Лора, сказал он себе и понял, что широко улыбается. Молодец.
Я приглашу Лору. Там вы и познакомитесь.
ГЛАВА 22
Джад Гарднер. Феликс стоял около детской кроватки, имя жгло его раскаленным железом. Ребенок спал, светлые волосики завивались на влажной головке, а маленький ротик напоминал розовый цветочек.
— Папу как загипнотизировали, — с удивлением заметила Эллисон, обращаясь к Бену. — Ему никогда раньше не нравились дети. — Бен кивнул, внимательно следя за Феликсом.
Простояв так довольно долго, Феликс обернулся и встретился глазами с Беном, полными такой враждебности, что Бен невольно отступил на шаг назад. Сын Джада! Как он раньше не догадался?! Как безумная слепота помешала ему узнать Бена Гарднера в ту же секунду, когда он впервые увидел его? Он не был копией Джада, во всяком случае, насколько Феликс помнил Джада, когда тот был молодым, до возвращения из армии, с безумными глазами и кривой улыбкой, которая стала еще кривее, когда он узнал, что его компании больше не существует. Но сходства между ними было много, и Феликс укорял себя, что не заметил этого раньше. А ведь он гордился тем, что всегда знал то, о чем другие не догадывались. Тем не менее на этот раз он знал только, что ненавидит этого красавчика блондина, ненавидит всей душой Бена Гарднера.
Ленни заплакала, когда услышала, как назвали малыша.
— Ты узнала его?
— Да. — Она смотрела в окно со своей стороны машины. — Но я не хочу обсуждать эту тему. Никто не должен говорить об этом. Эллисон счастлива, она удачно вышла замуж, у нее хорошая семья, и мы не будем вмешиваться в их жизнь.
— Ты можешь делать что хочешь. А я собираюсь вышвырнуть его из компании. И из нашей семьи, сколько бы времени мне ни потребовалось. Он явился сюда, чтобы погубить меня, этот самодовольный подонок. Других причин его появления здесь я не вижу.
— Он любит Эллисон, и ты не посмеешь…
— Чепуха! Он использует ее, чтобы подкопаться под меня. Ты что, до сих пор витаешь в облаках, что не понимаешь этого?
— Ты не посмеешь тронуть их, Феликс. Что ты им скажешь? Что я спала с его отцом и ты не любишь вспоминать об этом? — Она немного помолчала, но Феликс ничего не ответил. — Ты это скажешь на совете директоров? Что твой зять, человек, которому ты доверил службу безопасности и всего несколько месяцев назад назначил вице-президентом по развитию, внезапно сделался неугодным компании? На каких основаниях? — Она снова подождала. — Я спрашиваю тебя, — спокойно сказала она.
— Еще не знаю, — злобно ответил он. — Придумаю что-нибудь. Он не останется…
— Он член нашей семьи, — решительно сказала Ленни. — Эллисон с ним счастлива. Он не сделал ничего, что говорило бы о том, что он хочет повредить лам. И ты будешь вести себя тихо и оставишь его в покое.
Он обернулся к ней:
— А если нет? Ты что, угрожаешь мне? Она посмотрела ему в глаза:
— Я не угрожаю, Феликс. Если я что-нибудь решу сделать, то сделаю это без предупреждений.
Это была угроза. Угроза, которая существовала всегда. И он всегда знал это, хотя и не хотел признаваться, точно так же, как не хотел заметить сходство Бена с человеком, которого ненавидел больше всего в этом мире.
— Ты плакала, — набросился он на нее. — Когда ты услышала, как они назвали мальчика, ты заплакала. Ты до сих пор помнишь его!
— Я всегда буду его помнить, — проговорила Ленни. Она взглянула на него. — И ты тоже.
— Я никогда не думал, что он такой упрямый, — сказал Лоре агент по продаже недвижимости в Филадельфии, когда позвонил ей в Чикаго и сообщил, что Феликс отказался от ее предложения купить у него отель «Филадельфия Сэлинджер». — Я старался убедить его согласиться, но он уперся.
— Но почему? Вы говорили, что он торопил вас с продажей.
— Именно. Я думал, что он схватится за ваше предложение. У меня нет ни малейшего представления, что случилось. Он повторяет только, что хочет рассмотреть другие предложения.
Лора разложила перед собой несколько карандашей, но в порыве гнева отшвырнула их от себя, и они едва не упали со стола, потом снова положила их перед собой.
— Вы же убеждали меня, что других предложений нет.
