– Дело не в тебе, а во мне.
– Понятно. – Нуда, это она уже слышала. Коул думал об этом уже битый час – с того самого момента, как Эви смущенно отвела его руку.
– Ты хочешь знать, что делать дальше?
– Я уверена, что ты мне скажешь.
– Ты считаешь меня героем, Эви, а я никакой не герой.
– Ты бросился в погоню за этим воришкой, словно Клинт Иствуд.
– Это было глупо и небезопасно. И то, что ты перехватила его на выходе из переулка, тоже не намного умнее.
– Глупее всего я поступила, когда из благодарности поцеловала тебя. Ты с тех самых пор бегаешь от меня.
Коул скривился.
– Не бегаю. Я просто не хочу, чтобы ты в меня влюблялась, ясно? – Он знал по недавнему опыту, какими разрушительными могут быть чувства.
Коул высматривал поворот. Неужели он его пропустил? Пронзительно засигналив водителю из Виннипега, норовящему оттеснить остальных, Коул пронесся перед самым бампером его «тойоты».
Эви хранила молчание. Коул оглянулся на нее.
– Как ты можешь так говорить! – взорвалась Эви.
Коул смотрел на фары медленно ползущих машин, растянувшихся на добрую милю.
– Я просто не хочу, чтобы какая бы то ни было, женщина теряла из-за меня голову, потому, что тогда она не воспринимает меня таким, каков я есть на самом деле. Вот это я и имел в виду.
На лице Эви появилось такое выражение, словно она была до крайности оскорблена.
– Это эгоизм, непроходимая тупость и вообще полный идиотизм!
– Эви…
– Ты думаешь, что после проведенной с тобой ночи я обезумею от любви?! – воскликнула она с возмущением.
Он обезумел после проведенного с ней дня.
Эви отстегнула ремень безопасности. Это был скверный признак. Она развернулась на сиденье, чтобы высказать Коулу все, что она о нем думает.
– Послушай, ты! Я не собираюсь навязывать тебе какие-то взаимоотношения! Я скорее умру, чем еще раз повторю ту же самую ошибку! Только потому, что я назвала тебя «героем»…
– А что, на самом деле ты так не думала? – Резкий сигнал соседней машины заставил Коула выругаться и быстро занять освободившееся место.
Эви откинулась обратно на спинку сиденья.
– Ты действительно вел себя как герой. Но это еще не значит, что я тут, же примусь клясться тебе в вечной любви или тянуть в постель! Я думала, что отношения вполне могут развиваться постепенно. Если им есть куда развиваться.
– В таком случае, весь этот разговор происходил под влиянием гормонов.
– Это твои слова!
Эви с отвращением отвернулась от него, скрестила руки на груди и закинула ногу на ногу. Вдали уже виднелись окраины Канзас-Сити. Эви хмурилась, теперь еще и оттого, что они еле ползли. Она смотрела в окно и размышляла. В этом споре последнее слово осталось за ней, так почему же она чувствует себя проигравшей?
Да, действительно, она улыбалась ему, восхищалась его героизмом, а потом самозабвенно целовалась с ним. Ну, когда она хоть чему-нибудь научится? Нельзя было так открыто выражать свои чувства! Эта любовь не была непосредственной, непринужденной. Ей не хватало свободы действий и такта.
Но Эви была совершенно уверена, что Коулу хочется целовать ее, – ведь он так страстно обнимал ее, так нежно и настойчиво целовал! И так заботливо укутал ее своей курткой…
И она сделала из этого слишком далеко идущие выводы. Как и всегда.
Эви подавила желание застонать. Коул закрыл окно, чтобы выхлопные газы не попадали в салон. Кондиционер с шуршанием принялся нагнетать холодный воздух. Эви стиснула руки.
Он не хочет ее любви. Он прямо так и сказал. Какое предупреждение ей еще нужно? Череп со скрещенными костями и подпись: «Осторожно, этот мужчина опасен для вашего здоровья»?
Взгляд Эви был устремлен на видневшееся вдали высотное здание.
– Я обещала Майку, что в половине шестого перешлю ему статью по факсу.
– Так Майк – твой редактор?
– Нечего произносить это с таким облегчением. Он станет моим бывшим редактором, если я не отправлю ему статью вовремя. Мне нужен модем и факс. Они вон в том синем небоскребе. Попробуй туда пробраться.
– Я все время смотрю, как тут можно выбраться.
У Эви возникло тошнотворное ощущение, что выход для себя он уже нашел.
Факс отстучал новое задание Майка. Эви просмотрела его и удивилась. Босс потребовал, чтобы она подробнее писала о машине. А что о ней писать? Машина работает. Машину пора помыть. Машина доставила их туда, где они сейчас.
