Появилась официантка.
– Что-нибудь еще?
– Нет, спасибо. Принесите счет, – сказал Коул.
Но Эви не собиралась отступать.
– Если ты причинишь мне боль, я тебе об этом скажу.
Она уже и так слишком многое ему прощает.
– Поехали, что ли? Ты же вроде хотела к вечеру попасть в Галлап.
– О, да! Я не хочу пропустить закат!
Коул подумал о том, как холодно в пустыне ночью – холодно и одиноко. Он знал, что лучше держаться подальше от Эви, – но, выходя из ресторана, невольно взял ее под руку, чтобы почувствовать тепло ее тела.
Такой простой вопрос: «Как ты ко мне относишься?» Он все время вертелся на языке у Эви.
Они ехали навстречу ослепительному, оранжево-индиговому закату Нью-Мексико, навстречу новой ночи в очередном мотеле. Эви была охвачена теплой истомой. Она заранее знала, что они снова будут спать вместе, что Коул снова явится к ней. Но какой будет эта ночь? Насколько она может раскрыться перед ним так, чтобы не выдать правды?
Она любит его. Он никогда не говорил ей о своей любви, кроме того, самого первого, раза. И сколько раз она обещала себе, что больше не станет прятать голову в песок перед своими страхами?
Она очень надеялась, что Коул припишет ее молчание восхищению перед красотой заката. Эви включила радио и принялась искать ту передачу, которая тогда заинтересовала ее. Но передачи не было.
Фиона помешала почти готовое блюдо из поджаренных цуккини и соевой пасты. И почему это полезная пища всегда такая неаппетитная? Она задумалась над тем, как придать этой стряпне более съедобный вид, не добавляя при этом калорий. «Пряностей добавить, что ли?»
Фиона вздохнула. Ей так хорошо удается выходить на контакт с известными историческим личностями и знаменитостями! Ну почему она не может вызвать дух какого-нибудь французского кулинара? Он бы ей сейчас так пригодился!
Внезапно белая масса сгрудилась в нечто, напоминающее горную цепь. Цуккини рассыпались слева, напоминая заросли вечнозеленых растений. Соевая паста была похожа на снежные хлопья. Фионе, неизвестно почему, вспомнились Скалистые горы.
– О-о! – протянула она. Для любви горы – дурной знак. Они символизируют угрозу, иногда даже непреодолимые препятствия.
* * *
Фиона умела доверяться течению своих мыслей. Она расслабилась и стала ждать. Ей вспомнилось ее второе выступление в «Вечернем Остине». Оно не принесло ей ничего, кроме разочарования. Таинственная Эви так и не позвонила.
Почему же она вдруг вспомнила о ней? Фиона повернула сковородку к свету, гадая по содержимому, как по кофейной гуще. Как интересно! Она все время была уверена, что человек, о котором думает Эви, находится рядом с ней. Это было по-прежнему так. Ощущение надвигающейся бури исчезло. Теперь на горизонте вздымалось новое препятствие, выше любой горы…
Она потянула носом. Цуккини сгорели до неузнаваемости. Фиона вытряхнула их „в мусорное ведро и сунула в микроволновку вегетарианскую пиццу. Да, тяжелая работа у экстрасенса!
– О-о! Это настоящий вызов! – Угу.
Эви стиснула баранку и нажала на газ.
– Препятствие сложное, но не сказать, чтобы непреодолимое.
– Как скажешь.
– Что, думаешь, мне слабо? – задорно воскликнула Эви.
Коул прищурился, глядя на извилистую горную дорогу, казавшуюся отсюда узенькой ленточкой. Она вилась над пропастью, без каких бы то ни было ограждений, уходя к перевалу через Скалистые горы. Эви настояла на том, чтобы ехать по этой менее наезженной дороге. Она хотела проверить, на что способна ее машина.
– Полная проверка! – воскликнула она. – Пустыня, горы, снег…
Отсюда, из предгорий, были хорошо видны снега на вершинах.
– И ты собираешься ехать здесь на скорости шестьдесят миль? – переспросил Коул.
– Только пока нет встречных машин и дорога сухая.
– Может быть, пока не поздно, вернемся на основное шоссе, – предложил Коул.
– Между прочим, на этой машине стоят специальные шины для всех сезонов!
– Да? А какой, интересно, у тебя водительский стаж?
– Я три года назад закончила специальные курсы вождения. И вообще, я веду раздел по безопасности движения в нашем журнале!
– Гмм…
– Сразу видно, что ты меня ни в грош не ставишь! – с обидой произнесла Эви.
Коул тяжело вздохнул, проверил ремни безопасности и махнул рукой в сторону возвышающихся впереди гор:
– Прошу!
