Нам, – подчеркнула она.
– Вот это здорово! – Лицо у него разгорелось, как рождественская елка. – Ты об этом не пожалеешь, – пообещал он.
– От души на это надеюсь.
– Стало быть, я могу вернуться?
– Да, только помни, что испытательный срок продолжается. И если я хоть раз замечу, что ты смотришь не в ту сторону... – Дина решила, что можно не продолжать.
– Ни за что!
– Разумное решение, – строго сказала Дина.
Роберт бросил взгляд на часы.
– Вот черт, опаздываю.
– Да ты у меня настоящий романтик, милый, – вздохнула Дина.
– Надо зарабатывать денежки для моей девочки. – Он тяжело затопал к двери.
– Что поделаешь, – расплылась в сияющей улыбке Дина. – Да, кстати, коль уж о том зашла речь... Мистеру Можардиано для продолжения ремонта нужны два миллиона. Проследи, милый, чтобы их перевели немедленно.
Вот черт, еще два куска! У Роберта чуть сигара изо рта не выпала.
– Слушай, что этот малый делает с деньгами? – осведомился он. – Жует?
«А впрочем, – мысленно махнул рукой Роберт, – черт с ним. Что такое лишние несколько миллионов? Мелочь». Развод стоил бы ему не меньше четверти миллиарда. Так что можно считать, он дешево отделался.
Бэмби услышала звонок в дверь, и ее сердце подпрыгнуло.
Роберт!..
Уверенная, что это именно он, пришел сказать, что все случившееся – глупое недоразумение, она кинулась к выходу.
Что за...
На пороге стоял вовсе не Роберт, а управляющий зданием.
– В чем дело? – резко бросила Бэмби.
– Прошу прощения, мисс Паркер, но на вас жалуются. Боюсь, вам придется покинуть это помещение, тем более что и документы аренды оформлены не должным образом.
Она ушам своим не верила. Кошмар продолжается!
Неужели этому не будет конца?
– Кто жалуется и на что? – отрывисто спросила Бэмби.
Управляющий неловко откашлялся.
– Как вам известно, мы в Башне не любим выставлять свою жизнь напоказ...
– Да пошел ты! – Бэмби захлопнула дверь и, бессильно прислонившись к косяку, закрыла глаза.
«О Господи, неужели все это наяву? И куда же мне теперь деться? Что делать?»
Бэмби была полностью выбита из колеи.
Но не надолго. В конце концов она из тех, что всегда выплывают на поверхность.
На следующее утро Бэмби перебралась к Лексу Баггу.
Глава 56
– Отчет у меня перед глазами, – сказал Карл Хайнц в трубку. – Остались кое-какие мелочи, а так все в порядке, осложнений не предвидится.
Он бросил взгляд через открытую дверь. В соседней комнате Зандра беспокойно расхаживала у окон, то и дело поглядывая на мокрый асфальт Вандомской площади.
Она явно взволнованна, этого он не мог не заметить. И продолжается это уже несколько недель, причем чем дальше, тем хуже. И это он тоже прекрасно видел. Чем бы Зандра ни была занята – ела, одевалась, ходила по магазинам, просто разговаривала, – глаза у нее беспокойно горели, а мысли блуждали где-то далеко. Ее явно что-то угнетало.
Но что бы это ни было, надо набраться терпения и ждать. Это Карл Хайнц тоже успел усвоить, ибо сколько уж раз – и без всякого успеха – пытался вывести ее из этого состояния.
– Можете заверить мистера Ясахари, что сколько-нибудь серьезных расхождений у нас нет, – продолжал он. – А мелкие детали обсудим при встрече на Гавайях.
Заканчивая разговор, Карл Хайнц снова посмотрел на жену. Она теперь стояла у окна.
Апрель в Париже, подумал он. Обычно деревья уже в цвету, небо голубое, солнечное, влюбленные прогуливаются по набережным Сены, в Булонском лесу, в Люксембургском саду.
Вместо всего этого с самого их приезда беспрестанно льет дождь.
К чему бы это?
Зандра вновь нервно принялась мерить шагами комнату, сложив руки на груди.
«Я ей нужен, – подумал Карл Хайнц. – Нужен сейчас».
– Передайте мистеру Ясахари мои наилучшие пожелания и скажите, что я с нетерпением жду встречи с ним. – Он повесил трубку и, стремительно поднявшись, прошел в соседнюю комнату. – Зандра!
Она остановилась и посмотрела на мужа.
Он подошел к ней и мягко обхватил за плечи.
– Что с тобой, дорогая?
– Понимаешь... – Она зябко передернула плечами и тесно прижалась к нему. – Даже не знаю, как тебе объяснить. Может, все дело в беременности? У всех так.
