Все в порядке. В следующий раз, если Буравин надумает снова сюда заявиться, сразу же вызывай охрану. А сейчас узнай, пожалуйста, когда корабль зайдет в порт. Я пойду к себе. Да, и дозвонись, пожалуйста, в больницу, узнай, как там Алексей. И сразу же сообщи мне.
И Самойлов ушел к себе в кабинет.
* * *
Алеша не только пришел в себя, но и заговорил.
— Щиплет немного, — сказал он, когда ему делали укол. — А маму ко мне пустят?
— Это как Павел Федорович решит, — ответила медсестра, делавшая ему укол.
Но маме уже разрешили побыть с Алешей.
— Как ты, сынок? — спросила Полина.
— Ужасно, мам. Я опять в этой больнице…
— Ты помнишь, что с тобой произошло?
— Помню… Честно говоря, когда падал, подумал: это все, конец.
— У тебя что-нибудь болит?
— Болит. Даже не могу понять, что конкретно. Кажется, все тело. Мам, я домой хочу. Видеть не могу эту больницу.
— Конечно, Лешенька. Ты обязательно выздоровеешь, и все будет, как прежде. — Полина была рада, что говорит с сыном.
Катю и Костю в палату не пустили, и они остались в коридоре вдвоем.
— А почему мне нельзя к Леше? Я тоже ему не чужой человек! — возмущалась Катя.
— Конечно! Ты сюда надолго собралась. Халатик вон и тапочки прихватила. Все как надо, — с издевкой сказал Костя.
— Перестань паясничать, — обиделась Катя.
— А ты перестань строить из себя декабристку. Что я, тебя не знаю?
— Да что такого ты знаешь?
— Например, что ты никогда не пожертвуешь своим благополучием ради инвалида. Даже если этот инвалид — Леша.
— Ничего ты обо мне не знаешь. Пожертвовала бы. Если бы в этом был смысл, — хмуро ответила Катя. — Ты слышал, он не меня звал. Он звал эту Машу!
— Точно. Я слышал. Ты поняла намек?
— Я не нужна ему, — с тоской призналась Катя.
— Вот и я о том же. И в палату тебя не пускают. Думаю, Кать, тебе ловить здесь нечего.
Но Кате не нравился Костин тон, она очень серьезно все воспринимала! Да, она не нужна. Это так. Катя понурила голову и молча пошла по коридору к выходу.
* * *
Жора собирал вещи перед дальней дорогой. Он уже почти все уложил, когда в каморку пришел отец.
— Все собрал? — спросил отец.
— Почти. Не хочу ничего забыть. Чтобы никогда сюда не возвращаться.
— Правильно, — похвалил отец. — Назад нам пути не будет. Наверное, уже не терпится уехать?
— Конечно. Но, честно говоря, и страшно немного: как у нас там все сложится?
— Гораздо лучше, чем здесь. Обещаю. Не веришь? А хочешь сам убедиться?
— Как это? — спросил Жора.
— Сынок, не ты ли всегда хотел увидеть мои сокровища?
— Ты же запретил мне даже думать о них.
— Пойдем, я покажу тебе, где они лежат, — предложил смотритель.
— Опять подшучиваешь надо мной?
— Идем-идем, я не шучу. Пришло время.
Катакомбы были не самым приятным для Жоры местом. Он чувствовал страх и тревогу, пробираясь по этим закоулкам.
— Батя, нам долго еще идти?
— А ты куда-то торопишься? — буркнул смотритель, не оборачиваясь и не останавливаясь.
— Да нет… Просто интересуюсь…
— Когда нужно, тогда и придем. Что, жутковато?
— Да я просто не ориентируюсь тут ни фига. Не люблю идти, не зная куда.
— Не бойся, не заблудимся, — успокоил его отец. — Все. Пришли. Вот он, мой сундучок.
— Слушай, ты что, опять его сюда поставил? На то же мест? — удивился Жора.
— Да. Его место — только здесь.