Ехать оказалось куда проще, чем они ожидали. За исключением нескольких сложных поворотов, когда Коулу хотелось ухватиться за ручку над головой, Эви вела машину легко и уверенно.
– Фью! Вот здорово!
Коул нутром чуял, что за поворотом их ждет очередной серпантин. Он поморщился и потер лоб.
– Ну, чего ты? Все же в порядке! – сказала Эви.
– А я разве что говорю?
– У тебя сейчас вид как у пса, которому тычут в морду палкой.
– Ну, в общем, так оно и есть… Дело было не в дороге.
Эви нажала на кнопку магнитофона и поставила новую кассету.
– Вот, как раз подходящая песня. «В Скалистых горах»…
– Ты меня с ума свести решила?
Эви пробормотала себе под нос что-то насчет извращенного музыкального вкуса.
– Может, «Лестницу в небо»?
– А как насчет Джорджа Стрейта? – Коул врубил популярную мелодию в стиле кантри. – Давай не будем ссориться из-за музыки! Просто поставь то, что нравится мне.
Эви рассмеялась.
– А мы разве ссорились?
На самом деле это было замечательно. Легкая перебранка… Несколько раз Эви взвизгнула, вписываясь в чересчур крутой поворот… Все это не портило ей настроения. Она прибавила скорость и обогнула очередной поворот, уже совершенно уверенная в себе. Коул что-то ворчал, но она только смеялась в ответ.
Это была она, Эви, такая же, как всегда, веселая, отважная, готовая встретить все опасности лицом к лицу. Совсем не такая, как его мать. Та бы при малейших признаках разногласия поспешила уступить, отступить, извиниться… А Эви… Где сядешь, там и слезешь.
– В ближайшем городе придется остановиться на заправку, – предупредил Коул. – В горах бензин расходуется в два раза быстрее.
– Остановимся на перевале, – ответила Эви. – Там должно быть ущелье…
Самое большое ущелье они видели накануне. Удивительно – только вчера они были в пустыне Аризоны и стояли над Большим Каньоном. А теперь они уже в горах. Воздух был холодный и прозрачный, шоссе блестело от наледи, а не от волн жара, как вчера, из-под колес летели брызги вместо пыли.
Вот и его жизнь, казалось, менялась так же быстро, как пейзаж за окном. Последние две ночи они провели в одной постели. Их тела, одеревеневшие после целого дня в машине, становились гибкими и послушными в объятиях друг друга.
Ее синяки мало-помалу проходили. Хотел бы он сказать то же о своих душевных ранах!
Она посмотрела в его сторону.
– О чем ты задумался? – Коул вздрогнул.
– Я, наверно, уже достала тебя этими разговорами об отношениях между мужчиной и женщиной. Но ты так неожиданно притих…
– Я просто смотрел в окно. Мы едем довольно быстро…
– Я хочу выжать из этой машины все, на что она способна.
Коул подумал о том, на что способна сама Эви, и испытал прилив тепла. Это ощущение стало для него привычным за последние несколько дней.
– Скажи что-нибудь!
Коул ощутил еще одно знакомое чувство, на этот раз – угрызения совести. Он видел, как она опасливо поправила зеркало заднего обзора, покосилась в его сторону и расправила плечи, как бы вызывая его, Коула, на откровенность. Он даже не подозревал, как ей тяжело говорить с мужчиной о его чувствах…
– А что ты хочешь знать?
– То, о чем мы спорили вчера.
– О моих родителях? Ты знаешь, мне хотелось думать, что я навсегда оставил их позади, в Монтане. Видимо, рано радовался…
– Но ведь ты знаешь, что ты совсем не такой, как твой отец!
– Знаю. – При одной мысли о том, что он может, пусть невольно, причинить ей боль, Коулу становилось плохо. – Возможно, я перестраховался, Эви. Но я никогда не причинил бы тебе боли. Я хочу, чтобы ты это знала.
– Я это знаю. Но…
В машине стало холодно – они все выше забирались в горы.
– Что «НО»?
– Ты причиняешь мне боль, когда изводишь себя. Когда замолкаешь и замыкаешься в себе.
– Извини.
– Да нет, все в порядке! – Эви поморщилась при виде его натянутой улыбки. – То есть я тебя понимаю. Но меня раздражает – и не просто раздражает, а прямо-таки выводит из себя, – когда ты ведешь себя так, словно у меня не хватит чувства собственного достоинства на то, чтобы расстаться с мужчиной, который меня обижает. Я ожидала большего доверия к своему вкусу!
Да, она права. На все сто. Не только его отец, но и его мать, с ее всепрощающей покорностью, внушили ему неправильное представление о браке.
