— …И вы хотите, чтобы я помог вам? После того, как вы не смогли защитить такого многообещающего воина?
Ариания вздохнула:
— Мы ошиблись, лорд герцог.
— Да уж, леди, действительно ошиблись! И не в первый раз, заметьте! Я думал, что никогда уже не буду так зол на вас, как тогда, когда из-за вашей глупости умерла моя жена. Но сейчас…
Он отошел в глубь комнаты. И стал прохаживаться взад и вперед возле очага. Полы плаща герцога развевались, он никак не мог успокоиться. Наконец, вновь подойдя к маршал-генералу, он наклонился к ней, перегнувшись через стол:
— Послушайте, леди, это дитя подавало такие надежды! Я не сталкивался ни с чем подобным за все тридцать лет сражений. Ваш собственный паладин подтвердил это в Ааренисе. Вряд ли вы когда-нибудь видели большую волю и мужество, чем у нее. Да, конечно, она, бывало, допускала ошибки… Но это были ошибки новичка, и Пакс не повторяла их дважды. Говоря честно, мы вовсе не хотели потерять ее. Просто я считал, для нее самой будет лучше, если она займется более благородным делом, чем у нас. Для воина у Пакс слишком мягкое сердце. Я был рад узнать, что она хочет отправиться к вам, чтобы тренироваться. Я надеялся, она сможет стать рыцарем, причем вполне достойным. Но затем… — Герцог вновь гневно посмотрел на маршал-генерала.
— О, мой лорд, мы думали… — начал было Амберион. Но герцог прервал его, не дав договорить:
— Вы “думали”!.. Да вы вообще никогда ни о чем по-настоящему не думали. Вы хотели сделать из Паксенаррион паладина, но вместо этого вовлекли ее в беду. И все это притом, что вы даже не смогли помочь ей. Вы, последователи Геда, считаете меня недостойным, ставя свое содружество превыше всего. Но я знаю, в отличие от вас, что нельзя выпускать на поле боя плохо тренированных рекрутов. Удивительно, что у вас вообще еще остались паладины, если вы так разбрасываетесь своими людьми.
— Да нет же, герцог Пелан. Мы не отпускаем их от себя плохо тренированными. Но в случае с Паксенаррион… — начал маршал Феллис.
— Она не получила у вас достаточной подготовки. Вы вообще знаете, насколько она еще молода? И сколько лет жизни вы отобрали у нее?
— Герцог… — сердито прервал его Феллис. Но тот лишь разгневался еще больше:
— Помолчите! И дайте мне сказать! Вы просили меня о помощи, так вот послушайте же! Я не испытывал к вам любви, господа последователи Геда, в течение целых четырнадцати лет, хотя и чту Геда. Защитник невинных и беспомощных, вы говорите… но где были вы и где был он сам, когда моя жена встретила смерть в одиночестве и никто не пришел ей на выручку? Но это все, конечно, не имеет отношения к Пакс. Если я смогу помочь этой девушке, я сделаю все. Она заслуживает большего, чем кто бы то ни был из нас. Вот так… Вы говорите, она была взята в плен. А сейчас, хоть и жива, попала в беду. — Так что же с ней случилось?
— Лорд герцог, душа кандидата в паладины вполне может попасть в сети дьявола; вот почему мы обычно держим их в некоторой изоляции. Мы предполагаем, что, находясь в плену, Пакс, конечно, пыталась защититься. Но влияние Ачрии было велико, и она стала уязвимой. Так думают Амберион и Феллис, которые вытащили девушку из-под земли и пытались привести ее в чувство. Так думает и Адхиел, который хорошо знает, насколько сильны могут быть чары киакномов.
— Понятно… И теперь вы подозреваете, что она агент Ачрии?
Ариания посмотрела прямо в глаза герцогу:
— Нет. Еще нет. Видите ли, все, что мы заметили пока, — это вспыльчивость, нехарактерная для Пакс. Ведь раньше мы ее знали доброжелательной, спокойной, волевой и терпеливой. Все эти качества редко можно встретить в других воинах. Даже лучшие из них зачастую бывают вспыльчивыми по натуре.
Неожиданно герцог усмехнулся:
— Да… Я и сам такой.
— Я заметила. Но Пакс не была такой, когда мы познакомились с ней. Вы же знаете ее намного дольше… Мы надеялись, что вы расскажете нам, какой она была раньше.
— Вы хотите, чтобы я определил, действительно ли она превратилась в дьявола?