— К которым можно было отнестись серьезно. Но мне трудно предугадать его действия; может быть, он и согласится на одно из них. Я бы предложил поднять цену на четверть, а лучше на полмиллиона.
— Еще не время.
— Но все-таки подумайте об этом.
— Я дам вам знать.
Взволнованная и рассерженная, она схватила карандаши и затолкала их в кожаный стаканчик для карандашей, подарок Клэя в день открытия «Чикаго Бикон-Хилл». «Он не может так поступить. Мы сделали ему хорошее предложение, самое приличное из тех, которые он имеет. Он продал нам „Нью-Йорк Сэлинджер“ без всяких проблем. В чем же сейчас дело? Черт, он не может так просто взять и отказаться. У меня уже все распланировано».
Не раздумывая, она сняла трубку телефона и позвонила Карриеру в Нью-Йорк:
— Уэс! Ты говорил, что знаешь кого-то в совете директоров компании Сэлинджера.
— Я знаю Коула Хэттона. Я провернул для него одно дело.
— Ты можешь связаться с ним и узнать, почему Феликс отказывается от нашего предложения купить отель в Филадельфии?
— Отказывается? Я считал, что он давно принял его.
— Я тоже так считала.
— Я переговорю с ним. — Через час он перезвонил Лоре. — Кажется, ты все еще имеешь огромное влияние на Феликса, хоть и не видела его много лет. Он узнал, что ты являешься держателем основного пакета акций «Оул корпорейшн», и все приостановил. Он не продаст отель именно тебе. На заседании совета разыгралась целая баталия, а через неделю и другая, где обсуждался этот отель. Коул сказал, что Феликс был еще более разгневан, чем прежде. Создалось впечатление, что случилось что-то еще, о чем, естественно, никто не знает. Он уперся, и все. И в конце концов победил. Нужно немного выждать.
— Я не могу рисковать. Мне нужен отель.
— Моя дорогая, ты не сможешь заставить его продать тебе. Почему бы нам не вернуться к этому вопросу на следующей неделе, когда ты будешь здесь? Мой секретарь нашел пару квартир, на которые ты можешь взглянуть. Мы сможем обдумать, что делать с Феликсом.
— Прекрасно. — Но она думала об этом уже сейчас. «Кто он такой, чтобы отказываться продать мне этот отель? Это он обманул меня, а не я его. Я ничего ему не сделала. По какому праву он хочет стать на моем пути?»
Ей нужно было пройтись. Она всегда лучше думала на свежем воздухе, в движении. Но в вестибюле она столкнулась с Джинни Старрет.
— Я приехала за тобой. Хочу пройтись по магазинам, — сказала Джинни. — Французский модельер демонстрирует модели брюк у Элизабет Арден. Поедем со мной.
— Не сегодня, Джинни. Мне нужно немного прогуляться. Я как раз собиралась выйти. Может быть, ты тоже пойдешь?
— Нет, я не хожу на прогулку, как тебе это должно быть известно. Я бегаю только по этажам магазинов, но не гуляю. Мы можем вместе пообедать. Ты вернешься к этому времени?
— Я постараюсь. Встретимся здесь в час дня.
Джинни чмокнула ее в щеку и вышла из отеля. Лора смотрела ей вслед: подтянутая, нарядная женщина без определенного возраста, путешествующая из страны в страну с той же легкостью, с какой люди добираются на такси с одного места до другого, интересующаяся всем на свете и испытывающая, кроме всего прочего, материнские чувства к Лоре. Но, видимо, оттого, что у нее никогда не было дочерей, она стала ей хорошим другом и обожала давать советы.
«Мне очень повезло, что она у меня есть», — думала
Лора, направляясь к озеру, которое находилось в двух кварталах. С Келли она разговаривала по телефону каждую неделю, каждый вечер ходила на званые ужины, но ей трудно было заводить новых друзей, поэтому, когда Джинни бывала в Чикаго, Лора не чувствовала себя одинокой. «Обед с Джинни», — подумала она, улыбаясь и испытывая радость.
Майское утро выдалось теплым, на берегу и в парке было много желающих позагорать, велосипедистов и любителей бега трусцой, которые держались ближе к краю воды, где на перевернутых вверх дном ведрах сидели рыбаки, следя за своими удочками и обмениваясь историями. На серебристой поверхности озера с маленькими белыми гребешками волн сверкали белоснежные яхты.
Найдя безлюдное местечко, Лора присела, чтобы снять туфли, чулки и жакет. Ей хотелось пробежаться по мягкому песку, но мешала узкая юбка. Она продолжала идти босиком, подставив лицо ветру и наслаждаясь теплыми лучами солнца.