– Вряд ли, милая. – Он покачал головой. – Тут что-то другое. И мы оба это знаем.
Она неожиданно отвернулась. Ее лицо исказилось.
– Может, все же поговорим? – мягко предложил Карл Хайнц.
Зандра тяжело вздохнула.
О Господи, как же ее жаль! Как отличается эта Зандра от сияющей невесты в Аугсбургском соборе, и от новобрачной во время медового месяца, и от неутомимой покупательницы, для которой что модные салоны, что кондитерские лавки – только налетай!
Куда же делась та Зандра?
– Да, давно пора поговорить.
Карл Хайнц обнял жену, бережно усадил на низкую изящную кушетку и, подойдя к бару, наполнил два бокала.
– Прошу.
– Что это?
– Немного шнапса. Хорошо успокаивает нервы.
Зандра покачала головой:
– Я же беременна.
Он поставил бокалы на кофейный столик и, присев на ручку кушетки, ласково растрепал ей волосы. Она положила ему голову на плечо.
– О Господи, какой, наверное, безнадежной занудой я тебе кажусь!
– Ну что за ерунда. – Он поцеловал ее в макушку, продолжая поглаживать по голове.
– Никакая не ерунда. Не представляю, как можно жить с такой женщиной.
– Зандра, – мягко заговорил он, – ну почему бы тебе не поделиться со мной? Пожалуйста. Безвыходных положений не бывает, всегда можно что-нибудь придумать.
Она криво улыбнулась. Бедный Хайнц. Такой добрый. Такой ласковый. Но как же ему объяснить? Такое бывает только с женщинами. Только в женщинах вспыхивает искорка новой жизни. Только они рожают. Мужчине этого не понять.
– Все дело в ребенке, так?
– Да, конечно. – Зандра резко вздернула голову.
– Ты его не хочешь?
Она дернулась, как от удара. О, Хайнц, Хайнц, ну как же можно так ошибаться?
– Как раз наоборот, – тихо сказала она. – Совсем наоборот. Хочу, да еще как! Больше всего на свете.
Карл Хайнц встал перед ней на колени и прижался лбом к ее животу.
На глазах у Зандры выступили слезы, она глубоко вздохнула и с видимой неохотой заговорила:
– Понимаю, что веду себя, как последняя эгоистка, мне ужасно стыдно перед тобой, и все равно ничего не могу с собой поделать. Меня мутит при мысли о том, как... Словом, это несправедливо по отношению к ребенку.
– Что несправедливо? – непонимающе посмотрел на нее Карл Хайнц.
– Ведь это же была сделка. Ну как ты не можешь понять? А рождение ребенка – не скачки, на которых выигрываешь. Или проигрываешь. Я знаю, что тебе нужен сын, и только сын. Но, милый... это в любом случае наш ребенок. Мой и твой! Наша кровь и плоть.
– Ну да. – Он нежно улыбнулся и погладил ее по щеке. – А как же иначе?
– И я уже его чувствую. Понимаю, еще рано, но я уже мать.
Карл Хайнц по-прежнему улыбался.
– Про договор я не забыла, но сейчас мне совершенно все равно, кто родится – мальчик или девочка. Но если девочка, то что с ней будет? То есть, конечно, я хочу, чтобы это был сын, честное слово, хочу, больше всего на свете. Нет, нет, это не важно, совсем не важно. Милый, я уже люблю его... или ее. – Из глаз у нее хлынули слезы. – Я мечтаю только об одном – чтобы у нас родился нормальный здоровый ребенок. Неужели я хочу слишком многого?
Зандра помолчала и обиженно шмыгнула носом.
– Ну скажи же хоть что-нибудь, милый!
– А что говорить? Неужели ты не понимаешь, что и я люблю нашего ребенка?
– Правда? – Голос у Зандры дрогнул.
– Ну разумеется. И я молю Бога, чтобы нам троим было хорошо.
– Но, Хайнц, милый, не могу я, просто не могу... – Зандра на секунду остановилась и набрала полные легкие воздуха. – Не могу позволить, чтобы нашего маленького тыкали какими-то там инструментами. Да, конечно, прошло всего несколько недель, но вдруг он уже научился ощущать боль? А риск какой? Доктор Розенбаум утверждает, что всего один-два процента, но есть врачи, которые, по его же словам, называют другую цифру – восемь. Не говоря уж о том, что пусть это и маловероятно, но может случиться выкидыш, или будет поврежден плод, или занесена инфекция.
Зандра рыдала во весь голос.
– Но даже будь гарантия стопроцентной и даже если выяснится, что это девочка, аборта я все равно не хочу!