— Нет. Она, конечно, не стала дьяволом. Это я и сама чувствую. Я хочу лишь, чтобы вы поговорили с ней… присмотрелись к ней повнимательней… и сказали нам, не изменилась ли Пакс в худшую сторону. Не стала ли она более неистовой, менее способной управлять собой… ведь именно это и есть знаки осквернения.
— А если это так и есть? Что вы в таком случае намерены делать?
Маршал-генерал задумалась и надолго умолкла. Затем сказала с сомнением в голосе:
— Я еще точно не знаю. Она является членом нашего содружества и, кроме того, — кандидатом в паладины… К тому же подчиняется непосредственно мне. Так вот, если наши опасения подтвердятся, она не сможет стать паладином.
— Вы в этом уверены?
— Да. К сожалению, дело обстоит именно так. То, что простительно кому-то другому, пятном позора ложится на паладина. Если душа девушки действительно принадлежит Ачрии, мой долг повелевает убить ее.
— Нет! — негодующе закричал герцог, вскочив на ноги.
— Пожалуйста, сядьте и успокойтесь. Ведь это не так…я не говорю, что это именно так… По крайней мере пока. Но если она будет меняться… Если дьявол все больше будет проявляться в ее душе… тогда, господин герцог, мы не сможем допустить того, чтобы среди нас находился агент дьявола. Мы не можем. Каким-то образом, прежде чем это произойдет, мы обязаны предотвратить такое несчастье.
— Но что вы можете сделать сейчас? Вы можете излечить ее, как излечиваете раны?
— К сожалению, нет. Ее раны, сколько мы ни пробовали, не поддаются нашему лечению. Как я уже говорила, эльф считает, что на ней испробовано колдовство киакномов. Что же касается образа ее мыслей… я верю, тут мы сможем разрушить влияние дьявола… но, как и при любом хирургическом вмешательстве, тут могут остаться рубцы.
— Вы говорите о колдовстве?
— Если вы рассматриваете его в том же свете, что и власть богов. Я — нет. Господин герцог, Всевышний дал нам…как маршалам, так и паладинам… определенную власть. С помощью этой власти я попытаюсь войти в помыслы Пакс и очистить их от скверны.
Герцог повернулся на стуле, не скрывая своего неудовольствия:
— Мне не нравится все это. Мне это совершенно не нравится, маршал-генерал. Конечно, это плохо, что Пакс попала в плен и у нее такие серьезные раны, как вы описываете. И то, что разная нечисть пыталась засорить ее память, но допускать кого-то в ее сознание, вносить и дальше путаницу в ее мысли…
— Поверьте, мне и самой не нравится эта идея. Но что еще можно сделать? Если мы все-таки правы и дьявол действительно пустил корни в ее душе, а мы будем сидеть сложа руки, то она вскоре станет такой, что даже вы вынуждены будете согласиться уничтожить ее. Может ли быть что-нибудь… даже смерть… хуже, чем такое бесчестье?
— Да, но… мне не нравятся средства, которые вы предлагаете. Она… она была, скажем так, моим солдатом. Подчинялась моим приказам и находилась под моей защитой. Поэтому Пакс имеет право ожидать большего от меня…
— Даже сейчас? — спросил Феллис.
— Даже и сейчас. Поймите, маршал, я не забываю моих солдат, когда они уходят от меня. Эта девушка хорошо служила мне; и я не покину ее в болезни.
— Одна из причин, почему я написала вам, как раз и состоит в том, что Пакс очень часто говорила о своем уважении к вам. Мы и не ищем обвинителя. А лишь друга, который хорошо знал ее в прошлом.
— Ко неужели вы думаете, что я вынесу Пакс приговор, хорошо зная ее в прошлом?..
— Я полностью доверяю вам. У вас всегда была репутация честного человека… и сама Пакс считает вас таковым.
— Я не буду склонять ее к вашему мнению…
— А мы вас и не просим об этом. Идите поговорите с ней, посмотрите на нее сами. Если вы вернетесь и скажете, что мои догадки глупы, я буду очень рада. Но я не думаю, что так будет… Сделайте для нее все, что сможете.
Герцог пригладил рукой волосы, пытаясь скрыть волнение.
— Скажу вам, маршал-генерал, вы поставили меня в трудное положение. Что ж, хорошо. Я встречусь с ней. Ноя думаю, что из всего этого получится следующее: в моем отряде появится новый капитан, а у вас станет на одного паладина меньше.
— Может быть, все будет именно так, как вы и говорите.
Пакс возвращалась из кабинета тренера в плохом настроении, которое, казалось, стало уже для нее привычным. Она не могла поехать на охоту на следующий день со своими товарищами, не могла принять участия в спортивных состязаниях. Погруженная в свои мысли, Пакс шла широкими шагами, едва замечая попадавшихся ей навстречу студентов. Они же, завидя ее, испуганно отскакивали в сторону.
