Я совершенно этого не ожидала…
А вы пробовали влюбляться воскресным сентябрьским утром? У Коула голова шла кругом. У нее тоже, судя по тому, как растерянно она улыбалась. Эви зарделась и широко распахнула глаза.
– Я не ожидала… – Она провела кончиком языка по губам, словно еще чувствуя на них вкус других губ. – Но не скажу, что мне это не нравится. – Эви засмеялась. – Это было…
Это было настоящее безумие. Она не убежала и не вышвырнула его за дверь. А ведь должна была. В некоторых ситуациях мужчины разбираются только до тех пор, пока они не происходят с ними на самом деле. Одного влюбленного дурня было вполне достаточно. Коул оперся о косяк и мрачно уставился в ковер.
– Вы же этого не хотите.
– Я сама в состоянии решать, чего я хочу.
– Тогда решайте. – Он привлек Эви к себе так близко, что это уже переходило все границы дозволенного. Одна рука Коула обвила талию Эви, а другая крепко сжала ее бедро. – Я смотрю, вы не любите терять время.
У Эви вспыхнули глаза, и она резко вырвалась из рук Коула.
– Я не сказала, что хочу, чтобы это произошло так быстро, – возразила она.
– Но вы и не протестовали.
– Ну, так я протестую теперь! – Эви возмущенно вскинула голову.
От этого движения взгляд Коула оказался направленным на одежду Эви. Он никогда не думал, что махровый халат может смотреться так соблазнительно. Но настоящая женщина соблазнительна в любой одежде. Коул прикоснулся к вороту халата, потом осторожно провел кончиками огрубевших от работы пальцев по шее Эви и почувствовал, как пульсирует жилка под тонкой кожей.
– Какая у тебя нежная кожа! А хочешь узнать, какая у меня?
Он не знал, что заставило ее отступить – это проявление мужского эгоизма или его слишком откровенный взгляд. У Эви вырвалось возмущенное восклицание. Все-таки гордость была не последней чертой ее характера. Это главное оружие женщины, и Эви пустила его в ход, хотя и в самый последний момент.
– Полагаю, вам пора идти. – И голос, и взгляд Эви были тверды.
Коулу захотелось проверить, действительно ли она так решительно настроена.
Эви резко убрала руку Коула со своего халата и поплотнее запахнула его. Смахнув прядь волос с раскрасневшейся щеки, она скрестила руки на груди.
Коул решил все-таки довести начатое дело до конца, чтоб быть уверенным, что она теперь до самого конца их путешествия лишний раз и не взглянет в его сторону. Он с самоуверенным видом прислонился к косяку, нарочно приняв такую позу, чтобы было видно его заметно воспрянувшее мужское достоинство.
– Гонки на машине, которые вы сегодня устроили, просто чепуха по сравнению с теми гонками, которые я могу показать вам этой ночью. Мы можем забраться подальше Кентукки, – и он многозначительно подмигнул.
Выражение лица Эви изменилось. Коул с отчаянием понял, что даже за этим демонстративным проявлением мужской самовлюбленности она угадала, какие побуждения двигали им на самом деле. Эви наверняка поняла, что он старался вывести ее из себя, чтоб она прогнала его прочь.
И это было уже не в первый раз.
Он быстро пробормотал:
– Доброй ночи, – повернулся и поспешил в свой номер.
Он ожидал услышать, как у него за спиной захлопнется дверь и щелкнет замок, но этого не случилось. Спускаясь по лестнице, Коул все время продолжал чувствовать спиной полный беспокойства взгляд, которым провожала его Эви.
* * *
На следующее утро Эви выбрала в ресторане мотеля столик у самой двери. Она хотела первой увидеть Коула, прежде чем он заметит ее. Ей дорога была каждая лишняя секунда, позволяющая подготовиться к этой встрече.
Она порылась в сумочке и извлекла из-под пакетиков с сахаром один из своих блокнотов. На блокноте было написано: «Сервис и путешествующая одинокая женщина». Но вместо замечаний о небрежности официанток Эви принялась записывать в нем фразы, с которых она предполагала начать беседу.
«Как вам спалось?»
Нет, это не подходит, это просто готовый повод для двусмысленных шуточек. Эви перечеркнула написанное и начала заново.
«Ну и представление вы разыграли вчера вечером!»
Нет, это звучит слишком уж обвиняюще. В конце концов, она сама ничуть не играла, когда ответила на его поцелуй. Что же, спрашивается, может извинить ее саму?
Эви посмотрела на исписанную страницу, вырвала ее из блокнота, скомкала, бросила в пустую пепельницу и тут же принялась писать снова.