– А об этом никто и не говорит, – мягко возразил Карл Хайнц.
– В общем... я на все готова, лишь бы не нанести ущерба ребенку.
– Ты что же, совсем не слушаешь, что я говорю?
– Так ты... не против? – Глаза у Зандры расширились. – То есть я хочу сказать, даже если выяснится, что это девочка, ты...
– Буду счастлив. Ведь это наша девочка.
– Да, но наследство...
– К черту наследство... У меня и своих денег достаточно. Как-никак двести миллионов.
– Так много?!
– К тому же, – улыбнулся он, – когда зарабатываешь деньги для семьи и самому кое-что перепадает, не так ли? Так что ни о чем не волнуйся.
– Постараюсь, – сквозь все еще не высохшие слезы улыбнулась Зандра.
– И обещай мне, любимая.
– Да?
– Отныне, если что-то тебя гнетет, не держи это в себе, а поделись со мной. Умоляю. Ведь это и мой ребенок.
Зандра была готова зацеловать его до смерти.
– Мне так хорошо! – воскликнула она. – Ты сделал меня по-настоящему счастливой.
Они обнялись, тесно прижались друг к другу и, казалось, застыли так навеки – памятником самой жизни.
Зазвонил телефон, но Карл Хайнц не обратил на это ни малейшего внимания.
На пороге, деликатно откашлявшись, появился Йозеф.
– Ваше высочество, на проводе мистер Ясахари, – сказал он по-немецки.
Карл Хайнц даже не повернулся.
– После, – бросил он. – И закройте, пожалуйста, дверь, Йозеф.
– Может, все же возьмешь трубку? – спросила Зандра. – А вдруг что-то важное?
– Сейчас для меня во всем мире есть только две важные вещи. Теперь я знаю это точно. Ты и наш ребенок.
И оба залились слезами счастья и радости.
Глава 57
– Бере... – Принцесса Софья была настолько вне себя, что даже не смогла договорить ужасного слова, зажав ладонью рот. Казалось, еще мгновение, и глаза у нее выскочат из орбит. – ...менна! – все же выдохнула она и рухнула в кресло, опасаясь, по-видимому, что если еще хоть на секунду задержится в вертикальном положении, то ей просто откажут ноги.
По озеру, на которое выходили большие сводчатые окна гостиной замка Швайнгау, трудолюбиво бежал катерок, в кильватере пристроились две яхты. На небе собирались дождевые облака, виднеющиеся на юге снежные альпийские вершины, казалось, придвинулись ближе к замку.
– Они женаты... сколько? – через силу прошептала Софья. – Шесть недель? Семь? И уже беременна?
– К-кто? З-зандра? – пропищал Эрвин, которого Софья призвала немедленно при появлении герра Августа Майнделя, главного поверенного в делах семьи фон унд цу Энгельвейзен и четырех его сыновей. – Это о З-з-зандре идет речь? – повторил он, дрожащими руками ставя чашку с чаем на блюдце.
– Нет, о герцогине Йоркской, – насмешливо бросила Софья. – Чья, интересно, еще беременность может нас интересовать, кретин несчастный? Да оставь ты в покое свою чашку. Навязался на мою шею, урод!
Эрвин съежился в кресле.
Софья устало потерла ладонями лоб и повернулась к вестнику несчастья.
В юности, оставшейся далеко-далеко позади – пришлась она на годы, предшествующие Первой мировой войне, – герр Август Майндель увлекался классиками, так что ему было хорошо ведомо, какая судьба ждет носителей дурных вестей. И потому ждал, что топор вот-вот упадет на его шею, хотя и не боялся этого.
Герр Майндель был стар, хитер и к тому же слишком хорошо знал Софью, чтобы всерьез относиться к ее вспышкам. А Софья знала, что ему это известно.
Все четверо его сыновей, полноправные партнеры по адвокатской конторе, представляли собой точную копию отца. Молодыми их никак не назовешь – младшему, Францу, было уже сильно за пятьдесят, а старшему, Антону, за все семьдесят.
Их дети, а также дети их детей тоже работали в семейной фирме. Их с детства готовили только к одному – представлять интересы сиятельных клиентов фон унд цу Энгельвейзенов.
– Так, – справившись с собой, деловито заговорила Софья, – сколько времени беременна принцесса Зандра?
– Этого мне его высочество не сказал, – хриплым старческим голосом ответил герр Майндель.
Софья глубоко вздохнула и задумалась.
– Право, принцесса, мне очень жаль. Понимаю, какой это для вас удар.
– Удар? Это еще почему? Признаюсь, вначале ваше сообщение меня немало удивило. Но также и обрадовало. Чрезвычайно обрадовало. Теперь, с Божьей помощью, мужская линия нашей семьи, не прерывающаяся на протяжении веков, продолжится.