К лету она планировала иметь все четыре отеля и обосноваться в Нью-Йорке. Она мечтала о том, что встанет во главе маленькой, но своей собственной империи.
Лора села на одну из огромных известняковых глыб, которые окаймляли берег. Феликс не сможет остановить ее, не сейчас, когда она уже столько добилась. Нужно только придумать, как заставить его переменить свое решение. Он был настоящим бизнесменом, его нужно убедить, что ему выгодно продать отель быстро, пусть даже «Оул корпорейшн». Его надо обработать. А сделать это можно, только используя имеющуюся в ее распоряжении информацию.
А знала она многое: что он был упрямым, мстительным и алчным; что был хорошим бизнесменом, но не настолько хорошим, каким мог бы быть, поскольку никому не доверял и всегда пытался доказать всем, что был лучше своего отца. Еще он гордился своей способностью быстро и без оглядки принимать решения, часто не обсуждая и не советуясь с другими.
Быстро и без оглядки, не обсуждая и не советуясь с другими.
Все, что ей было нужно — это заставить его принять быстрое решение.
Солнце сияло прямо у нее над головой, прибрежный ветерок стих. Няни собирали по пляжу детей, чтобы увести их на обед и послеобеденный сон; владельцы яхт вытаскивали корзины с припасами, чтобы пообедать прямо на озере. Скоро ей нужно будет встретиться с Джинни. Лора сунула ноги в туфли, поморщившись оттого, как они сжали ей ноги, и направилась обратно к отелю.
— По-моему, ты придумала, как тебе выйти из положения, — обратилась к ней Джинни, когда они устроились за угловым столиком в ресторане отеля «Бикон-Хилл».
— Наполовину, — ответила Лора. — А как ты узнала?
— У тебя такой взгляд, кроме того, ты не очень замечаешь, что происходит вокруг. В чем дело?
Лора рассказала ей, что случилось.
— Мне нужна какая-нибудь информация, которая заставила бы его быстро продать отель в надежде защитить свои вложения в него.
— То есть чтобы он подумал, что не сможет его никому продать?
— Не по той цене, которую предлагаем мы. И он должен думать, что может не получить и этого, если не поторопится продать его.
Джинни продолжала есть суп.
— Если бы ты узнала, что с отелем что-то не в порядке, что в нем происходит что-то жуткое, например, как в одном отеле в Филадельфии, где люди умирали от болезни легионеров, тогда бы он его продал за любую цену, верно?
Лора рассмеялась:
— Продал бы, но там никто не умирает.
— Как жаль. А если он узнает, что отель разваливается на части? Например, что у него дефект в фундаменте, который нельзя устранить. Кто бы купил его?
— Никто, в том числе и я, — рассмеялась Лора. — Подожди-ка минутку. — Она положила ложку, которой ела суп, на стол и уставилась в окно, затем медленно повернулась к Джинни. — А если он подумает, что никто не сможет снести или реконструировать этот отель?
— В этом случае отель значительно потеряет в своей стоимости. Старые дома только тогда считаются хорошим вложением денег, когда их можно сносить, а на их месте строить новые. Иначе от них никакого толку.
— Именно. А дом сносить нельзя, если он является архитектурным памятником. Джинни нахмурилась:
— Но он не архитектурный памятник.
— А если городские власти Филадельфии решат, что он именно архитектурный памятник? Тогда его нельзя будет сносить, а фасад нельзя изменить. Внутри можно все переделать, но снаружи нельзя. Это скажется на цене дома?
— Сведет ее к минимуму. А кто-нибудь говорил, что его собираются считать памятником?
— Дом был в списке зданий, которые рассматривались комиссией по охране архитектурных памятников. В конце концов решили, что он не отвечает всем требованиям. Архитектура хорошая, но исторического значения не имеет. Но не в этом дело. Что, если Феликса заставить поверить, что комиссия может изменить свое первоначальное решение?
— А как его могут заставить поверить в то, что не соответствует действительности? Если только…
Они заговорщически посмотрели друг другу в глаза, как две школьницы, у которых вдруг появилась общая тайна.
— Кто-нибудь должен сказать ему, что это правда.
— Этот человек должен быть очень надежным, чтобы Феликс смог поверить ему, что это может быть правдой. И поскольку он приверженец быстрых решений, не советуется ни с кем…
Джинни уже широко улыбалась:
— Мне нравится эта идея. Это будет маленькая злая шутка. А кто сообщит ему об этом?
