Кроме того, муж ей не разрешал слишком долго говорить по телефону. Она сообщила, что Кристофер дома, что все нормально, чтобы я не беспокоилась. Я предложила навестить их на Пасху, до которой оставалось всего несколько дней.
– И что она ответила?
– Что мне не стоит утруждать себя. Это означало, что она не хочет, чтобы я приходила.
– Благодарю вас.
Селина вызвала следующего свидетеля.
– Мария, не могли бы вы вспомнить какие-то случаи жестокого обращения, которые вам доводилось видеть или о которых вы догадывались?
– Догадки, ваша честь? – Прокурор снова вскочил на ноги. – Мы собрались, чтобы выяснить факты или разбираем чьи-то фантазии?
– В таком случае, расскажите только о том, что видели своими глазами, – сказала Селина.
Экономка описала запуганную мать, сына, который вмешивался каждый раз, когда чувствовал, что дело грозит скандалом, грозного папашу, который держал свою семью буквально в плену на своем уединенном ранчо.
– Она мне никогда ни о чем не говорила. Она вела себя так, словно считала предательством по отношению к мужу сказать о нем хоть одно дурное слово. Я ей говорила, что не все мужчины такие, как он. Она ведь хорошенькая была – могла бы забрать сына, уйти от мужа, начать жизнь заново…
– Она вас не послушалась?
– Нет. Однако она старалась, чтобы сын как можно меньше бывал дома. Я помню, как она все уговаривала мужа записать мальчика в оркестр, в секцию – куда угодно, лишь бы он подольше находился в школе и мог пожить нормальной жизнью.
Эви увидела, как Коул поднял голову. Теперь она села с краю, так, чтобы лучше видеть его. Он ни разу не обернулся к ней. Эви понимала, как ему приходится нелегко. Вновь погружаться в события шестнадцатилетней давности, перебирать в памяти подробности несчастливой жизни.
Коул запутался в сетях этого семейного кошмара, и Эви подозревала, что теперь его воля окончательно сломлена, и он не захочет бороться за свое освобождение.
Эви очень хотелось поддержать его, просто прикоснуться к нему, взять его за руку…
Но он отказался от свиданий.
Через три дня предварительного слушания дела судья положил конец потоку свидетелей – учителей, пасторов, школьных друзей Коула.
Селина размахивала пачками показаний и обращалась к присутствующим, заявляя, что она могла бы привести еще сотню свидетелей, которые могут подтвердить, что Кристофер Рейне, ныне известный как Коул Крик, подвергался жестокому обращению со стороны своего отца. Поскольку он не мог найти поддержки в обществе, ему ничего не оставалось, как прибегнуть к самозащите. Всего один раз. Что касается состояния сердца его отца – оно всегда было неважным. Они нашли врача, у которого он лечился. Состояние его было таково, что он мог умереть в любой момент.
Что касается последующей жизни Коула, то он всегда был образцовым гражданином. Этому тоже есть свидетели: работодатели, друзья, клиенты мастерской – люди, которые прибыли сюда, за две тысячи миль, чтобы выручить его из беды.
Бад с Вивианой выпрямились на своей скамье.
Коул опустил голову.
Эви следила за ним в напряженном молчании. Она примечала каждое его движение: как он оттягивал воротник, словно ему нечем дышать, как ерзал на стуле. Но двигался он редко. Единственный раз он среагировал на выступление свидетеля, когда говорила его тетя.
– Да, сестра сообщила мне, что ее муж умер. – Пожилая леди всхлипнула и полезла в сумочку за платком. – Извините. Это было так тяжело…
– О чем вы говорите? – спросила Селина.
– Она прислала мне письмо – на тот случай, если Коул появится у меня. В письме было сказано, чтобы он больше не возвращался домой. Сестра боялась, что, когда Коул узнает, что отец умер, он вернется. Она не хотела, чтобы он знал.
– Что?
– Что его обвиняют в смерти отца. А кто его обвинял? Только наш старый прокурор. Никому другому и в голову не пришло…
– Существовал приказ о его аресте. Почему она просила вас не сообщать ему об этом?
– Потому что она знала, что Коул захочет вернуться и предстать перед судом. Он всегда был такой – считал себя в ответе за все, что происходит.
Тетя Эгги промокнула глаза и откашлялась. Коул уронил голову.
Голос его тетушки дрогнул, но потом она снова взяла себя в руки.
– Целых двенадцать лет не видела она своего мальчика. Она дала ему понять, что не хочет его видеть. Но она сделала это ради него. Последняя попытка защитить его…
Коул спрятал лицо в ладонях. Эви зажала рот рукой и крепко зажмурилась. Нет, она больше не выдержит!