Все пятеро Майнделей изумленно посмотрели на нее.
Эрвин тоже ушам своим не верил. Он-то ожидал взрыва. Извержения вулкана. А все вышло совсем наоборот.
– Благополучие семьи, – говорила меж тем принцесса Софья, – всегда превыше любых частных интересов и устремлений. Это касается и меня лично.
Публика молча ожидала продолжения.
– На самом деле вы принесли счастливую весть. Как вам прекрасно известно, род наш продолжается уже шесть столетий, и, надо надеяться, так будет и впредь. Прошу вас оказывать моему брату всяческую помощь и содействие.
Софья выдержала паузу и строго посмотрела на всех пятерых адвокатов.
– Я ясно выразилась?
– Совершенно ясно, ваше высочество, – поклонился Франц Майндель.
– Яснее не бывает, ваше высочество, – подхватил Клаус Майндель.
– Все понятно, ваше высочество, – подал голос Герхардт Майндель.
– Будет сделано, ваше высочество, – подытожил Антон Майндель.
И только древний Август хранил молчание. Чутье и опыт настоящего крючкотвора научили его никогда не торопиться.
– Герр Майндель? – посмотрела на него Софья.
Август Майндель откашлялся. При этом брыли и отвислый подбородок старика заколыхались.
– Итак, насколько я понимаю, беременность принцессы Зандры не стала для вашего высочества дурной новостью, – осторожно заметил он.
– Совершенно верно, – скупо улыбнулась Софья.
Наступило недолгое молчание. Его прервала принцесса:
– Но при всей любви и уважении к брату я не могу не помнить, что в минувшие времена предательство и обман возникали даже в кругу семьи. Соблазн заполучить одно из крупнейших состояний мира может оказаться слишком велик даже для самых честных из нас. Поэтому надо соблюдать величайшую осторожность.
– Именно так, ваше высочество, – с видом мудреца кивнул старый Майндель. – Все надо проверять и перепроверять.
– Случаются даже совершенно неправдоподобные вещи, – продолжала Софья. – В 1598 году Фреда фон унд цу Энгельвейзен родила девочку, однако же попыталась заполучить наследство для младенца, вышедшего вовсе не из ее утробы.
– Не из ее утробы! – вскричал Франц, младший из Майнделей.
– Она велела какому-то слуге отыскать новорожденного и выдала его за собственного сына. После этого прискорбного эпизода в нашем роду и было принято правило, по которому рождение младенца должно быть подтверждено тремя свидетелями.
– Мудрый шаг, – проговорил Герхардт Майндель.
– Весьма мудрый, – подтвердила Софья. – Не говорил ли мой брат об анализах на предмет установления пола будущего ребенка?
Все пятеро отрицательно покачали головами.
– А с врачом вы встречались?
– Еще нет, – сказал Август.
– Это надо сделать немедленно.
Старик наклонил голову.
Воспользовавшись наступившим молчанием, Софья продолжила наступление:
– Рождение девочки, будь она даже самый распрекрасный и любимый ребенок, станет для брата такой же трагедией, как и бездетность вообще, господа.
Софья выпрямилась, давая понять, что сейчас будет сказано нечто чрезвычайно важное.
– Беременность, как все мы знаем, вещь непредсказуемая. Даже если принцесса Зандра зачала сына, может случиться выкидыш. Или ребенок родится мертвым. Да и вообще мало ли как все может обернуться.
В комнате внезапно похолодало. Потемнело. Сверкнула молния, и раздался удар грома.
Эрвин в ужасе вскочил на ноги.
Софья дождалась, пока все успокоятся.
– В любом случае, – негромко сказала она, – нельзя торопиться с выводами. Мой брат наследует семейное состояние, когда его жена произведет на свет сына, и лишь в том случае, если это произойдет до смерти нашего отца.
– Совершенно верно, ваше высочество, – величественно кивнул старый Майндель.
– Хорошо. Все должно быть по закону, справедливости и в соответствии с правилами наследования, принятыми в нашем роду.
Софья помолчала.
– В соответствии с правилами наследования, принятыми в нашем роду, – с нажимом повторила она.
– Вы можете на меня рассчитывать, ваше высочество, – сказал старик.
– Понятно. А как с вашими сыновьями?
Август Майндель поочередно оглядел их. Все четверо – Франц, Клаус, Герхардт и Антон – дружно кивнули.
– Вот видите, ваше высочество. Вам не о чем беспокоиться, все правила будут соблюдены. При родах будут присутствовать трое поверенных.