Но где они сейчас?
Эви сунула полученный факс в папку. В данный момент ее меньше всего интересовали машины.
Она подошла к «конквесту» со стороны водительского места.
– Мы могли бы взять пару хот-догов и пойти посмотреть матч, – предложил Коул. – Стадион Кауфмана нам по пути.
– Что?
– «Канзас-Сити Ройялз». Два выигранных матча. Две недели до конца сезона.
Эви представила себе, как она сидит рядом, с Коулом, а вокруг ликующие зрители кричат, свистят и аплодируют, и внезапно ей захотелось плакать.
– Матч закончится поздно.
– Мы могли бы, и заночевать в Канзас-Сити.
И ужинать в напряженном молчании в каком-нибудь ресторане при гостинице? Спасибо, не надо.
– Я хочу к ночи добраться до Уичито. – Коул вздохнул.
– Если это из-за того, что я наговорил…
– Ты выразил свои чувства предельно ясно. – А она совершила свою обычную ошибку, погрузившись в свои чувства и слишком быстро их обнаружив. – Я хочу ехать дальше.
Коул умолк. Потом он включил радио и поймал передачу – шум переполненного стадиона узнавался безошибочно.
– Сегодня два матча. По крайней мере, мы можем послушать репортаж.
Не умеющая скрывать своих чувств Эви поняла, что опять сказала слишком много.
Фиона рассматривала свой любимый кристалл в лучах утреннего солнца. Она искала в нем ответы на вопросы, ключи к загадкам. Но там, где Фиона ожидала увидеть цветную призму, был лишь какой-то мутный вихрь. Творилось что-то странное.
Это происходило с женщиной из Огайо. Но сейчас Эви находилась не в Огайо – в этом Фиона была уверена. И мужчина, о котором она спрашивала… Он был в… Канзасе? В Айове? В каком-то из внутренних штатов.
Фиона покачала головой. Все непонятнее и непонятнее. Наверно, она съела слишком много острого перед передачей. А возможно, перемены в личной жизни повлияли на ее проницательность.
Фиона со вздохом положила кристалл. Надо позвонить в «Вечерний Остин» и настоять на еще одном выходе в эфир. Фиону охватило странное чувство, что эта женщина, Эви, и ее безымянный мужчина движутся навстречу неприятностям. Причем крупным неприятностям. Из тех, которые разлучают людей.
Или соединяют их на всю оставшуюся жизнь.
– Вот идиот! У него же никакой логики. Что хорошего выйдет из повышения тарифов в торговле с Канадой? Канада – дружественная страна!
На следующее утро, когда они покинули Уичито, за руль села Эви. Эта возмущенная реплика относилась к болтовне диск-жокея. Эви осмотрелась, чтобы проверить, вписывается ли она в транспортный поток.
– Может, лучше включить музыкальную передачу? – предложил Коул.
– Пускай болтает. Хоть какой-то собеседник.
– Как ты можешь разговаривать с радиоприемником?
– Если бы кто-то – не будем уточнять, кто именно, – был, хоть немного поразговорчивее, мне бы не пришлось разговаривать с радиоприемником.
– Давайте не будем.
– Тарифы на канадские товары тормозят развитие производства. Что ты об этом думаешь?
Коул думал, что отношения между ними и так достаточно напряженные, чтобы приплетать сюда еще и Канаду. Он достал с заднего сиденья папку с картами и принялся их перебирать, раскладывая в алфавитном порядке. Потом он принялся за коробку с кассетами.
– Прекрати, – резко сказала Эви.
– Ты же не сможешь одновременно следить за дорогой и искать нужную кассету.
– Они лежат по порядку.
– Пол Саймон после «Ю-2»? «Джипси» рядом с «Севильским цирюльником»?
– А я люблю разнообразие.
– Это же минутное дело.
– Дай мне Гершвина.
– Только не Гершвин, – пробурчал Коул. Эви повелительно протянула руку.
– Если ты не хочешь слушать о политике…
– Гершвина мы слушали уже два раза. – Эви покопалась в кассетах, выбрала другую и вставила ее в магнитофон. Салон заполнили звуки «Обходчика из Уичито».
– Прекрасно. – Тихонько подпевая, Эви снова сосредоточилась на управлении автомобилем.
Дорога внезапно сузилась до двухполосной. Эви посмотрела на промелькнувший дорожный указатель.
– Додж-Сити! – Эви наклонилась, вцепившись в руль.
– Что случилось?
– Но это не дорога в Техас! Мы едем не туда!
– Ты свернула на эту дорогу сразу же, как мы выехали из Уичито.
– Но я хотела поехать на юг, через Оклахому до Форт-Уэрта.