– Доверия к твоему вкусу, говоришь?
– Ага! – Эви кокетливо улыбнулась и по-кошачьи потянулась всем телом. – А вкус у меня, между прочим, безупречный!
10
Они приехали в крошечный городок, вытянувшийся вдоль шоссе. Первым, что они увидели, был ресторанчик, рядом с которым стояло с полдюжины автоматических бензоколонок.
– Ну что, сперва заправим машину, потом заправимся сами? – спросила Эви.
– Давай на этот раз машину заправлю я. В конце концов, это моя работа.
– Я подожду тебя за столиком.
Эви натянула нейлоновую зимнюю куртку, которую захватила специально для путешествия через горы, надела на плечо свою сумочку и скрылась в ресторанчике.
Это было бревенчатое здание величиной с небольшой сарай. Столы были застелены клетчатыми скатертями. Мерцали свечи, воткнутые в бутылки из-под кьянти. Уютно пахло опилками. В камине ревел огонь. Эви захотелось, чтобы Коул тоже поскорее пришел сюда и увидел все это. Хотя, с другой стороны, сейчас у нее есть несколько минут на то, чтобы обдумать его слова.
«Это моя работа». Быть может, его именно это и тревожит? Он со вчерашнего дня то и дело ронял замечания насчет разницы между женщиной, закончившей колледж, и простым рабочим-механиком. Он только не знает, что Бад частенько поговаривает о том, чтобы продать мастерскую…
– Темновато тут, ты не находишь? – Эви подвинулась. Коул сел рядом с ней.
– Тут должен быть оркестр. Отсюда, наверно, хорошо видно…
– А я думал, ты хочешь поговорить…
Да, она хотела поговорить. Эви решила взять быка за рога.
– Угадай, с кем я говорила вчера вечером?
– Ну, со мной. А с кем еще?
– Пока ты был в душе.
Коул пожал плечами, махнул официантке, заказал пива, уселся поудобнее и по-хозяйски обнял Эви за плечи.
– Ты хочешь сказать, что у тебя есть муж в Мичигане? – насмешливо спросил он.
– Лучше!
– Что может быть лучше?
– Я говорила с Бадом!
– Бад – наш общий друг, – пояснил Коул присутствовавшей при их разговоре официантке.
Официантка ухмыльнулась, поставила на стол пиво и положила два меню.
– А также источник мудрых советов и полезных сведений, – добавила Эви, когда они остались одни.
– Ну, и что ты у него выведала?
– Много всякого. Он говорит, что ты – лучший механик, какого ему только доводилось видеть, и что ты превосходно разбираешься с всякими компьютерными новшествами, которые сейчас ставят на машины. И что он собирается передать тебе свою мастерскую, когда уйдет на пенсию.
– Ага, где-нибудь в конце будущего столетия. На твоем месте я бы не верил Баду. Он так и помрет на боевом посту, с гаечным ключом в руке, помяни мое слово! – улыбнулся Коул.
– Не знаю, не знаю. Во всяком случае, он говорит, что ты – единственный человек, которому он в этом деле доверяет больше, чем самому себе. И, вдобавок, они через три года переедут во Флориду.
– Если верить Вивиане, он об этом говорит уже лет десять.
– А еще он говорит, что ты на редкость толковый малый, что ты обладаешь прекрасной деловой сметкой и что ты сумел привлечь в мастерскую уйму новых клиентов.
– Ну, если ты берешься обслуживать импортные машины, это всегда со временем окупается. А что до компьютерных примочек…
Эви рассмеялась и похлопала его по руке.
– Удастся ли мне когда-нибудь заставить тебя признать за собой хоть что-то хорошее?
– Я просто объясняю…
– Что ты вовсе не такой замечательный, как все думают!
– Все – это Бад, что ли?
– И я тоже…
Замечание повисло в воздухе. Эви замерла в ожидании ответа. Он не смотрел на нее. Черт побери, сейчас она хотела зайти слишком далеко! Она хотела высказать свои чувства…
– Эви, я ведь обыкновенный самоучка. – Это она уже слышала.
– Я четыре года провел в армии, еще четыре – перебивался работой механика. Я все время переселялся с места на место. Я впервые так долго проработал на одном месте.
– Почему?
– Устал жить на лету. Устал оглядываться назад…
Эви слушала молча. Его жизнь была, в самом деле, непростой! Приключения, бедность, скитания… Борьба за выживание. И он вышел из этих испытаний, сохранив ясность ума, трудолюбие и все достоинства души, которые его отец мог бы разрушить, но вместо этого только закалил.