— Еще не решила. Ты не знаешь кого-нибудь в руководстве штата Филадельфия?
— Никого. Я знаю кое-кого в биржевом мире, но боюсь, тебе это не поможет. Кто еще? Архитекторы? Строители?
Лора покачала головой.
— Это должен быть человек, который присутствует на заседаниях комиссии. Может быть, тот, кто пишет об этих заседаниях… — Она замерла на полуслове. — Янк Босворс, — прошептала она.
— Извини, не поняла?
— Репортер из Бостона. Я знала его несколько лет назад.
— Тебе нужен человек в Филадельфии, а не в Бостоне.
— Но он может знать кого-нибудь в Филадельфии. Джинни, извини меня. Мне нужно ему позвонить. Я не могу ждать. Скоро вернусь.
Она не видела и не слышала о Янке со времени суда. Но в последнее утро, после того как было оглашено окончательное решение суда, он крепко пожал ей руку и поддержал ее как друг. Если я вам когда-нибудь понадоблюсь, вы знаете, где меня найти.
— Босворс слушает, — услышала она голос в трубке.
— Янк! Это Лора Фэрчайлд, — сказала она. — Я понимаю, что прошло много…
— Лора! Господи, откуда вы взялись? Где вы? Как вы живете?
— Я в Чикаго. И у меня возникла небольшая проблема. У вас есть время, чтобы выслушать меня?
— Это моя работа. Выкладывайте.
Он слушал ее рассказ, постукивая карандашом себе по зубам, изредка вставлял свои комментарии. Потом резко вскочил.
— Сукин сын! Не хочет продавать только потому, что вы участвуете в этом деле? А что ему за дело? Столько прошло времени…
— Не знаю, но…
— Не имеет значения. Хорошо. Значит, наша задача заставить его изменить свое решение. Как вы думаете, пустить слух будет достаточно?
— Наверное. Но это не должно быть просто слухом, Янк. Он должен поверить в это.
— Так. Кого я знаю в Филадельфии, кто мог бы помочь мне в этом? Минуточку. А разве нам обязательно нужна Филадельфия? Лора! Я сделаю это сам. Как вы, согласны?
— Но вы не пишете о Филадельфии и вы не пишете об архитектуре.
— Но я пишу обо всем, что представляет интерес, если это происходит в крупных городах. Я городской репортер, вы не забыли? Послушайте, я могу сделать это сам, мне даже хочется сделать это. Я никогда не поступал плохо, но ради вас я пойду на все. О'кей? И к тому же бесплатно, хотя с вас причитается, но это при встрече в Бостоне.
— Лучше встретимся в Нью-Йорке. Я переезжаю туда через месяц.
— Черт возьми! Ловлю вас на слове. Ну все, буду сейчас ему звонить. О'кей? Потом перезвоню вам.
— Я все еще не уверена, Янк. Ведь вы живете не в Филадельфии…
— Я живу в Бостоне, который гораздо лучше других городов. Доверьтесь мне. Я не подведу. Свяжусь с вами в течение дня.
Повесив трубку, он потер руки. Единственным отрицательным моментом в работе репортера было только описание драмы, а не участие в ней. Но сейчас он именно этим и займется, это будет жестом галантного человека. Он подумал, намного ли она изменилась за прошедшие четыре года. Он вспомнил ее испуганные глаза, ее холодные пальцы в его руках, ее окаменевшее лицо. Ему хотелось тогда обнять ее, прижать к себе и успокоить. Но джентльмен не должен пытаться затащить в постель расстроенную женщину. Кроме того, у него была жена и маленький сынишка и он очень ими дорожил. Но это он должен был сделать для Лоры. Феликс стоил того, чтобы его немного разыграли.
«Итак, начнем», — подумал он, набирая номер телефона.
— С вами говорит Янк Босворс из бостонского «Глоба», — скороговоркой выпалил он секретарше Феликса, а через минуту повторил Феликсу, когда тот взял трубку.
— Я собираю информацию для серии статей по архитектуре восьмидесятых годов, особенно по вопросу борьбы между защитниками классических зданий и сторонниками более целесообразного использования городской земли. В этой связи я хотел бы попросить вас выразить ваше отношение к статусу памятника архитектуры для вашего отеля «Филадельфия Сэлинджер».
— У него такого статуса нет. Комиссия решила не давать его моему отелю.
— Да, сэр, правильно. Но я так понял, что идут разговоры, что они собираются расширить свои полномочия, чтобы как можно больше зданий получили этот статус, в том числе…
— Откуда вы это взяли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Я приглашу Лору. Там вы и познакомитесь.
