.– Береги себя, большой брат, – сказал он, обернувшись к Коулу.
Три часа спустя Рэнди совсем в другой машине ехал совсем по другой дороге.
– Ты уверен, что с ним все в порядке? – третий раз спросила его Белинда.
– Ему надо немного побыть одному и подумать о жизни, – ответил Рэнди.
Белинда очень рассТройлась, узнав, что Коул не приедет. Рэнди решил сам отвезти ее к матери на Лонг-Бич. Едва они выехали за ворота, Рэнди понял, что не сумеет всю дорогу притворяться, будто не знает, что происходит с Коулом. Во-первых, это было бы нечестно по отношению к Белинде. Во-вторых, если бы ей стало известно, что он все знал, а ей ничего не сказал, она бы перестала ему доверять. Он специально поехал дальней дорогой, чтобы дать ей время на расспросы.
Белинда смотрела в окно.
– Нет, тут что-то не так, – продолжала настаивать она. – Он достаточно времени провел в одиночестве. И мог думать, сколько душе угодно.
– Ты что, Коула не знаешь? Он терпеть не может логичных поступков.
Она обернулась и пронзила его взглядом.
– Ты что-то скрываешь.
– От тебя? Никогда! – ответил он коротко. Рэнди был совершенно уверен, что Белинда не останется равнодушной. Коул, несомненно, ошибался, не предполагая в ней глубоких чувств.
– Послушай, – Рэнди вновь принялся успокаивать Белинду, – Коул – как ребенок, забавляющийся с новой игрушкой. Просто получилось так, что эта игрушка – его внешность. Ему не терпится выйти на люди в новом обличье.
– Но почему ему понадобилось одиночество? Я могла бы поехать с ним.
Рэнди хотел отделаться какой-нибудь легкомысленной шуточкой, но передумал. Белинда, по его мнению, заслуживала большего.
– Это не имеет к тебе никакого отношения. Сама знаешь, на Коула иногда нападает тоска.
Белинда опустила голову, и волосы упали ей на лицо. Рэнди с трудом удерживался, чтобы не отвести шелковистую прядь в сторону. Он кончиками пальцев чувствовал, какая она на ощупь.
– Я даже представить себе не могу, что буду делать, если с ним что-то случится, – пробормотала Белинда.
– Речь идет о каких-то двух днях. Тебе просто надо делать вид, будто он остался в «Касабланке». Он вернется так быстро, что ты даже соскучиться не успеешь.
– Это из-за меня?
Машин стало заметно больше, и Рэнди приходилось внимательнее следить за дорогой. Поэтому он свернул на засаженную деревьями улицу, остановился у какого-то бело-розового особняка и выключил мотор.
– Ну что ты выдумываешь? При чем здесь ты?
Белпнда на него не смотрела.
– Он устал от меня? – спросила она тихо. – Он что, хочет от меня избавиться?
Вопрос застал Рэнди врасплох. Он даже не подозревал, что у Белинды с Коулом могут быть какие-то трения. Они производили впечатление благополучной пары.
– Я знаю только то, что он мне сказал, – ответил Рэнди. – Он боялся, что, если ты не уедешь, Фрэнк начнет срывать свое раздражение на тебе. – Рэнди тихонько пожал Белинде руку.
Она взглянула на него из-за свесившихся на лицо волос.
– Не знаю, что я буду делать без Коула. Он для меня – все.
Рэнди подавил вздох. Ну почему Коул настолько занят своими творческими метаниями и даже не задумывается о том, что в его жизни есть по-настоящему хорошего?
– Он отлично знает, как ему повезло с тобой, Белинда. – Рэнди ободряюще улыбнулся. – А если он когда-нибудь об этом забудет, я ему напомню.
Ее пальцы сжали его ладонь.
– Хорошо иметь такого надежного друга, как ты.
В это мгновение он был готов ради нее на все.
– Как только Коул перебесится, он вернется к прежней жизни, и все будет как раньше.
– Как ты думаешь, может, стоит предложить ему встретиться где-нибудь?
Рэнди думал сейчас совсем не об этом, он думал о ее ладони, лежавшей в его руке. Это была та близость, о которой он даже мечтать не смел. Он не знал, как убрать руку, не выдав при этом своего волнения. В конце концов он с преувеличенной торжественностью поднес ее руку к губам и звонко перечмокал каждый пальчик. Господи, до чего же у нее мягкая и благоухающая кожа!
– Решай сама, – сказал он, откашлявшись. – Но мне показалось, что он действительно хочет побыть один.
– Ты это говоришь, потому что боишься, как бы я не обиделась, решив, что он не хочет меня видеть?