И все же… все же ее преследовало чувство, что Коул хочет сказать что-то еще. В каждой его фразе был скрытый подтекст: «Я тебе не пара, у нас нет ничего общего». У нее семья замечательная, у него – ужасная. Она привыкла к доброте и ласке, он – к насилию и жестокости. Они нравятся друг другу, и это замечательно, но любить друг друга – упаси Боже!
Эви напомнила себе, что у нее есть тенденция слышать то, что она хочет услышать. И в то же время ей казалось необходимым опровергнуть его слишком суровые суждения о себе, защитить свою любовь…
– Женщина не обязательно должна быть слепой и самоотверженной до крайности как твоя мать, Коул. Настоящая любовь – не такая.
– Тебе бы на радио выступать!
Да ведь она и так чуть было не попала в радиопередачу! Как странно – прошло, всего неделя с тех пор, как они встретились. С тех пор, как Эви позвонила экстрасенсу, прося совета. Тогда она еще почти не знала Коула. Но с каждым днем она узнавала о нем все больше.
– Твои родители жили, цепляясь друг за друга. А настоящая любовь – это союз двух свободных людей.
Коул это уже слышал. Но, ему трудно было поверить в это. Он поставил на стол кружку с пивом и стал просматривать меню. Он никогда не разбрасывался обещаниями, и чувства свои предпочитал хранить при себе. Быть может, пора позаимствовать у Эви немного отваги? Заботиться о себе – одно дело, но рисковать чужими чувствами…
Он стиснул руку Эви, по-прежнему не глядя ей в глаза. Официантка подошла, принесла заказ и отправилась на кухню. Коул дождался, пока они снова останутся одни.
– Эй, эта рука мне еще понадобится! – пошутила Эви.
И Коул решился.
– Если мы благополучно переберемся через горы – в чем я, впрочем, сильно сомневаюсь, учитывая, как ты ведешь машину…
– Ха!
– Так вот, если все будет благополучно, я… Я не знаю, как это сказать… я еще никогда не говорил об этом с женщинами.
Эви поняла, что беседа вышла за рамки обычной застольной болтовни. Она нервно облизнула губы и отхлебнула воды.
– Да?
Нет, надо сказать это немедленно, иначе он вообще этого не скажет.
– Я хотел бы поехать в Монтану. – Она судорожно вздохнула.
– В Монтану?
– И чтобы ты поехала со мной. Я хотел бы показать тебе места, где я вырос.
Это звучало ужасно неуклюже. Опять не этого Эви ждала большего. Коул знал это. Возможно, когда-нибудь дойдет и до этого. Но сперва он должен избавиться от призраков ПРОШЛОГО…
Он покосился в ее сторону, ожидая увидеть ее лице разочарование. Но на ее лице сияла улыбка, что Коулу показалось, будто в темном ресторанчике стало светлее.
– С удовольствием, Коул!
– Что, серьезно?
Она точно знала, что он имеет в виду и как много значит, для него возможность разделите с нею свои страхи. Она провела пальцем по его подбородку. Глаза ее сияли любовью.
– Серьезно.
Он поцеловал ее, не думая о том, что могут увидеть и что обед стынет.
– Эви, ты чудо! Ты это знаешь?
Она увернулась от нового поцелуя и расстелила на коленях салфетку.
– Дай, пожалуйста, кетчуп!
– Эви…
– Что?
– Что, теперь будешь скромничать?
Она высокомерно вскинула голову. Что это, у нее, в самом деле, слезы или просто глаз слезятся от усталости?
– Я тебя не понимаю, – пожала плечам Эви. – О чем ты, Коул?
– Мы ведь это уже сказали друг другу, как только могли.
– Что мы сказали?
– То, что мы говорим по ночам. Я люблю тебя. И я знаю, что и ты… ты тоже любишь меня.
Она ничего не ответила.
– Я видел, как ты смотришь на меня, – продолжал Коул, – когда я вхожу в тебя, когда ты обвиваешься вокруг меня. Ты тоже меня любишь.
Эви медленно залилась краской и отковырнула корочку со своей рыбы.
– Ну и что ты хочешь, чтобы я сказала?
– Что тоже любишь меня.
– Я это уже говорила.
– Да, в пылу страсти.
– Я говорила, просто ты не хочешь слышать. Я всегда забегаю вперед.
– А со мной тебе этого не хочется, так? – И он смыл горечь глотком пива.
– Не передергивай. Я знаю по опыту, что фраза «Я люблю тебя», так же, как и «Нам надо поговорить», – самое верное средство заставить мужчину сбежать.
– Ну да, а я и так с детства только тем и занимаюсь, что сбегаю, – с горечью сказал Коул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
– Что-нибудь еще?