– Почему я не могу увидеться с ним?
Селина взяла Эви за локоть и повела по коридору. Она спешила в камеру к Коулу.
– Не стоит сейчас этого делать, поверьте, Эви.
– Но я хочу поговорить с ним!
– Эви, пожалуйста! Я его адвокат…
– А я люблю его!
Селина остановилась и заглянула ей в глаза. Открылась дверь. Судебный пристав вывел Коула.
– Мне нужно сказать тебе одну вещь! – объявила Эви через голову Селины.
Коул уставился в пол.
Эви готова была возненавидеть его за то, что он не хочет поделиться с ней своей бедой. Она любила его вопреки всем доводам рассудка. Если он никак не может примириться с этим, что ж…
– Ты сказал, что я глупа, потому что слепо люблю тебя. Ты хочешь сказать, что все эти люди – тоже дураки? Они ведь тоже любят тебя, Коул! Бад, твоя тетя, твои друзья…
– А где они были, когда мне была нужна их помощь? – горько спросил он, позволив себе единственный упрек за все те годы страданий, которые пришлось перенести им с матерью.
– А может быть, они все время были рядом и старались помочь тебе, так же, как я? – Эви шагнула к нему. Ноги плохо слушались ее, ногти вонзились в ладони. – А ты сам прогнал их прочь – так же, как ты гонишь меня. Ты никому не доверял, никого к себе не подпускал. Ты, как и твоя мать, делал вид, что все в порядке, что у вас нормальная семья. Ты научился этому от нее. Что жаловаться – стыдно. Что вы с ней – одни против отца. Ты привык не просить помощи!
Коул отвернулся.
Эви схватила его за руку. Голос у нее дрожал.
– Позволь мне любить тебя! Пожалуйста! – Коул колебался. На шее у него билась жилка. В конце длинного коридора, ведущего в тюремное помещение, отворилась дверь. Коул посмотрел на дверь. Потом на Эви. Он не мог сделать выбор. Судебный пристав потянул его за рукав.
Коул послушно двинулся за ним.
Дверь гулко захлопнулась.
Селина коснулась ее руки.
– Может быть, ему нужно справиться с этим одному…
– Не нужно! – воскликнула Эви. И наконец, расплакалась. – Почему кто-то должен справляться со всеми трудностями один?
– Но он всегда так считал…
А как насчет нее? О ней он не думает… Эви зажала рот ладонью. Это эгоизм! Но это все, что ей осталось. Он ей так нужен! Но Коул слишком любит ее, чтобы позволить ей взять на себя его боль…
– Я беседовал со свидетелями, с защитой и пришел к выводу, что смерть мистера Рейнса не была следствием удара, который нанес ему его сын. Что касается всех прочих обвинений, они снимаются за прошествием срока давности. Таким образом, ответчик невиновен и может быть отпущен на свободу, – провозгласил судья и стукнул молотком.
Эви затаила дыхание. Коул не проявлял никаких чувств. Она не знала, плакать ей или смеяться. Они победили. Но неужели она все потеряла?
Вивиана крепко обняла ее и сунула ей в руку платок. Бад, сидевший с другой стороны, сделал то же самое. Эви попыталась улыбнуться. Ей хотелось броситься к Коулу, заглянуть ему в лицо прежде, чем он уйдет.
– В чем дело? – спросила Вивиана. – Ты не рада?
– Мне нужно прийти в себя. Побыть одной.
Эви усмехнулась. Какая ирония! Она только теперь поняла эту потребность забиться в свою раковину, отгородиться от мира. Ей хотелось сказать об этом Коулу. Он пожал руку приставу и направился к боковой двери.
Эви принялась проталкиваться к нему. Ей пожимали руку, поздравляли, улыбались. Это она созвала всех этих людей – его друзей, родственников, коллег. Когда что-то случалось, ее первым порывом было искать поддержку у близких людей.
А Коул разбирался со своими трудностями сам. Научится ли он когда-нибудь делиться ими?
Эви, наконец, добралась до барьера и перегнулась через него, чтобы поблагодарить Селину. Они обнялись, потом адвокат заметила, куда смотрит Эви, и отступила назад.
– Его выпустят через час, после того как уладят все формальности…
Эви кивнула.
* * *
В коридоре было пусто, лишь временами по нему проходил кто-нибудь из служащих.
Эви терпеливо ждала Коула. Но не может, же она ждать вечно! Она знала, что надо быть готовой ко всему, в том числе к тому, что он может снова объявить ей, что они не подходят друг другу. Она делала все, что было в ее силах, чтобы доказать Коулу, что любовь стоит того, чтобы за нее бороться. Настоящая любовь. Такая, которая заставляет больше всего заботиться о том, кого любишь – не забывая при этом о себе.