— Так близко от выхода, не перепрятал? Бать, ну ты даешь! А если бы его нашли?
— Кто, ты? Да ты бы в жизни его не нашел. Тебе разве пришло бы в голову искать его второй раз на том же самом месте? А теперь скажи, разве я был не прав, что прятал его от вас с Толяном? Ты бы точно все в момент растратил, разбросал по мелочи.
— Я не идиот. Я бы подумал про будущее.
— А если бы не подумал? Я рисковать не люблю… И на черный день всегда откладываю.
— Ты к нему готовился, вот он и наступил… — печально заметил Жора.
— Но с таким добром его же легче переживать. А, сын?
— Легче, — согласился Жора.
— Подставляй спину.
— Так он тяжелый!
— Жить захочешь — донесешь.
* * *
Толик пришел к Маше с важным для него разговором. Его встретила расстроенная Зинаида.
— Добрый день, Зинаида Степановна. А Маша дома? — с замиранием сердца спросил Толик. Ему очень хотелось, чтобы Маша была сейчас дома.
— Да, Маша недавно пришла с работы.
— Она у себя? Можно к ней?
— Знаешь, Толик, она пришла сама не своя от усталости. Даже со мной разговаривать не стала, ушла в комнату. Наверное, легла поспать.
— Разрешите, я к ней загляну? — робко попросил Толик. — Если она спит, будить не буду, а если нет… Мне очень нужно с ней поговорить.
— Ладно, зайди тихонько. Толик, ты поговори с ней о работе. Чтобы она так не выкладывалась. Может, она тебя послушает. Скажи, что ее силы нужны ей самой. Нельзя все отдавать другим. А если не может равномерно усилия распределять, пусть уходит с этой работы. Не нужны нам такие деньги. Нам нужна она сама, здоровая и веселая.
Толик кивнул. Он заглянул к Маше в комнату и спросил:
— Привет, Маш. Не спишь?
— Толик? Привет, проходи, — откликнулась Маша.
— Что с тобой? Плохо себя чувствуешь? — спросил Толик, присаживаясь рядом с кроватью на стул.
— Просто устала.
— На работе? Зачем ты так выкладываешься? Так и заболеть недолго… а нам ты нужна здоровая и веселая, — Толик честно выполнял просьбу бабы Зины.
— Это бабушка попросила тебя со мной поговорить? Узнаю ее слова, — улыбнулась Маша.
— Честно говоря, да. Но мне тоже не нравится, что ты так устаешь.
— Ничего. Я отдохну, и все будет в порядке. У тебя как дела?
— Помнишь, мы говорили о путешествиях? О том, что ты тоже хочешь посмотреть мир. Так вот: я скоро уезжаю…
— Правда? Надолго? Куда?
— Пока точно не знаю. Но, похоже, навсегда.
— Навсегда? Почему?
— Не могу пока сказать… Я уезжаю завтра, но скоро обязательно вернусь и увезу тебя с собой. Там мы будем счастливы, у тебя будет все, что ты захочешь. И тебе совсем не придется работать. Ты будешь меня ждать?
— Толик, спасибо большое. Но… я не могу принять твое предложение, — отказалась Маша.
— Но почему? Ты ведь говорила, что тоже хочешь посмотреть мир!
— Но ты же мне другое предлагаешь?
— Да. Я предлагаю тебе быть со мной. Всегда.
— Поэтому я и не могу с тобой никуда поехать. Толик, я не твоя судьба, не твоя суженая.
— Почему ты так в этом уверена?
— Я знаю.
— Откуда? Давай хотя бы попробуем, может, ты поймешь, что не права. А если не понравится, ты всегда сможешь отказаться.
— Но я… я не люблю тебя, Толик.
— Зато я тебя очень люблю! — горячо сказал Толик. — Любил и буду любить всегда! Моей любви хватит на нас обоих.