– Нет, спасибо. Принесите счет, – сказал Коул.
Но Эви не собиралась отступать.
– Если ты причинишь мне боль, я тебе об этом скажу.
Она уже и так слишком многое ему прощает.
– Поехали, что ли? Ты же вроде хотела к вечеру попасть в Галлап.
– О, да! Я не хочу пропустить закат!
Коул подумал о том, как холодно в пустыне ночью – холодно и одиноко. Он знал, что лучше держаться подальше от Эви, – но, выходя из ресторана, невольно взял ее под руку, чтобы почувствовать тепло ее тела.
Такой простой вопрос: «Как ты ко мне относишься?» Он все время вертелся на языке у Эви.
Они ехали навстречу ослепительному, оранжево-индиговому закату Нью-Мексико, навстречу новой ночи в очередном мотеле. Эви была охвачена теплой истомой. Она заранее знала, что они снова будут спать вместе, что Коул снова явится к ней. Но какой будет эта ночь? Насколько она может раскрыться перед ним так, чтобы не выдать правды?
Она любит его. Он никогда не говорил ей о своей любви, кроме того, самого первого, раза. И сколько раз она обещала себе, что больше не станет прятать голову в песок перед своими страхами?
Она очень надеялась, что Коул припишет ее молчание восхищению перед красотой заката. Эви включила радио и принялась искать ту передачу, которая тогда заинтересовала ее. Но передачи не было.
Фиона помешала почти готовое блюдо из поджаренных цуккини и соевой пасты. И почему это полезная пища всегда такая неаппетитная? Она задумалась над тем, как придать этой стряпне более съедобный вид, не добавляя при этом калорий. «Пряностей добавить, что ли?»
Фиона вздохнула. Ей так хорошо удается выходить на контакт с известными историческим личностями и знаменитостями! Ну почему она не может вызвать дух какого-нибудь французского кулинара? Он бы ей сейчас так пригодился!
Внезапно белая масса сгрудилась в нечто, напоминающее горную цепь. Цуккини рассыпались слева, напоминая заросли вечнозеленых растений. Соевая паста была похожа на снежные хлопья. Фионе, неизвестно почему, вспомнились Скалистые горы.
– О-о! – протянула она. Для любви горы – дурной знак. Они символизируют угрозу, иногда даже непреодолимые препятствия.
* * *
Фиона умела доверяться течению своих мыслей. Она расслабилась и стала ждать. Ей вспомнилось ее второе выступление в «Вечернем Остине». Оно не принесло ей ничего, кроме разочарования. Таинственная Эви так и не позвонила.
Почему же она вдруг вспомнила о ней? Фиона повернула сковородку к свету, гадая по содержимому, как по кофейной гуще. Как интересно! Она все время была уверена, что человек, о котором думает Эви, находится рядом с ней. Это было по-прежнему так. Ощущение надвигающейся бури исчезло. Теперь на горизонте вздымалось новое препятствие, выше любой горы…
Она потянула носом. Цуккини сгорели до неузнаваемости. Фиона вытряхнула их „в мусорное ведро и сунула в микроволновку вегетарианскую пиццу. Да, тяжелая работа у экстрасенса!
– О-о! Это настоящий вызов! – Угу.
Эви стиснула баранку и нажала на газ.
– Препятствие сложное, но не сказать, чтобы непреодолимое.
– Как скажешь.
– Что, думаешь, мне слабо? – задорно воскликнула Эви.
Коул прищурился, глядя на извилистую горную дорогу, казавшуюся отсюда узенькой ленточкой. Она вилась над пропастью, без каких бы то ни было ограждений, уходя к перевалу через Скалистые горы. Эви настояла на том, чтобы ехать по этой менее наезженной дороге. Она хотела проверить, на что способна ее машина.
– Полная проверка! – воскликнула она. – Пустыня, горы, снег…
Отсюда, из предгорий, были хорошо видны снега на вершинах.
– И ты собираешься ехать здесь на скорости шестьдесят миль? – переспросил Коул.
– Только пока нет встречных машин и дорога сухая.
– Может быть, пока не поздно, вернемся на основное шоссе, – предложил Коул.
– Между прочим, на этой машине стоят специальные шины для всех сезонов!
– Да? А какой, интересно, у тебя водительский стаж?
– Я три года назад закончила специальные курсы вождения. И вообще, я веду раздел по безопасности движения в нашем журнале!
– Гмм…
– Сразу видно, что ты меня ни в грош не ставишь! – с обидой произнесла Эви.
Коул тяжело вздохнул, проверил ремни безопасности и махнул рукой в сторону возвышающихся впереди гор:
– Прошу!