– Нет, герр Майндель, – покачала головой Софья, – не просто трое поверенных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
– Вот это здорово! – Лицо у него разгорелось, как рождественская елка. – Ты об этом не пожалеешь, – пообещал он.
– От души на это надеюсь.
– Стало быть, я могу вернуться?
– Да, только помни, что испытательный срок продолжается. И если я хоть раз замечу, что ты смотришь не в ту сторону... – Дина решила, что можно не продолжать.
– Ни за что!
– Разумное решение, – строго сказала Дина.
Роберт бросил взгляд на часы.
– Вот черт, опаздываю.
– Да ты у меня настоящий романтик, милый, – вздохнула Дина.
– Надо зарабатывать денежки для моей девочки. – Он тяжело затопал к двери.
– Что поделаешь, – расплылась в сияющей улыбке Дина. – Да, кстати, коль уж о том зашла речь... Мистеру Можардиано для продолжения ремонта нужны два миллиона. Проследи, милый, чтобы их перевели немедленно.
Вот черт, еще два куска! У Роберта чуть сигара изо рта не выпала.
– Слушай, что этот малый делает с деньгами? – осведомился он. – Жует?
«А впрочем, – мысленно махнул рукой Роберт, – черт с ним. Что такое лишние несколько миллионов? Мелочь». Развод стоил бы ему не меньше четверти миллиарда. Так что можно считать, он дешево отделался.
Бэмби услышала звонок в дверь, и ее сердце подпрыгнуло.
Роберт!..
Уверенная, что это именно он, пришел сказать, что все случившееся – глупое недоразумение, она кинулась к выходу.
Что за...
На пороге стоял вовсе не Роберт, а управляющий зданием.
– В чем дело? – резко бросила Бэмби.
– Прошу прощения, мисс Паркер, но на вас жалуются. Боюсь, вам придется покинуть это помещение, тем более что и документы аренды оформлены не должным образом.
Она ушам своим не верила. Кошмар продолжается!
Неужели этому не будет конца?
– Кто жалуется и на что? – отрывисто спросила Бэмби.
Управляющий неловко откашлялся.
– Как вам известно, мы в Башне не любим выставлять свою жизнь напоказ...
– Да пошел ты! – Бэмби захлопнула дверь и, бессильно прислонившись к косяку, закрыла глаза.
«О Господи, неужели все это наяву? И куда же мне теперь деться? Что делать?»
Бэмби была полностью выбита из колеи.
Но не надолго. В конце концов она из тех, что всегда выплывают на поверхность.
На следующее утро Бэмби перебралась к Лексу Баггу.
Глава 56
– Отчет у меня перед глазами, – сказал Карл Хайнц в трубку. – Остались кое-какие мелочи, а так все в порядке, осложнений не предвидится.
Он бросил взгляд через открытую дверь. В соседней комнате Зандра беспокойно расхаживала у окон, то и дело поглядывая на мокрый асфальт Вандомской площади.
Она явно взволнованна, этого он не мог не заметить. И продолжается это уже несколько недель, причем чем дальше, тем хуже. И это он тоже прекрасно видел. Чем бы Зандра ни была занята – ела, одевалась, ходила по магазинам, просто разговаривала, – глаза у нее беспокойно горели, а мысли блуждали где-то далеко. Ее явно что-то угнетало.
Но что бы это ни было, надо набраться терпения и ждать. Это Карл Хайнц тоже успел усвоить, ибо сколько уж раз – и без всякого успеха – пытался вывести ее из этого состояния.
– Можете заверить мистера Ясахари, что сколько-нибудь серьезных расхождений у нас нет, – продолжал он. – А мелкие детали обсудим при встрече на Гавайях.
Заканчивая разговор, Карл Хайнц снова посмотрел на жену. Она теперь стояла у окна.
Апрель в Париже, подумал он. Обычно деревья уже в цвету, небо голубое, солнечное, влюбленные прогуливаются по набережным Сены, в Булонском лесу, в Люксембургском саду.
Вместо всего этого с самого их приезда беспрестанно льет дождь.
К чему бы это?
Зандра вновь нервно принялась мерить шагами комнату, сложив руки на груди.
«Я ей нужен, – подумал Карл Хайнц. – Нужен сейчас».
– Передайте мистеру Ясахари мои наилучшие пожелания и скажите, что я с нетерпением жду встречи с ним. – Он повесил трубку и, стремительно поднявшись, прошел в соседнюю комнату. – Зандра!
Она остановилась и посмотрела на мужа.
Он подошел к ней и мягко обхватил за плечи.
– Что с тобой, дорогая?
– Понимаешь... – Она зябко передернула плечами и тесно прижалась к нему. – Даже не знаю, как тебе объяснить. Может, все дело в беременности? У всех так.