— Толик, когда ты встретишь девушку своей жизни, ты поймешь, что твои чувства ко мне — это не любовь, а просто симпатия. Любовь может быть только взаимной. Мы с тобой просто хорошие друзья. И навсегда ими останемся.
— Маша, я пришел позвать тебя с собой, потому что я не представляю, как я буду жить без тебя, — обреченно сказал Толик.
— Толик, я понимаю, что для тебя это много значит… Но я уже дала тебе ответ…
— Да, я слышал. Я скоро уеду и больше никогда тебя не увижу… От этого мне очень больно.
— Но если ты действительно не хочешь ехать, останься! — посоветовала Маша.
— Я не могу…
— Почему? Скажи.
— Есть одна очень большая проблема. Очень. Я не хозяин сам себе. У меня есть отец, брат. Я еду вместе с ними. Они меня никогда не отпустят.
„ — То есть ты уезжаешь не по своей воле? Это они так хотят?
— Да, — вздохнул Толик.
— Но ты же самостоятельный человек. Ты вправе сам принимать решения!
— С одной стороны, вроде так…
— Скажи им об этом.
— Нет. Надо ехать. Ты даже представить себе не можешь, насколько тесно мы связаны. Я не хочу… Но я должен… мне придется… На это есть причины, Маша! Есть…
— Ты говоришь так, как будто за твоими словами скрывается что-то ужасное. — Маша вдруг стала ощущать тревогу.
— Что ужасное?
— Как будто ты скрываешь какую-то страшную тайну.
— Да, так и есть, — признался Толик.
— Ты не хочешь мне рассказать об этом?
— Не могу. Но мой отец и мой брат никогда меня не отпустят. Я должен ехать с ними. Дело даже не совсем в них… Дело во мне. Я и сам не могу больше оставаться в этом городе… Я очень виноват… Очень! И никогда не смогу этого искупить!
— Перед кем ты виноват, Толик?
— Перед тобой… И перед Лешей.
— Я ничего не понимаю. Ты меня совсем запутал. Почему ты считаешь, что виноват перед нами?
— Это очень тяжелый вопрос, Маша… Я виноват… виноват… потому что… я…
— Не волнуйся, Толик. Я выслушаю тебя. Говори, — попросила Маша.
— Наверное, оттого что я очень часто поступал… плохо.
— Не обманывай меня. Я не могу поверить, что ты способен на плохие поступки, — Маша искренне верила в это.
— И тем не менее. Я сделал ужасную вещь. За которую, мне кажется, ты никогда не сможешь меня простить.
— Да что ты! Я всегда смогу тебя понять… И, конечно же, простить. Мне кажется, ты винишь себя напрасно. Ты не способен на подлости, Толик. Ты очень хороший… Только… немного нескладный…
— Ты так считаешь? Серьезно? — посветлел Толик.
— Конечно. Я же тебя с детства знаю.
— Ты любишь Лешу? — неожиданно спросил Толик.
— Да… Я его люблю, — тихо ответила Маша. — Я так переживала, когда его похитили.
— А знаешь, кто его похитил? Я!
— Так, значит, ты похитил Алешу? Этого не может быть!
— Может.
— Нет, я не верю! Зачем ты говоришь неправду?
— К сожалению, это чистая правда, Маша.
— Но это чудовищно! Зачем ты это сделал?
— В первую очередь… из-за тебя… — признался Толик.
— Из-за меня? — изумилась Маша.
— Я так тебя ревновал. Места себе не находил. Я очень хотел вас разлучить.
— Но почему? Леша собирался жениться на Кате! При чем здесь я?
— Маша, я не слепой. Ты его любишь, и он… Он тоже любит тебя.
— Тебе показалось… Господи, какой же ты глупый! Что ты наделал?