Ехать оказалось куда проще, чем они ожидали. За исключением нескольких сложных поворотов, когда Коулу хотелось ухватиться за ручку над головой, Эви вела машину легко и уверенно.
– Фью! Вот здорово!
Коул нутром чуял, что за поворотом их ждет очередной серпантин. Он поморщился и потер лоб.
– Ну, чего ты? Все же в порядке! – сказала Эви.
– А я разве что говорю?
– У тебя сейчас вид как у пса, которому тычут в морду палкой.
– Ну, в общем, так оно и есть… Дело было не в дороге.
Эви нажала на кнопку магнитофона и поставила новую кассету.
– Вот, как раз подходящая песня. «В Скалистых горах»…
– Ты меня с ума свести решила?
Эви пробормотала себе под нос что-то насчет извращенного музыкального вкуса.
– Может, «Лестницу в небо»?
– А как насчет Джорджа Стрейта? – Коул врубил популярную мелодию в стиле кантри. – Давай не будем ссориться из-за музыки! Просто поставь то, что нравится мне.
Эви рассмеялась.
– А мы разве ссорились?
На самом деле это было замечательно. Легкая перебранка… Несколько раз Эви взвизгнула, вписываясь в чересчур крутой поворот… Все это не портило ей настроения. Она прибавила скорость и обогнула очередной поворот, уже совершенно уверенная в себе. Коул что-то ворчал, но она только смеялась в ответ.
Это была она, Эви, такая же, как всегда, веселая, отважная, готовая встретить все опасности лицом к лицу. Совсем не такая, как его мать. Та бы при малейших признаках разногласия поспешила уступить, отступить, извиниться… А Эви… Где сядешь, там и слезешь.
– В ближайшем городе придется остановиться на заправку, – предупредил Коул. – В горах бензин расходуется в два раза быстрее.
– Остановимся на перевале, – ответила Эви. – Там должно быть ущелье…
Самое большое ущелье они видели накануне. Удивительно – только вчера они были в пустыне Аризоны и стояли над Большим Каньоном. А теперь они уже в горах. Воздух был холодный и прозрачный, шоссе блестело от наледи, а не от волн жара, как вчера, из-под колес летели брызги вместо пыли.
Вот и его жизнь, казалось, менялась так же быстро, как пейзаж за окном. Последние две ночи они провели в одной постели. Их тела, одеревеневшие после целого дня в машине, становились гибкими и послушными в объятиях друг друга.
Ее синяки мало-помалу проходили. Хотел бы он сказать то же о своих душевных ранах!
Она посмотрела в его сторону.
– О чем ты задумался? – Коул вздрогнул.
– Я, наверно, уже достала тебя этими разговорами об отношениях между мужчиной и женщиной. Но ты так неожиданно притих…
– Я просто смотрел в окно. Мы едем довольно быстро…
– Я хочу выжать из этой машины все, на что она способна.
Коул подумал о том, на что способна сама Эви, и испытал прилив тепла. Это ощущение стало для него привычным за последние несколько дней.
– Скажи что-нибудь!
Коул ощутил еще одно знакомое чувство, на этот раз – угрызения совести. Он видел, как она опасливо поправила зеркало заднего обзора, покосилась в его сторону и расправила плечи, как бы вызывая его, Коула, на откровенность. Он даже не подозревал, как ей тяжело говорить с мужчиной о его чувствах…
– А что ты хочешь знать?
– То, о чем мы спорили вчера.
– О моих родителях? Ты знаешь, мне хотелось думать, что я навсегда оставил их позади, в Монтане. Видимо, рано радовался…
– Но ведь ты знаешь, что ты совсем не такой, как твой отец!
– Знаю. – При одной мысли о том, что он может, пусть невольно, причинить ей боль, Коулу становилось плохо. – Возможно, я перестраховался, Эви. Но я никогда не причинил бы тебе боли. Я хочу, чтобы ты это знала.
– Я это знаю. Но…
В машине стало холодно – они все выше забирались в горы.
– Что «НО»?
– Ты причиняешь мне боль, когда изводишь себя. Когда замолкаешь и замыкаешься в себе.
– Извини.
– Да нет, все в порядке! – Эви поморщилась при виде его натянутой улыбки. – То есть я тебя понимаю. Но меня раздражает – и не просто раздражает, а прямо-таки выводит из себя, – когда ты ведешь себя так, словно у меня не хватит чувства собственного достоинства на то, чтобы расстаться с мужчиной, который меня обижает. Я ожидала большего доверия к своему вкусу!
Да, она права. На все сто. Не только его отец, но и его мать, с ее всепрощающей покорностью, внушили ему неправильное представление о браке.
