Дорога очень крутая, трясет.
– Ну, один бананчик.
Он включил зажигание, подождал, пока завелся мотор.
– Предупреждаю, я не знаю, где смогу остановиться в следующий раз.
– Мне стало гораздо лучше, – успокоила она его.
Коул, проверив, нет ли сзади машин, выехал на дорогу.
– Лучше, чем как? – буркнул он себе под нос.
– Я все слышу, – раздалось сзади.
Через десять минут им все-таки пришлось остановиться. Холли стояла над обрывом, уцепившись рукой за куст лавра, а Коул держал ее за плечи. Под мышкой у него был рулон с бумажными полотенцами. В нескольких метрах от них сидел свиристель и с любопытством наблюдал за происходящим.
Коулу уже не раз приходилось стоять рядом с людьми, которых рвало, и это не вызывало у него отвращения. Рэнди столько лет пил, что Коул ко всему привык.
Холли медленно выпрямилась.
– Ничего не хочу слышать! – сказала она предостерегающе и протянула руку.
Коул оторвал кусок от рулона и дал ей.
– Ты так и не рассказала мне, какие, собственно, чувства испытывают беременные.
Она окинула его убийственным взглядом.
– Это удивительное, ни с чем не сравнимое состояние. Разве ты не видишь?
Коул улыбнулся, обнял ее за плечи и повел обратно к фургону.
– Пожалуй, к этой теме мы вернемся позже. Когда они опять проезжали лавровую рощу на обратном пути, солнце уже клонилось к закату. Коул ехал медленно, надеясь, что так фургон не рассыплется на кусочки под тяжестью груза.
Холли загружала его, словно собирала головоломку. Она вкладывала одно в другое, подгоняла коробки по размеру, и набила фургон доверху. То, что не поместилось, она отставила в сторонку – может, кому пригодится.
– А ты придумала, куда мы все это денем дома? – спросил Коул.
Холли сладко зевнула и ответила:
– Сложим в гараж. А потом я все просмотрю, сделаю ценники и устрою распродажу.
– И сколько ты собираешься выручить? – Мебель в основном была подержанная, купленная на тех самых гаражных распродажах и блошиных рынках, все остальное – из дешевых магазинов. В картонных коробках лежали хозяйственные мелочи для кухни и ванной.
– Я рассчитываю сотен на пять, но буду рада и половине.
Рэнди такие суммы носил в кармане на мелкие расходы. Одна рубашка Фрэнка и то стоила дороже. А Белинда...
– Для меня это месячная плата за стол и жилье, – сказал он.
– Только не за этот месяц. То, что ты сделал сегодня, стоит не меньше недели проживания.
Коул быстро провел в уме необходимые расчеты. Они выехали из Мэривилла в пять утра. Он взглянул на часы. Почти девять. Если повезет, доберутся до дома к полуночи. Еще час на разгрузку, получается двадцать часов. Если считать по пять долларов в час, получается больше недельной платы. Если бы он мог указать на ошибку в расчетах, не боясь показаться скрягой, он бы обязательно поддразнил ее.
И тут Холли, словно прочитав его мысли, сказала:
– Наверное, даже две недели.
– Как скажешь.
– Я это не из великодушия, – сказала она таким тоном, которым обычно делают важные сообщения. – Мне просто нравится, что ты рядом. Пожалуй, даже слишком нравится.
Он улыбнулся, легко и весело.
– И ты думаешь, что, пока стол и кров оплачены вперед, я не уеду?
– Приблизительно так.
Он наклонился к ней и пожал ее ладошку.
– Ты мне тоже очень нравишься.
Она некоторое время молчала, а потом сказала серьезно:
– Наверное, мне был нужен друг. Я не понимала этого, пока ты не появился.
Как же ему хотелось попросить Рэнди перевести ему деньги, которые так нужны Холли. Она могла бы перестать работать, перестать волноваться о том, сумеет ли оплатить счета, купила бы все, что нужно ей и ребенку, и провела бы оставшуюся часть беременности спокойно. Это было бы прекрасно.
Но он знал наверняка, что шансов всучить Холли не заработанные ею деньги у него нет. Точно так же он никогда не смог бы уговорить ее отдать ребенка на усыновление, чтобы жизнь его сложилась удачно. Скажи он об этом, и их дружба распалась бы немедленно.
Когда-нибудь – он очень боялся, что это случится раньше, чем их дружба окрепнет, – ему придется рассказать ей, кто он такой. Фрэнк и Джэнет не могут бесконечно сдерживать репортеров. Когда весть о его исчезновении дойдет до их ушей, ему придется либо мчаться назад и исправлять положение, либо навсегда забыть о своей карьере.