— Маша, я и сам все понимаю. Но теперь этого уже не исправишь. Теперь я преступник… И поэтому я вынужден бежать из города. Что сделано, то сделано. Единственное, что меня пугает… это то, что я никогда больше тебя не увижу…
Маша задумалась и вдруг сказала:
— Мне кажется, я знаю, как тебе помочь! Нет! Есть один выход… Ты должен пойти в милицию "и во всем признаться! Ведь ты на самом деле добрый, чудный человек! Я никогда не поверю, что ты мог желать Леше зла…
— Да. Если честно, я не хотел всего этого… Меня заставил отец…
— Вот видишь! Потому что сам ты не способен на такое! Они использовали тебя! Ты был всего лишь инструментом в их руках!
— Но я делал это осознанно. Я прекрасно понимал, что я делаю.
— Послушай меня! Ты еще можешь прийти с повинной!
— А они? Мой отец и мой брат? Это моя семья. У меня больше никого нет. Даже тебя. Нет, Маша! Я не пойду в милицию. Я не могу их предать.
— Толик, подумай сам: это единственный выход. Да, ты сядешь в тюрьму, но твоя совесть будет чиста. Это очень важно. Ты не представляешь себе, сколько вы страданий доставили Леше. А его семье? Ты знаешь, как они переживали? Они-то в чем виноваты?
— Они ни в чем… — согласился Толик.
— Но тебе тяжело, и им тяжело. Ты покаешься, а они будут знать, что преступник наказан.
— А отец и брат будут считать меня предателем, — уверенно сказал Толик.
— У них своя судьба. Подумай о себе. Ты должен снять груз, который лежит у тебя на сердце.
— Зачем? Можно жить и с ним.
— Тебе только так кажется. Ты будешь чувствовать это до конца своих дней. Ты будешь мучиться этим! Это будет сниться тебе в кошмарах…
Маша знала, что говорила правду. Толик молчал. Выхода из ситуации он не видел, и Маша ни в чем не могла ему помочь.
* * *
Ирина и так была женщиной красивой, а тут она постаралась, как могла. На ней было красивое черное платье, выглядела она сногсшибательно. Вся эта красота предназначалась Самойлову, в офис к которому она направлялась.
Зайдя в приемную, Ирина едва глянула на секретаршу и сразу направилась в кабинет к Самойлову.
— Постойте! Вы куда? — растерялась Людочка.
— Я к Борису, — просто ответила Ирина.
— Но я прежде должна ему о вас доложить!
— Не стоит. Он меня ждет, — заверила ее Ирина.
— Нет, встреча с вами у него не назначена! Борис Алексеевич занят, работает!
— Борис будет рад меня видеть в любое время суток. Без всех этих записей и ваших докладов, — улыбнулась Ирина и зашла в кабинет.
Самойлов действительно был ей рад:
— Молодец, что зашла. Как ты? »
— Честно говоря, не очень, — Ирина чуть добавила грусти в свой голос. — Спать не могу, есть тоже не очень получается…
— Но выглядишь ты неплохо, — сообщил ей Самойлов, приглашая жестом присесть на диван.
— Я считаю, не нужно обременять других своими переживаниями. А на душе так тяжело… Никак не могу осознать, что Яши нет.
— Да. Такая неожиданная смерть.
Оба помолчали, помня предыдущий разговор.
— Завтра кремация. Я очень прошу тебя и Полину быть рядом со мной в этот момент.
Самойлов обнял Ирину:
— Конечно, мы придем. Я понимаю, тебе нужна поддержка.
Ирина положила ему голову на плечо. Они снова посидели молча, уже обнявшись. Такими их и увидела заглянувшая в кабинет Людочка.
— Борис Алексеевич, я получила необходимую вам информацию… — начала она и замолчала.
— Я рад, что ты так оперативно работаешь, — холодно заметил Самойлов. — Но почему ты входишь без стука в кабинет начальника?
— Извините, Борис Алексеевич… Но я думала… У меня очень важное известие!
— Такое, что нельзя было подождать с докладом и десяти минут?
— Вы сказали сразу доложить, — извиняющимся тоном объяснила Людочка. — Я дозвонилась в больницу, ваш сын пришел в себя.
— Лешка? Пришел в себя? — Самойлов резко встал с дивана. — Ира, я должен ехать в больницу.