«Сегодня мы направимся на запад».
Нет, тоже не подходит. Он может подумать, что ей хочется сделать вид, будто ничего не произошло.
А что, собственно говоря, произошло? Может ей кто-нибудь объяснить? Пока Эви не разберется в этом, она не сможет даже выпить с ним кофе, а не то, что путешествовать в одной машине.
«Гонки на машине, которые вы сегодня устроили, просто чепуха по сравнению с теми гонками, которые я могу вам показать этой ночью».
При этом воспоминании Эви вспыхнула. Это было совершенно не похоже на Коула – вести себя так развязно. Бад, которому она тут же позвонила с перепугу, тоже это подтвердил. Эви хотелось надеяться, что она не причинила Баду слишком большого беспокойства – как-никак, он был старым другом их семьи. И еще ей отчаянно хотелось надеяться, что все так неудачно сложилось не из-за какой-то ее ошибки. Но ведь не мог, же такой спокойный, уравновешенный и порядочный человек, как Коул Крик, безо всякого повода вдруг начать вести себя как похотливый самец! Не уж то ему хотелось отделаться от нее? Может, он решил, что она вешается ему на шею? Ну что она опять сделала не так?!
Эви в сердцах бросила карандаш. Она вовсе не собиралась вступать с ним в какие-то особые отношения. Да, она была польщена, когда Коул ее поцеловал. Она испытывала любопытство, даже некую надежду на близкие отношения.
Забывшись, Эви принялась вертеть в руках пакетик с сахаром. Коул целовался восхитительно – нежно, сильно, сдержанно. Эви представила себе, каким бы он был любовником. Пакетик у нее в руках лопнул, и сахар рассыпался по полу. Эви охнула.
– Одну минутку, – протяжно произнесла проходившая мимо официантка с подносом в руках.
Слова извинения застыли у Эви на губах. Коул стоял у стойки дежурного клерка. Его волосы цвета меда были лишь слегка приглажены. Он стоял, барабаня пальцами по стойке, слегка скривив губы. Воспоминание о его поцелуе пронизало ее до глубины души. Он так сжимал ее в объятиях, словно вот уже тысячу лет не обнимал ни одну женщину.
– Мы выезжаем, – сказал Коул кассирше. Эви угадала эти слова по движению губ.
– Да плюньте вы на него. – Официантка стояла рядом с Эви и держала в каждой руке по кофейнику. – Вам со сливками?
Эви в растерянности открыла полдюжины упаковочек со сливками и вылила их все себе в чашку.
– Да, конечно.
Официантка наполнила чашку кофе. Эви была ей очень благодарна она и чашку-то в руках удержать не могла, не то, что кофейник. Все ее тело охватил трепет, словно кто-то пропустил через него ток. И она знала кто.
Коул неспешно приближался к ним. Его походка бывалого ковбоя невольно притягивала внимание Эви к покачивающимся, обтянутым тесными джинсами бедрам. Эви отвела взгляд. Каблуки сапог Коула впечатывались в пол с хорошо рассчитанной небрежностью. Эви с трепетом следила, как он приближается.
Коул уселся напротив Эви.
– А вам как, с сахаром?
Коул подхватил предложенный официанткой игривый тон.
– Мне тоже, что и леди.
Вазочка с взбитыми сливками выскользнула из рук официантки.
Никто не засмеялся. Эви и Коул не отрывали взгляда от стола. Официантка сердито хлопнула перед ними меню.
– Позовете меня, когда решите, что будете заказывать.
Лицо Эви горело.
Коул наблюдал за ней, словно через прозрачную стену. Но в глубине его глаз читалось, что он очень сожалеет об упущенной вчера возможности. Эви захотелось сказать ему, что она, создала неверное представление о себе и совершила ошибку, ответив на его поцелуй.
– Я смотрю, вы рано поднялись, – сказал Коул. Голос у него был напряженным, словно ему было трудно говорить. Эви улыбнулась.
– Плохо спать в незнакомой кровати. – «Да, особенно если тебя мучают мысли о том, кто мог бы сейчас делить с тобой эту кровать», – подумала она.
Эви снова отвела взгляд. Вчера она едва не поддалась порыву страсти.
Его поцелуй был таким нежным! Чувствовалось, как он изголодался по любви.
А из-за ее нетерпеливости этот поцелуй преждевременно превратился в жаркий – даже слишком жаркий, доходящий до бесстыдства.
Не это ли было ее обычной проблемой? Ее желание ускорять события.