На следующем повороте Коул притормозил и съехал с шоссе.
– Ты когда-нибудь видела такую красоту? – спросил он Холли.
В проеме между деревьями сияло садившееся за горизонт огненно-красное солнце. Туман, лежавший на склонах гор, походил на пепел в остывшем камине. Ближайший холм светился ярко-оранжевым, соседний отливал медью, следующий – золотом. Леса на дальних склонах были изумрудно-зелеными, и воздух звенел от пения птиц.
– Я так давно не смотрела на закат, – призналась Холли.
– Почему? – Он спросил не просто так, ему действительно хотелось знать.
– Я была так занята...
– Не может быть, что дело только в этом, – настаивал он. – Много ли времени нужно, чтобы полюбоваться на закат?
Она сосредоточенно нахмурилась:
– Не знаю. Может быть, и не хотела смотреть.
– Почему?
– Есть вещи, на которые хорошо смотреть вдвоем.
Коул, ни слова больше не говоря, вылез и достал одеяло, которым был накрыт журнальный столик.
Холли высунулась в окошко, чтобы получше рассмотреть, что это он там делает.
– Пора тебе снова посмотреть на закат, – сказал он, распахивая дверцу с ее стороны. – Твоему будущему ребенку будет только лучше, если мама станет обращать побольше внимания на такие вещи. – Сунув одеяло под мышку, он протянул ей руку. Они сошли с шоссе и вышли на лужайку.
– Ты вроде говорил, что у тебя нет детей. Он расстелил одеяло.
– Когда мама умерла, ответственность за брата легла на мои плечи.
– А где был твой отец?
– Душой или телом? – Повисла пауза, и Коул поспешил добавить: – На самом деле он всегда был с нами. Этого у него не отнять.
– Некоторые мужчины даже не понимают, что это такое – быть отцом. – Она села и жестом показала ему на место рядом с собой.
Коул присел на корточки и посмотрел на садящееся солнце.
– Мужчины вроде Троя?
– Ругать его за то, какой он есть, все равно что ругать быка за то, что тот не дает молока.
– Он еще может тебя удивить, – сказал Коул.
Она устроилась поудобнее, оперлась на руки.
– Это будет величайшим чудом.
– Никаких чудес. Нашвилл же совсем рядом.
– Оставь, я для него прочитанная книга, старый телефонный номер.
– Почему ты становишься такой упрямой, когда речь заходит о нем?
– А ты как будто менее упрям?
– Если бы это был мой ребенок, я бы хотел об этом знать.
– Даже если бы у тебя уже была другая любовь?
– А почему ты решила...
– Разве от прессы что-нибудь скроешь? Уже писали, что Трой Мартин и Эмили Томас теперь вместе.
Ногу Коула пронзила острая боль. Он присел на одеяло.
– Быстро поладили.
– Моей первой ошибкой было то, что я связалась с Троем. Второй я не совершу. Я не расскажу ему о ребенке. Вдруг в один прекрасный день он и впрямь станет знаменитостью и решит, что неплохо бы для разнообразия имиджа побыть отцом? Можешь себе представить судебный процесс? С одной стороны я с адвокатом из тех, кто дает рекламу в ночных программах, с другой – он с каким-нибудь пижоном, который из своего офиса на двадцать шестом в упор не видит таких, как я? Нет уж, спасибо. Если я ему скажу, я ничего не выиграю, а проиграть могу многое.
– А с чего ты решила, что он станет знаменитостью?
– Голос у него – так, ничего особенного, но у него талант выбирать хиты. Он может купить компакт-диск в день выхода и сказать, какие песни наверняка выпустят синглами, какие – может быть, а какие войдут в десятку.
– Да, ценное умение.
– Но это не самое главное. Он идет напролом. Так человек, проплутавший неделю в пустыне, ищет воду. Он сделает все что угодно, переступит через любого и даже не заметит.
– Но ты же с ним жила. – Коул не стал спрашивать, почему, ждал, что она сама ответит.
– Ну что тебе сказать? Когда думаешь, что любишь человека, всегда его оправдываешь.
Коул знал в музыкальном бизнесе многих таких вот Троев Мартинов. Все они были толстокожими безжалостными эгоистами.
– Мне кажется, в Нашвилле Трою будет не так просто зацепиться. Там все умеют за себя постоять.
– Это мерзкий бизнес, и люди в нем неприятные. Я не хочу, чтобы мой ребенок рос в их мире.
– Ты слишком все обобщаешь.