ГЛАВА 22
Джад Гарднер. Феликс стоял около детской кроватки, имя жгло его раскаленным железом. Ребенок спал, светлые волосики завивались на влажной головке, а маленький ротик напоминал розовый цветочек.
— Папу как загипнотизировали, — с удивлением заметила Эллисон, обращаясь к Бену. — Ему никогда раньше не нравились дети. — Бен кивнул, внимательно следя за Феликсом.
Простояв так довольно долго, Феликс обернулся и встретился глазами с Беном, полными такой враждебности, что Бен невольно отступил на шаг назад. Сын Джада! Как он раньше не догадался?! Как безумная слепота помешала ему узнать Бена Гарднера в ту же секунду, когда он впервые увидел его? Он не был копией Джада, во всяком случае, насколько Феликс помнил Джада, когда тот был молодым, до возвращения из армии, с безумными глазами и кривой улыбкой, которая стала еще кривее, когда он узнал, что его компании больше не существует. Но сходства между ними было много, и Феликс укорял себя, что не заметил этого раньше. А ведь он гордился тем, что всегда знал то, о чем другие не догадывались. Тем не менее на этот раз он знал только, что ненавидит этого красавчика блондина, ненавидит всей душой Бена Гарднера.
Ленни заплакала, когда услышала, как назвали малыша.
— Ты узнала его?
— Да. — Она смотрела в окно со своей стороны машины. — Но я не хочу обсуждать эту тему. Никто не должен говорить об этом. Эллисон счастлива, она удачно вышла замуж, у нее хорошая семья, и мы не будем вмешиваться в их жизнь.
— Ты можешь делать что хочешь. А я собираюсь вышвырнуть его из компании. И из нашей семьи, сколько бы времени мне ни потребовалось. Он явился сюда, чтобы погубить меня, этот самодовольный подонок. Других причин его появления здесь я не вижу.
— Он любит Эллисон, и ты не посмеешь…
— Чепуха! Он использует ее, чтобы подкопаться под меня. Ты что, до сих пор витаешь в облаках, что не понимаешь этого?
— Ты не посмеешь тронуть их, Феликс. Что ты им скажешь? Что я спала с его отцом и ты не любишь вспоминать об этом? — Она немного помолчала, но Феликс ничего не ответил. — Ты это скажешь на совете директоров? Что твой зять, человек, которому ты доверил службу безопасности и всего несколько месяцев назад назначил вице-президентом по развитию, внезапно сделался неугодным компании? На каких основаниях? — Она снова подождала. — Я спрашиваю тебя, — спокойно сказала она.
— Еще не знаю, — злобно ответил он. — Придумаю что-нибудь. Он не останется…
— Он член нашей семьи, — решительно сказала Ленни. — Эллисон с ним счастлива. Он не сделал ничего, что говорило бы о том, что он хочет повредить лам. И ты будешь вести себя тихо и оставишь его в покое.
Он обернулся к ней:
— А если нет? Ты что, угрожаешь мне? Она посмотрела ему в глаза:
— Я не угрожаю, Феликс. Если я что-нибудь решу сделать, то сделаю это без предупреждений.
Это была угроза. Угроза, которая существовала всегда. И он всегда знал это, хотя и не хотел признаваться, точно так же, как не хотел заметить сходство Бена с человеком, которого ненавидел больше всего в этом мире.
— Ты плакала, — набросился он на нее. — Когда ты услышала, как они назвали мальчика, ты заплакала. Ты до сих пор помнишь его!
— Я всегда буду его помнить, — проговорила Ленни. Она взглянула на него. — И ты тоже.
— Я никогда не думал, что он такой упрямый, — сказал Лоре агент по продаже недвижимости в Филадельфии, когда позвонил ей в Чикаго и сообщил, что Феликс отказался от ее предложения купить у него отель «Филадельфия Сэлинджер». — Я старался убедить его согласиться, но он уперся.
— Но почему? Вы говорили, что он торопил вас с продажей.
— Именно. Я думал, что он схватится за ваше предложение. У меня нет ни малейшего представления, что случилось. Он повторяет только, что хочет рассмотреть другие предложения.
Лора разложила перед собой несколько карандашей, но в порыве гнева отшвырнула их от себя, и они едва не упали со стола, потом снова положила их перед собой.
— Вы же убеждали меня, что других предложений нет.