– Вряд ли, милая. – Он покачал головой. – Тут что-то другое. И мы оба это знаем.
Она неожиданно отвернулась. Ее лицо исказилось.
– Может, все же поговорим? – мягко предложил Карл Хайнц.
Зандра тяжело вздохнула.
О Господи, как же ее жаль! Как отличается эта Зандра от сияющей невесты в Аугсбургском соборе, и от новобрачной во время медового месяца, и от неутомимой покупательницы, для которой что модные салоны, что кондитерские лавки – только налетай!
Куда же делась та Зандра?
– Да, давно пора поговорить.
Карл Хайнц обнял жену, бережно усадил на низкую изящную кушетку и, подойдя к бару, наполнил два бокала.
– Прошу.
– Что это?
– Немного шнапса. Хорошо успокаивает нервы.
Зандра покачала головой:
– Я же беременна.
Он поставил бокалы на кофейный столик и, присев на ручку кушетки, ласково растрепал ей волосы. Она положила ему голову на плечо.
– О Господи, какой, наверное, безнадежной занудой я тебе кажусь!
– Ну что за ерунда. – Он поцеловал ее в макушку, продолжая поглаживать по голове.
– Никакая не ерунда. Не представляю, как можно жить с такой женщиной.
– Зандра, – мягко заговорил он, – ну почему бы тебе не поделиться со мной? Пожалуйста. Безвыходных положений не бывает, всегда можно что-нибудь придумать.
Она криво улыбнулась. Бедный Хайнц. Такой добрый. Такой ласковый. Но как же ему объяснить? Такое бывает только с женщинами. Только в женщинах вспыхивает искорка новой жизни. Только они рожают. Мужчине этого не понять.
– Все дело в ребенке, так?
– Да, конечно. – Зандра резко вздернула голову.
– Ты его не хочешь?
Она дернулась, как от удара. О, Хайнц, Хайнц, ну как же можно так ошибаться?
– Как раз наоборот, – тихо сказала она. – Совсем наоборот. Хочу, да еще как! Больше всего на свете.
Карл Хайнц встал перед ней на колени и прижался лбом к ее животу.
На глазах у Зандры выступили слезы, она глубоко вздохнула и с видимой неохотой заговорила:
– Понимаю, что веду себя, как последняя эгоистка, мне ужасно стыдно перед тобой, и все равно ничего не могу с собой поделать. Меня мутит при мысли о том, как... Словом, это несправедливо по отношению к ребенку.
– Что несправедливо? – непонимающе посмотрел на нее Карл Хайнц.
– Ведь это же была сделка. Ну как ты не можешь понять? А рождение ребенка – не скачки, на которых выигрываешь. Или проигрываешь. Я знаю, что тебе нужен сын, и только сын. Но, милый... это в любом случае наш ребенок. Мой и твой! Наша кровь и плоть.
– Ну да. – Он нежно улыбнулся и погладил ее по щеке. – А как же иначе?
– И я уже его чувствую. Понимаю, еще рано, но я уже мать.
Карл Хайнц по-прежнему улыбался.
– Про договор я не забыла, но сейчас мне совершенно все равно, кто родится – мальчик или девочка. Но если девочка, то что с ней будет? То есть, конечно, я хочу, чтобы это был сын, честное слово, хочу, больше всего на свете. Нет, нет, это не важно, совсем не важно. Милый, я уже люблю его... или ее. – Из глаз у нее хлынули слезы. – Я мечтаю только об одном – чтобы у нас родился нормальный здоровый ребенок. Неужели я хочу слишком многого?
Зандра помолчала и обиженно шмыгнула носом.
– Ну скажи же хоть что-нибудь, милый!
– А что говорить? Неужели ты не понимаешь, что и я люблю нашего ребенка?
– Правда? – Голос у Зандры дрогнул.
– Ну разумеется. И я молю Бога, чтобы нам троим было хорошо.
– Но, Хайнц, милый, не могу я, просто не могу... – Зандра на секунду остановилась и набрала полные легкие воздуха. – Не могу позволить, чтобы нашего маленького тыкали какими-то там инструментами. Да, конечно, прошло всего несколько недель, но вдруг он уже научился ощущать боль? А риск какой? Доктор Розенбаум утверждает, что всего один-два процента, но есть врачи, которые, по его же словам, называют другую цифру – восемь. Не говоря уж о том, что пусть это и маловероятно, но может случиться выкидыш, или будет поврежден плод, или занесена инфекция.
Зандра рыдала во весь голос.
– Но даже будь гарантия стопроцентной и даже если выяснится, что это девочка, аборта я все равно не хочу!
– А об этом никто и не говорит, – мягко возразил Карл Хайнц.