– Мне ты ничего не сказала, – с упреком произнес он.
Она и так за последнее время наговорила ему много такого, чего говорить не стоило.
– Черт! – Эви потянулась за картой. Коул подал нужную.
– И как ты теперь хочешь ехать?
Эви нахмурилась, словно дорога могла стать шире, если повнимательней к ней присмотреться.
– Это не главная автострада.
– А ты это только заметила? Она же уже миль тридцать двухполосная. – Коул не смог скрыть иронии в голосе.
– Я думала, что мы въезжаем в Оклахому. Это примерно на сто миль южнее Уичито. А сейчас мы…
– На сотню миль западнее.
– Но я сюда не собиралась, – жалобно протянула Эви.
– По-твоему, я сюда собирался?
– Коул, не заводись.
– Я тебя ни в чем не обвиняю.
– Лучше подскажи, как вернуться обратно на шоссе И-35.
– Теперь уже поздно. Но, с другой стороны, мы ведь едем не в какое-то конкретное место, и Додж-Сити подходит нам ничуть не меньше любого другого городка.
– Прекрасно.
– Ну, вот и отлично.
– Дай мне карту. – Эви разложила карту Канзаса поверх руля.
Просматривая карту, она отклонилась влево. Раздался сигнал встречной машины. Эви высказалась в адрес водителя – и довольно крепко.
– А где Оклахома?
– К югу отсюда, – подсказал Коул.
– Я карту спрашиваю.
Коул протянул ей карту Оклахомы.
Эви пристроила карты так, чтобы они соприкасались краями, и принялась обдумывать дальнейший маршрут.
– Из Додж-Сити мы можем отправиться в Либерал, а потом дальше на юг, в Гаймон. Когда мы доберемся до Техаса, то направимся прямо на юг, в… Где Техас?
– К югу…
Хмурый взгляд Эви заставил Коула замолчать на полуслове. Он подал ей карту. Эта оказалась развернутой прямо на ветровом стекле, потому что на руле места уже не было.
– Как ты думаешь, не закопалась ли ты в бумагах? – поинтересовался Коул.
Техас был слишком велик и не поместился на одной карте. Эви попыталась уложить карты рядом. Оклахома соскользнула ей на колени, а Канзас свернулся. Эви возмущенно фыркнула и вернула карты Коулу.
– Мы найдем Амарилло, когда доберемся до него, – заключила она.
– Если доберемся, – со вздохом уточнил Коул.
– А твой сарказм у меня уже в печенках сидит.
– Извини.
Эви захотелось успокоиться. Она выключила радио.
– Где мои кассеты?
– Подожди, давай я сам угадаю. Джордж Стрэйт, «Утро в Амарилло».
– А чем тебя не устраивает Стрэйт?
– У нас получается исключительно музыкальное путешествие. «Прогулки по Мемфису», «Грэйсленд», «Канзас-Сити». Когда мы доберемся до Калифорнии, будет играть «Знаете ли вы дорогу в Сан-Хосе?» и «Я оставил сердце в Сан-Франциско».
– Ты еще забыл «Я люблю Лос-Анджелес» Рэнди Ньюмена.
– По-моему, этой записи у тебя нет. – Коул поддразнивал ее, сохраняя при этом совершенно серьезное лицо. Эви метнула на него разъяренный взгляд.
– Сперва нам придется пересечь «Высокие Скалистые горы». И «Путь через Скалистые горы».
Коул застонал.
– Я думаю, что сумею подобрать музыкальное сопровождение для всех возможных изменений в маршруте. Чтоб не скучно было.
С ней и так не соскучишься. Коул рассеянно рассматривал однообразный пейзаж.
– На мой взгляд, здешние места похожи на Канзас.
Неожиданное изменение маршрута вызвало у Эви прилив энергии. Она выпрямилась.
– Мы пообедаем в Додж-Сити, потом поедем на юг. Потом пересечем Оклахому – ив Техас. Мы будем в Амарилло вечером, а не утром.
Взглянув в зеркало, она внезапно уловила обращенный на нее взгляд Коула. Эви зарделась. Этот взгляд подтверждал то, что говорили ей ее чувства.
Коул продолжал смотреть на Эви. Он изучал ее профиль с тщательностью человека, у которого впереди тысячи миль монотонного путешествия, и торопиться ему совершенно некуда.
Эви убрала прядь волос за ухо. Нужно смотреть своим страхам в лицо. У нее есть заботы поважнее, чем потакать собственным желаниям. Но устоять она не могла.
– В чем дело?
– Просто думаю об Амарилло, – ответил Коул.
– Ты там уже бывал? – Коул покачал головой.