— К которым можно было отнестись серьезно. Но мне трудно предугадать его действия; может быть, он и согласится на одно из них. Я бы предложил поднять цену на четверть, а лучше на полмиллиона.
— Еще не время.
— Но все-таки подумайте об этом.
— Я дам вам знать.
Взволнованная и рассерженная, она схватила карандаши и затолкала их в кожаный стаканчик для карандашей, подарок Клэя в день открытия «Чикаго Бикон-Хилл». «Он не может так поступить. Мы сделали ему хорошее предложение, самое приличное из тех, которые он имеет. Он продал нам „Нью-Йорк Сэлинджер“ без всяких проблем. В чем же сейчас дело? Черт, он не может так просто взять и отказаться. У меня уже все распланировано».
Не раздумывая, она сняла трубку телефона и позвонила Карриеру в Нью-Йорк:
— Уэс! Ты говорил, что знаешь кого-то в совете директоров компании Сэлинджера.
— Я знаю Коула Хэттона. Я провернул для него одно дело.
— Ты можешь связаться с ним и узнать, почему Феликс отказывается от нашего предложения купить отель в Филадельфии?
— Отказывается? Я считал, что он давно принял его.
— Я тоже так считала.
— Я переговорю с ним. — Через час он перезвонил Лоре. — Кажется, ты все еще имеешь огромное влияние на Феликса, хоть и не видела его много лет. Он узнал, что ты являешься держателем основного пакета акций «Оул корпорейшн», и все приостановил. Он не продаст отель именно тебе. На заседании совета разыгралась целая баталия, а через неделю и другая, где обсуждался этот отель. Коул сказал, что Феликс был еще более разгневан, чем прежде. Создалось впечатление, что случилось что-то еще, о чем, естественно, никто не знает. Он уперся, и все. И в конце концов победил. Нужно немного выждать.
— Я не могу рисковать. Мне нужен отель.
— Моя дорогая, ты не сможешь заставить его продать тебе. Почему бы нам не вернуться к этому вопросу на следующей неделе, когда ты будешь здесь? Мой секретарь нашел пару квартир, на которые ты можешь взглянуть. Мы сможем обдумать, что делать с Феликсом.
— Прекрасно. — Но она думала об этом уже сейчас. «Кто он такой, чтобы отказываться продать мне этот отель? Это он обманул меня, а не я его. Я ничего ему не сделала. По какому праву он хочет стать на моем пути?»
Ей нужно было пройтись. Она всегда лучше думала на свежем воздухе, в движении. Но в вестибюле она столкнулась с Джинни Старрет.
— Я приехала за тобой. Хочу пройтись по магазинам, — сказала Джинни. — Французский модельер демонстрирует модели брюк у Элизабет Арден. Поедем со мной.
— Не сегодня, Джинни. Мне нужно немного прогуляться. Я как раз собиралась выйти. Может быть, ты тоже пойдешь?
— Нет, я не хожу на прогулку, как тебе это должно быть известно. Я бегаю только по этажам магазинов, но не гуляю. Мы можем вместе пообедать. Ты вернешься к этому времени?
— Я постараюсь. Встретимся здесь в час дня.
Джинни чмокнула ее в щеку и вышла из отеля. Лора смотрела ей вслед: подтянутая, нарядная женщина без определенного возраста, путешествующая из страны в страну с той же легкостью, с какой люди добираются на такси с одного места до другого, интересующаяся всем на свете и испытывающая, кроме всего прочего, материнские чувства к Лоре. Но, видимо, оттого, что у нее никогда не было дочерей, она стала ей хорошим другом и обожала давать советы.
«Мне очень повезло, что она у меня есть», — думала
Лора, направляясь к озеру, которое находилось в двух кварталах. С Келли она разговаривала по телефону каждую неделю, каждый вечер ходила на званые ужины, но ей трудно было заводить новых друзей, поэтому, когда Джинни бывала в Чикаго, Лора не чувствовала себя одинокой. «Обед с Джинни», — подумала она, улыбаясь и испытывая радость.
Майское утро выдалось теплым, на берегу и в парке было много желающих позагорать, велосипедистов и любителей бега трусцой, которые держались ближе к краю воды, где на перевернутых вверх дном ведрах сидели рыбаки, следя за своими удочками и обмениваясь историями. На серебристой поверхности озера с маленькими белыми гребешками волн сверкали белоснежные яхты.
Найдя безлюдное местечко, Лора присела, чтобы снять туфли, чулки и жакет. Ей хотелось пробежаться по мягкому песку, но мешала узкая юбка. Она продолжала идти босиком, подставив лицо ветру и наслаждаясь теплыми лучами солнца.