– В общем... я на все готова, лишь бы не нанести ущерба ребенку.
– Ты что же, совсем не слушаешь, что я говорю?
– Так ты... не против? – Глаза у Зандры расширились. – То есть я хочу сказать, даже если выяснится, что это девочка, ты...
– Буду счастлив. Ведь это наша девочка.
– Да, но наследство...
– К черту наследство... У меня и своих денег достаточно. Как-никак двести миллионов.
– Так много?!
– К тому же, – улыбнулся он, – когда зарабатываешь деньги для семьи и самому кое-что перепадает, не так ли? Так что ни о чем не волнуйся.
– Постараюсь, – сквозь все еще не высохшие слезы улыбнулась Зандра.
– И обещай мне, любимая.
– Да?
– Отныне, если что-то тебя гнетет, не держи это в себе, а поделись со мной. Умоляю. Ведь это и мой ребенок.
Зандра была готова зацеловать его до смерти.
– Мне так хорошо! – воскликнула она. – Ты сделал меня по-настоящему счастливой.
Они обнялись, тесно прижались друг к другу и, казалось, застыли так навеки – памятником самой жизни.
Зазвонил телефон, но Карл Хайнц не обратил на это ни малейшего внимания.
На пороге, деликатно откашлявшись, появился Йозеф.
– Ваше высочество, на проводе мистер Ясахари, – сказал он по-немецки.
Карл Хайнц даже не повернулся.
– После, – бросил он. – И закройте, пожалуйста, дверь, Йозеф.
– Может, все же возьмешь трубку? – спросила Зандра. – А вдруг что-то важное?
– Сейчас для меня во всем мире есть только две важные вещи. Теперь я знаю это точно. Ты и наш ребенок.
И оба залились слезами счастья и радости.
Глава 57
– Бере... – Принцесса Софья была настолько вне себя, что даже не смогла договорить ужасного слова, зажав ладонью рот. Казалось, еще мгновение, и глаза у нее выскочат из орбит. – ...менна! – все же выдохнула она и рухнула в кресло, опасаясь, по-видимому, что если еще хоть на секунду задержится в вертикальном положении, то ей просто откажут ноги.
По озеру, на которое выходили большие сводчатые окна гостиной замка Швайнгау, трудолюбиво бежал катерок, в кильватере пристроились две яхты. На небе собирались дождевые облака, виднеющиеся на юге снежные альпийские вершины, казалось, придвинулись ближе к замку.
– Они женаты... сколько? – через силу прошептала Софья. – Шесть недель? Семь? И уже беременна?
– К-кто? З-зандра? – пропищал Эрвин, которого Софья призвала немедленно при появлении герра Августа Майнделя, главного поверенного в делах семьи фон унд цу Энгельвейзен и четырех его сыновей. – Это о З-з-зандре идет речь? – повторил он, дрожащими руками ставя чашку с чаем на блюдце.
– Нет, о герцогине Йоркской, – насмешливо бросила Софья. – Чья, интересно, еще беременность может нас интересовать, кретин несчастный? Да оставь ты в покое свою чашку. Навязался на мою шею, урод!
Эрвин съежился в кресле.
Софья устало потерла ладонями лоб и повернулась к вестнику несчастья.
В юности, оставшейся далеко-далеко позади – пришлась она на годы, предшествующие Первой мировой войне, – герр Август Майндель увлекался классиками, так что ему было хорошо ведомо, какая судьба ждет носителей дурных вестей. И потому ждал, что топор вот-вот упадет на его шею, хотя и не боялся этого.
Герр Майндель был стар, хитер и к тому же слишком хорошо знал Софью, чтобы всерьез относиться к ее вспышкам. А Софья знала, что ему это известно.
Все четверо его сыновей, полноправные партнеры по адвокатской конторе, представляли собой точную копию отца. Молодыми их никак не назовешь – младшему, Францу, было уже сильно за пятьдесят, а старшему, Антону, за все семьдесят.
Их дети, а также дети их детей тоже работали в семейной фирме. Их с детства готовили только к одному – представлять интересы сиятельных клиентов фон унд цу Энгельвейзенов.
– Так, – справившись с собой, деловито заговорила Софья, – сколько времени беременна принцесса Зандра?
– Этого мне его высочество не сказал, – хриплым старческим голосом ответил герр Майндель.
Софья глубоко вздохнула и задумалась.
– Право, принцесса, мне очень жаль. Понимаю, какой это для вас удар.
– Удар? Это еще почему? Признаюсь, вначале ваше сообщение меня немало удивило. Но также и обрадовало. Чрезвычайно обрадовало. Теперь, с Божьей помощью, мужская линия нашей семьи, не прерывающаяся на протяжении веков, продолжится.