– Я представлял себе еще одну гостиницу. – «И еще один поцелуй?» – подумала Эви, крепко сжав руль.
– Я прошу прощения за то, что была такой нервной сегодня утром.
– Не выспалась? Слишком многое снилось.
– Ты был прав, когда сказал, что не стоит устраивать себе лишние сложности. Это не значит, что мы непременно занялись бы сексом. – Повелительный, категоричный жест Эви вызвал у Коула улыбку. – Это только бы все усложнило. Это нас бы стеснило.
Коул посмотрел на заднее сиденье, словно проверяя, насколько тесно было бы там.
– Мда.
Эви беспокойно заерзала на сиденье, может быть, подумав о том же самом.
– Все дело во мне. Я вечно забегаю вперед, – призналась она. – И не спрашивай почему.
– Когда? – тихо спросил Коул.
Она должна была догадаться, что это беспокоит Коула куда больше, чем он показывает. Но от догадки один шаг до желания. Она не хотела угадывать, что скрывается за его молчанием. А вслух он говорил только о том, что с этим пора покончить. Как говорила ее подруга Шелли, иногда голодный взгляд означает всего лишь, что мужчина давно не кормлен.
Эви покачала головой, сокрушаясь о собственной глупости. Она так спешила уехать из Уичито, что свернула не на ту дорогу. Ей не хотелось ошибиться еще раз. Поэтому-то Эви так насторожил вопрос Коула.
– Я уверен, что ты говорила искренне, – добавил Коул. – В этом я не сомневаюсь.
– Мои друзья считают, что так оно и есть.
– И близкие друзья? – вкрадчиво спросил он.
– И подруги, и приятели. Бывшие приятели. Я слишком многого требую.
– А это плохо?
– Это напоминает обращение с товаром. Если вы обнаруживаете брак, то отправляете вещь обратно на фабрику или жалуетесь продавцу, и вам эту вещь заменяют или ремонтируют.
Коул улыбнулся, и от его глаз разбежались лучики морщин.
Эви с трудом отвела взгляд от его лица и заставила себя сосредоточиться на бесконечной серой ленте дороги.
– К сожалению, во взаимоотношениях между людьми гарантий не бывает, – заметил Коул.
– Если между друзьями возникли какие-то трения, я не вижу, почему бы им просто не обсудить все в открытую и не постараться понять, что же было не так.
– А знакомые мужчины не хотели этого?
– Как это ты догадался? – Коул рассмеялся.
Эви взяла с подставки под радиоприемником банку колы.
– Это похоже на покупку нового автомобиля. Нужно не только посидеть в салоне стоящего в магазине автомобиля, а обкатать машину, посмотреть, как она ведет себя на трассе и на что способна.
– И все – в первый же день? – многозначительно спросил Коул.
Эви прикусила соломинку, через которую она потягивала колу.
– Я же и говорю, я требую слишком многого.
– В первый же день? Тебя могут неправильно понять.
– Могут. Но это не значит, что я отчаиваюсь. Обычно мужчины приходят в замешательство при виде двух вещей – пылких чувств и слишком решительного поведения женщины.
– Некоторых это не смущает.
Именно спокойные слова и тон, лишенный всякого осуждения, придали Эви уверенности. Ей захотелось все объяснить. Навстречу с шумом пронеслась группа мотоциклистов.
– Я так понимаю, что это – дорога с двусторонним движением, – заметила Эви. – Возможно, это я во всем виновата.
А возможно, мужчины, которые бросали ее, были просто идиотами. Коул смотрел на ее губы, плотно сжимающие соломинку, и на ямочки, появляющиеся на щеках, когда Эви делала очередной глоток.
– Некоторым мужчинам подобные вещи нравятся, – намекнул Коул.
А самому Коулу, когда он снова вернется в свой гараж в Дирборне и будет слышать о чем-то подобном, придется страдать молча.
Коул стиснул в руке банку с холодным чаем, которую только что достал из маленького холодильника.
– Я пыталась быть менее требовательной. – Эти слова сопровождались взмахом руки.
Да, и еще она пыталась охладить возникшее между ними влечение рассказами о своих былых ошибках. Об этом Коул и сам догадался. Он слушал ее щебет, смотрел, каким беззащитным становится иногда ее лицо, и ненавидел себя за то, что не решается оборвать все одним махом.
Эви поставила банку с колой обратно.
– Из этого можно сделать вывод, что я тебе на шею не вешаюсь, – подвела итог Эви. – Разве не так?
Не отрывая взгляда от мелькающих за окном пейзажей, Коул покачал головой.
– Я до сих пор здесь.
– Да, действительно. Но ты мне скажешь, если я буду слишком сильно торопить события.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20