К лету она планировала иметь все четыре отеля и обосноваться в Нью-Йорке. Она мечтала о том, что встанет во главе маленькой, но своей собственной империи.
Лора села на одну из огромных известняковых глыб, которые окаймляли берег. Феликс не сможет остановить ее, не сейчас, когда она уже столько добилась. Нужно только придумать, как заставить его переменить свое решение. Он был настоящим бизнесменом, его нужно убедить, что ему выгодно продать отель быстро, пусть даже «Оул корпорейшн». Его надо обработать. А сделать это можно, только используя имеющуюся в ее распоряжении информацию.
А знала она многое: что он был упрямым, мстительным и алчным; что был хорошим бизнесменом, но не настолько хорошим, каким мог бы быть, поскольку никому не доверял и всегда пытался доказать всем, что был лучше своего отца. Еще он гордился своей способностью быстро и без оглядки принимать решения, часто не обсуждая и не советуясь с другими.
Быстро и без оглядки, не обсуждая и не советуясь с другими.
Все, что ей было нужно — это заставить его принять быстрое решение.
Солнце сияло прямо у нее над головой, прибрежный ветерок стих. Няни собирали по пляжу детей, чтобы увести их на обед и послеобеденный сон; владельцы яхт вытаскивали корзины с припасами, чтобы пообедать прямо на озере. Скоро ей нужно будет встретиться с Джинни. Лора сунула ноги в туфли, поморщившись оттого, как они сжали ей ноги, и направилась обратно к отелю.
— По-моему, ты придумала, как тебе выйти из положения, — обратилась к ней Джинни, когда они устроились за угловым столиком в ресторане отеля «Бикон-Хилл».
— Наполовину, — ответила Лора. — А как ты узнала?
— У тебя такой взгляд, кроме того, ты не очень замечаешь, что происходит вокруг. В чем дело?
Лора рассказала ей, что случилось.
— Мне нужна какая-нибудь информация, которая заставила бы его быстро продать отель в надежде защитить свои вложения в него.
— То есть чтобы он подумал, что не сможет его никому продать?
— Не по той цене, которую предлагаем мы. И он должен думать, что может не получить и этого, если не поторопится продать его.
Джинни продолжала есть суп.
— Если бы ты узнала, что с отелем что-то не в порядке, что в нем происходит что-то жуткое, например, как в одном отеле в Филадельфии, где люди умирали от болезни легионеров, тогда бы он его продал за любую цену, верно?
Лора рассмеялась:
— Продал бы, но там никто не умирает.
— Как жаль. А если он узнает, что отель разваливается на части? Например, что у него дефект в фундаменте, который нельзя устранить. Кто бы купил его?
— Никто, в том числе и я, — рассмеялась Лора. — Подожди-ка минутку. — Она положила ложку, которой ела суп, на стол и уставилась в окно, затем медленно повернулась к Джинни. — А если он подумает, что никто не сможет снести или реконструировать этот отель?
— В этом случае отель значительно потеряет в своей стоимости. Старые дома только тогда считаются хорошим вложением денег, когда их можно сносить, а на их месте строить новые. Иначе от них никакого толку.
— Именно. А дом сносить нельзя, если он является архитектурным памятником. Джинни нахмурилась:
— Но он не архитектурный памятник.
— А если городские власти Филадельфии решат, что он именно архитектурный памятник? Тогда его нельзя будет сносить, а фасад нельзя изменить. Внутри можно все переделать, но снаружи нельзя. Это скажется на цене дома?
— Сведет ее к минимуму. А кто-нибудь говорил, что его собираются считать памятником?
— Дом был в списке зданий, которые рассматривались комиссией по охране архитектурных памятников. В конце концов решили, что он не отвечает всем требованиям. Архитектура хорошая, но исторического значения не имеет. Но не в этом дело. Что, если Феликса заставить поверить, что комиссия может изменить свое первоначальное решение?
— А как его могут заставить поверить в то, что не соответствует действительности? Если только…
Они заговорщически посмотрели друг другу в глаза, как две школьницы, у которых вдруг появилась общая тайна.
— Кто-нибудь должен сказать ему, что это правда.
— Этот человек должен быть очень надежным, чтобы Феликс смог поверить ему, что это может быть правдой. И поскольку он приверженец быстрых решений, не советуется ни с кем…
Джинни уже широко улыбалась:
— Мне нравится эта идея. Это будет маленькая злая шутка. А кто сообщит ему об этом?