Все пятеро Майнделей изумленно посмотрели на нее.
Эрвин тоже ушам своим не верил. Он-то ожидал взрыва. Извержения вулкана. А все вышло совсем наоборот.
– Благополучие семьи, – говорила меж тем принцесса Софья, – всегда превыше любых частных интересов и устремлений. Это касается и меня лично.
Публика молча ожидала продолжения.
– На самом деле вы принесли счастливую весть. Как вам прекрасно известно, род наш продолжается уже шесть столетий, и, надо надеяться, так будет и впредь. Прошу вас оказывать моему брату всяческую помощь и содействие.
Софья выдержала паузу и строго посмотрела на всех пятерых адвокатов.
– Я ясно выразилась?
– Совершенно ясно, ваше высочество, – поклонился Франц Майндель.
– Яснее не бывает, ваше высочество, – подхватил Клаус Майндель.
– Все понятно, ваше высочество, – подал голос Герхардт Майндель.
– Будет сделано, ваше высочество, – подытожил Антон Майндель.
И только древний Август хранил молчание. Чутье и опыт настоящего крючкотвора научили его никогда не торопиться.
– Герр Майндель? – посмотрела на него Софья.
Август Майндель откашлялся. При этом брыли и отвислый подбородок старика заколыхались.
– Итак, насколько я понимаю, беременность принцессы Зандры не стала для вашего высочества дурной новостью, – осторожно заметил он.
– Совершенно верно, – скупо улыбнулась Софья.
Наступило недолгое молчание. Его прервала принцесса:
– Но при всей любви и уважении к брату я не могу не помнить, что в минувшие времена предательство и обман возникали даже в кругу семьи. Соблазн заполучить одно из крупнейших состояний мира может оказаться слишком велик даже для самых честных из нас. Поэтому надо соблюдать величайшую осторожность.
– Именно так, ваше высочество, – с видом мудреца кивнул старый Майндель. – Все надо проверять и перепроверять.
– Случаются даже совершенно неправдоподобные вещи, – продолжала Софья. – В 1598 году Фреда фон унд цу Энгельвейзен родила девочку, однако же попыталась заполучить наследство для младенца, вышедшего вовсе не из ее утробы.
– Не из ее утробы! – вскричал Франц, младший из Майнделей.
– Она велела какому-то слуге отыскать новорожденного и выдала его за собственного сына. После этого прискорбного эпизода в нашем роду и было принято правило, по которому рождение младенца должно быть подтверждено тремя свидетелями.
– Мудрый шаг, – проговорил Герхардт Майндель.
– Весьма мудрый, – подтвердила Софья. – Не говорил ли мой брат об анализах на предмет установления пола будущего ребенка?
Все пятеро отрицательно покачали головами.
– А с врачом вы встречались?
– Еще нет, – сказал Август.
– Это надо сделать немедленно.
Старик наклонил голову.
Воспользовавшись наступившим молчанием, Софья продолжила наступление:
– Рождение девочки, будь она даже самый распрекрасный и любимый ребенок, станет для брата такой же трагедией, как и бездетность вообще, господа.
Софья выпрямилась, давая понять, что сейчас будет сказано нечто чрезвычайно важное.
– Беременность, как все мы знаем, вещь непредсказуемая. Даже если принцесса Зандра зачала сына, может случиться выкидыш. Или ребенок родится мертвым. Да и вообще мало ли как все может обернуться.
В комнате внезапно похолодало. Потемнело. Сверкнула молния, и раздался удар грома.
Эрвин в ужасе вскочил на ноги.
Софья дождалась, пока все успокоятся.
– В любом случае, – негромко сказала она, – нельзя торопиться с выводами. Мой брат наследует семейное состояние, когда его жена произведет на свет сына, и лишь в том случае, если это произойдет до смерти нашего отца.
– Совершенно верно, ваше высочество, – величественно кивнул старый Майндель.
– Хорошо. Все должно быть по закону, справедливости и в соответствии с правилами наследования, принятыми в нашем роду.
Софья помолчала.
– В соответствии с правилами наследования, принятыми в нашем роду, – с нажимом повторила она.
– Вы можете на меня рассчитывать, ваше высочество, – сказал старик.
– Понятно. А как с вашими сыновьями?
Август Майндель поочередно оглядел их. Все четверо – Франц, Клаус, Герхардт и Антон – дружно кивнули.
– Вот видите, ваше высочество. Вам не о чем беспокоиться, все правила будут соблюдены. При родах будут присутствовать трое поверенных.
– Нет, герр Майндель, – покачала головой Софья, – не просто трое поверенных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59