И, как и во всякой борьбе, здесь можно потерпеть поражение. Надо смотреть на вещи трезво. Они провели вместе всего неделю – и потом расстались на три дня. Этого недостаточно, чтобы завязать прочные отношения. Если для этого недостаточно любви.
Он должен признать, что любовь может быть не только такой, какая связывала его родителей.
Она должна рискнуть сказать ему это.
Коул вышел из-за угла, увидел ее и остановился.
Эви вытянулась. Она вертела в руках ковбойскую шляпу. Потом нервно взмахнула ею. Голос ее сделался пронзительным от волнения:
– Я вижу, тут все мужчины ходят в таких шляпах. Я подумала, может, и ты захочешь…
Коул посмотрел на нее долгим взглядом. Взгляд у него был суровый, но за этим что-то скрывалось. Печаль? Нежность? Нет, не стоит гадать. Лучше подождать, послушать, что он скажет, и быть готовой ко всему.
Эви протянула ему шляпу.
Коул шагнул вперед, взял ее, посмотрел, покрутил…
– Я попросила всех остальных, чтобы они подождали снаружи, – сказала Эви. – Они все ждут тебя, чтобы поздравить. С освобождением… и с возвращением домой.
Коул удивленно посмотрел на нее.
– В Монтану.
– Хмм.
– Ты останешься здесь?
– У меня же работа в Мичигане. Если, конечно, Бад меня не выгонит, – наконец произнес Коул.
– Да ты что! Ты же его лучший механик. Он будет тебе рад!
Эви помолчала.
– И я тоже, – закончила она.
По коридору процокала на высоких каблучках секретарша. Коул подождал, пока она уйдет. Потом огляделся по сторонам.
– Может, пойдем?
Сердце у нее упало. Вот оно как… Он торопится присоединиться к остальным. Он не хочет оставаться с ней наедине. Что ж, можно было догадаться. Он ведь сказал ей это почти напрямик…
Эви направилась к двери.
Когда она проходила мимо Коула, он взял ее за рукав и мягко развернул к себе.
– Я еще не успел поблагодарить тебя.
Эви попыталась пожать плечами, боясь расплакаться.
Коул не знал, с чего начать. Он шагнул вперед.
– Извини…
– Не надо. Я…
– Тсс…
И он поцеловал ее – крепко, нежно и благодарно.
Она прижалась к нему, не смея дышать, не смея надеяться.
Он прижался лбом к ее лбу, так, что его теплое дыхание щекотало ей щеку.
– Застряла ты тут из-за меня, – сказал он. – Полетели все твои планы…
Эви подняла голову. В глазах у него играли искорки света, и к вискам разбежались веселые морщинки. Он выглядел усталым, измученным. И, как всегда, неотразимым!
Эви прижалась к нему так, что не могла вздохнуть. Но ей было все равно.
– Я просто не могла уехать, – сказала она. – Я знала, что ты не хочешь, чтобы я оставалась здесь, но что мне было делать? Отступить при первой же трудности?
– Сбежать…
Эви крепко взяла его за воротник. Ему давно уже пора простить себя за то, что он убежал из дома. Ведь он спасал свою жизнь!
– Ты сделал все, что мог. Ты выжил! Быть может, теперь ты поступил бы иначе, но ты не сделал ничего дурного!
– Ты меня даже не слышала…
– Слышала. Но не послушалась.
– Опять то же самое. Любовь, честь, послушание…
– Да, но только если тот, кого ты любишь, прав. Надо бы вносить такой пункт в свадебный контракт.
– К сведению потребителей… – пошутил Коул.
– Да, – Эви стерла со щеки слезу.
– Да, – и Коул поцеловал ее в лоб.
– Ты надо мной смеешься? – воинственно спросила Эви.
– Ты у меня герой. Ты меня спасла. И если ты считаешь, что права, тебя ничто не остановит.
– Ничто. И ты в том числе.
Она уютно прижалась к нему. Он гладил ее по голове, лаская губами ее лоб.
Она вдыхала знакомый терпкий запах и уже не пыталась сдерживать слезы.
– Прости, что я пытался оттолкнуть тебя, – шепнул он. – Мне очень жаль…
– Мне тоже! – Она взъерошила его волосы, подняла на него взгляд и фыркнула. Легонько ткнула кулачком его в грудь. – Ты что думаешь, мне было очень приятно, когда ты сказал мне, чтобы я убиралась? Я ужасно обиделась, Крик. Но я все поняла. Должен же кто-то из нас двоих быть умнее…
Коул взглянул в ее лучистые глаза. Странная штука – любовь! Она лишает человека всех стен, которыми он себя окружает, разрушает все барьеры. Эви видела его насквозь, со всеми его ошибками и страхами.