Так вот почему он отступил? Коул был смущен. Он понял, что это будет слишком, если они лягут в кровать в первый же вечер.
Эви не обиделась. Напротив, она наконец-то все поняла. Это был не первый мужчина, которого она отпугнула своей поспешностью.
Всего одна крохотная деталь мешала ей объяснить Коулу все как есть. Один секрет, который она унесет с собой в могилу. Да, она была взволнована его поцелуем, неумелым, но искренним. Но постепенно волнение улеглось. Глубокой ночью Эви призналась себе, что его грубый сексуальный напор вызвал в ней от клик, мгновенно пробудил какое-то примитивное, животное начало. Стоило ей попытаться уснуть, и она снова видела перед собой глаза Коула, полные жгучего желания, и воображение рисовало ей неистовые гонки, которыми они могли бы сейчас заниматься.
В сотый раз Эви напомнила себе, что его животная страсть была продемонстрирована не для того, чтобы привлечь ее, а напротив, чтобы оттолкнуть.
«Вот и потрудись понять намек, милая моя».
Эви решилась и взглянула на Коула с улыбкой.
– Прошу прощения за то, что прошлой ночью создала у вас неверное представление о себе.
Коул отправил опустевшую коробочку из-под сливок в пепельницу.
– Я сам вас на это спровоцировал.
Эви отхлебнула непонятный напиток, наполовину состоящий из сливок и даже отдаленно не напоминающий кофе.
– По-моему, все произошло из-за того, что мы провели так много времени вдвоем в машине – в салоне возникла ложная атмосфера интимности.
– Ложная атмосфера… – задумчиво повторил Коул.
Такой поворот в беседе Эви тоже обдумала заранее.
– Длительное нахождение рядом иногда создает некое странное притяжение между людьми. Кто знает? Возможно, это из-за аэрозоля, которым пропитывают обшивку в новых машинах.
– Испарения, вызывающие ложную атмосферу интимности…
– Вот именно.
Коул пригубил свой кофе.
– У вас есть какое-нибудь объяснение получше? – поинтересовалась Эви.
– Что вы скажете насчет вожделения?
Эта новая грубость отрезвляюще подействовала на Эви, но горящие страстью глаза Коула удержали ее от того, чтобы оборвать разговор.
Официантка поставила на стол тарелку с гренками. Коул откинулся на спинку стула.
– Спасибо – Коул взял ломтик, намазал его маслом и принялся наблюдать, как оно тает.
У Эви внутри тоже что-то таяло. Она внимательно следила за Коулом, словно надеялась понять что-то важное. Она смотрела, как его пальцы прикасаются к гренкам. В другой руке Коул держал нож и тщательно мазал гренки маслом. Он слизнул растаявшее масло, стекавшее по корочке. Эви смотрела на губы Коула, на его ослепительно белые зубы. Коул откусил кусочек. Хруст гренок вызвал у Эви приступ дрожи.
Густые ресницы Коула дрогнули. Он помедлил секунду – у Эви замерло сердце – и снова взглянул на нее.
Эви поспешно схватила ломтик поджаренного хлеба и яростно принялась хрустеть им.
– Надеюсь, я не ввела вас в заблуждение. Мне совсем этого не хотелось.
Коул скривился, словно кофе в его чашке внезапно стал горьким.
– А я разве что-то говорю?
– У меня осталось ощущение, что вы стремитесь отпугнуть меня, – решительно сказала Эви.
– Этого я не говорил.
– Мне нужен механик, вот и все. – Коул криво улыбнулся.
– Как я уже говорил, я счастлив, крутить ваши колеса, леди.
Эви прикусила губу.
– Перестаньте паясничать, Коул.
Коул угрюмо смотрел в окно, на стоянку, заполненную в основном грузовиками.
– Вы можете мне доверять, хотя сейчас вам может казаться иначе.
– Бад говорит, что вы самый порядочный человек из всех его знакомых. – По голосу Эви можно было подумать, что сама она в этом сильно сомневается.
Коул решил упрочить эти сомнения.
– А откуда Баду это знать?
– Но вы, же два года работали у него и жили при гараже.
Коул добавил сливок в кофе и бросил пустую упаковку в переполненную пепельницу, откуда вывалилась скомканная страница из блокнота Эви.
– Слова Бада не всегда соответствуют действительности, – лениво обронил он.
– Вы что, хотите сказать, что Бад лжет?
– Я хочу сказать, что у него есть привычка выставлять меня в самом лестном свете – как и вас, кстати говоря. Если верить Баду, вы – остроумная, элегантная, честолюбивая – одним словом, очень интересная женщина, занимающая в своем журнале чуть ли не редакторскую должность.