Девушка думала, что вывести Сокс на тренировочное поле она все-таки сможет. Решившись на это, она повернула направо, к конюшне. И тут же чуть не налетела на высокого человека, одетого в темно-бордовый плащ. Прежде чем он обернулся в ее сторону, Пакс уже узнала его.
— Господин герцог! — отступила она на шаг назад, внезапно почувствовав, как волна счастья захлестывает ее.
— Итак, Пакс, ты посмотрела мир, побывала во многих местах. — Он выглядел так же, как и раньше, но говорил словно они были на равных.
— Да, мой господин, я…
— Тогда скажи мне… у тебя есть лошадь?
— Да, мой господин…
— Тогда, может, проедемся немного вместе? Мне бы хотелось посмотреть, как выглядят тренировочные поля.
— Конечно, мой господин.
Пакс хотела было зайти в кладовую, чтобы взять сбрую, но в это время показался грум вместе с Сокс, уже готовой к верховой прогулке. Лошадь выглядела отдохнувшей и бодрой. Конь герцога тоже был наготове. Они уселись на лошадей и тронулись в путь. Герцог поехал рядом с девушкой.
— Мы были рады узнать, что тебя здесь хорошо приняли. Я провел два года вместе с рыцарями Фалька и понимаю, что здешние тренировки так же хороши, как и у них, если даже не лучше.
— Это именно так, мой господин, — сказала Пакс. Он рассмеялся:
— Вас учат фортификации? Тому, как доставлять продовольствие? Полевой хирургии?
— Да, мой господин. И еще многому другому.
— Хорошо. И тебе это нравится?
— О да. Прошлая зима была самым счастливым временем в моей жизни… Я имею в виду, господин, после того, как я уехала из вашего отряда. — Она с виноватым видом посмотрела на него.
— Не смущайся, Пакс… Ты вовсе не была счастлива с нами в прошлом году. Конечно, здесь тебе намного лучше. Послушай, а что это такое?..
Они ехали по тренировочному полю уже несколько минут, и герцогу было интересно узнать как можно больше. Он задавал девушке множество вопросов об оборудовании и методах, применяемых на тренировках. И напоследок спросил:
— Это здесь тебя так научили ездить верхом?
— Нет, мой господин. Этому меня научил маршал Кедфер в Бреверсбридже. Именно там мне досталась эта лошадь.
— Бреверсбридж… это на юго-востоке Тсайи, не так ли?
— Да, мой господин.
У Пакс мелькнула мысль, что сейчас герцог, наверное, начнет расспрашивать ее о путешествии через Гномьи горы, но он не спросил об этом ни слова. Зато задал вопрос совсем о другом:
— А что у тебя было за путешествие, о котором так много говорят? Насколько я понял, ты была захвачена в плен какими-то эльфами… это так?
Пакс пожала плечами. Ей не хотелось вспоминать и говорить об этом.
— Да, мой господин. Но, чтобы объяснить это, нужно рассказать об очень многом… После того как я покинула ваш отряд, я ехала вместе с торговым караваном через горы. Мы пришли в Заколдованное подземелье и вынуждены были сражаться с одержимым дьяволом волшебником, под землей.
— Ну и ну! И ты осталась жива?
— Да, мой господин. И Заколдованное подземелье вознаградило меня огромными богатствами и дало мне также древний свиток. Здесь считают, что свиток был написан самим Луапом — он очень древний и содержит много сведений о Геде и его времени. В этом свитке упоминалось также о крепости, построенной Луапом, и к нему была приложена карта. Поэтому Совет маршалов и маршал-генерал объявили, что хотят попробовать отыскать эту крепость.
— Но почему ты отправилась на эти поиски? Ведь ты была всего лишь кандидатом в паладины, не так ли?
— Да… Но мне предложили участвовать в этом. Потому что я привезла сюда свиток. Это было своего рода вознаграждением, честью.
— Понимаю…
— Они, конечно, не знали, что я попаду в такую беду. Но герцог с сомнением покачал головой:
— Да, не знали, но должны были предвидеть. Ну да ладно, хватит об этом. Объясни лучше, как ты попала в плен?
Пакс рассказала все, что помнила. Герцог все больше мрачнел, но слушал ее не прерывая. Когда она закончила свой рассказ тем, как лечил ее Адхиел, он вздохнул:
— А сейчас хотя бы ты хорошо себя чувствуешь? Пакс посмотрела по сторонам, но рядом с ними никого не было.