Она была в суде, в полицейском участке, разговаривала со свидетелями, с адвокатами. И когда он утратил веру в себя и в любовь, Эви помогла ему вновь обрести все это.
Да, конечно, она тоже сомневается… Эви крутила пуговицу у него на рубашке, пока Коул не понял намека.
– В чем дело?
– Мы ведь знакомы всего неделю…
– Да, этого маловато для серьезных отношений.
– Вот и я говорю.
– Но на самом деле мы знакомы гораздо дольше.
– Что ты имеешь в виду?
Коул взял ее за подбородок и заглянул ей в глаза.
– Я влюбился в тебя с первого взгляда, – признался он.
– В самом деле?
– По уши влюбился.
– Что же ты молчал?
– Я о многом раньше молчал.
Эви смотрела на него. Веснушчатые щеки были влажными, слипшиеся ресницы торчали, как лучи звезды.
– Я знаю, что ты любишь меня, – сказал Коул. – Я знаю, что ты будешь стоять за меня насмерть, если я прав, и грызть и пилить меня, когда я буду не прав. Это настоящая любовь, Эви.
Он снова поцеловал ее – на этот раз страстно. В коридор могли войти, но ему было все равно.
– Ну что, пошли? – спросила она через несколько минут.
Они по-прежнему стояли, тесно обнявшись.
Коул вздохнул.
– Да, пора выйти к народу, – с неохотой сказал он.
– Они же помогали тебе! – укоризненно посмотрела на него Эви.
– Я знаю…
Держась за руки, они подошли к двери. Коул толкнул ее.
Снаружи никого не было.
Эви растерянно огляделась по сторонам.
– Что, они нас не дождались? Не верю!
Коул нахлобучил на голову ковбойскую шляпу и понимающе прищурился.
– Устали, наверное…
– Нуда, конечно. Эти полицейские провозились целую вечность. Я уже боялась… – Эви покраснела. – Я уже собиралась устроить сидячую забастовку. Или, по крайней мере, подать жалобу.
– Да, с тебя станется!
– А чего они так долго?
– Мне надо было поговорить с судьей.
– Еще какие-то проволочки?
– Да нет, насчет нашего свадебного контракта.
Лицо у Эви стало растерянным.
– А почему бы и нет? – продолжал Коул. – Из уз закона – в узы брака, так сказать.
– Коул!
Он притянул ее к себе.
– Никаких побегов, Эви. Я хочу, чтобы мы были связаны навеки.
Она повисла у него на шее, едва не свалив с ног.
– Ура!
И принялась целовать его: в губы, в щеки, в шею…
Коул рассмеялся и поставил ее на ноги.
– Потише, потише! Я так думаю, что все ждут нас вон в том ресторане. Репетиция торжественного обеда…
Эви не тронулась с места.
– А мне и тут хорошо, – прошептала она, прильнув головой к его плечу.
Коул ощутил знакомый жар.
– Нам придется тут немного задержаться. Пройти медицинское обследование, и все такое. А потом можно закончить нашу поездку.
– Ты хочешь ехать дальше?
– А что? Неплохое свадебное путешествие. Сиэтл, Орегон, долина Напа. Завершим поездку в Новом Орлеане. Нам еще ехать и ехать!
– А потом еще жить и жить…
Он поцеловал ее в последний раз.
– Где твоя машина?
– За домом.
Они вернулись в здание суда, прошли по длинному коридору, мимо многочисленных офисов. У черного хода сидел за столиком охранник. Он кивнул им на прощание, и они вышли на улицу. Эви только сейчас заметила красоту окружающих гор. Коул не видел ничего, кроме нее.
Охранник включил радио.
«С вами снова «Вечерний Остин». Семь часов по Каролинскому времени, на побережье четыре».
А в Монтане – пять. Через час – конец работы. Охранник налил себе кофе. «Вечерний Остин» была его любимая передача.
– Верите ли вы в экстрасенсов? – продолжал ведущий. – Если да, то сегодня перед вами, по просьбам наших слушателей, снова выступит Фиона Александер, одна из лучших экстрасенсов нашей страны. Добрый вечер, Фиона.
– Добрый вечер, Остин.
– Я вижу, наши дежурные уже вышли на связь. Но вы, кажется, хотели чем-то поделиться с нами прежде, чем начнете отвечать на звонки наших слушателей?
– Знаете, люди всегда спрашивают, каковы результаты, есть ли польза от моих советов. Что произошло с теми, кто звонил на передачу в прошлый раз? Нашла ли та или иная женщина себе пару?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20