– Прости. Наверное, я покушаюсь на твои мечты, но у такого, как ты, нет ни одного шанса у них выиграть. Певцов кантри представляют этакими честными и романтичными парнями, но все это ложь, Нил. Я видела, как они заводятся кто чем может – алкоголем, наркотиками. И сколько бы ни писали о СПИДе, все равно многие не пропускают ни одной юбки. На каждого, кто получил контракт с фирмой звукозаписи, есть тысяча не менее талантливых, которые...
– Почему ты считаешь, что певцы кантри средоточие зла и этим отличаются от всего остального мира? Люди везде разные, – сказал Коул.
Она обернулась и посмотрела на него.
– А тебе все равно, какие они, главное – что они делают, да?
– На самом деле это тебе все равно. Выходит, если музыкант, значит, заведомо подлец? Смотри лучше на закат, Холли.
– Если мой ребенок принесет в дом гитару, я год с ним разговаривать не буду.
– Это самый лучший способ заставить его пойти по стопам отца.
Она упала на спину и застонала.
– Как же трудно быть родителем!
– Особенно, позволь заметить, если ты решила быть единственным родителем.
– Одно я знаю наверняка. Он будет часто любоваться закатами.
Коул прилег рядом с ней. Их руки касались друг друга. Холли сжала пальцами его ладонь. Друзья, любующиеся вместе прекрасным.
– Люби его и будь к нему внимательна. Это гораздо важнее, чем быть всегда правой.
– Твоя мама такой была?
– Такой я ее запомнил.
– Я знаю, что мои мама с папой очень меня любили, но они этого старались не показывать. – Она положила голову ему на плечо. – Плевать, что я его избалую, все равно, всякий раз, когда он будет плакать, я буду брать его на руки.
– А если твой плакать не будет?
– Тогда, наверное, придется его время от времени щипать.
– Похоже, у тебя серьезная воспитательная программа.
Холли сильнее сжала руку, так что ее ногти впились Коулу в ладонь.
– Что случилось? – спросил он.
– Что-то ползет у меня по ноге. Убери, пожалуйста! – Она вздрогнула. – Только не рассказывай, что это было.
Коул присел и увидел жука, ползущего по ее лодыжке. Он взял его и отшвырнул подальше.
– Это была бабочка, искавшая ночлег, – сообщил он.
Она приподнялась и села.
– Спасибо, только учти, я всегда знаю, когда мне лгут. У меня внутри начинает звенеть будильничек.
Он рассмеялся и, встав, протянул ей руку.
– Хорошо, что предупредила.
Холли забрала одеяло с собой. Они поехали дальше, и не прошло и пяти минут, как она заснула.
Коул, чтобы не скучать, включил радио и, к своему удивлению, услышал песню из «Серебряной молнии». Видно, они решили выпускать альбом, несмотря на скандал, который должна была устроить фирма звукозаписи, узнав, что тура по его раскрутке не будет. Коул почувствовал себя ужасно виноватым перед Фрэнком и Джэнет. Вот уж кому без него наверняка пришлось туго.
Несколько минут Коул пытался убедить себя, что Фрэнк пошел на это из личных соображений, но у него ничего не получалось. Ясно было, что все сделано для того, чтобы сохранить репутацию Коула, и только. Рухнет завтра «Вебстер энтерпрайсиз», не беда. Всегда найдется тот, кто будет счастлив заполучить менеджером такого аса, как его отец. Да они в очередь выстроятся.
Коул машинально отбивал ладонью ритм. Ему не хотелось думать о том, как безответственно он себя повел, о том, сколько людей в Калифорнии о нем беспокоятся, о том, что от него зависят десятки состоящих у него на службе. Нет-нет, еще не пора.
Нужно совсем немного времени, несколько дней, неделю свободы. Может, за это время он придумает, как помочь Холли, которая упрямо шла к своей цели в одиночку.
Глава 13
На следующий день из-за разницы во времени между Теннесси и Калифорнией Коулу пришлось ждать, когда Холли уйдет в ресторан, прежде чем звонить Рэнди. На прошлой неделе он пару раз звонил Бадди из автомата. Домой после разговора с братом он звонить избегал по вполне понятным причинам. Как назло подошел Фрэнк.
– Привет! – на удивление мило сказал Фрэнк.
– На линии все еще установлен «жучок»? – спросил Коул, вспомнив предупреждение Ренди.
– Я так и чувствовал, что это ты.
– Так «жучок» стоит? – настаивал Коул.
– Нет, я его снял после твоего последнего звонка.
Фрэнк порой действовал за спиной сыновей, но, насколько Коулу было известно, на прямой вопрос всегда отвечал правду.
– Происходит что-нибудь, о чем мне следует знать?
– Ты хочешь понять, продолжаю ли я тебя искать?
– Да.
– Нет.
Эта новость Коула почему-то не удивила.
