделать ее счастливой. Спасибо за танец.
— Было замечательно, Уэс.
Она покинула танцевальную площадку и настигла Фарлея у стола, где он делал заказ официанту.
— Две порции водки с тоником, белое вино для леди. Он увидел Лору, и его лицо просветлело.
— Я наслаждался, как ты танцевала. Ты бесподобна. Лора, познакомься, это моя хорошая подруга Лора. Посмотри-ка, оказывается, это мое любимое женское имя.
Лора и молодая девушка пожали руки.
— Присаживайся к нам, — сказал Фарлей. — Знаю, ты занята, но посиди хотя бы пять минут.
Она села на стул, который он пододвинул для нее.
— Я искала тебя после просмотра фильма Поля. Куда ты подевался?
— Ушел к себе в отель и плакал, как ребенок. Заливался слезами, бился в истерике, хотел было покончить с собой, поверишь?
— Да
— Я знал, что ты поверишь. Луи говорит, я преувеличиваю. Но, черт возьми, его там не было. Что за черт, ты видела этот фильм: мое симпатичное «я» высотой с пятнадцать футов, смотревшееся потрясающе, и в финале, мое разбитое «я», жалкая развалина… Поль отличный парень, знаешь, он чертовски гениален. Он сделал что-то такое, от чего на экране я выглядел лучше, понимаешь? Я не самый симпатичный парень в мире, но мне кажется, он что-то очень ловко сделал со светом или с контрастом, в общем, придал мне потрясающий вид. Но именно этот контраст сделал меня просто ужасным в финале. Единственное, о чем я мог думать — это о том, что в течение многих лет гадил на самого себя, и тут, скажу я тебе, со мной что-то произошло. И это сделал Поль: он показал мне то, чего не показывал и не говорил никто. О Боже, Лора, почему никто не сказал мне, что я так жутко выглядел?
— У тебя было зеркало.
— Я не смотрелся в зеркало. Нет, скорее, не видел того, что там было. Мой психоаналитик утверждает, что, куда бы я ни шел, всюду видел свой идеализированный имидж. Знаешь, что это такое?
— Думаю, да. А сейчас ты чем-нибудь занят?
— Водкой с тоником, — сказал он, когда напитки были поставлены перед ними. — Максимум две порции за день. Массаж раз в день, пять раз в неделю. Прогулки на «Наутилусе» каждое утро. Ежедневно днем занятия теннисом. Один-два разговора в день с Луи, чтобы убедить его, что я готов работать, хотя он пока не может меня продать. Играю с Лорой — моей новой Лорой — по ночам. И эти парни, группа поддержки. Кучка таких же странных, как и я, пытающихся удержаться на плаву. Я звоню им, когда мне хочется поговорить с кем-нибудь. Что, звучит довольно скучно?
— Звучит как тяжкая работа.
— Так оно и есть; я знал, ты поймешь. Чертовски тяжелая работа, ненавижу ее. Каждый раз думаю: она этого не стоит. Смотрю этот чертов фильм. Поль дал мне видеокассету. Это моя ночная сказка, чтобы запугать меня и сделать пай-мальчиком.
Лора накрыла его руку своей:
— Ты сильно напуган.
— Напуган до смерти, дорогая. А если я не смогу сделать этого? Я не хочу умирать, понимаешь… черт, к чему эти разговоры здесь, на твоем вечере? Слушай, потанцуй со мной?
Он повернулся к молодой девушке:
— Лора, не возражаешь, надеюсь? Она моя давняя подруга.
Девушка, соглашаясь, кивнула, и Фарлей повел Лору в танцевальный круг. Они были потрясающей парой, многие поворачивали головы, чтобы посмотреть на них.
— Не жалей меня, — сказал он. — Каждый из нас чего-нибудь да боится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89