— Еще не решила. Ты не знаешь кого-нибудь в руководстве штата Филадельфия?
— Никого. Я знаю кое-кого в биржевом мире, но боюсь, тебе это не поможет. Кто еще? Архитекторы? Строители?
Лора покачала головой.
— Это должен быть человек, который присутствует на заседаниях комиссии. Может быть, тот, кто пишет об этих заседаниях… — Она замерла на полуслове. — Янк Босворс, — прошептала она.
— Извини, не поняла?
— Репортер из Бостона. Я знала его несколько лет назад.
— Тебе нужен человек в Филадельфии, а не в Бостоне.
— Но он может знать кого-нибудь в Филадельфии. Джинни, извини меня. Мне нужно ему позвонить. Я не могу ждать. Скоро вернусь.
Она не видела и не слышала о Янке со времени суда. Но в последнее утро, после того как было оглашено окончательное решение суда, он крепко пожал ей руку и поддержал ее как друг. Если я вам когда-нибудь понадоблюсь, вы знаете, где меня найти.
— Босворс слушает, — услышала она голос в трубке.
— Янк! Это Лора Фэрчайлд, — сказала она. — Я понимаю, что прошло много…
— Лора! Господи, откуда вы взялись? Где вы? Как вы живете?
— Я в Чикаго. И у меня возникла небольшая проблема. У вас есть время, чтобы выслушать меня?
— Это моя работа. Выкладывайте.
Он слушал ее рассказ, постукивая карандашом себе по зубам, изредка вставлял свои комментарии. Потом резко вскочил.
— Сукин сын! Не хочет продавать только потому, что вы участвуете в этом деле? А что ему за дело? Столько прошло времени…
— Не знаю, но…
— Не имеет значения. Хорошо. Значит, наша задача заставить его изменить свое решение. Как вы думаете, пустить слух будет достаточно?
— Наверное. Но это не должно быть просто слухом, Янк. Он должен поверить в это.
— Так. Кого я знаю в Филадельфии, кто мог бы помочь мне в этом? Минуточку. А разве нам обязательно нужна Филадельфия? Лора! Я сделаю это сам. Как вы, согласны?
— Но вы не пишете о Филадельфии и вы не пишете об архитектуре.
— Но я пишу обо всем, что представляет интерес, если это происходит в крупных городах. Я городской репортер, вы не забыли? Послушайте, я могу сделать это сам, мне даже хочется сделать это. Я никогда не поступал плохо, но ради вас я пойду на все. О'кей? И к тому же бесплатно, хотя с вас причитается, но это при встрече в Бостоне.
— Лучше встретимся в Нью-Йорке. Я переезжаю туда через месяц.
— Черт возьми! Ловлю вас на слове. Ну все, буду сейчас ему звонить. О'кей? Потом перезвоню вам.
— Я все еще не уверена, Янк. Ведь вы живете не в Филадельфии…
— Я живу в Бостоне, который гораздо лучше других городов. Доверьтесь мне. Я не подведу. Свяжусь с вами в течение дня.
Повесив трубку, он потер руки. Единственным отрицательным моментом в работе репортера было только описание драмы, а не участие в ней. Но сейчас он именно этим и займется, это будет жестом галантного человека. Он подумал, намного ли она изменилась за прошедшие четыре года. Он вспомнил ее испуганные глаза, ее холодные пальцы в его руках, ее окаменевшее лицо. Ему хотелось тогда обнять ее, прижать к себе и успокоить. Но джентльмен не должен пытаться затащить в постель расстроенную женщину. Кроме того, у него была жена и маленький сынишка и он очень ими дорожил. Но это он должен был сделать для Лоры. Феликс стоил того, чтобы его немного разыграли.
«Итак, начнем», — подумал он, набирая номер телефона.
— С вами говорит Янк Босворс из бостонского «Глоба», — скороговоркой выпалил он секретарше Феликса, а через минуту повторил Феликсу, когда тот взял трубку.
— Я собираю информацию для серии статей по архитектуре восьмидесятых годов, особенно по вопросу борьбы между защитниками классических зданий и сторонниками более целесообразного использования городской земли. В этой связи я хотел бы попросить вас выразить ваше отношение к статусу памятника архитектуры для вашего отеля «Филадельфия Сэлинджер».
— У него такого статуса нет. Комиссия решила не давать его моему отелю.
— Да, сэр, правильно. Но я так понял, что идут разговоры, что они собираются расширить свои полномочия, чтобы как можно больше зданий получили этот статус, в том числе…
— Откуда вы это взяли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89