– Доверия к твоему вкусу, говоришь?
– Ага! – Эви кокетливо улыбнулась и по-кошачьи потянулась всем телом. – А вкус у меня, между прочим, безупречный!
10
Они приехали в крошечный городок, вытянувшийся вдоль шоссе. Первым, что они увидели, был ресторанчик, рядом с которым стояло с полдюжины автоматических бензоколонок.
– Ну что, сперва заправим машину, потом заправимся сами? – спросила Эви.
– Давай на этот раз машину заправлю я. В конце концов, это моя работа.
– Я подожду тебя за столиком.
Эви натянула нейлоновую зимнюю куртку, которую захватила специально для путешествия через горы, надела на плечо свою сумочку и скрылась в ресторанчике.
Это было бревенчатое здание величиной с небольшой сарай. Столы были застелены клетчатыми скатертями. Мерцали свечи, воткнутые в бутылки из-под кьянти. Уютно пахло опилками. В камине ревел огонь. Эви захотелось, чтобы Коул тоже поскорее пришел сюда и увидел все это. Хотя, с другой стороны, сейчас у нее есть несколько минут на то, чтобы обдумать его слова.
«Это моя работа». Быть может, его именно это и тревожит? Он со вчерашнего дня то и дело ронял замечания насчет разницы между женщиной, закончившей колледж, и простым рабочим-механиком. Он только не знает, что Бад частенько поговаривает о том, чтобы продать мастерскую…
– Темновато тут, ты не находишь? – Эви подвинулась. Коул сел рядом с ней.
– Тут должен быть оркестр. Отсюда, наверно, хорошо видно…
– А я думал, ты хочешь поговорить…
Да, она хотела поговорить. Эви решила взять быка за рога.
– Угадай, с кем я говорила вчера вечером?
– Ну, со мной. А с кем еще?
– Пока ты был в душе.
Коул пожал плечами, махнул официантке, заказал пива, уселся поудобнее и по-хозяйски обнял Эви за плечи.
– Ты хочешь сказать, что у тебя есть муж в Мичигане? – насмешливо спросил он.
– Лучше!
– Что может быть лучше?
– Я говорила с Бадом!
– Бад – наш общий друг, – пояснил Коул присутствовавшей при их разговоре официантке.
Официантка ухмыльнулась, поставила на стол пиво и положила два меню.
– А также источник мудрых советов и полезных сведений, – добавила Эви, когда они остались одни.
– Ну, и что ты у него выведала?
– Много всякого. Он говорит, что ты – лучший механик, какого ему только доводилось видеть, и что ты превосходно разбираешься с всякими компьютерными новшествами, которые сейчас ставят на машины. И что он собирается передать тебе свою мастерскую, когда уйдет на пенсию.
– Ага, где-нибудь в конце будущего столетия. На твоем месте я бы не верил Баду. Он так и помрет на боевом посту, с гаечным ключом в руке, помяни мое слово! – улыбнулся Коул.
– Не знаю, не знаю. Во всяком случае, он говорит, что ты – единственный человек, которому он в этом деле доверяет больше, чем самому себе. И, вдобавок, они через три года переедут во Флориду.
– Если верить Вивиане, он об этом говорит уже лет десять.
– А еще он говорит, что ты на редкость толковый малый, что ты обладаешь прекрасной деловой сметкой и что ты сумел привлечь в мастерскую уйму новых клиентов.
– Ну, если ты берешься обслуживать импортные машины, это всегда со временем окупается. А что до компьютерных примочек…
Эви рассмеялась и похлопала его по руке.
– Удастся ли мне когда-нибудь заставить тебя признать за собой хоть что-то хорошее?
– Я просто объясняю…
– Что ты вовсе не такой замечательный, как все думают!
– Все – это Бад, что ли?
– И я тоже…
Замечание повисло в воздухе. Эви замерла в ожидании ответа. Он не смотрел на нее. Черт побери, сейчас она хотела зайти слишком далеко! Она хотела высказать свои чувства…
– Эви, я ведь обыкновенный самоучка. – Это она уже слышала.
– Я четыре года провел в армии, еще четыре – перебивался работой механика. Я все время переселялся с места на место. Я впервые так долго проработал на одном месте.
– Почему?
– Устал жить на лету. Устал оглядываться назад…
Эви слушала молча. Его жизнь была, в самом деле, непростой! Приключения, бедность, скитания… Борьба за выживание. И он вышел из этих испытаний, сохранив ясность ума, трудолюбие и все достоинства души, которые его отец мог бы разрушить, но вместо этого только закалил.