— Думаю, да. Но они… Видите ли, они думают, что это не так, но я не знаю почему. Раз или два я потеряла над собой контроль… даже накричала на маршал-генерала…
— Это ничего. Я уже имел с ней беседу. И тоже на нее накричал, — быстро сказал герцог.
Пакс усмехнулась, представив этот разговор. Затем она опечалилась.
— Мой господин, я не хочу быть плохой, вы же знаете, я никогда такой не была. Я и сейчас не такая, хотя они мне и не доверяют. Не далее как сегодня тренер велел мне не выезжать завтра на охоту… и даже не разрешил мне принять участие в осенних соревнованиях. Разве это справедливо? Я не сделала ничего дурного… Я все время была осторожна и внимательна… я просто не знаю, что еще я могу сделать! — Голос девушки задрожал от обиды. Она глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. — Они… они говорят, что дьявол начинает свою работу понемногу, так, что я даже этого не почувствую. Затем он усиливает свое влияние и поедает меня, до тех пор пока я не стану собственностью Ачрии. Но, сэр, вы же знаете меня… вы знаете меня уже очень давно. Неужели я такая плохая?
Пелан бросил на нее пронзительный взгляд, который Пакс было трудно выдержать. Затем он медленно покачал головой:
— Пакс, я вижу, ты осталась прежней: такой же справедливой и мужественной. И ты стойко переносишь страдания. Ведь ты пострадала и от колдовства, и от ран. Я не вижу тут никакого дьявола. Но, Пакс, я не маршал и не паладин и не умею точно распознавать дьявола. Боги знают, что я не испытываю большой любви к воинам Геда, но признаю, что они не подчиняются силам зла. Поэтому думаю, что тебе следует подчиниться их правосудию.
— Мой господин!
— Если ты считаешь такое решение несправедливым и не согласна с ним, ты можешь покинуть их. Я не покину тебя, поскольку ты была моим солдатом, ты можешь стать им опять. За тобой остается право вернуться в отряд.
Пакс ничего не сказала в ответ, и всю оставшуюся дорогу обратно они ехали молча. Она подозревала, что герцог приехал в Фин-Пенир из-за нее, — и утвердилась в этой мысли, когда в тот же день получила приказание явиться к маршал-генералу. Ее провели в кабинет, в котором она никогда прежде не бывала, с окнами, выходящими на три стороны.
Амберион, Феллис, Адхиел, герцог Пелан и, конечно, маршал-генерал собрались в этой комнате. Маршал-генерал начала с объяснения того, что, возможно, они во многом не правы. Но для того, чтобы рассеять все сомнения, они должны произвести своего рода хирургическое вмешательство в сознание Пакс.
Девушка мрачно кивнула в ответ. И тут же обратила внимание на то, что ее сознание затуманивается легкой дымкой. Ариания помолчала, но затем продолжила:
— Я думаю, мы сможем это сделать. Но это еще не все, я хочу быть до конца справедлива по отношению к вам. Мы уверены, что дьявол, живущий в вас, будет разрушен, но вместе с ним может разрушиться и что-нибудь хорошее.
— Что вы имеете в виду? — спросила Пакс. У нее пересохло во рту от страха от этих слов маршал-генерала.
Амберион отвернулся и стал смотреть на висевший на стене гобелен. Ариания опустила ресницы, но потом взглянула прямо в глаза Пакс:
— Паксенаррион, дьявол появляется из деградации хорошего: в вашем случае так и происходит. Существует вероятность того, что вы не сможете больше быть воином…
— Не быть воином!.. — Пакс почувствовала, как от ее лица отхлынула кровь.
— Да, это так. Я не буду лгать вам. Вы можете стать слабой, неловкой, неуверенной в себе. Вы можете потерять волю к борьбе — ваше мужество.
Пакс сжала кулаки, страдальческая гримаса исказила ее лицо.
— Нет! Я не могу! Вы ведь не можете хотеть, чтобы я потеряла мужество!
— Леди Паксенаррион, все, чего мы хотим, — это вылечить вас и освободить от заразы дьявола, но наша власть ограниченна, и лучше быть свободной от темной паутины дьявола, чем постоянно находиться под его контролем, — сказал Адхиел.
Пакс покачала головой:
— Но… Но вы просите, чтобы я отдала единственное, что у меня есть. И если я после этого выживу, оставшись слабовольной и трусливой, то что хорошего из этого получится? Для вас или для кого-то еще? Если я буду трусливой, для меня не найдется места ни на одной из мыз. Уж лучше тогда умереть. Однако вы говорите, что я не такая уж плохая. Если я не могу стать паладином, то могу, по крайней мере, сражаться с вашими врагами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65