Смущенная Эви убрала прядь волос за ухо.
– А я и не знала, что сделала такую хорошую карьеру.
– К тому же вам, по его мнению, уже пора бы выйти замуж, и поэтому вам нужен подходящий мужчина. Бад считает, что очень нелегко подобрать достойную пару для такой женщины, как вы.
Эви покраснела и нерешительно засмеялась.
– Ну, вы же знаете Бада. Он убежден, что каждый человек должен остепениться, обзавестись семьей.
– Он очень высокого мнения о вас.
– О вас тоже.
Повисло неловкое молчание.
– Ну что ж, – заговорил Коул, – мы сошлись на том, что Бад склонен преувеличивать, особенно, когда речь идет о симпатичных ему людях.
– Да, похоже на то.
– Вот и не надо верить всему, что он обо мне говорит. – Коул залпом допил кофе и кивнул в сторону выезжающего со стоянки грузовика: – Если вы хотите, чтобы я отправился обратно в Мичиган, то я прекрасно доберусь на попутках.
– Нет, – Эви поспешно положила ладонь на руку Коула. – Я этого не говорила. Мне нужен надежный механик.
– И ничего больше?
– Да, именно так.
– В таком случае… – Коул указал взглядом на ладонь Эви, лежащую на своей руке.
Эви отдернула руку, словно обжегшись. Щеки у нее горели.
Коул поставил локти на стол, сцепил пальцы и наклонился вперед.
– Ну, смотрите: у меня есть ящик с инструментами, кое-какие запчасти и пара рук. Вы что, вправду думаете, что этого хватит в случае серьезной поломки? Может случиться, что машина сломается глухой ночью на безлюдном участке шоссе и как раз нужной детали у меня-то и не будет.
В воображении Эви возникли поломанная машина на пустынной дороге и два человека в ней. Они прижимались друг к другу, стараясь согреться.
– На самом деле все, что вам нужно, – это сотовый телефон и буксировочный трос.
Что ей на самом деле нужно, так это какой-нибудь препарат, подавляющий деятельность гормонов. Иначе ей никак не справиться со своими фантазиями и грезами. А ведь она в командировке, а не на свидании.
– Я полагаю, что такая ситуация могла бы сблизить нас, – предположила Эви.
– Что вы хотите этим сказать?
– Мужчина и женщина вдали от дома – в подобной ситуации возникает любопытство, хочется немного больше узнать друг о друге.
– А больше вам ничего не хочется? – осторожно поинтересовался Коул.
Эти слова эхом отозвались у нее в сознании. Хочет ли она?
– Нет. Это был эксперимент, вот и все. Мы не должны больше этого делать.
– А мы ничего и не сделали.
– Видите ли, Коул… Мы – взрослые люди. Насколько все мы знаем биологию – а это просто биология, – мы нормальные, здоровые люди. Пока мы относимся к этому благоразумно и откровенно, у нас не будет проблем. – Эви засмеялась. – Почему бы взрослым людям не испытывать друг к другу легкого сексуального влечения?
– А если не очень легкого?
К хрусту гренок добавился новый звук – шорох бумаги. Коул поигрывал выпавшим из пепельницы смятым листком, на котором Эви пыталась набросать достойные фразы для начала этого разговора.
Эви судорожно схватила листок бумаги, скомкала и смела им весь мусор со стола в пепельницу.
– Нам пора ехать.
Наблюдая за этой внезапной вспышкой нервозности, Коул спокойно рассматривал подобранный им листок.
Эви забрала и этот смятый листик бумаги.
– Все это пойдет в журнал, – поспешно объяснила она.
– Как скажете.
Эви что-то неразборчиво пробормотала, потом вытряхнула из сумочки на стол ключи, ручки, расческу и косметику. Бумажник отыскался под картами.
– Хотите знать, по какому маршруту мы поедем сегодня?
Коул вопросительно приподнял брови.
Эви развернула карту на столе, изо всех сил стараясь отвлечь Коула от прежней темы разговора.
– Значит, так. Мы едем на запад. Через Теннесси до Нэшвилла, потом до Мемфиса. Я собираюсь сделать короткую остановку в Грэйсленде…
Эви быстро взглянула на Коула, ожидая, не последуют ли за этим какие-либо ехидные комментарии.
Никаких возражений.
– …Потом, после ленча, мы свернем чуть севернее, на шоссе 55 и направимся к Сент-Луису. Мы должны быть там к заходу солнца. – Эви засунула карту обратно в сумку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20