– Он чего-то ищет, Белинда, а чего – сам не знает. И пока он с этим не разберется, проку не будет ни ему, ни окружающим.
– Но ведь ты-то понимаешь, в чем дело.
– С чего ты взяла?
– Все думают, что ты человек легкий и поверхностный, но я, знаешь ли, не так глупа. Я все время наблюдаю за тобой. Ты ничего не упускаешь. Готова поспорить: Коула ты знаешь намного лучше, чем он сам.
– Проиграешь. Коул не перестает меня удивлять.
Рэнди не пришел в восторг от такого открытия. Даже той, кто ему нравится, не стоит наблюдать за ним. Единственное, что имел Рэнди в отличие от брата, это право на личную жизнь.
– Наверное, надо спешить, – сказала Белинда. – Вдруг Коул позвонит? – И она смущенно улыбнулась.
Вдруг Рэнди представил себе Коула и Белинду, занимающихся любовью. Да, наверное, это очень возбуждающее и эротичное зрелище, но ему почему-то показалось, что в этом не может быть настоящей страсти. Тут Рэнди смутился, сообразив, что мысленно забрался к брату в спальню.
Не говоря больше ничего, Рэнди завел машину. Но поехал он не к Тихоокеанской автостраде, а свернул вглубь, на шоссе 405.
Белинда, вздохнув, сказала:
– Спасибо, но, думаю, лишние полчаса ничего не решат.
– Не в этом дело. Я просто вспомнил, какое количество ограничений по дороге на Лонг-Бич.
Белинду эти слова явно рассТройли. Рэнди решил, что, пожалуй, зря он придумал такое прагматичное объяснение. Да, легко забываешь о том, какая она на самом деле трепетная и беззащитная, как нуждается в поддержке. И с Коулом еще творится неладное. Сейчас Белинда наверняка чувствует себя особенно неуверенно. Впредь надо ему быть повнимательнее к ее чувствам.
Глава 5
Коул сидел на скамейке напротив аттракциона «Пираты Карибского моря» в Диснейленде. Настроение у него было мрачное. Людей, проходивших мимо, он просто не замечал. Впрочем, день начался гораздо лучше, чем он ожидал. Белинда с готовностью, на которую он никак не рассчитывал, согласилась съездить к маме. Она была, как всегда, мила и внимательна, совершенство, а не женщина. И он, разумеется, почувствовал себя виноватым. Хотя что он такого сделал? Это проклятое ощущение, что он всем кругом должен, не оставляло его.
Перед этим он ходил в банк и узнал, что у него, вернее, у «Коул Вебстер энтерпрайсиз», есть несколько счетов в «Харбор интернэшнл». Даже после того, как он предъявил свои водительские права, точных цифр ему не назвали. Сказали только, что денег достаточно, но доступа к ним у него нет. На этот раз было неважно, узнали его или нет; имя его значилось всюду, кроме образца подписи.
Всего несколько лет назад заводить счет в банке просто не было необходимости. А когда они наконец перестали жить от гонорара до гонорара, Коул только радовался тому, что отец взял все заботы о деньгах на себя. Иначе и быть не могло. У Фрэнка была масса недостатков, но в честности его никто никогда не сомневался.
Коул потер запястье, на котором совсем недавно красовался его «Ролекс». Часы эти ему никогда не нравились, но ему противно было думать, что он получил всего две с половиной тысячи за вещь, купленную меньше года назад за двадцать пять.
Коул потянулся и встал. Да, не стоило сюда приходить. Ему, конечно, надо побыть одному, но он вовсе не был таким уж нелюдимым, каким любил представляться. Есть места, в которых хорошо одному, а есть такие, в которых только острее ощущаешь собственное одиночество.
Он выехал на автостраду и двинулся в сторону мотеля. Странно чувствовать, что теперь его должны заботить всякие мелочи. Когда он работал, ему было наплевать, кто следил за деньгами и подписывал чеки. Он никогда не расспрашивал об этом, то есть вообще не задавался этими вопросами. И вот результат.
Значит, сейчас это самое главное. Хотелось как можно скорее прояснить ситуацию.
Коул потянулся за сотовым телефоном и понял, что оставил его в мотеле. Пришлось заглянуть в ближайшую бакалею. Телефон-автомат стоял рядом с мини-каруселью, на которой катался испуганный мальчуган, раскачиваясь в такт какой-то слащаво-веселенькой песенке. Коул дождался, пока карусель остановится, и набрал номер.
Ответил Фрэнк.
– Алло!
Коул чуть было не повесил трубку.
– Кто это? Коул, ты? – Отец, как всегда, успел вовремя. Вот у кого реакция не притупляется никогда!
– Да, я, – ответил Коул неохотно.
– Где ты шляешься?