– А Рэнди здесь?
– Да. Сейчас я его позову.
– Подожди! – У него не было причин скрывать от Фрэнка свои планы.
– Слушаю тебя.
– Я слышал сингл по радио.
– Извини. Я хотел тебя предупредить, но мы больше не могли ждать.
– Это я понял.
– В среду запустим клип.
Разговор был странный. Они беседовали так, будто ничего не произошло, – без злобы, без раздражения. Ничто не напоминало о из ряда вон выходящем поведении Коула. Просто потрясающе. Можно подумать, что он говорит не с отцом, а с имитатором его голоса.
– Я принял решение.
– Так ты поэтому позвонил? – спросил после долгой паузы Фрэнк.
– Я хочу, чтобы ты объявил, что у меня переутомление и я хочу уйти в творческий отпуск.
Напряжение возрастало.
– Надолго?
– На полгода, – ответил Коул.
У Фрэнка перехватило дыхание, но он взял себя в руки и от комментариев воздержался. А Коул сам был удивлен не меньше Фрэнка. Откуда взялись эти полгода? Когда он набирал номер, то думал максимум о двух неделях.
– С момента твоего отъезда или еще полгода?
– Еще полгода.
– Хорошо, – сказал Фрэнк, помолчав. – Если ты хочешь именно этого, я сделаю все, что смогу. Это пока вписывается в план, который мы разработали. Надеюсь, ты понимаешь, Коул, что это значит – уйти из музыки почти что на год. Может, получится, а может, и нет.
Коул ожидал совсем другой реакции. По спине пополз липкий холодок.
– С тобой все в порядке?
– Со мной? В полном. Почему ты спрашиваешь?
– Потому что я был уверен, что ты закатишь мне неописуемый скандал.
– Ты поэтому не хочешь возвращаться? – спросил Фрэнк. – Из-за меня?
– Да нет, все гораздо сложнее.
– Ну, значит, скандал бы только все испортил. Ты бы ведь все равно не вернулся раньше?
– Нет, – признался Коул.
– Может, я просто устал с тобой сражаться, Коул. Если ты еще до конца не решил, что собираешься делать, и не боишься рискнуть карьерой, я больше ничего не могу ни сказать, ни сделать.
Коул снял очки и положил их на стол. Он потер глаза, помассировал переносицу, приложил ко лбу ладонь. Как же он устал уставать!
– Я знаю, что делаю, Фрэнк. Я все время об этом думаю. Но самое главное – что я действительно нисколько не боюсь, что все распадется.
– Я бы не хотел, чтобы ты проснулся и понял, что то, чего ты искал, ускользнуло от тебя, – сказал ему Фрэнк. – Ускользнуло навсегда.
Фраза была насыщена значением, но говорил Фрэнк ровным голосом, как человек, действительно отказавшийся от борьбы. Коул не узнавал в этом человеке, так легко смирившемся с поражением, своего отца, поэтому не чувствовал особого доверия. Львы лежат рядом с ягнятами только на рождественских открытках. В реальной жизни львы любят мясо.
– Я позову тебе Рэнди, – сказал Фрэнк.
Коул даже не успел ответить, а отец уже отошел от телефона. Через несколько минут трубку взял Рэнди.
– Папа сообщил мне новости, – сказал он вместо приветствия. – Господи, Коул, почему полгода?
– Не знаю. Просто такая вот получается цифра.
– Белинда с ума сойдет, когда узнает. Или ты хочешь, чтобы она присоединилась к тебе?
Коул помрачнел. Он совсем забыл про Белинду. Позор какой!
– Там, где я сейчас, ей не понравится.
– Ты все еще в Теннесси?
– Да.
– В Нашвилле?
– Упаси боже. Я избегаю тех мест, где меня могут узнать. Я только пару раз попадал в неприятные ситуации. Один раз – в магазине грамзаписи, где у кассы стояла моя фигура в полный рост, и еще – в обувном, там на стене висел рекламный плакат.
– Ты стрижешь волосы? – спросил Рэнди. Коул провел рукой по затылку:
– Ага. Признаюсь, неделю назад мне их опять обкорнали.
– Коул, задумайся, ради бога! Что ты творишь? Неужели здесь все было так плохо, что и возвращаться незачем?
– Похоже, ты помучился с папой.
– В общем, да.
– И давно? – полушутливо спросил Коул.
– Мне кажется, что твой отъезд на него очень повлиял. Он изменился.
– Не пори чушь, Рэнди. Люди не меняются, особенно такие, как старый лис Фрэнк. Он не получил того, что хотел, и поменял тактику, вот и все.
– Не знаю. Может, ты и прав. Но ты же не поэтому звонишь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29