И все же… все же ее преследовало чувство, что Коул хочет сказать что-то еще. В каждой его фразе был скрытый подтекст: «Я тебе не пара, у нас нет ничего общего». У нее семья замечательная, у него – ужасная. Она привыкла к доброте и ласке, он – к насилию и жестокости. Они нравятся друг другу, и это замечательно, но любить друг друга – упаси Боже!
Эви напомнила себе, что у нее есть тенденция слышать то, что она хочет услышать. И в то же время ей казалось необходимым опровергнуть его слишком суровые суждения о себе, защитить свою любовь…
– Женщина не обязательно должна быть слепой и самоотверженной до крайности как твоя мать, Коул. Настоящая любовь – не такая.
– Тебе бы на радио выступать!
Да ведь она и так чуть было не попала в радиопередачу! Как странно – прошло, всего неделя с тех пор, как они встретились. С тех пор, как Эви позвонила экстрасенсу, прося совета. Тогда она еще почти не знала Коула. Но с каждым днем она узнавала о нем все больше.
– Твои родители жили, цепляясь друг за друга. А настоящая любовь – это союз двух свободных людей.
Коул это уже слышал. Но, ему трудно было поверить в это. Он поставил на стол кружку с пивом и стал просматривать меню. Он никогда не разбрасывался обещаниями, и чувства свои предпочитал хранить при себе. Быть может, пора позаимствовать у Эви немного отваги? Заботиться о себе – одно дело, но рисковать чужими чувствами…
Он стиснул руку Эви, по-прежнему не глядя ей в глаза. Официантка подошла, принесла заказ и отправилась на кухню. Коул дождался, пока они снова останутся одни.
– Эй, эта рука мне еще понадобится! – пошутила Эви.
И Коул решился.
– Если мы благополучно переберемся через горы – в чем я, впрочем, сильно сомневаюсь, учитывая, как ты ведешь машину…
– Ха!
– Так вот, если все будет благополучно, я… Я не знаю, как это сказать… я еще никогда не говорил об этом с женщинами.
Эви поняла, что беседа вышла за рамки обычной застольной болтовни. Она нервно облизнула губы и отхлебнула воды.
– Да?
Нет, надо сказать это немедленно, иначе он вообще этого не скажет.
– Я хотел бы поехать в Монтану. – Она судорожно вздохнула.
– В Монтану?
– И чтобы ты поехала со мной. Я хотел бы показать тебе места, где я вырос.
Это звучало ужасно неуклюже. Опять не этого Эви ждала большего. Коул знал это. Возможно, когда-нибудь дойдет и до этого. Но сперва он должен избавиться от призраков ПРОШЛОГО…
Он покосился в ее сторону, ожидая увидеть ее лице разочарование. Но на ее лице сияла улыбка, что Коулу показалось, будто в темном ресторанчике стало светлее.
– С удовольствием, Коул!
– Что, серьезно?
Она точно знала, что он имеет в виду и как много значит, для него возможность разделите с нею свои страхи. Она провела пальцем по его подбородку. Глаза ее сияли любовью.
– Серьезно.
Он поцеловал ее, не думая о том, что могут увидеть и что обед стынет.
– Эви, ты чудо! Ты это знаешь?
Она увернулась от нового поцелуя и расстелила на коленях салфетку.
– Дай, пожалуйста, кетчуп!
– Эви…
– Что?
– Что, теперь будешь скромничать?
Она высокомерно вскинула голову. Что это, у нее, в самом деле, слезы или просто глаз слезятся от усталости?
– Я тебя не понимаю, – пожала плечам Эви. – О чем ты, Коул?
– Мы ведь это уже сказали друг другу, как только могли.
– Что мы сказали?
– То, что мы говорим по ночам. Я люблю тебя. И я знаю, что и ты… ты тоже любишь меня.
Она ничего не ответила.
– Я видел, как ты смотришь на меня, – продолжал Коул, – когда я вхожу в тебя, когда ты обвиваешься вокруг меня. Ты тоже меня любишь.
Эви медленно залилась краской и отковырнула корочку со своей рыбы.
– Ну и что ты хочешь, чтобы я сказала?
– Что тоже любишь меня.
– Я это уже говорила.
– Да, в пылу страсти.
– Я говорила, просто ты не хочешь слышать. Я всегда забегаю вперед.
– А со мной тебе этого не хочется, так? – И он смыл горечь глотком пива.
– Не передергивай. Я знаю по опыту, что фраза «Я люблю тебя», так же, как и «Нам надо поговорить», – самое верное средство заставить мужчину сбежать.
– Ну да, а я и так с детства только тем и занимаюсь, что сбегаю, – с горечью сказал Коул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20