– Со мной все в порядке, спасибо, что спросил.
– Ты хоть понимаешь, сколько неприятностей ты нам доставил своим исчезновением?
Коул прислонился к стене:
– Нет, но полагаю, если я этим поинтересуюсь, ты сообщишь мне все подробности.
– Если бы мы с Джэнет соображали чуть медленнее, эти чертовы репортеры линчевали бы тебя.
– Фрэнк, я ни о чем не просил.
– Неблагодарный... – Фрэнк запнулся. – Надо было мне выдать им всю правду и предоставить тебе выпутываться самому.
Коул твердо решил не выходить из себя. При разговоре с Фрэнком это было равно проигрышу.
– Я понимаю, что с моей стороны довольно бестактно об этом напоминать, но разве разборки с прессой не входят в твои обязанности?
Молчание было долгим и мрачным.
– Я твой отец. Как ты смеешь говорить со мной, как с подчиненным?
Время было неподходящее, но Коул не мог воздержаться от комментариев.
– Есть вещи, которые я хотел бы обсудить с тобой по возвращении.
– Что ты имеешь в виду?
– Думаю, не стоит сейчас об этом.
– Да пошел ты! Если ты полагаешь, что я буду спокойно сидеть и слушать, как ты измываешься надо мной, ты очень ошибаешься. Не забывай, это я тебя создал! Тем, кто ты и какой ты, ты обязан прежде всего мне.
– Ради бога, забери это себе! Мне это больше не нужно. – Виски пронзила внезапная и резкая боль. Коул поморщился и прижал ладонь ко лбу. Кажется, это первый серьезный приступ с тех пор, как он уехал из «Касабланки».
– Что с тобой? Чего ты там наглотался?
– Ничего, кроме лекарств, которыми пичкали меня врачи.
– Я вовсе не такой идиот, каким ты меня, очевидно, считаешь. Рассчитываешь меня напугать? Я отлично знаю, что ты давным-давно никакой дрянью не балуешься. – Последовала еще одна пауза. – Когда ты вернешься домой? – спросил Фрэнк подозрительно спокойным голосом.
– Через пару дней, – ответил Коул, удивляясь тому, что ответил правду.
– А зачем звонишь?
– Хотел поговорить с Рэнди.
– Его здесь нет, – немного поспешно ответил Фрэнк. – Кажется, он в саду. Оставь свой номер, и я...
– Я перезвоню позже.
– Когда?
– Который сейчас час?
– А где твои часы?
Фрэнк обращал внимание на любую мелочь.
– Я понял, что из банка я получу деньги, только если решусь на ограбление. Поэтому пришлось заложить часы.
– Если тебе были нужны деньги, следовало сказать мне.
– А почему я должен просить о том, что и так мне принадлежит?
– Так вот в чем дело. Тебе не хватает карманных денег?
На Коула снова нахлынула тоска.
– Передай Рэнди, что я ему позвоню.
– Подожди минутку. Он только что вошел.
– Как дела? – Голос у Рэнди был взволнованный.
– Я подумал, не погулять ли нам вечерком по барам, если, конечно, у тебя нет других планов.
– Боюсь, идея не из лучших.
– Да? – спросил Коул озадаченно. – А почему?
– На этот вопрос довольно трудно ответить.
– Что, Фрэнк дышит в спину? Ну, попытаюсь догадаться.
– Думаю, не получится.
– Что ты хочешь, чтобы я сделал? Рэнди несколько секунд молчал. Коул напрягся:
– Рэнди! Что происходит?
– Кажется, папа решил, что ты отбился от рук. Он говорил с врачами, и они хотят, чтобы он на пару дней отправил тебя в какую-нибудь частную клинику, где бы за тобой понаблюдали, – быстро выпалил Рэнди.
– Он хочет, чтобы провели экспертизу? – Коул слышал голос отца. Слов было не разобрать, но все было ясно по тону. Фрэнк был в бешенстве.
– Коул... я поговорю с тобой позже.
Тут раздался голос Фрэнка. Он так орал, что Коул прекрасно все слышал.
– Убирайся с глаз долой! Убирайся вон из моего дома! Не смей... – Всего остального было не разобрать. – Прости, что тебе пришлось выслушать всю эту чушь, Коул, – сказал Фрэнк уже в трубку. – У меня и в мыслях не было...
– Ты хочешь сказать, что Рэнди сказал неправду? Ты, значит, не беседовал обо мне с врачами?
– Все было не так, как представил он.
– Тогда, может, ты мне расскажешь, как все было на самом деле?
– Я очень за тебя беспокоюсь. Ты в последнее время сам на себя не похож.