— Конечно, Боря. Ты сейчас должен быть рядом с сыном.
— Может, поедешь со мной?
— Нет, Боря, я не могу. Пойми меня. Лучше я пойду домой. Я вас жду завтра.
— Конечно, родная. Мы обязательно придем. Пойдем, я тебя подвезу.
Ирина кивнула, и они вместе вышли из офиса. Ирина прошла мимо Людочки, как мимо пустого места.
* * *
На следующий день, узнав, что Алексей пришел в себя, следователь Буряк поспешил к нему в больницу. Он нашел врача и обратился к нему:
— Добрый день. Павел Федорович, здесь лежит Алексей Самойлов?
— Добрый день, Григорий Тимофеевич. Он лежит здесь, а мне уже сообщили, что вы намерены его допросить.
— Я бы сказал, поговорить.
— Как лечащий врач, я возражаю против подобных разговоров. Алексей ещё слишком слаб, ему нельзя волноваться.
— Поверьте, я действую в его интересах и постараюсь быть деликатным.
— Через пару дней — пожалуйста.
— Нет, поговорить мне нужно сейчас! — стал настаивать следователь. — Поймите, те, кто похищал Лешу, сейчас, скорее всего, уже сматывают удочки и заметают следы! Я должен их перехватить!
— Я не могу вам дать больше трех минут.
— Я задам ему только один вопрос.
Когда Буряк зашел в палату, то Полина поднялась и подошла к нему:
—: Здравствуй, Гриша. Тебе уже позвонили?
— Позвонили. И я поспешил проведать. У меня есть три минуты для этого.
— Хорошо, не буду вам мешать, — поняла его Полина. Она вышла из палаты.
— Не буду тебя утомлять, Леша, — сказан Буряк, присаживаясь на стул радом с кроватью. — Ответь мне только на один вопрос: ты знаешь, кто тебя похитил?
— Знаю. Это смотритель маяка и его сыновья. Я хорошо помню.
— И где они тебя держали?
— Где-то в заброшенном доке. Там была вентиляционная шахта. Они меня хотели убить.
— Убить?
— Да. И если бы я не убежал, они бы это сделали…
— Ты очень слаб. Они тебя не кормили?
— Нет. Но труднее всего было без воды. Я все время хотел пить.
— Скажи, похитители пытались что-нибудь узнать? Они о чем-нибудь тебя спрашивали?
— Они… — начал Алеша и потерял сознание.
В этот момент в палату вошел врач и сразу оценил ситуацию:
— Вы что, с ума сошли? Немедленно покинуть палату! Не видите, в каком он состоянии?
— Извините… — сказал Буряк, вставая.
— Вы говорили, что всего один вопрос. Так что давайте на сегодня закончим. — Врач занялся своим делом, а следователь вышел в коридор. Там к нему подошли Самойлов и Полина.
— Что он сказал? Он знает, кто это был? — спросила Полина.
— Алеша говорит, что его похитил смотритель маяка. Вместе с сыновьями.
— Это точно? — Самойлов сжал кулаки.
— Я думаю, да. Он слаб, но говорит, что все отлично помнит.
— Что ты намерен делать?
— Будем их брать по горячим следам. Я сейчас все организую.
— Я хочу принять участие! — потребовал Самойлов. — Я хочу посмотреть им в глаза!
— Нет, Борис, это наше оперативное мероприятие. Оставайся с семьей, ты им нужнее.
И следователь ушел. Костя, который слышал весь разговор, тоже тихонечко выскользнул из больницы.
Полина посмотрела на Самойлова, который так и кипел от ненависти, и спросила:
— Теперь ты понимаешь, что это не Витя?
— Да. Теперь понимаю. Но все так складывалось, что я не мог подумать иначе! — он понимал, что был не прав, но не хотел вслух говорит об этом.
— Нам нужно было бы пойти к Ирине. Поддержать ее… — напомнила Полина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38