– Если бы я считал, что ты имеешь хоть малейшее представление о том, какой я на самом деле, я бы тебе поверил. – Коул помолчал и добавил: – Я вешаю трубку.
– Подожди, ты не сказал, когда вернешься.
– Не знаю.
– А когда опять позвонишь?
– Не знаю. – Он собрался было положить трубку на рычаг, но вдруг вспомнил, что хотел еще кое-что сказать. – Да, папа, кстати, про дом, из которого ты собрался выгонять Рэнди. Это мой дом. И если надо будет кого-то выгнать, то я займусь этим сам. – Ответа он дожидаться не стал.
Коул сел в машину и долго сидел, уронив руки на руль. На него нахлынуло какое-то странное беспокойство. Словно поведение Фрэнка от чего-то его освободило... Он вдруг понял, что можно снова загрузить себя работой, но тогда он не найдет ответа, который ищет.
И тут его осенило.
Приняв решение, он вырулил на автостраду и поехал, еле сдерживаясь, чтобы не гнать во всю мощь. Здравый смысл подсказывал ему, что лучше всего держаться восьмидесяти миль – за такую скорость могут оштрафовать, но за решетку не посадят.
Он видел солнце, опускающееся за горы, но почти не обратил на него внимания, потому что был сосредоточен на дороге и на указателях, сообщавших ему, сколько еще осталось до Таоса. Горы сменились равниной, казавшейся поначалу плоской и унылой, но потом поразившей его своими спокойными и величественными пейзажами.
Чем ближе он был к цели, тем больше нервничал. Сердце колотилось так, будто он сидел на церемонии вручения национальной премии певцам кантри и ждал, назовут ли его лучшим певцом года в четвертый раз подряд.
Когда его впервые выдвинули на эту премию, он с ума сходил от счастья. Прежде всего потому, что должен был встретиться с людьми, которыми восхищался всю жизнь. Даже в самых смелых мечтах он не мог себе представить, что выиграет.
На второй год было проще. Он никак не ожидал, что получит премию второй раз подряд, поэтому и не волновался. Он пошел на вручение, надеясь, что, если повезет, получит пару призов за свой четвертый альбом. Когда объявили его имя, он растерялся, решив, что это просто зачитывают список номинантов.
Третий год был нелегким. Он говорил всем, что ни за что не победит, все соглашались и тут же добавляли: «Но заранее ничего сказать нельзя».
Он победил. И вышел большой конфуз. Похоже, пока он шел на сцену, мозги его превратились в кисель. Он считал, что никогда никто из лауреатов не произносил такой убогой и невразумительной речи.
В прошлом году его снова номинировали, он снова говорил всем, что не выиграет. И оказался прав.
Господи, как же он ненавидит все это.
Коул огляделся и понял, что подъезжает к городу. Он по привычке взглянул на запястье, где раньше были часы, и только потом перевел взгляд на приборный щиток. Всего-навсего шесть сорок пять. Пожалуй, рановато для неожиданного визита. Он прикинул, сколько времени понадобится на то, чтобы найти телефонную книгу, узнать адрес, спросить дорогу. Нет, пожалуй, лучше заглянуть в ресторан и подзакусить, чтобы протянуть время.
И тут он улыбнулся. Черта с два он будет сидеть в ресторане и выжидать!
К дьяволу приличия!
Дверь Коулу открыл Бадди Чэпмен в красно-белом клетчатом халате. За годы, пока они не виделись, Бадди прибавил пару-тройку фунтов. Его лицо округлилось, и, даже несмотря на седину в иссиня-черных волосах, выглядел он моложе. На руках он держал девчушку лет двух в пижамной кофточке и в памперсах.
– Чем могу служить? – спросил он, подавив зевок.
Коул решил не кокетничать.
– Знаешь, ты можешь либо пригласить меня к завтраку, либо выгнать пинком в зад. Ты имеешь полное право выбрать последнее, но я лелею надежду, что ты все-таки остановишься на первом.
Бадди присмотрелся повнимательнее и спустил девочку с рук. Она тут же спряталась за его ноги, а потом осторожно высунула голову и принялась разглядывать Коула. Бадди смотрел на незваного гостя приблизительно с тем же выражением лица.
– Коул? Это ты? – спросил он, не веря своим глазам.
Коул расплылся в улыбке:
– Ага. Не в лучшей, правда, форме.
– Да я... Знаешь, кого-кого, а тебя я здесь никак не ожидал увидеть.
– Ты хочешь сказать, что мне лучше уйти?
– Если я скажу, что совсем не держу на тебя зла, я солгу, – сказал Бадди, выдержав паузу.
– Да, оснований для этого предостаточно. Бадди стоял в некоторой нерешительности.
– Да пропади все пропадом, – сказал он наконец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29